— Ты так преуспеваешь в химии, — протянул Паркер. — Не думал еще о будущей профессии?
Гарри покачал головой.
— Может быть, в ученые подамся. А может, свою компанию открою. У моего отца была компания. Хочу продолжить его дело — для меня это было бы огромной честью.
— Но что случилось? Ты говоришь в прошедшем времени, — Питер нахмурил брови.
— Прости, — Гарри вновь покачал головой, и Паркер мог поклясться, что видел на его лице слабую, едва заметную улыбку. — Я не могу говорить об этом каждому встречному.
— Я понимаю.
И они снова продолжили идти в тишине. Они проходили уже третий квартал, и из кафе рядом доносилась спокойная музыка годов так шестидесятых прошлого века. Питер и не заметил, как начал качать головой в такт и даже подпевать. Эта песня казалась ему такой милой, что захотелось сразу оказаться в своей однокомнатной квартире в Нью-Йорке и, держа в руках бокал виски, танцевать под нее у окна во всю стену, наблюдая за вечерним городом. Он, разумеется, распознал, что это была за песня. Морис Уильямс «Останься» — песня, с которой он проводил свои спокойные вечера — если такие удавались. Гарри все еще медленно шагал по площади, а Питер остановился и, стоя рядом с открытым кафе, кружился на месте, щелкая пальцами в ритм. Озборн, заметив, что его сопровождающий остался на месте, обернулся. Попивая горячий кофе, он смотрел на него.
И улыбался.
— Может, мы пойдем уже? — крикнул он.
— Ты ни за что не заставишь меня сдвинуться с места, Гарри! — в ответ невозмутимо произнес Питер. — Это моя любимая песня.
— Эндрю, я снова улыбаюсь. Видишь? — он указал пальцами на свои губы. — Если ты снова заставишь меня это сделать, я тебя возненавижу.
— Ненавидь сколько хочешь, это моя любимая песня.
Какая-то девушка, сидящая за столом со своей подругой, уже снимала танцующего Питера на телефон.
— Боже мой, Эндрю, тебя же записывают!
— Завидуешь? Если хочешь, то подойди сюда. Потанцуем вместе.
Питер отставил свой стаканчик на забор и потянулся к Гарри. Тот упирался и повторял слово «нет», но Паркер уже насильно тащил его за собой, и вскоре они оказались на площади.
У кафе зажглись огоньки на гирлянде, висевший над окнами. Смеркалось, вечерело, темнело, и только желтые огоньки да милая песня создавали всю атмосферу этому вечеру. Питер схватил Гарри за руки и заставил танцевать вместе с собой. Гарри краснел от стыда и закрывал глаза.
— Даже не думай этого делать, — он пытался вырваться, но было тщетно. Питер чувствовал, что тот и не хочет уходить. Поэтому он закрутил его, и тот развернулся под его рукой. Кто-то из посетителей кафе присвистнули включил фонарик на телефоне. Девушка захлопала в ладоши. Питер уже отплясывал вовсю, как будто знал, какие движения нужно делать. Даже если он и придумывал их сам, они идеально подходили под эту музыку, и вместе с Гарри они смотрелись гармонично. Поначалу Озборн двигался так неуверенно, неуклюже, наступал Паркеру на ноги, но после уже вошел в ритм и прекрасно справлялся с танцем. С его лица не сходила удивленная улыбка. Он как будто первый раз чем-то наслаждался, даже не верил в происходящее. «Как?! Это случается со мной?!» — говорили за него его же глаза, в которых легко можно было уловить радостный огонек.
— Не бойся, Гарри. Никто нас за это не укусит, — Питер улыбнулся, а затем вновь закрутил Гарри. Их движения подходили друг другу, сочетались, гармонировали. Они отталкивались друг от друга и вновь сближались, Гарри уже чувствовал свой темп и становился более раскрепощенным, хотя некая скованность все еще присутствовала в его движениях.
Песня уже подходила к концу. Питер тихо-тихо подпевал, так, что было слышно лишь Гарри. Останься… Немного подольше. Пожалуйста, скажи, что собираешься остаться… Озборну становилось все больше неловко, он хотел вырваться из этих крепких рук и убежать подальше, чтобы навсегда забыть это мгновение…
Но он хотел в нем раствориться и никуда, никуда и никогда отсюда не уходить. Он был с Питером — а большего ему сейчас было и не нужно.
Ну же, пожалуйста, приди и останься…
Музыка закончилась. Они остановились, глядя друг другу в глаза и переводя дыхание. Вокруг них все еще сновали тысячи людей, но они не замечали никого вокруг — они просто были вместе. Вдвоем. Откуда-то слышались слабые аплодисменты, однако какой-то мужчина, проходивший мимо, осыпал юношей оскорблениями и назвал их гомосеками. Паркер посмеялся. Да, пожалуй, такими они сейчас и выглядели. После этого он нехотя, но все же отстранился от Гарри и поправил свой пиджак. Затем поклонился хлопавшим девушкам, взял свой кофе и, приподняв бровь, произнес: «Ну что, пройдем дальше?» Озборн сглотнул слюну и кивнул. Определенно, этот вечер надолго ему запомнится.
***
Они провели в неловком молчании половину своей прогулки. Прошли пару миль, обсуждая всякие пустяки, и повернули обратно. Питер рассказал, как в первый раз услышал эту песню, когда родители смотрели старый фильм, и с тех пор она стала его самой любимой. Он прошел с ней сквозь всю свою жизнь, и сейчас, когда он услышал ее, то будто перенесся во времена своего детства. И внезапно ему стало так спокойно на душе. Все, что камнем висело на его плечах, внезапно обрушилось, и он освободился. Однако ненадолго. Долг чести все равно присутствовал в нем, и, как бы он ни хотел отвлечься, не получалось. Поэтому он решил продолжить прогулку как ни в чем не бывало. По крайней мере, сейчас он делает все, что в его силах — гуляет с Гарри, а пристальнее следить за ним способа не было. Возможно, он сумеет произвести на него хорошее впечатление.
— Так, получается, у тебя никогда не было друзей? — нахмурил брови Питер, когда они проходили по одной из самых бесшумных улиц города.
— Был один, — Гарри пожал плечами, — но в далеком, далеком детстве. Даже не помню, кто он. Однако после него у меня совершенно не было друзей. В начальной школе меня обходили стороной, в средней надо мной насмехались из-за моих выдающихся… — он вздохнул, - … способностей. А в старшей я сам не захотел ни с кем общаться. Как, в общем, и в университете. И во втором университете. Вот такой вот я непростой, — он хмыкнул.
— Но со мной ты общаешься.
— Да черт меня дернул с тобой общаться, — Озборн посмотрел на Питера, и на его губах повисла улыбка. Паркеру она показалась самой прекрасной — потому что она выплыла на несчастном, измученном лице. Она как будто освещала всю эту темную улицу — мрак расходился, уступая место этому чистому, невинному свету.
— Ты улыбаешься, — по-доброму засмеялся Питер и склонил голову набок.
— Я сказал, что возненавижу тебя за это. Я сбился со счета, сколько раз уже улыбался. Но, признаюсь, это первые разы за столькие годы.
— Неужели тебя можно развеселить такими пустяками?
— Мы все люди, Эндрю. И мы все любим пустяки.
========== Часть 17 ==========
ЭмДжей сжала в руках бокал настолько сильно, что разбила его, и осколки посыпались на пол, смешиваясь с остатками белого вина. Она зажмурила глаза, тяжело вдыхая, и издала протяжный стон, в котором одновременно смешались боль, отчаяние и раздражение. В стекле она видела свое невысокое отражение — рыжие волосы падали на ее лицо, прикрывая покрасневшие глаза. Она стояла напротив большого окна, и город расплывался под ней, уходил вниз на несколько метров. Ночь покрывала улицы. Она положила ладонь на стекло и припала к нему лбом. Страшно не было. Теперь уже ничто не могло вызвать страх — даже высота в тридцать пять этажей.
— Уходи, — прошептала она.
— Мисс, позвольте…
Не отрываясь от стекла, она проревела:
— Я сказала уходи!
Дверь за ней захлопнулась. Она медленно скатилась на пол, ведя рукой по стеклу. Запотевшие следы оставались на чистой поверхности. Лампа в люстре мигала, и ЭмДжей то оставалась в полной темноте, то вновь возвращалась ко свету.
Она рыдала. Тихие всхлипы слышались в номере, где раньше жили двое. «Как! Как он мог пойти туда один, без нормальной подстраховки! Дурак, дурак, дурак!» Она была зла, настолько зла, что могла одним ударом разбить стекло своего окна и скинуть туда того человека, что посмел спустить курок на Джека.
И она отомстит этому человеку. Обязательно. Но для начала…
Она нальет себе еще один бокал.
******
— Пит, я, кажется, напал на след.
— Мои поздравления, Флэш! — Паркер крутанулся в своем кресле и поправил небольшую рацию, висевшую на ухе, по которой мог связываться со своим напарником. — Кого-нибудь вычислил?
— Пока нет. Однако есть один подозреваемый. Помнишь, на заводе они говорили про какого-то босса? Я прошерстил всю информацию, что была у Гилмора на телефоне, и наткнулся на некую ЭмДжей. Она вполне вероятно может быть главной среди них.
— ЭмДжей?.. — удивленно переспросил Питер.
— Да. Видел бы ты, что она ему здесь присылала… — Флэш присвистнул. — Но ценную информацию я смог выудить. Она очень гневно отзывается о каком-то мальчишке, и похоже, что это Озборн. Пишет, что он является виной всех ее бед. Странно, да? Вчера, судя по сообщениям, они встречались в отеле, чтобы обсудить какой-то план действий. Возможно, все это привело к сегодняшним событиям. Они устраивали ему ловушку?
— Вполне возможно, — кивнул Паркер. — Ты так и не понял, кто она, да?
— Я попытался найти ее среди друзей на «Фейсбуке», но никто из них даже примерно не был на нее похож. Все либо слишком открытые, либо слишком тупые. Глупо было искать важную шишку криминального мира в социальной сети.
— ЭмДжей… — протянул Питер. — Странное имя. Должно быть кодовое. Это же инициалы? *
— И именно с такими инициалами я не нашел никого среди его знакомых. Подозрительно, да? — Флэш хмыкнул и сделал глоток горячего чая. Затем что-то быстро напечатал на клавиатуре и щелкнул левой кнопкой мыши.
Паркер тяжело вздохнул. Да, информации довольно мало, но по крайней мере им есть за что ухватиться. За два дня они и так нашли больше, чем ожидали. Миссия, казалось, начинается довольно успешно. Да и Гарри сам становился более расположен к Питеру. Неужели он смог его чем-то зацепить? Он ведь старался быть похожим на других студентов, окружавших их, однако он все равно чем-то отличался. Он чувствовал это — в душе он глубоко отличался ото всех них. Но как же это заметил Озборн?..
— А как прошла ваша прогулка? Удачно? — поинтересовался Флэш, и Паркер вновь вздохнул.
— Мы лишь прогулялись по улицам добрых два часа, попили кофе и потанцевали на площади. Потом я проводил его до дома и передал тебе в полное распоряжение, — он хмыкнул. — Я не смог выудить из него какой-то ценной информации, — печально произнес он. — Он лишь сказал, что хочет связать свою жизнь с химией, пойти по стопам своего отца. Немного поведал об университете, вскользь упомянул, что может помочь мне, если у меня снова появятся проблемы в темах по химии. Однако о своей жизни он говорить не хотел. Мне пришлось прыгать перед ним, болтать. Придумывал всякую околесицу, чтобы хоть как-то его разговорить. Поначалу он был каким-то скованным, но затем раскрепостился немного. Не знаю, быть может, он и вправду несчастен…
— Вы танцевали на площади?! — послышался удивленный голос Флэша; кажется, он прыснул чаем на клавиатуру своего ноутбука.
— Да, там же была такая классная песня! — вскрикнул Питер, как будто сам факт того, почему они танцевали, был очевидным.
— Каким образом ты смог уговорить этого зажатого скромного парня танцевать?!
— Не знаю, как-то само собой получилось. Он сначала был против, а потом согласился. Нас снимала на телефон какая-то девушка. Может, на «ЮТубе» мы с ним уже знаменитости.
— Ну ты даешь, Пит, — хмыкнул Флэш. — А говоришь, что ничего особенного не произошло. Такими темпами ты влюбишь его в себя.
— Думаешь? — засомневался Паркер. — Мне кажется, это было бы слишком жестоко. Я рассчитывал лишь на близкую дружбу.
— Получается, все эти слухи в офисе про тебя были неправдой? — изумленно проговорил Флэш.
— Какие еще слухи?! — не менее изумленно переспросил Питер. Его глаза на лоб полезли.
— Кто-то говорил, что ты… ну, из этих.
Паркер смачно шлепнул себя по лбу. Глухой звук разнесся по всей комнате и, кажется, был слышен даже в квартире Томпсона.
— Кто, черт возьми, это вообще предположил? — он нахмурил брови.
— Дейзи. Секретарша. Она всегда все знает.
— И ты действительно ее послушал? — возмутился Питер. — Флэш, я думал, ты не доверяешь слухам, что разносят секретарши.
— Но у тебя же такая прическа!
Питер издал долгий, протяжный, полный недовольствия стон. «А-а-агрх!» — воскликнул он и тяжело вздохнул.
— Если ты мне друг, Флэш, то прекрати верить этому. А пока что мне нужно удалиться. Домашка по органике никогда не ждет.
— Иногда мне кажется, что она для тебя важнее Озборна.
— Для меня сейчас нет ничего важнее Гарри.
— Ты его уже по имени, — хмыкнул Томпсон и отключился. Питер остался в полной тишине, угрюмо смотря на луну, что бледными лучами освещала территорию кампуса. Он ведь действительно был… из этих…
Комментарий к
*ЭмДжей - MJ
========== Часть 18 ==========
ЭмДжей сидела во главе стеклянного стола, сложив пальцы шалашиком и прислонив их концы ко лбу, что скрывала рыжая челка. Ее глаза были закрыты, и плечи едва двигались — казалось, она и вовсе замерла. Даже вздохов не было слышно. Она сидела в этом кабинете с четырьмя стеклянными стенами, одна из которых открывала вид на огромный город. Рядом — по краям стола — сидели два молодых человека возрастом не более двадцати пяти лет, и оба тряслись от страха. Они знали, что бывает, когда ЭмДжей молчит. Уж лучше бы она кричала на них во весь голос. Учитывая обстоятельства, из-за которых их незамедлительно вызвали сюда, они могли предположить, что их ждет. Но сейчас, когда ЭмДжей напряженно вздыхала, они не знали, к чему именно готовиться. На кону стояли их собственные жизни, которые для девушки не значили ровным счетом ничего.
В кабинете стояла абсолютная тишина. Оба парня знали, что им самим лучше не начинать разговора. Потому что в противном случае им попадет настолько сильно, что их не узнает собственная мать. В первую очередь попадет от ЭмДжей. Они смотрели друг на друга так, будто сегодня был их последний шанс хоть что-то видеть. В их взглядах читались страх и отчаяние. Они действительно не знали, что делать. Из коридора доносился стук каблуков, а с улицы — сигналы машин, раздающиеся в пробке. Вокруг них шумело все, однако они как будто застряли в другом временном пространстве, где воцарилась оглушающая тишина. С потолка на их лица опускался искуственный белый свет, и кабинет все больше и больше напоминал больницу.
Со стороны ЭмДжей послышались пара тихих всхлипов. Она протерла лицо руками и, не смотря на парней, тихо, но до ужаса грозно произнесла лишь одну фразу:
— Какого черта?
Парни кинули быстрый взгляд на девушку. Наконец-то она заговорила! Однако, судя по ее первой реплике, радости ждать им не стоило.
— Я спрашиваю вас двоих, какого черта это было? — она в гневе стукнула ладонями по стеклянному столу, который, от этого если не треснул, то завибрировал точно. Парни почувствовали это. — Вы называете себя охранниками?! — еще громче произнесла она. — Кто вас вообще взял на эту работу, раз вы и прикрыть-то толком не смогли? Это что, было такое трудное задание?
— Мэм… — начал было один из них, однако тут же был прерван.
— Мисс Уотсон, — она кинула на него полный ненависти взор исподлобья.
— Мисс Уотсон, положение было серьезным…
— Серьезным?! — крикнула она. Она уже не знала, плакать ей или смеяться. Ситуация вводила ее в состояние истерики. — Загнать в ловушку парня, который вас самих будет помоложе?! Прикрыть Джека? Начать перестрелку, убежать? Вы что, совсем не представляли, какая работа вас ждет, когда устраивались сюда?
— Нет, мэ… мисс Уотсон, — ответил второй, что сидел справа. — Мы знали, что надо сделать, но…
— Но что?! — она перевела взгляд на него. — Думал, будешь сидеть в офисе целый день и жрать свои пончики? Мы частная секретная контора, Филиппс. Об этом-то ты должен был знать, когда подписывал долбаный контракт! Мы не занимаемся поимкой пропавших детей, если ты подозревал это. У нас — важная миссия, и только что вы оба поспособствовали ее провалу!