========== Мгновение детства ==========
Иное время. Иная вселенная…
***
Где-то, вне времени и пространства.
Она рисовала подножие. Кто сказал, что это легко?
Оно может оказаться слишком тяжелым, и тогда семя жизни не сможет прорасти корнями сквозь плотную субстанцию прошлого. А если подножие окажется очень легким, то корни станут переплетаться, разрывая прошлое на куски, и у него не будет точек соприкосновения с будущим. И семя опять погибнет.
Но похоже, в этот раз она справилась. То, что вышло из-под ее рук, было нужной плотности. И она успокоилась. Теперь необходимо сажать само семя. Здесь тоже была некая изюминка: оно высаживается в момент, когда прошлое начнет искать точку соприкосновения с будущим. От этого уже будет зависеть каким получится (если получится) андрогин. Или семя засохнет, так и не дав жизни взойти.
— Успею! — подумала она и погрузила сознание в подножие. Оно мягко пульсировало и теплело. Еще мгновение – и стали появляться мелкие пузыри на поверхности. Теперь нельзя упустить момент прокола. В пузырь, готовый лопнуть, нужно метко и точно в середину загрузить семя и, как только такой обнаружился, она молниеносно, но аккуратно сделала необходимое. Все! Теперь от нее ничего не зависело. Оставалось только наблюдать прошлое и будущее и менять настоящее, создавая иллюзию жизни…
***
В двадцать пятый период Огненного Вихря эпохи Водяного Цикла в семье второго живописца императорского Дома Сансетов родилась дочь. Вообще-то ее рождение предсказала виртула*, попросившаяся к ним на ночлег. Подойдя к супруге, она протянула свою когтистую птичью лапу и, потрогав ее аккуратный круглый живот, произнесла:
— Бедное дитя! Но я отплачу Вам подарком за то, что не погнали меня амброзией, как другие, и одарили тем, что я потребовала. Возьми этот кожаный браслет – пусть он скроет то, что все боятся видеть. Придет час, и он сам укажет, кого она ждала! — с этими словами она покинула императорский дом.
Но самое неприятное было в том, что про это прознал Ширад Ти – главный податель одежды тана. Находящийся в состоянии скрытой войны с её мужем, из-за небольшого шаржа на любовь сановника к пышным и ярким одеяниям. И теперь расфуфыренный Ширад спешил по многочисленным проходам императорского дома, вызывая немалое удивление встречающихся людей. Уже то, что он не использовал трансплат* и не заказал паланкин, было само по себе необычайно. Но мало кто догадывался, что это продумано до мелочей. Теперь, когда его лимонно-индиговый наряд промелькал по наполненным суетой и сутолокой помещениям, все подневольно начнут интересоваться, что заставило его так себя вести, и отчего разнесут по всему дому весть о рождении Меченной в семье любимца тана.
Наконец он достиг галереи, которая была устроена для прославления жизни правителей. Поэтому многочисленный штат живописцев в рисунках и гравюрах увековечивал венценосную жизнь поочерёдно находясь рядом с самодержцем.
— Дорогой мой друг, — едва ли не расплывшись по полу от улыбки, приобнял живописца Ширад, — какая радость! У вас родилась девочка! Такая миленькая, здоровенькая. Просто чудо!
Отец ребёнка, Морель Чанс, застыл на секунду, ощущая тревогу и неловкость от обращённых на него теперь многочисленных взглядов. И ещё он понимал, что этот человек пришёл не просто так, поэтому он переборол в себе ненужные сейчас чувства и приготовился к дальнейшим действиям недоброжелателя.
— Я смотрю, радости немного, — с уже плохо срываемым злорадством продолжил тот, — И то правильно. Меченой трудно будет жить среди нас. Бедняжка! Но хотя у вас много детишек. Поэтому одним меньше, одним больше…
— Достойный чинн, простите, что перебиваю, но вам не кажется, что вы проявляете слишком много внимания к численности моей семьи, — с раздражением высказался Морель к немалому удовольствию подателя, — Благодарю за «радостное» сообщение и прошу оставить меня в покое.
Уже совсем расстроенный Чанс забыл даже сдержать себя, но ему было всё равно. «Бедное моё дитя!» — думал он, всё же надеясь, что Ширад соврал.
***
Тёмная сурейская ночь: крупные звёзды, дрожащие в небесах, рассеянный свет луны и длинные тени, с непроницаемой тьмой. Две фигуры тихо и быстро приближаются к солитерию, одна из них крепко прижимает к себе свёрток.
— Дай я покормлю её, — умоляюще шепчет женщина, но мужчина сердито перебивает спутницу:
— Совсем сдурела, ты потом её оставить не сможешь. И подумай, как ей среди нас жить потом. Здесь, по крайней мере, малышку будут любить, и она сможет встретить свою половинку.
Женщина горько плачет, её сердце рвётся на части от того, что сейчас предстоит сделать, но она понимает – супруг прав. Меченной будет трудно среди Обыкновенных, где малышку будут ждать презрение и одиночество. А здесь её будут любить и вырастят их крошку в заботе и нежности. Она последний раз смотрит в чудесные, изумрудные глаза своей малышки, оборачивается и видит слёзы на глазах супруга и, наконец решившись, они оставляют сверток на пороге, нажимают сенсор и удаляются, растворяясь в ночи.
Дежурный Моркадо немного подождал, чтобы дать Обыкновенным возможность одуматься. Но чуда не происходит, и он бредёт ко входу и бережно забирает свёрток. Смотрит список просящих подброшенку. И через несколько минут кроха, до сих пор молчавшая, с криками начинает требовать молока. Новоиспеченная молодая мама, и сама недавно родившая, аккуратно прикладывает теперь родное для неё дитя к груди и произносит вслух: — Ешь, маленькая. Ешь, Паола.
А через некоторое время перед входом в солитерий* на специальном постаменте высадили цветы лунной орхидеи. Восхитительно благоухающей и флуоресцирующей по ночам, что означало приход в мир женской половинки Моркадо*.
***
Сурея была одной из стран, где не любили Меченных: ни в императорском доме, ни в зоилах. Банальная зависть – их нельзя было убить, если только не заставить расстаться с головой. И до тех пор, пока они не встретят Ожидаемого, им было двадцать пять. И только после активации метки они получали право на старение и смерть. Они были красивы лицом и фигурами. Если все остальное население трудом, потом и мозолями, добывали свой хлеб, то Моркадо были людьми искусства, щедро зарабатывающими на этом, и лишь единицы выбирали мирские профессии. Но и здесь они достигали многого.
А ещё эти существа своим творчеством будили совесть в душах людей. Показывая, как не совершенен мир созданный ими. Отчего неприязнь только усиливалась.
***
Несколько лет спустя.
Длинноногая, стройная, с уже проявляющимися формами, девушка по имени Паола сидела на обрыве, а под ней расстилалась равнина Тихой Заводи с ее болотами и лесами. А самое главное – там были несколько поселений, на языке сурейцев называющихся зоилами. И там были Обыкновенные. Они жили своей насыщенной жизнью. Любили, дружили, играли свадьбы и рожали кучу детишек. В общем, они делали все, что было не доступно ей, Моркадо.
Ее судьба – искать, и когда-нибудь в перспективе найти того единственного, что предназначили ей Подательницы Жизни. О чём подскажет метка, которая начнет светиться и окраситься в один цвет с меткой Ожидаемого. Но только когда это будет? Для нее миновала пятнадцатая весна, а метка молчала. Сначала ей казалось, что вот-вот – и все случится. Но годы шли, она загадывала в День Нарождения Новой Жизни заветное желание, но небо ее не слышало. Как и некоторых других неудачников из её солитерия, живущих без пары много лет.
«Рекорд» их семьи – семьдесят лет.
— «Вот уж я точно не мечтаю повторить его!» — думала сидевшая на краю обрыва Паола, роняя из своих прекрасных зеленых глаз крупные слез на свои острые коленки, по которым капельки стекали и тихо падали в бездну под ней. И вспоминая при этом, надменный взгляд своей противницы – Каськи, которая уже встретила Ожидаемого и оттого мнила себя «опытной» в амурных делах. Иногда больно задевая самолюбие девушки подколами.
— Паола, мама зовет, — окликнула ее сестренка Ируна, готовящаяся к свадьбе. И воспоминание об этом грядущем событии заставило По еще больше разреветься.
— Серьезно решила затопить зоилы? — с ехидцей спросила сестра. Она её любила, но страстное желание сестры обрести пару, уже стало притчей «во языцах». — Или дашь им шанс?
— Тебе меня не понять, — трагическим тоном произнесла Паола, с соответствующим видом для «драматизма» момента и продолжила плакать, отвернувшись в сторону.
— Ну хватит! — сестра, досадуя на «придуривание» сестры, нежно погладила пышную копну черных волос девочки и заставила ее встать и отойти от обрыва, — Давай я тебе вытру лицо. Смотри, как заревела глаза. А если придет Ожидаемый? Не боишься, что сбежит от тебя? — съехидничала она, но тут же, спохватилась и, пытаясь предупредить новый поток, поправилась, — Хотя мы его свяжем, и пока ты не успокоишься, не отпустим. Договорились?
— Договорились, — мгновенно успокоившись, согласилась Паола и пошла домой вслед за сестрой.
***
— Вот растяпа! — в сердцах выразилась Старшая, — Ты все же допустила крен, и теперь половинки андрогина разместит в разных временных точках. Не реви! Слезами делу не поможешь. Тем более, гролинги довершат начатое. Вот уж где мы ошиблись, так ошиблись. Твоя оплошность – легкое недоразумение по сравнению с этим.
И она подумала, что везде, где Подательницы Жизни появлялись, покидая свое измерение, Меченные помогали им заставить аборигенов переосмыслить жизненные установки, полюбить творческое начало, и как результат – цивилизации становились спокойнее, разумно сосуществуя друг с другом. Но здесь…
Сначала Моркадо появлялись на разных континентах равномерно – Сурея, Гроя, Торкия, Зерма, Коруя каждый цикл получали свои двадцать пар. Но первым континентом, заставившим пересмотреть это правило, стала Гроя. Гролинги, вместо того, чтобы потихоньку освобождаться от жестокости и свойственной им агрессивности, быстро оценили некие способности Меченных. И они сделали их предметом торговли, и сами стали использовать Моркадо, как вещь. Тогда Подательницы перестали подавать им половинки, и гролинги решили, что они достаточно сильны и вооружены, чтобы потребовать от других рас подчинения.
***
Паола специально не догоняла Ирунку, плетясь позади. Если с ней поравняться, то сестра начнет трещать о своем Тимусике. А Паоле тоже хотелось счастья и любви, хотя она считала себя дефектной, получившей метку по недоразумению. Теперь ей все чаще стало казаться, что скоро явится Подательница Жизни, извинится перед ее родителями и сотрет метку, и Паола будет вынуждена уйти к Обыкновенным. Ведь солитерии появились как небольшие гетто, куда родители, получившие Моркадо, приносили своих новорожденных, оставляя их на пороге и никогда больше не интересуясь судьбой своих отпрысков. Но зато внутри семьи подброшенки получали все. И любовь, и ласку, и воспитание. И всегда было несколько кормящих мамочек, щедро наделенных молоком, которого хватало на всех малышей. Так они и жили, не разбирая, кто свой, а кто – подброшенка.
Последний поворот остался позади, и каменная громада солитерия выросла перед ними.
— Все же удачно мы его перерисовали, — с удовольствием рассматривая его стену, высказалась Паола, вспоминая последний граффити-поединок. Тогда по всей поверхности внешней стороны здания участники нарисовали картину, в которой четыре сезона и время суток потихоньку сменяли друг друга. Вышло очень красиво. Лично она рисовала зимнее утро. А если учесть, что зима была единственным временем, когда шли дожди, образовывались лужи, и реки переполнялись, то она вспомнила, как четко вырисовывала капли, разбегающиеся волны с потревоженной поверхности. И появляющиеся в лужах клании – красивые, молочной окраски, с разнообразной цветной кромкой водные растения, плавающие среди зеленых листьев.
Наконец сестры достигли трансплата. Паола присоединила брейнсенсор, после чего рободрайв спросил, не желают ли они сесть. Ирунка согласилась, а Паола повисла на перилах. Только после третьей просьбы убрать конечности от плоскости движения, девчонка села напротив перил, чтобы схватить хоть один листик с лиан, обвивающих колоннады центральной залы – нефа. Сумеешь сделать – загадывай желание. Но в этот раз, ей удалось впервые схватить небольшой кусочек, что привело девчонку в полный восторг. Она повернулась лицом к сестре и попыталась показать ей драгоценную добычу, оторвав Ирунку от разговора по коннектору с Тимусиком, по которому та «та-а-ак соскучилась», расставшись на какие-то полчаса. При этом сестра сидела ровно, положив изящно ногу на ногу. Паола опустилась на пол, на что Ируна закатила глаза и сказала невидимому собеседнику, что именно ей достается эта плакса-млакса, «как будто нет других», кто может найти ее. Через несколько минут они уже были дома.
— Мама ждет! — напомнила Ируна, и пошла, изящно покачивая бедрами.
— К Тимусику пошлендрала, — съязвила про себя Паола и подошла к двери родителей. Та была приоткрыта, и подневольно девчонка услышала часть разговора.
— Говорят, они разорили уже не один солитерий, а правительство не предъявляет даже ноты протеста, — послышался встревоженный голос матери.
— Гролинги – грозные враги. Никто не будет им перечить, а мы для них – добыча, — со вздохом ответил отец, и тут же произнес веселее, — Но мы-то подготовились. Ведь так, детка? — но ответом ему была тишина.
— «Целуются», — поняла Паола и, немного подождав, кашлянула, чтобы не застать родителей врасплох.
***
Дальше Моркадо стали неугодны и некоторым другим континентам. Правда, чувствовалась в этом рука Грои. Они, как и элита, правящая миром, оценили изысканную и чарующую красоту девушек и парней, еще не встретивших Ожидаемых, и оттого пользовавшихся большим спросом в богатых гаремах. Таким образом, Подательницы Жизни встали перед проблемой – Меченные переделывали мир, а мир переделывал их. С надоевшими любовниками долго не церемонились – их или передаривали вассалам как приз за отличную службу или казнили. Численность людей с меткой сокращалась, зато стоимость на черном рынке резко подскочила. Но все закрывали глаза на работорговлю.
***
— Дочка, нас приглашают в гости в соседний солитерий. Поедешь? — приобняв Паолу, спросила мать.
— И сколько их нам надо проехать, чтобы вы поняли, что там нет моего Ожидаемого! — Паола решила сегодня капитально всех достать со своими капризами, — Не хочу никуда, отстаньте уже от меня! — и она выбежала из родительской комнаты.
— Ну что ты с ней будешь делать, — сокрушенно посетовала мать и глянула на отца.
— Переходный возраст, да и сама знаешь, какая она нетерпеливая, — приобнял жену тот, чтобы немного успокоить. — Проблема выеденного яйца не стоит, но ей, пока не повзрослеет, этого не объяснить. Тем более метка молчит.
— И все же попозже, когда успокоится, я поговорю с ней, — удручённо вздохнула женщина, понимая, что как всегда будет поток слёз и упрёков, что «её никто не понимает». И в ответ подумала: «Дурашка моя ненаглядная, скорей бы ты повзрослела.»
Паола же, придя в свою комнату, положила маленькую, зелёную часть своей надежды в небольшой тайник, устроенный ею в спинке кровати, где она прятала всё, чего не должна была видеть её проницательная мать.
Затем расслабилась и, достав всё для рисования, приступила к портрету семьи, который надеялась продемонстрировать на Празднике Цветущих Орхидей.
Не предчувствуя, что через полтора года она будет вспоминать эту идиллию с тоской и болью.
***
Охотник убрал бинокуляр, и отметил местоположение солитерия у себя в ридерпаде. Герхард будет доволен – удалось обнаружить много добычи.
***
Довольно часто так бывает,
Что в суете летящих дней,
Никто из нас не замечает
Шаги беды, стучащей в дверь…
Комментарий к Мгновение детства
* Виртула – костлявое существо мужского или женского рода, обладающее способностью видеть варианты будущего. Обычно окружающие их боятся, потому как они славятся вздорным и мстительным характером. А так, как виртулы общаются напрямую с Подательницами жизни, могут изменить судьбу и в хорошую, и в плохую стороны. Амброзию (растение, с характерным запахом) боятся, как огня. Поэтому не хотящие с ними связываться высаживают растение вокруг домов.