— Но мы же… — начал первый.
— Вы же! Все, что вы сейчас говорите, это абсолютный бред, и он никак не оправдает вас. Вы понимаете, что допустили непоправимую ошибку? Из-за вас погиб наш сотрудник, что правдой и верностью служил мне подольше, чем вы. Из-за вас, мелких засранцев.
— Мисс Уотсон, там был сотрудник ФБР!
— Выстрелил бы в него!
— Но он же из спецслужб! Нас бы поймали с поличным и допрашивали сейчас где-нибудь в подвале!
— Мне все равно, ты понимаешь это? Все! Равно!
Вновь повисла тишина. Оглушающая, давящая. Слышны были их вздохи, и ЭмДжей, наверное, злилась на парней из-за того, что они слишком громко вздыхали или моргали. А может, слишком громко смотрели друг на друга.
— Вы уволены, — внезапно сказала она, и молодые люди вздрогнули.
— Но…
— Никаких «но»! Вы оба уволены. Убирайтесь отсюда. Поблагодарите за то, что остались живы. За вами теперь будет пристальный контроль. Я сказала «за вами»? Я имела в виду все ваши персональные данные, истории браузеров, местоположение, любые перемены локации, ваши связи с другими людьми и так далее, — ужасающе спокойным и холодным тоном промолвила она. — Что ж, а теперь можете забыть дорогу в этот офис.
========== Часть 19 ==========
Первую пару сегодня отменили. Об этом Питер узнал, когда в радостном, легком настроении вошел в здание учебного корпуса и кинул мимолетный взгляд на расписание. Технологии сегодня не предвещалось. Заметив такого рода небольшую записку, что кнопкой прикрепили к другим бумагам, висевшим здесь, Паркер угрюмо направился прямиком к выходу — здесь ему больше нечего было делать. Эти полтора часа он намеревался провести если не с пользой, то точно хотя бы с удовольствием.
Погода стояла великолепная. В этом штате царило вечное лето, поэтому первые осенние холода не так сильно настигали город, как на севере страны, и можно было наслаждаться теплой погодой в любой сезон. Светило утреннее солнце и едва-едва согревало землю. Благодаря деревьям, что росли на каждом углу, тени было много, и тут и там на небольших лужайках, простиравшихся между каменными извилистыми дорожками, сидели или лежали немногочисленные студенты. Питер заметил парочку своих одногруппников, что со своими тетрадями примостились на лавочке, что-то друг другу активно доказывая и при этом показывая ручками записи лекции. У них разгорался активный спор. Паркер прошел дальше, правой рукой держась за лямку своей сумки. Его кудрявые волосы колыхал легкий ветер, и от этого ему становилось свежее. Он приземлился на траву около высокого дуба, поставил сумку рядом с собой и достал яблоко. Несмотря на то, что он недавно попил кофе, ему все равно хотелось перекусить, и момент нашелся как нельзя подходящий.
Он достал свой конспект и принялся его листать. Следующей парой по расписанию было практическое занятие по биохимии — стоило бы получше к нему приготовиться. Откусывая крепкое зеленое яблоко, Питер с упоением читал свои записи, стараясь не обращать внимания ни на какие звуки вокруг. Он действительно хотел углубиться в предмет, однако ему помешали. Нет, проходившие мимо студенты или команда скейтбордистов никак его не отвлекали. Даже два парня, решивших с утра пораньше поиграть во фрисби, тоже никак не могли прервать ход мыслей Питера. Ему мешали его собственные воспоминания.
Он думал о вчерашнем вечере, и все, что представало перед его глазами, казалось таким теплым, уютным, что ему хотелось снова пережить ту прогулку. Чувства, завладевшие им, не напоминали ностальгию. Скорее, они больше походили на… счастье. Вот только счастье отчего? Паркер рад был бы назвать это радостью, возникшей из-за того, что ему удалось найти общий язык с Гарри. Однако это было больше, чем радость, и это напрягало его. Казалось, сладостные воспоминания приносили с собой тревогу. Прогулка вышла хорошей, Питер не ожидал, что сможет разговорить Озборна, а уж тем более — его растанцевать, но волей случая ему удалось. А что, если сегодня Гарри даже не посмотрит в его сторону? Подумает, что Питер — просто сумасшедший легкомысленный парень, которому глубоко плевать на науку и он кое-как учится на своем факультете? Но ведь вчера же шло все так хорошо!..
Паркер тяжело вздохнул и протер лицо руками. Он запускал пальцы в волосы и перебирал свои густые кудри, чесал переносицу, давил на глаза. Он чувствовал себя запутанным, не знал, как лучше следует ему поступить. Перед глазами уже танцевали неясные образы, издали напоминавшие сложные эфиры и углеводы — они расплывались, принимали различные формы вплоть от кругов до схем строения атомов, и когда Питер убрал пальцы от век, ему в лицо ударил яркий солнечный свет. В глазах все помутнело, он старался проморгать и заметил перед собой невысокий темный силуэт. Паркер поморщился и поднял голову.
Перед ним стоял Гарри.
— Доброе утро, — скромно проговорил тот, пока Питер вопросительно смотрел на него. Хотя это лишь так казалось. На самом деле Паркер активно пытался поменять настройки восприятия реальности в своих глазах. Зря он только что тер лицо.
— Привет, — жмуря глаза от яркого солнца, ответил Питер. — Что, тоже увидел расписание? — с улыбкой проговорил он.
— Да…
Только в этот момент Паркер заметил, что с Гарри что-то не так. Он выглядел как-то странно. В принципе, он всегда выглядел странно, но сегодня с ним будто что-то произошло. Круги под глазами, постоянно сопровождавшие его, сегодня словно стали намного выразительнее и ярче, а кожа выглядела помятой. Рубашка была надета впопыхах — воротник выглядывал из-за пиджака, полы высовывались из-под брюк, складки украшали ткань. Рюкзак висел лишь на одном плече.
— Что-то случилось?! — настороженно поинтересовался Питер, поднимаясь с земли и отряхивая брюки.
— Нет… — Гарри опускал взгляд и смотрел на траву под ногами. — Да… Наверное. Я не знаю. Нет. Я… — его голос дрожал.
— Гарри, скажи мне, что случилось, — подходя ближе, произнес Питер.
Озборн не мог смотреть ему в глаза. Он то изучал дуб, под которым только что сидел Паркер, то смотрел на студентов, бегающих вдалеке, то часто-часто моргал. Но он стеснялся смотреть на Питера. Хотел, но не мог. Порывался, поднимал взгляд, но тут же глубоко жмурился и тряс головой, прикладывая ладони ко лбу.
— Я…
— Что случилось, Гарри? — настойчиво продолжал Питер, положив крепкие руки на худые плечи Озборна. Он пристально смотрел на него, пытаясь уловить, что тот хочет сказать.
— Я давно этого не делал и очень волнуюсь.
— Чего не делал? — изумленно проговорил Питер, но не успел даже предположить. В следующую секунду он уже даже не смог двинуться или сделать вдох. Гарри с силой заключил его в объятия и прижался головой к груди. Питер поначалу опешил. Он предполагал любой разворот событий, но только не такой. Осторожно, будто боясь что-то разбить, он так же обнял Озборна и почувствовал облегченное дыхание рядом со своей кожей. От него ему становилось щекотно где-то на шее. Гарри представлялся ему фарфоровой куклой, которой ни в коем случае нельзя нанести вред. Он заключил свои пальцы в замок на спине светловолосого юноши и очень легко и нежно погладил его по спине. После чего поднял руку выше — одновременно нащупал выпирающие лопатки — и коснулся его тонких локонов. Обнаженной кожи на шее. Совсем незаметно перебрал в пальцах несколько волосков, показавшихся ему такими мягкими, что хотелось и вовсе запустить в них руки.
Но Гарри отстранился так же резко, как и припал к Питеру. Затем отошел от него и отвернулся. Своей правой рукой он обвил локоть левой и держал руки в таком положении, параллельно склонив голову в сторону Паркера. Он вроде бы хотел взглянуть на него, но не мог заставить себя это сделать.
— Спа… Спа… — начал было он, но, кроме нечленораздельных звуков, у него больше ничего не выходило изо рта. Наконец, он набрал в легкие побольше воздуха и, повернувшись к Питеру, на одном дыхании протараторил, снова глядя на траву под ногами:
— Спасибо-большое-тебе-Эндрю-за-вчерашний-вечер-эта-прогулка-действительно-мне-помогла.
И облегченно выдохнул, вытирая пот со лба. Затем он поднес руки к лицу и протер глаза, как недавно это делал Питер.
— Не за что, Гарри, — ошеломленно промолвил Паркер. Озборн убрал руки и наконец-то поднял взгляд. Он вроде бы смотрел на вершину дерева и безоблачное небо, но Питер уловил, что иногда тот поглядывал и на него самого.
— На меня навалилось столько проблем в последнее время, что мне нужно было отвлечься, — он развел руки и покачал головой. — Ты оказался рядом… — прошептал он. — Так странно, ведь мы с тобой были знакомы лишь два дня. Но люди всегда в таких случаях могут довериться даже незнакомцу, правда? Таксисту, например, или попутчику в метро, — тот выдавил грустную улыбку. — Господи, теперь мне кажется, что я разболтал тебе какую-то тайну. От этого… слегка неловко.
Питер заметил, что сегодня утром Гарри какой-то болтливый. Быть может, он волновался, переживал из-за чего-то? Что-то тревожило его, и он пытался думать о чем-то другом, отвлечься?
— Послушай, если у тебя что-то случилось, ты можешь сказать мне. Я обязательно попытаюсь помочь, — совершенно искренне произнес Питер.
— Нет, — Гарри помотал головой. — Ты не поймешь. Но… снова спасибо. Ты и так сделал уже слишком много. Ты даже не представляешь, насколько много…
После этих слов Гарри оставил Питера стоять в недоумении у старого дуба, а сам ушёл вдаль. И пока он становился всё меньше и меньше, Питер окончательно уверялся в том, что все подозрения Гарри в убийствах были ложными.
========== Часть 20 ==========
Этим утром Флэш проснулся с навязчивой идеей, что понемногу закрадывалась в его разум и уже полностью овладевала им. Настроения делать что-либо еще просто не было. Он лишь принял душ и выпил бодрящего кофе, чтобы немного прийти в себя. Было еще раннее утро — солнце только показывалось из-за горизонта, а город спал крепким сном, так что Флэш решил не предупреждать напарника о своем плане действий. До начала занятий оставалось около четырех часов: ни Питер, ни Гарри еще не проснулись. Томпсон надеялся, что задуманное им пройдет успешно, и тогда он уже обо всем расскажет Паркеру. Но не сейчас.
Он вышел на небольшой балкон, с которого открывался унылый вид на город. Дома со съемными квартирами стояли чуть ли не друг на друге. Белая краска на стенах уже давно была серой, штукатурка осыпалась, кое-где строения были исписаны граффити. Воняло мусором, летали мухи, а рядом с Флэшем стояла пепельница, из которой еще шел дым. Наверное, кто-нибудь из соседей недавно выходил покурить. Томпсон облокотился о бетонную перегородку, тяжело вздыхая, и украдкой посмотрел направо. Дверь, ведущая в квартиру Озборна, была заперта, и сквозь нее вряд ли можно было что-то увидеть. Лишь слабые очертания кухни, прикрытые занавеской. Гарри все еще спал. Это же и подтверждали жучки, установленные в его квартире.
«Хватит прохлаждаться», — подумал Флэш, потянулся и сделал три глубоких вдоха и выдоха. Затем размял шею и пальцы, отчего те слабо хрустнули. Похлопал себя по щекам, чтобы окончательно проснуться, и вышел из квартиры, плотно запирая дверь на ключ. За эти четыре часа ему надо было сделать хоть что-нибудь, что вывело бы на след Джека Гилмора.
***
Он прибыл на старый завод. Вокруг стояла абсолютная тишина, даже работники порта не работали, однако едкий запах рыбы все равно витал в воздухе. Флэш припарковал свою машину рядом со стоянкой для работников и, негромко хлопая дверью, вышел, изучая взглядом стоявшее перед ним здание. Воспоминания нахлынули на него, и он снова представил, как выбегает с Питером из машины в надежде напасть на след Гарри. Теперь он снова приехал сюда, но уже с другой целью: разобраться, что же на самом деле происходит и правда ли Озборн — серийный убийца?
Все машины, стоявшие неподалеку, казались одинаковыми, похожими друг на друга: пыльные, грязные, в некоторых местах ржавые, поцарапанные. Они походили на то самое обшарпанное строение рядом с портом, и Флэш подумал, что здесь царит какая-то особая атмосфера. Почувствовал себя чужим, выделяющимся из этой унылой и серой среды — просто потому, что его машина была чистой, чуть ли не блестящей. Однако вскоре он отбросил эту мысль. Вдалеке он увидел что-то особенное, что сразу привлекло его внимание. Поначалу он и не понял, что такого зацепило его в еще одном ряду припаркованных автомобилей, однако, приглядевшись, сразу все осознал. Новенький ярко-красный кабриолет стоял посреди постаревших машин; его поверхность словно блестела от слабых бликов солнца, да так сильно, что можно даже было увидеть свое собственное отражение. Флэш напрягся. Здесь есть кто-то еще, помимо него. Кто-то приехал на этот завод только что.
Он незамедлительно зашел в здание, чтобы выследить этого человека. Дабы не привлекать внимание, не стал подниматься на лифте, а прошелся три этажа вверх по лестнице. Он не услышал каких-то резких или громких звуков, доносившихся из помещений, но распознал тихий шепот и тонкий голос, который явно принадлежал девушке. Ведомый любопытством, Флэш вышел на этаж и остановился. Он вновь оказался рядом со смотровой площадкой, с которой открывался вид на второй этаж. Кажется, раньше два этих этажа были как-то связаны между собой, но теперь осталась лишь дыра в полу размером в несколько квадратных метров да бетонное ограждение, за которым Томпсон поспешил спрятаться. Он присел на корточки и бесшумно достал из своей кобуры пистолет, держа его наготове. Возможно, он и слышал голос девушки, но никто не давал ему гарантии, что она не опасна. С чего это вдруг ей заявляться сюда, в пустующее строение, даже когда в порту никого не было? Значит, у нее была причина, как и у Флэша. А это уже подозрительно.
— Какого черта, — донесся до него голос снизу, и он, нащупав знакомую щель в бетонном ограждении, присмотрелся. В этой фразе он не слышал раздражения. Наоборот, в ней присутствовали отчаяние и беспомощность. Девушка произнесла это абсолютно ровным, сухим тоном, что эмоции вряд ли можно было распознать, но Флэш постарался предположить, какими они могли бы быть. Она как будто констатировала факт. «Какого черта», — отдавалось эхом в помещении и в голове Флэша. Какого черта… Она приняла эту мысль, высказала ее так нехотя. Словно это был ее моральный долг — произнести эту фразу. Как будто она пришла домой и сообщила, что купила молока. А голос, её надрывающийся, ломающийся голос, каким-то образом манил Флэша. Он как будто… был ему знаком. Флэш тут же отбросил эту мысль — у многих девушек похожи голоса. А уж тем более, если они высокие.
Где-то далеко капля со звоном разбилась о пол. За ней последовала еще одна. И еще. Тишина, плеск волн где-то за тысячу миль отсюда, звон капель и… какого черта. Тихие, почти неслышные вздохи Флэша и мягкие всхлипы девушки.
Томпсон пригляделся. У незнакомки, что он отслеживал, были яркие рыжие волосы и бледная кожа. Средний рост, обыкновенное телосложение: ее нельзя было назвать миниатюрной или крепкой. Она ничем не выделялась, кроме как копной ярких локонов.
Она стояла рядом с тем местом, где когда-то лежал труп Гилмора. Багряное пятно никто и не собирался убирать — оно так и осталось на холодном бетонном полу. И тут голову Флэша пробила мысль — так же ярко, ослепительно и резко, как молния.
Всего лишь одно слово.
ЭмДжей.
Флэш снова напрягся. Он окончательно проснулся и пришел в себя, теперь он знал это наверняка. Не зря его одолевала мысль проверить завод снова. Как будто подсознание приказало ему сделать это, и он послушался его не зря. Теперь он нашел улику, и огромную улику.
Девушка отвернулась. Томпсон не видел ее лица, так как та спрятала его руками, тихо всхлипывая и подрагивая плечами. Удивительно, что девушка, приказывающая убивать, сама донельзя ранимая. Флэш тут же сорвался и поднялся с пола. Надо нагнать ее и проследить дорогу. Он бесшумно прошел вперед и чуть не поскользнулся на какой-то бумажке. Наклонившись, он поднял ее и прочел надпись: «Филайп Филиппс. Охрана.» Прилагалась фотография молодого человека с короткой стрижкой. Внизу же был изображен вензель с тремя буквами: MJS. Ошеломленный, Флэш убрал карточку в карман и ринулся бежать дальше. Нельзя было терять ни секунды. Теперь, когда он увидел вензель с инициалами, он не сомневался, что это была та самая… ЭмДжей.