"Продолжение уже потому хуже начала,
Что читатель представляет себе героев
Гораздо "глубже", чем автор.
Так повар лучше разбирается в яйцах,
Чем курица, которая их несет".
(Так говорил Пэпс)
Когда Шуре приходит в голову дельная мысль, как по легкому "срубить деньжат", он ее
излагает в несколько необычной манере. Человеку непривычному может даже показаться, что Шура болен, но я-то знаю его давно. Я полеживал на удобно продавленном канапе и вяло разглядывал биржевые сводки, когда Шура позвонил мне.
- Толик, я, знаешь, что подумал?
И Шура начал хохотать. По первым, совершенно африканским звукам этого хохота, я понял - мысль стоящая. Я осторожно положил трубку на стол и пошел заваривать кофе. Прихлебывая кофе, я думал: "Любопытно, трудно ли ему дышать?" Наконец, всхлипывания и собачьи подвывания в трубке стали утихать, можно было продолжить.
Выслушав идею, я задал только один вопрос:
- А как разбираться с "деловыми"?
- Если "они" не придут на первом этапе, на втором мы будем неприкосновенны.
"А ведь ты прав", - подумал я.
Мы условились встретиться в центре и присмотреть подходящее помещение. "Пахло жареным".
То, что сдавалось в аренду под "бизнес", раздражало своею непомерной величиной.
- Что нам делать на ста квадратах? Клиентов за фалды ловить? - возмущался Шура, - две, три тихие комнатки с прихожей, где дремлет швейцар, - вот, что нужно, чтоб деловая активность оживилась.
- Может, сбавим спесь, поглядим полуподвальчики? - предложил я. Полуподвалы когда-то
дали неплохой рывок экономике.
Нас устроило одно предложение - бывший клуб "Дельтапланерист".
- Пацаны ушли в "параплан", да и клей дорог, - сообщил нам хозяин, нервный мужчина с лицом, жаждущим спорта и острых ощущений, передавая нам ключи.
- А почему только на месяц?
- Дельце небольшое, - пояснил Шура.
Итак, место было. Теперь хлесткая, наглая реклама - и можно будет, не потея, съездить
зимой на Мальдивы.
Поскольку роли мы распределили так, что я был "ведущим специалистом", с персоналом беседовал тоже я. Яков Аронович мне вначале не понравился. Он заломил такую цену, что, если бы Шуре пришло в голову стать стоматологом, нам бы пришлось драть зубы и по ночам.
- Побойтесь Бога, Яков Аронович, мы пока что не ведущая "площадка" страны.
- Его-то я и боюсь. Деньги мне нужны для того, чтобы, когда вас будут брать, я б имел возможность летать.
Я не шовинист, но что-то, видать, ветром "надувает".
- А хотите "долю"? Пятнадцать процентов.
- Четверть.
И мы поладили. Он был не глуп, да и пенсии не хватало.
- Нужна техничка, - напомнил, скромно улыбаясь, Шура, когда я выбрал, наконец, охранника - верзилу с газами ребенка, любящего мороженое и солдатиков.
- Это будет кривоногая толстая тетка, - быстро ответил я.
- Тебе нравится делать мне больно.
Да, когда мы занимаемся делами, я строг. Я не понимаю людей, которые держат симпатичных секретарш, замов, бухгалтеров, президентов и премьер министров. Строгая, уродливая ведьма - вот надежная опора для энергичного мужчины в любом деле.
Мы немного поспорили о названии - это очень важная штука. Наконец, остановились на нейтральном:
"Новый курс".
Первый наш клиент - я запомнил его очень хорошо - был худой очкарик в самовязанном
свитере с ногами, обутыми в семафористые замшевые туфли сорок пятого размера.
- Я увидел вашу рекламу - довольно дурацкую, надо сказать, и решил заглянуть.
На рекламе красивая женская попа была пересечена надписью: "Сбережем и увеличим".
- Я правильно понял - вы берете что-то на хранение? Мне нужно сохранить компьютер - я в командировку собираюсь.
Я ободряюще улыбнулся.
- Да, все верно, только мы берем на сохранение лишь самое ценное, что есть у простого человека, самое дорогое его сердцу - доллары.
При этом слове стало слышно, как Яков Аронович капает в рюмку корвалол.
- Но вы же не банк?
- Нет конечно. Мы не покупаем валюту, не продаем - мы ее просто храним, как сувенир.
- Какой же дурак пойдет хранить у вас валюту?
- Дурак не пойдет, а вот рачительный человек - пойдет. Дело в том, что храня у нас валюту,
вы застрахованы от скачков ее рыночного курса. Вы сами установите удобный для вас курс.
Видите табло?
Я показал светящееся табло, висящее над нашими головами.
- Видите - предыдущий клиент, оставив нам доллары, установил курс один к пятидесяти.
- Сейчас другой курс.
- Это у "них"
. Здесь - все решают люди. Если курс снизится и доллар подешевеет - повторяю, у нас, а не у "них" - этот клиент получит назад свои доллары плюс компенсацию.
- Ничего не понимаю. Вот у меня с собой сто долларов, я их вам оставлю - и что?
- И вы должны указать курс.
- Пусть будет один к сорока. Что я получу?
- Это же очень просто. Если курс действительно будет один к сорока, вы получите компенсацию десяти пунктов. Десять долларов.
Очкарик задумался.
- Я преподаю математику в МФТИ, и должен вам сказать...
- А, так вы математик! - обрадовался я. Математики - самые доверчивые из людей. Кстати, самые недоверчивые - кондуктора автобусов. Они очень редко верят вам на слово.
- Значит, это мы вам обязаны парадоксальности нашего мышления.
- Чего это вдруг?
- Как же. Это ведь вы уверяете, что три яблока делятся пополам.
- Ну и что - получается яблоко с половиной.
- Но половина яблока - это не яблоко. Вот у нас одна знакомая семейная пара развелась - кому из них нужна половина машины?
- Это все галиматья.
- Дорогой - как вас по имени-отчеству?
- Василий Петрович.
- Дорогой Василий Петрович. Как любил повторять Аристотель: "Не попробуешь - не научишься". Будем подписывать договор на ответхранение?
- Пожалуй. Похоже, вы или марсиане или сумасшедшие. А может и то и другое вместе.
- Услуги платные - сто рублей по тарифу.
- За сто рублей я получу десять долларов - завтра вы во сколько открываетесь?
Я провел его к окошечку, из которого дружески смотрело безупречно честное лицо Шуры.
- Заполним форму...
Они занялись оформлением договора по сохранению ценностей, а я прошел к Якову Ароновичу.
- Ну как?
- Анатолий, вы в молодости не занимались наперстками?
- Яков Аронович, фи, я всегда играл в покер. Лучше скажите, что, мелочи хватит?
- Аркаша к вечеру обещал подвезти. Очень плохо в стране с мелкой валютой.
До среды я развлекался тем, что одаривал студентов и преподавателей вузов десятками. Настоящий, "жирный" клиент не шел. Зато в среду в обед в наш офис заявился скучный, как курс макроэкономики, налоговый инспектор.
- Это у вас незаконный оборот валюты? - спросил он голосом Вышинского.
- Что такое? - воскликнул я переполошенно, - Шура! Мы торгуем валютой?
- Я ее в глаза не видел, - отозвался Шура из окошечка, - а вы что имеете в виду?
Он доверчиво смотрел на инспектора.
- Валюта каких стран? У меня есть тенге, например.
Инспектор зло смотрел на верхнюю пуговку моей рубашки.
- Люди получают здесь доллары - это вы не будете отрицать?
- Может быть. Откуда мне знать, что лежит в их конвертах. Да, они говорят о курсах - как запретишь говорить о наболевшем? Но здесь нет никаких сделок, никакого обмена. Мы внимательно читали статью.
- Вы очень подозрительная компания. Я к вам загляну еще раз, и не один.
- Только не рассчитывайте на кофе с коньяком. Я не люблю вашего брата - чиновника.
Я тоже стал зло смотреть на его верхнюю пуговку.
Он гордо выпрямился и отчеканил:
- Да, нас не любят, но мы служим государству!
- И что? - Я не стал отрываться от кресла, - я, может, и к государству вашему равнодушен.
- Так вы предатель? Какое же вы любите государство? Догадаться не сложно!
Я достал клетчатый платок, и, имитируя скупую слезу, вытер глаз.
- Я, как патриот, как верный сын Родины, бережно храню заветы наших отцов, храню их мечту. Они, титаны - не то что мы, пигмеи, и у них была неплохая, на мой взгляд, парламентская республика.
Инспектор радостно засмеялся: