Они шли, спускаясь все вниз и вниз, пока как-то незаметно не оказались в настоящем подземном городе. Здесь было куда теплее, чем на поверхности, Янис даже вернул Рилу плащ, но по сторонам все так же не глядел, во многом потому, что со всех сторон вежливо, уважительно, но посматривали идущие по своим делам дворфы, которых тут было неисчислимое множество. Сплошные бороды вокруг, одна другой пышнее.
Вопреки ожиданиям, никакого пира или чего-то подобного устраивать в их честь не стали. Привели путаницей коридоров в небольшую комнату, где на столе был накрыт скромный по дворфским меркам обед — с кувшином разведенного подогретого вина, а не пивом, — позволили отдохнуть с дороги почти час и со всей возможной вежливостью опять повели куда-то.
Янис порадовался, что у его плаща такой замечательный глубокий капюшон. Он, конечно, не мог полностью скрыть бурное шевеление змеек, но хотя бы не позволял никому увидеть, что те готовы ядом плеваться. Великая Змеела с тем, что Рил даже наедине оставался отстранен и прохладно-вежлив, но прислуживать за столом было уже слишком! От немедленного покусания эльфа спасло только понимание, что совсем без причин он бы себя так вести не стал. Но заметку в памяти Янис сделал, намереваясь высказать по возвращении все сразу. Нельзя же так! Накладывалось на раздражение еще и тепло с сытостью — горгона, в отличие от людей, после еды, наоборот, повышал активность. А уж чем жарче было вокруг, тем деятельнее становился Янис. В этих же коридорах делать пока было нечего — не считать же ходьбу.
Ходьбы хотя бы оказалось много, и он самую каплю успокоился. Их вели куда-то уж совсем в недра горы, куда, как смутно подозревал горгона, в обычное время чужакам вход был заказан. Мрачные лица стражей на многочисленных постах это только подтверждали, каждый смеривал чужеземного мастера с ног до головы, прикидывая, достоин ли тот пройти.
Последние стражники расступились, потянули за неприметные цепи, свисающие со стен, и в недрах кончавшегося тупиком коридора что-то гулко зарокотало. Задрожав, отъехала в сторону часть стены, и из открытого проема плеснуло одновременно жаром и прохладой. А еще нестерпимо блеснуло золотом, так, что пришлось прикрыть глаза. Впрочем, золото горгону не заинтересовало. А вот его Страж… Проморгавшись, он наконец различил, что алое пятно — это вовсе не от яркого света. Это громадная драконица, возлежащая посреди бескрайнего океана золота.
Первое впечатление было невероятным: тяжелые лапы, каждая из которых легко могла придавить горгону целиком, чуть сдвинулись, когда она подняла голову. Массивная корона рогов почти касалась потолка, а блеск глаз мог поспорить с яркостью золота вокруг.
Второе впечатление пришло, когда он присмотрелся. Драконица была стара, неимоверно стара: крупные пластины чешуй местами помутнели, пошли трещинами, несколько рогов в короне были отломаны, когти сточились. И то, что сначала показалось величавой неторопливостью движений, было скорее старческой немощью некогда полного яростного огня существа.
Янис прикрыл глаза, не в силах сдержать восхищенного вздоха. Да, хранительница сокровищницы не пылала мощью первородного пламени… но как же она была прекрасна! Не красотой изящной статуэтки, не гордостью отважного бойца — но стойкостью не сдавшегося ветерана. Так красив бывает прошедший через ураган корабль, который, изломанный ветром и избитый волнами, все же остался на плаву и спас команду. Так хочется преклонить колено перед израненным телом бойца, который остался прикрывать отход своего отряда, зная, что не выживет. Сердце бухало где-то в горле от осознания, что последние почести Стражу будет отдавать именно он. И горгона мысленно поклялся себе, что сделает все, чтобы драконица стала главной реликвией этой сокровищницы.
— Приветствую Крылатую, — Янис не стал сдерживаться и преклонил одно колено, отдавая дань уважения.
Рядом прошелестело — склонился в глубоком поклоне Рилонар.
— Встань, золотистая змейка, — глубоким теплым голосом сказала драконица. — Иди сюда, не бойся.
Янис поднялся, на ходу перетекая в змеиную ипостась, подполз почти вплотную — так, чтобы все же оставалась возможность разглядеть морду драконицы полностью, а не каким-нибудь небольшим кусочком. Мелькнула мысль, что с такими большими объемами он никогда не работал, и этот вопрос придется как-то решать…
— Я не боюсь. Ты… так прекрасна!
Опустив морду, драконица обдала его горячим, пахнущим огнем и металлом дыханием, от которого Янис блаженно прижмурился. Осторожно лизнула в нос самым краешком языка.
— Храбрая золотая змейка. Надо же, даже тень у тебя золотистая.
Последнее явно относилось к Рилонару, который, подойдя чуть медленней из-за рассыпающихся под ногами монет, замер в почтительном отдалении.
Янис оглянулся, качнул головой:
— Золото бросается в глаза, а Рила еще нужно разглядеть.
Змейки горгоны вытянулись во всю длину, стремясь дотронуться до чуть поблекшей чешуи. Драгоценные камни и металлы нагов и василисков всегда интересовали гораздо меньше, чем их крылатых родичей. Янис это вполне унаследовал — золото едва ли удостоилось от него пары взглядов, а вот драконица впечатлила настолько, что он уже и думать забыл о трудной дороге. Монеты зазвенели, когда она чуть развернулась, перекладывая лапы и опуская на них голову. Так Янис мог прикоснуться к ней хоть змейками, хоть ладонью. Старой драконице, похоже, уже было тяжело держать голову прямо долгое время, потому что она выдохнула с явным облегчением.
— Я вижу, змейка. Он золото, ты золото. Красиво… — она зажмурилась, потом уголки пасти приподнялись в улыбке. — Я люблю красивое и рада, что это сделаешь ты.
Янису пришлось помолчать несколько секунд, чтобы справиться с перехватившим горло спазмом. Это доверие, это одобрение… это разрешение, в конце концов, коснуться чешуи открытой ладонью… Конечно, чешуя даже у молодого и полного сил дракона не обжигает — это все байки, что внутренний огонь драконов столь силен, что одно касание к ним способно расплавить металл. Но Янису все же казалось, что он чувствует какое-то особое тепло — словно от нагретого на солнце камня.
— Как ты хочешь, чтобы все было? Я могу призывать взглядом разные структуры камня.
— Мрамор, — без промедления ответила драконица, обдумавшая все уже давно. — Красивый, ничем не украшенный мрамор. Сможешь, змейка?
— Мрамор? — Янис, уже прикидывавший, что лучше подойдет для того, чтобы сохранить ощущение благоговейной мощи, исходящее от драконицы, удивленно вскинул брови. Не гранат, не сердолик, не агат или хотя бы опал, а всего лишь мрамор? — Обычный или хотя бы цветной?
— Красный мрамор, — драконица чуть прижмурилась, вспоминая что-то приятное. — Именно он, змейка.
— М-м-м… — Янис сосредоточенно нахмурился, оглядываясь.
Больше всего вокруг было монет, но они слишком мелкие. Нужно что-то достаточно большое, чтобы драконица смогла оценить эффект… Наконец горгона увидел сундук, который к тому же и стоял достаточно удобно, так, чтобы Крылатой не пришлось поворачиваться. Мрамор… С этим камнем Янису доводилось работать, но нечасто — сам он больше любил полупрозрачные минералы вроде агата. Но кое-какой опыт был. Сосредоточиться… алый мрамор… нет, темно-красный, расцвеченный более светлыми прожилками — розовыми, почти белыми, фиолетовыми… ложащимися причудливым и завораживающим узором… Коротко вспыхнули белесым сиянием глаза, превращая сундук в каменное изваяние.
— Такой мрамор? — спросил Янис, поворачиваясь обратно к драконице. — Или чисто-красный, вообще без прожилок?
— Красиво, змейка… — вытянувшая шею драконица опять выдохнула, обдав его теплом. — Только говори, стоя ко мне лицом, хорошо?
Ян запрокинул голову:
— Значит, тебе нравится?
Мелькнула мысль, что, наверное, годы притупили и слух Крылатой, но ведь при такой разнице размеров ей было бы тяжело читать по губам. Интересно, отчего такая просьба?
— Да, — та величаво кивнула, потом снова опустила морду на лапы. — Не удивляйся, змейка. Я стара и уже многие годы слышу только один звук.
— Стук сердца?
Она чуть качнула головой. Массивный хвост с почти стершимися от времени шипами поднялся и с силой ударил по груде монет. Те разлетелись, потекли, будто блестящая, звенящая и шуршавшая река. Прикрыв глаза, драконица вслушивалась в этот звук всем телом. И, когда последняя монетка снова легла спокойно, взглянула на Яниса.
— Этот звук, змейка. Тебе нравится здесь?
Янис задумался. Сокровищница дворфов была поистине роскошна, и многие хотели бы оказаться в ней хотя бы ради воспоминаний — пытаться что-то украсть у подгорного народа было той еще глупостью. Но… не лежала у него душа к золоту. Да, красиво, богато, неожиданно… только дух захватывает совсем от другого.
— Это место стоило путешествия, — наконец ответил он.
— Честный… — драконица почти смеялась. — Хорошо.
Подняв голову, она повернулась к так и стоявшей открытой двери. Ни один дворф не переступил порога, они терпеливо ждали, делая вид, что вообще тут ни при чем.
— Они — мои гости. Оставьте нас.
— Хорошо, Страж, — прогудел один из дворфов и скрылся из виду. Дверь закрылась все с тем же гулом, камень дрогнул, становясь на место — ни единой щели, ни зазора.
— Вот так лучше, — драконица шумно вздохнула, чуть потянулась, сдвинув лапы. — Змейка, ты не превратишь сундук обратно? Мраморный не так красив…
— Конечно, — Янис повернулся к сундуку, стараясь не показать всколыхнувшегося недоумения.
Не то чтобы он действительно считал, что их оставят в сокровищнице на несколько дней. Но дворфы уже успели показать, насколько сильно отличается их менталитет. Может, по их понятиям общение с драконицей вполне способно заменить еду и нормальный сон. Горгона не отрицал, что ему случалось забывать о еде и отдыхе под влиянием вдохновения, но в этом случае он предпочел бы исключить малейшую возможность ошибки.
Когда сундук принял нормальный вид дерева и металла, драконица удовлетворенно сощурилась.
— Тень, — позвала она, — подойди ближе.
Рилонар, до этого как-то незаметно стоявший в стороне, осторожно приблизился, стараясь не оскользнуться на сыпучих монетах: лежбище драконицы окружали самые настоящие холмы, где кроме кругляшей разнообразной чеканки попадались и драгоценные камни, и какие-то вещи — от мечей в ножнах и сундучков до кубков и особенно массивных ожерелий.
В лоб лизнули и его, осторожно, стараясь не сбить с ног, обнюхали — эльф только зажмурился, ему дыхание драконицы было слишком горячо.
— Хорошо, — проурчала та. — Идите отдохните. Друг к другу тянетесь — аж дрожите… Змейка, в тридцати длинах твоего хвоста вправо есть кое-что интересное. Устанете — возвращайтесь.
Янис заинтересованно приподнялся на хвосте, но как раз в той стороне, куда указывала драконица, возвышался очередной бархан из золота.
— Пойдем посмотрим? — горгона осторожно тронул Рилонара за локоть. В условиях здешней неоднородной поверхности его хвост оказался куда как устойчивее ног.
А еще Янису было ужасно приятно, что Рил вовсе не так холоден, как выглядит. Что тоже соскучился. Он знал об этом, конечно, но знать и получить такое подтверждение — все же разные вещи. Подтверждение было в том, как все-таки опирался Рил на его руку, пока они шли. И как дернул, сжимая за запястье, едва драконица абсолютно точно скрылась из виду. Дернул, останавливая, разворачивая, прижал к себе, зарывшись носом в змеек — в этом виде горгона был чуть ниже худощавого эльфа.
Янис коротко выдохнул, оплетая Рила хвостом, обнимая крепко-крепко, тыкаясь мордочками змеек в совершенную кожу. Кому другому обвившаяся вокруг шеи змейка могла бы показаться не лучшим проявлением ласки, но Рил-то точно знал, что это именно объятие. Что волосы горгоны просто не могут больше никуда дотянуться, поэтому и обнимают вот так, как получается.
— Рил…
— Я тут, — хрипло отозвался тот — и куда только делся отстраненно-холодный тон. Руки эльфа оглаживали спину горгоны, ловили змеек, щекоча уже далеко не такие тонкие, как раньше, шейки. Янис прижмурился, тихонько зашипел от удовольствия. Даже не физического, хотя от прикосновений Рила кровь словно бы быстрее побежала по венам.
— Неделя — это так много, оказывается, — пожаловался он, прижимаясь щекой к щеке. — Вообще бесконечно.
— Об этом я тебя и предупреждал, — вздохнул тот. Обнял крепче, потерся щекой, поводя ухом, вокруг которого вздумала обвиться одна из змеек. — Страж просто чудо. Наверное, магическую связь увидела.
Его пальцы пробежались по шее горгоны, нырнули вниз, к ключицам, где выглядывал между грудных пластинок камушек. Янис проказливо улыбнулся, чуть наклоняясь. Змейки привычно расправились с воротом рубашки, и горгона коснулся второго такого камешка уже губами. Если у него символ их союза напоминал лабрадор, то Рила магия одарила медово-золотистым агатом, исчерченным почти белыми прожилками, похожими на чешую. Янису очень нравилось касаться обоих камней — каждый раз казалось, что он чувствует легкое покалывание и тепло подушечками пальцев. Эльф запрокинул голову, зажмурился, подставляя шею щекочущимся, перетекающим с места на место змейкам, и опомнился только тогда, когда от чьего-то неловкого движения вниз осыпалась горсть монет.
— Пошли, — с явным трудом выдохнул он, чуть отстраняя горгону. — Поглядим, что она хотела показать.
Янис вздохнул с заметным сожалением, но спорить не стал. Драконица была мудра, еще и увидела их связь… уж не стала бы посылать посмотреть на какую-нибудь изящную безделушку.
Сколько будет эти самые «тридцать длин хвоста», горгона представлял слегка смутно, надеялся только, что не пропустит нужное. Не пропустил: это невозможно было пропустить. Гигантская полая друза аметиста лежала на боку. Она была так велика, что Янис мог бы забраться туда целиком и свернуться клубком, будто в яйце. Но он не стал бы этого делать ни в коем случае: потому что из кристаллов неведомый мастер изваял настоящее чудо. Целый мир. Подземный мир, мир дроу.
Рилонар медленно опустился на колени рядом, разглядывая самый край друзы, где крохотные полупрозрачные воины-дроу сражались с дворфами, выполненными из более темной породы, окружающей друзу. А дальше высились шпили подземных дворцов, целые города с их жителями…
Яниса же самым настоящим образом переклинило. Взгляд метался, не в силах остановиться на какой-нибудь одной детали, зрачки пульсировали, змейки шипели вразнобой и тянулись язычками к увиденному чуду.
— Смотри, — неожиданно тихо шепнул над ухом Рил. Янис не сразу понял, о чем он, с трудом проследил взглядом то, на что указал эльф.
В самом верху друзы, в естественной каверне, замерли двое — светлый и темный эльфы. Аметистовый, насыщенно-темного оттенка дроу стоял почти вплотную к светлой, прозрачной, лишь с легкой белесой дымкой светлой эльфийке. И, несмотря на размер — меньше половины пальца высотой, — с первого взгляда было видно: нет вражды или угрозы. Только что-то, что перечеркивало все творившееся ниже, где остро поблескивали лезвия крохотных мечей и кинжалов.
Горгона тихо, почти свистяще выдохнул. Кто бы ни сотворил это чудо, он был действительно Мастером. Так… проникновенно, пронзительно… ярко. Какой нужно иметь талант, чтобы вложить в крохотные фигурки целую историю, которую камень фактически шепчет каждому, кто готов услышать?..
— Невероятно… Это твои родители?
— Не знаю, — Рил стоял рядом, какой-то сейчас особенно расслабленный, совсем не похожий на холодного себя. Обнимал за плечи легко, почти невесомо, и улыбался, да так, что казался сейчас светлым эльфом.
— Это чудо… жалко, я не умею рисовать, чтобы воссоздать потом… — Янис прижался к его боку, не в силах отвести глаз от пары в камне и так же не в силах не смотреть на такого Рила — удивительного, незнакомого… прекрасного. Невероятно красивого.
— И не надо… Жаль, мои родители этого никогда не увидят…
Сколько они простояли так, оба не поняли. Просто в какой-то момент Рил отмер, потянул Яниса за собой, повел бродить между груд сокровищ, выискивая что-нибудь интересное горгоне. Резную статуэтку, камею из слоистого камня, еще что-то подобное. Все было красивым, тонкой работы, порой захватывающим дух, но с друзой ни одно не могло соперничать. В конце концов они устали и сели передохнуть прямо на золото — больше было некуда. Янис обвил Рила хвостом, укутал: в пещере было тепло, но от металла все равно тянуло прохладой.