========== 1. Когда холодно ==========
Всё началось невиданно-пространно,
С желаньем: взял и столько же отдай,
И мы шептали: «Чёрт, как это странно…»
Твердили: «Ты о большем не мечтай!»
Не стану ныть и всхлипывать, стеная:
«Что сделал ты? А мне теперь как быть?»
Любовь тебя, наверно, утомляет,
А я хочу отдаться и забыть.
Забыть, как блядь, как конченая сука,
Прости, хоть мне «французский» не к лицу,
Но сердце захлебнулось вязким стуком.
Любовь. Она ли горе подлецу?
- Анжи, ты заболел?
- Тебе показалось, – прогундосил тот, оглушительно чихнув.
С досадой посмотрел на непреклонно протянутый «Ингалипт» и независимо высморкался.
- Анжи…
- Ни за что. Ты же знаешь, я терпеть не могу лекарства. Всё, иди на работу, а то опоздаешь, – буркнув, Андрей выпихнул Игоря, так и не дав прикоснуться к своей голове.
Ведь если бы кошак прознал о невероятном жаре, точно никуда не пошел бы. Анжи же не настолько эгоистичен, чтобы позволить своему бойфренду заиметь лишние неприятности. Хотя, коллеги скорее всего с радостью подсобят, прикрыв того от начальника.
Рубаха-парень с солнечным сердцем. Вожак, мать его, всей окрестной живности.
Игорь часто выступал в роли «души компании» – в отличие от меланхоличного интроверта Андрея с полной кашей в голове. Тот мог вести себя словно блядский мальчик, выражаться не хуже изрядно выпившей шлюхи, но внутри оставался тем же. Анжи и Андрей – две стороны медали, только первый для остальных – большинство из которых не знают настоящего имени, а второй – для себя, для одиночества, для тихих посиделок с Жучарой. Для родителей он тоже мог быть своеобразным «Анжи», временами неспособным пояснить «Как?», «Почему?» и «Зачем?» совершил то или иное действие.
«Честное слово, хуже ребёнка», – шутливо ругал его отец, трепля мозолистой ручищей густую тёмную шевелюру.
У них были прекрасные отношения… до того момента, когда Анжи… нет, Андрей чистосердечно признался в своей ненормальности. Признался в наркоманской ломке и нереальном желании одного человека на этой планете. Отец не понял.
Мать побледнела, закусив губу, но не произнесла ни слова. Они время от времени созваниваются, но никогда не затрагивают болезненную для обоих тему. Два старших брата просто отвернулись, правда, Витя недавно приезжал – облагоразумить блудного братишку. Андрей тогда ещё жил сам и отказался открыть дверь – сидел возле неё на корточках, погрузившись в давно задравшее «хреново», зубастой пастью раздиравшее стучащее загнанной птицей сердце. Искусал все губы, собственными ногтями впился в ладони до крови, но не открыл. Глухо послал нахер, шепотом попросил не приходить, про себя умолял замолчать. Заткнуться – тоже нахер, или хотя бы не настолько требовательно тарабанить в деревянную дверь.
Так получилось, что ни с кем, кроме матери, Анжи не разговаривал – родители давали определённую сумму на расходы, но встретиться не пытались. Впрочем, он когда-то с похмелья удалил три лишних номера… совсем забыв, что знает их наизусть…
Обо всём вышеперечисленном Игорь не знал. Да и зачем – помощь кошака ничего не изменит, а сочувствие – к чёрту! Чувствовать себя моральным инвалидом – ещё чего!
Анжи не отличался сентиментальностью, однако до сих пор помнил момент их встречи.
Они познакомились совершенно случайно – в метро. Андрей ехал в осточертевшую за учебный год городскую библиотеку, надеясь взять на пользование парочку нужных книг, Игорь направлялся туда же, только наоборот – чтобы вернуть внушительную стопку художественных книженций. Орлов, Зыков, Семёнова – до Игоря студент вообще о них не слышал.
Первым разговор завёл мужчина, позже раскрутив студента поболтать на другие темы – скоротать время до общей остановки.
В библиотеке кошака знали. Библиотекарша лучезарно ему улыбнулась, принимая книги, и они разговорились о новинках. Анжи, тем временем, прошел в указанный отдел, чтобы, перебирая в голове названия, вычленить из них самые полезные для учёбы. «Бюджетничество» отбирало немало времени, однако подвести родителей не хотелось.
Парень уже заканчивал, когда к нему присоединился Игорь. Тот посоветовал парочку интереснейших книг, и на этом они расстались.
Ничем не примечательная встреча – одна из тысячи. Коим образом действо перешло в горизонтальную плоскость? Вот этого Андрей не помнит. Единственное воспоминание, касающееся времени – весна.
Грязь, мерзкий мелкий проливной дождь, слякоть, лужи и его чёртов «трогательный», по словам котяры, раздражающий насморк.
«На ежа похож», – усмехается своей солнечной улыбкой.
Сейчас Анжи сыронизировал бы, мол, бракованный ёж из него вышел – блядский. А тогда лишь недоуменно моргнул, протянув непонимающее «Э-э-э», прервавшееся из-за того, что его прижали к стене подъезда возле квартиры мужчины.
«Не могу, – словно пожаловался. – Хоть убей, не могу больше рядом с тобой спокойно находиться».
Игорь пришпилил вверху к обмазанной побелкой стене две руки Андрея своей одной и безжалостно вовлёк друга в односторонний поцелуй.
Студент ошеломлённо замер, позволив чужому языку беспрепятственно проникнуть внутрь, а опомнившись, со всей силы заехал мужчине коленом в пах, тут же рванув подальше от «места происшествия».
Андрей до сих пор с кривой улыбочкой вспоминает последующие три месяца игр в прятки. Он всячески избегал настырного преследователя, а если стрелка была неизбежна – полностью игнорировал. Игорь дополнительной конечностью ходил следом, с упрямством испорченной пластинки повторяя «Прости, я больше не буду», получая в ответ раздражённое: «Пошел нахер».
Спустя какое-то время Анжи не выдержал и сорвался. Сорвался до охрипшего горла, дрожи в руках и жадного желания скурить пару пачек «Мальборо».
А кошачий придурок с железным спокойствием выслушал весь монолог. Не перебивал – лишь изредка бледнел, слыша о себе отвратительные унизительные комментарии. И в конце прижал к себе, курткой укрывая от настойчивой ласки холодного вечера.
Шепнул: «Просто люблю тебя, поэтому не отпущу».
С этого началась настоящая «История о двоих».
Почему в тот раз Игорь ушел, оставляя за собой «Давай будем только друзьями»? Почему вернулся? Почему тайно присматривал за бывшим бойфрендом после разрыва их отношений?
Наверно, теперь не важно, но пока Анжи не может перестать «копать», ища подоплёку в необъяснимых безрассудных вещах. И стоит ли вообще искать логику в поступках кошки? Ведь истина давно известна: каков хозяин, таков и кот.
Андрей шумно выдыхает, опираясь о стену. Перед глазами плавают ослепляющие круги, а голова кружится, будто без передыху занимался бутылочным бизнесом двое суток подряд.
Неплохо бы дойти… до домашней аптечки и поискать там хотя бы парацетамол.
На заплетающихся ногах всё-таки дошаркал. Перепотрошил коробку, но нашел только активированный уголь, но-шпу и какую-то противогриппозную чушь. Жаропонижающих – ни разу.
Бессильно откинувшись на кровать, парень вновь вздохнул: потолок, кажется, раздваивается. Весело.
Доползти до ближайшего отделения аптеки – мисшн импосибл – реальнее посреди улицы грохнуться в бессознанку, а вызвать скорую… На врагов человечества в белых халатах у Анжи с детства наблюдалась стойкая аллергия.
Для успокоения совести он проверил счёт на мобилке: 0,35 копеек. Не связаться даже с местной стационаркой.
Но помирать бесславно студент в ближайшее время не намеревался, поэтому, собравшись с силами, поднялся на ноги. Ему пришлось крепко ухватиться за тумбочку, чтобы остаться на своих двоих.
По стеночке, по стеночке Андрей дополз до кухни. Рассыпав полпачки, заварил убойную дозу крепкого растворимого кофе, чуть не разбив в процессе электрочайник.
Немного подумав, парень с горем пополам вскарабкался с ногами на подоконник, прислонившись левым виском к холодному стеклу. Стрельнуть бы где-нибудь сигаретку – можно самой паршивой марки, и было бы счастье.
К сожалению, пришлось обойтись кофе. Оно немного привело в чувство и «протрезвило», хотя, скорей всего, ненадолго.
Представив себя со стороны, Анжи нашел в этом нечто весьма занимательное – создавалось ощущение, что на подоконнике сидит не больной, а прожженный алконафт. Впрочем, от больного тоже что-то имелось – от больного на голову.
Фыркнув, Андрей согрел ладони о большую чашку и сделал пару глотков.
За окном прежняя неудержимая зима. Там, на улице, вовсю насмехается над народом снег – ветер кружит в вальсе белоснежные хлопья. Там, на улице, совсем другой мир, напоминающий вселенную сказки о Снежной королеве.
Прижав кружку к себе поближе, парень прикрыл глаза. Кофе вдруг резко дал противоположный эффект – захотелось спать. Андрею и так всегда хотелось спать, когда он болел, а ещё лучше – скрутиться в компактный комок – руками притянув колени к груди – предварительно соорудив гнездо из окружающих подушек.
Брюнет приказал себе не смыкать веки, но лениво-тягучие мысли, равно как и кофеин, не помогли. Даже свойственный Анжи дух противоречия признал поражение.
Тихо выдохнув, студент с сожалением пробормотал, что в такой позе дремать неудобно, но ничего не оставалось – Морфей не захотел отпускать беспечную жертву своих видений.
Спустя пару минут в квартире раздалось мерное, по-горячему хриплое дыхание.
Знать бы, что сейчас снится этому противоречивому мальчишке…
*
Андрея разбудил звук бьющейся о линолеум керамики. Он испуганно разлепил глаза, слепым взглядом шаря по сторонам. Выцепил из окружающего пространства фиксирующие вечность стрелки часов: полшестого вечера, ничего себе. И температура не спала – ещё бы, Анжи заснул, в чём есть: на подоконнике, босиком, в единственном халате.
Осознав, какой предмет послужил причиной шума, брюнет мрачно выругался – из пальцев выскользнула чашка. Его любимая, между прочим. А остатки кофе вместе с осколками очутились… Твою мать.
К тому же, студент совершенно не отдохнул – словно и не спал вовсе. Тело продолжало немилосердно ныть и не слушаться.
Нахмурившись, Андрей постарался встать так, чтобы не наступить на лужу. Когда уже можно было праздновать маленькую победу, голова неожиданно сильно закружилась, и мир поехал вниз по наклонной. Пришлось уцепиться за стол.
Анжи сглотнул слюну и облизал губы. Чёртова слабость. Плевать на остальное – добраться бы до постели – кошак обо всём позаботится.
Студент, смотря на висящие часы, попытался восстановить чувство равновесия. Помещение освещалось люстрами из окон пятиэтажки напротив, поэтому длинная и короткая стрелка различались не слишком хорошо.
«Тик-так» жутко долбит по мозгам, но другого отвлекающего фактора в наличии не имеется. Линолеум приятно холодит ступни, особенно в сочетании с раскалённо пульсирующей головой. Если бы Анжи спросили, на кого он сейчас похож, парень провёл бы аналогию с ртутным термометром, добравшимся до отметки «+40».
Занимая себя, Андрей начал одну за другой воскрешать в памяти связанные с Игорем забавные истории. А вспомнить нашлось о чём. Например, их первый секс – вернее, первая попытка близости. Сказать, что Андрей нервничал – не сказать ничего. Он паниковал, раздражённо огрызаясь при любом упоминании.
Нет, сам секс беспокойства не вызывал – после стольких-то ночей с опытными, не страдающими скромностью девчонками, но при одной мысли о том, как это всё, по сути, должно происходить, у студента начинали трястись поджилки.
Игорь, чуя настроение партнёра, тему не поднимал, но нужно было что-то решать. И Анжи решил – заявился к мужчине домой полпервого ночи. Летом. Закутанный не хуже жертвы Северного полюса и до упора наглотавшийся антидепрессантов. С собой притащил пачку одолженных презервативов и бутылку «Олейны».
Анжи не помнил, что бормотал, пока Игорь, отхохотавшись, укладывал горе-любовника спать, но проникновенная речь явно касалась пользы растительного масла в анальном сексе.
События того утра вообще заслуживают отдельной истории…
В полной мере почувствовав опору под ногами, Андрей всё-таки решился отпустить стол. Зря решился – горизонт вновь опасно заколыхался, грозясь ускользнуть за грань. От-вра-ти-тель-но чувствовать себя беспомощным.
Совсем расклеился, нытик. Где твоя гордость, в конце концов? Вместе с мозгами необратимо мигрировала на Юг?
Поморщившись, парень попробовал сделать шаг вперёд, тут же предсказуемо запутавшись в ногах. Уже приготовившись к поцелую с полом, он никак не ожидал упасть в тёплые объятия, разом почувствовав, насколько ему не хватало именно этого успокаивающего тепла.
- Кретин, – припечатали где-то сверху. – Говорил ведь, давай останусь.
Когда в квартиру успели зайти?
Чужие пальцы всё-таки коснулись лба. Мля-а, что сейчас будет…
- Анжи! Ты… мать твою! Знал же, не стоит уходить. И кого я послушал?! Слава Богу, меня отпустили раньше положенного.
Вопреки всему, грозные восклицания Игоря не раздражают, а очень даже умиротворяют, действуя на манер колыбельной. Вот теперь можно забить на терроризирующую сознание Вселенную – тем более, доставка в постель гарантирована.
- Анжи, не смей засыпать! Сначала собьём температуру.
Ну чего ещё? Угу, делай что хочешь.
Смотря на расслабленную тушу, Игорь закатил глаза к потолку. А Анжи после минуты молчания чему-то нахмурился. Сам с силой отстранился, смотря на Игоря мутноватыми от болезни глазами:
- Знаешь, – от тона мужчина вздрогнул, наблюдая, как на лице Андрея появляется пронзительная искренняя улыбка – немного смущённая, из-за чего ещё более непривычная. – Я действительно тебя… – неустойчиво пошатнулся, упрямо вскидывая голову. – Обожаю.
Почти «люблю», однако это – только про себя. Кошаку и так известно достаточно.
- Люблю тебя, – слышит Андрей, прежде чем впасть в полубеспамятство.
И никогда, ни за что на этом грёбаном свете Анжи не пожалеет об их встрече.
Потому что Игорь прекрасно знает, кого на самом деле сжимает в своих объятиях. Анжи и Андрей – только бы не произошло диссонанса…
========== 2. Мелкие монстры ==========
- Анжи…
- Нет, стоп! Отнеси, где взял!
- Анжи…
- Это не обсуждается!
- Анжи…
- Я не собираюсь с ним жить! Если так хочется, можешь поселить его в своей хате!
- Анжи, да выслушай же меня, наконец! Он всего лишь котёнок.
- И что? Это не мешает ему быть чудовищем! Мы живём в съёмной квартире, но тебе-то никогда не приходилось возиться с мелкими пакостями вроде детеныша кошака. Всё, забери его!
Парень, скрестив руки на груди, мрачно зыркал серющими глазами из-под чёлки. Ну конечно, с утра обнаружив возле себя пушистый подарок, брюнет шарахнулся от него в сторону, заодно стукнувшись буйной головой о стену. Игорь, мерзавец, трусливо свалил на работу пораньше, оставив любовника наедине с этим… чудовищем. Чудовище сладко потянулось, широко разевая клыкастую пасть, а потом посмотрело на хозяина честными-пречестными синими глазами и приветственно мявкнуло. «Ужас на крыльях ночи» нервно курит в сторонке.
С трудом дождавшись мужчину, Анжи сразу же потребовал вернуть мелкомасштабный апокалипсис обратно, предварительно отругав, на тему утягивания всякой гадости в дом. Первый претендент на почётное звание «гадости», тем временем притопав в коридор, недоумевающее переводил взгляд с одного хозяина на другого.
- Анжи… – сказал-вздохнул.
Снял куртку, разулся, поставил на пол небольшую сумку.
Андрей сначала не заметил, но теперь понял: Игорь очень устал. И сразу стало как-то стыдно. За свой непомерный эгоизм, неспособность осознать вовремя – синхронизироваться с тем, кто без «левого» пафоса и бахвальства – дороже жизни.
Вцепившись зубами в свои же губы, Андрей постарался скрыть неожиданно вспыхнувший приступ самоедства. Он вообще считал себя немного мазохистом, а если уж дело касалось кошака…
А Игорь заметил, он не мог не заметить при их сложных, но слишком дорогих сердцу отношениях. Он всё это начал – он старший, ответственный за жизнь человека, променявшего их отношения на самое ценное. На семью.