Он окинул взглядом всю картину и понял, что перед ним лежит мёртвая женщина. Её глаза были распахнуты, а рот раскрыт до такой ширины, что, казалось, кожа вот-вот порвётся. Из её бока торчал нож. Весь измазанный в крови и в чём-то ещё - скорее всего, частичками кожи и волос - он был воткнут в левый бок мёртвой женщины, а под ним как раз сочилась толстая струя алой крови.
- Это… Ефросинья? - подала голос какая-то девушка.
Парень присмотрелся. На земле, замершая от ужаса, лежала старушка-крепостная, проработавшая и прожившая здесь с самого рождения.
- Это… Ефросинья, - заикаясь, вымолвил юноша. - Кто-то убил её.
***
Сад поместья Курякиных - это великолепное сочетание пёстрых цветов, благоухающих растений и низеньких плодоносных деревьев. Со своими фиолетовыми, голубыми, красными лепестками и яркими зелёными листьями он считался одним из самых красивых садов губернии. Многие крепостные наслаждались драгоценным отдыхом на резных деревянных лавочках, вдыхая аромат растений. Время, казалось, здесь останавливается: своими певучими голосами птицы исполняют красивейшие трели, вода в озерце неподалёку колышется на ветру, а запах настолько приятен, что хочется забыться и остаться здесь навсегда. Все проблемы кажутся какими-то мелочными, сразу находятся решения, и появляется желание хорошенько передохнуть.
Ваня, аккуратно составив ноги вместе, сидел на одной из лавочек и под приятные песни птиц читал свою книгу в коричневом кожаном переплёте. Он осторожно перелистывал бумажные странички, которые уже истёрлись и слегка пожелтели, и с наслаждением и мимолётной улыбкой читал большой текст.
Никита тем временем чинил покосившийся от ветра забор. Он, держа в руках кое-какие инструменты, неподалёку от Вани ремонтировал палисад, стараясь не испортить или задеть растения, выпрямляя железную узорчатую ограду, а новенький крепостной напевал какую-то весёленькую мелодию себе под нос. Никиту это изрядно выводило из себя, он хотел уже побыстрее починить этот треклятый забор, главное, чтобы не чувствовать рядом дыхание Вани.
Утром Мельников был слишком удивлён тому, насколько наглым оказался новичок: выудил из Никиты то, чего бы он не рассказал первому попавшемуся, а затем, видимо, захотел завоевать его доверие, так по-щенячьи посмотрев на него своими невозможно синими большими глазами, обрамлёнными длинными чёрными ресницами.
Никита постучал по ограде молотком, словно выплеснув всё своё недовольство на неё, чуть не разбив окончательно. Что его больше всего бесило, так это то, что этот прелестный, идеальный, совершенно безукоризненный Ванечка мог понравиться абсолютно всем, кроме него. Ведь он приехал из Москвы, служил у богатого уважаемого человека, был хорошо воспитан и образован. Он без проблем мог прочесть страницу книги за минуту, в то время как Никита совершенно не мог этого сделать: он буквы-то слабовато знал, что уж говорить о чтении. А у этого Марьянова словно не было изъянов. Он, словно ангел, спустившийся с небес, прибыл к ним; ему ещё нимба не хватало над головушкой.
Никита стучал по этой ограде, совсем забывшись: ещё чуть-чуть, и он бы разнёс её по частям. Вовремя опомнившись, он проморгал глазами и тяжело вздохнул. Ох, неужели этот Ваня лишь одним своим присутствием принесёт ему столько хлопот?
Тем не менее новенький крепостной продолжал напевать дурацкую мелодию, и тогда Никита не выдержал. Он резко развернулся, чуть не выронив инструменты, и возмутился:
- Можешь, пожалуйста, перестать?
Ваня не сразу понял, что обращаются к нему. Он на мгновение прекратил своё исполнение и поднял взгляд, с трудом оторвавшись от печатных строчек.
- Ты мне? - в недоумении спросил он.
- Ну не птицам же, - отрезал Никита. - Да, пожалуйста, прекрати петь, потому что это сильно отвлекает от работы.
- Как скажешь, - Ваня пожал плечами и перевернул страницу.
Никита подправил изгородь и убедился, что ничего не забыл. Собрав свои инструменты, он направился прочь из этого сада, потому что больше не мог вынести присутствия этого крепостного.
========== Часть 5 ==========
Никита со стремительной скоростью забежал в маленький аккуратный флигель для крепостных и быстро нашёл свою комнату. Стены в коридорчиках и у лестницы были выкрашены в серовато-голубой цвет, и двери ярко выделялись тёмно-коричневыми пятнами. Крестьянин стремглав открыл вход в свою спальню и зашёл внутрь, захлопывая за собой дверь. Переведя дыхание, он скатился вниз и закрыл глаза.
Этот Ваня не выходил из его головы, что было довольно странно, ведь обычно к новым крепостным Никита относился с довольной холодностью и без какого-либо интереса. Ещё с того момента, как он услышал о его приезде от Катерины и Ани, то невзлюбил его. Какое-то неприятное чувство зародилось в его груди, словно искры ненависти проскочили от него. Ваня был обыкновенным крепостным из Москвы, ну и что здесь такого, что служил он у богатого и уважаемого человека? Никита тоже работает у хороших людей, наверняка ничем не хуже того генерала. Какая разница, купил его Алексей Николаевич себе или сам Николай Андреевич?
Никита пытался успокоиться и унять нараставшую в нём ненависть; в конце концов, этот парнишка ему ничего не сделал, да и относится доброжелательно. Есть и много других крепостных, которые не так хорошо ко всем относятся, но тем не менее Никиту они не так бесят. А вот в этом Ване есть что-то, какой-то секрет, то, что таится в нём, и Мельникову это всё казалось слишком заманчивым. Он должен был понять, что же странного в новеньком.
Едва он перевёл дух и встал, в дверь постучали. Это был не обычный лёгкий стук, не тяжёлый и громкий, а непонятный, будто кто-то выстукивал своими костяшками пальцев странную мелодию. Никита сразу догадался, кто так настойчиво пытается попасть в его комнату. Он тяжело вздохнул и раскрыл дверь. Прямо перед ним стоял Алексей со странной ухмылкой на лице.
***
- Владимир Борисович? - Аня потрясла мужчину за плечи в надежде привести в чувства. - Владимир Борисович! Просыпайтесь! - воскликнула она и ещё сильнее тряханула его. Затем она вспомнила, как однажды ей рассказывали, что если дама на бале упадёт в обморок - от недостатка воздуха, слишком узкого корсета или тяжёлой причёски - а рядом не окажется нюхательных солей, то нужно будет слегка побить её по щекам, и тогда, возможно, она очнётся. Аня тогда запомнила это и посчитала, что когда-нибудь ей пригодится, и сейчас настал тот момент.
Девушка приподняла руку и слегка хлопнула ею по щеке князя. Тот никак не отреагировал. Тогда она сильно замахнулась и так больно ударила, что на коже остался красный след в виде руки. Князь приоткрыл глаза и попытался поднять свою руку, чтобы прикоснуться к щеке, но он безвольно лежал на земле, подозрительно смотря на крепостную прищуренными глазами.
- Что… произошло? - вымолвил он, тяжело дыша.
Аня словно язык проглотила. Сначала она видит покоящегося на земле князя, затем ударяет его по щеке, а теперь ей предстоит отвечать на вопрос. Девушка в упор смотрела на мужчину.
- Н-не в-волнуйтесь, Влад-димир Борисович, - заикаясь, произнесла она. - Вы упали с лошади, а я на том берегу сидела… - Аня, не отрываясь от князя, махнула рукой в противоположную сторону. Она даже не моргала. - Я к Вам побежала, Вы уж извините меня за то, что я Вас ударила, нужно же было как-то…
Владимир проморгал глазами и сощурился. Он попытался как-то встать, но у него не получалось даже поднять голову, поэтому он снова завалился на землю. Князь понемногу отходил от бессознательного состояния, и Аня смогла заметить чистые, синие, лучезарные глаза, смотревшие в упор на неё.
- Помочь Вам встать? - поинтересовалась крепостная. Владимир кивнул. Девушка аккуратно приподняла его за голову, притягивая тело к себе, после чего мужчина смог сесть. - Как вы чувствуете себя?
- Словно упал с лошади, - улыбнулся князь, взглянув на Аню, но та лишь с испуганным выражением лица смотрела на него.
Девушка закинула руку Владимира себе на плечо, и он, шипя от боли, привстал рядом с ней.
- Давайте-давайте, - проговорила Аня. - Вам нужно сесть на лошадь. Я довезу Вас до нашего поместья.
Владимир попытался встать на обе ноги, но у него не получалось: левая была вывернута.
Лошадь стояла чуть поодаль и жевала траву, торчавшую из её рта. Она гордо задирала голову вверх, проглатывая растения и цветы. Седло на её спине было испачкано, а стремянка подрезана. Аня и Владимир подошли поближе, и князь забросил здоровую ногу, подобрав вторую. Девушка взяла коня под уздцы, и вместе они направились к усадьбе.
========== Часть 6 ==========
- Добрый день, - ухмылялся Алексей, облокотив руку о косяк двери. - Как поживаешь, Никитка?
- Прекрасно, - прошипел Никита сквозь зубы. - А Вы там как в Москве, в академии обучались?
- Да, - протянул князь. - Ты позволишь мне пройти? - и он посмотрел сверху вниз на крепостного своими серыми глазами, излучавшими презрение и завышенное чувство собственного достоинства.
Никита нехотя подвинулся, и молодой человек прошёл в комнату.
- А ты заметно вырос, - продолжал говорить Алексей, проходя дальше и оглядываясь по сторонам. - Знаешь, когда я уезжал, ты был таким неопытным двадцатилетним юношей… - он ухмыльнулся, словно вспоминая прошлое. - А сейчас уже такой взрослый, самостоятельный.
Голос Алексея для Никиты звучал словно молния. Он прорезал тишину и подкрадывался к ушам крепостного, пробираясь в голову и оставляя там отпечаток на долгое время.
- Да, много лет прошло, - подтвердил Никита, желая, чтобы этот князь как можно быстрее убрался из его комнаты.
Алексей нарочно стоял в центре комнаты и осматривал её обшарпанные стены, облупившуюся по углам краску, а также скрипучий деревянный пол.
- А ты уже познакомился с новеньким? - Алексей внезапно развернулся и, закусив губу и выгнув бровь, окинул паренька взглядом.
Никита подошёл ближе, оставляя дверь чуть приоткрытой. Он буркнул своё “да” и сжал ладони в кулаки.
- И как он тебе? Мне показалось, что вы не очень-то ладите, - с наигранным сожалением произнёс Алексей. - Что очень странно, ведь он такой хороший мальчик. Ему лишь недавно семнадцать исполнилось, он и так от жизни нахватался мало хорошего, так будь с ним любезен, прошу тебя.
- Он ровно такой же крепостной, как и я, - проворчал Никита, готовясь снова ударить князя в лицо, как это произошло несколько лет назад. - С чего бы мне обращаться к нему, как к хозяину?
- Ну, не знаю, - протянул Алексей. - Знаешь, мне хочется, чтобы вы подружились. Бедный мальчик, у него же совсем нет друзей, ай-яй-яй… А ты парень хороший, как раз ему пару составишь. Могу тебя к нам в дом рабочим переместить, в одной комнате жить будете.
- С каких времён крепостные с баринами в одном доме живут? - изумился Никита.
Алексей, ничего не отвечая, медленно прошёл вперёд и остановился рядом с Никитой. Князь был высокий и худой, всем своим видом он выказывал какое-то особое величие. Он стоял почти впритык к своему крепостному.
- Жаль, что ты отказался, - прошептал Алексей. - Ну что ж, оставлю пока что мальчишку в своей спальне.
Никита усердно думал и пытался понять, что же такое сказал его князь, в чём был смысл его слов, как вдруг Алексей приподнял своими тонкими длинными пальцами выдающийся подбородок крестьянина и, наклонившись, прошептал ему на ухо:
- Ты многое теряешь, отказываясь от такого предложения.
Тяжёлое и прерывистое дыхание Алексея возле своего уха Никита ощущал даже после того как тот медленно вышел из комнаты. Мельников в напряжении сглотнул слюну и закрыл дверь, смотря в пустоту.
***
Флигель для крепостных располагался чуть поодаль от усадьбы господ. Территория действительно была большая, поэтому князья построили небольшие сооружения, чтобы крепостные жили в удобстве.
Ваня притаился за одним из них. Он сидел у аккуратно постриженных кустов и старался быть незаметным. Поднимая и опуская голову, выгиная шею, он выглядывал одного-единственного человека. Он высматривал Никиту Мельникова.
Мальчику лишь недавно исполнилось восемнадцать лет - в Москве его даже называли малышом - и мыслил он по-детски наивно. У него не было близких друзей, но все - и крепостные, и хозяева - любили его и заботились. Когда три года тому назад (ему было около четырнадцати) в поместье приехал Алексей Николаевич Курякин, крестьяне не на шутку испугались, ведь этот молодой человек слыл жестоким и своевольным князем, но генерал Карбышев отказывался в это верить, так как отец Алексея, Николай, был его хорошим знакомым, а поэтому подозрений насчёт этого симпатичного паренька не было. Мужчина позволил выбрать ему любого своего крестьянина, и серьёзный, грозный, но в то же время хитрый взгляд князя упал на притаившегося Ваню. Многие с облегчением выдохнули, но всё равно всем стало страшно за судьбу этого маленького чудесного Ванечку. Его пропустили вперёд, и он, смотря в пол, цепляясь своей левой рукой за локоть правой, осторожно вышел к Алексею. Тот присел и, смотря мальчику в большие синие глаза, улыбнулся и произнёс: “Ничего, я подожду, пока ты немного подрастёшь”. А потом стали твориться ужасные вещи, которые продолжались до сегодняшнего дня.
И сейчас Ваня сидел за кустами и смотрел вдаль. Дверь флигеля немного отворилась, и оттуда вышел Алексей с хитрой ухмылкой на лице, которая всегда присутствовала у него. Он побрёл в дом своей тихой и бесшумной походкой, тихо покачивая рукой в такт своим шагам. Ваня отодвинулся и притаился чуть правее, чтобы лучше видеть вход во флигель. Немного спустя дверь отворилась, и оттуда вышел разозлённый Никита со сжатыми в кулак ладонями, с часто вздымающейся и опускавшейся грудью, яростным взглядом. Ваня пригляделся. Мельников наверняка был чем-то разозлён, и скорее всего, причиной послужил Алексей Николаевич. Никита быстрыми шагами чуть ли не отбежал от домика и направился к цветущему саду. Ваня, прячась в кустах и между деревьями, следовал за ним. стараясь не упускать из виду. Он цеплялся за тонкие ветви деревьев, которые царапали ему нежную кожу на лице, он спотыкался о незаметные камешки и лишь наводил шуму. Никита пару раз оглядывался по сторонам, заслышав шорох, но Ваня успевал скрываться, поэтому тот не заметил его.
Так новенький крепостной добрался вместе с Никитой до озера. Солнце снова припекало (в этом году выдалось довольно жаркое лето), и вода достаточно прогрелась. Никита на ходу снял с себя рубаху и отбросил её в сторону, вслед за ней полетели и штаны с обувью. Мельников прошёл в тёплое озеро полностью голым и окунулся с головой, после чего выпрыгнул обратно и смочил свои белокурые волосы. Он потряс головой, чтобы капли вышли из ушей и носа, затем ополоснул лицо и, раздвигая руками и ногами, поплыл дальше. Ему попадались и кувшинки, и камыши, но он отталкивал их, пока не добрался чуть дальше, туда, куда не попадали солнечные лучи, в тень пушистых зелёных елей. Он остановился у бережка и облокотился на него руками, дыша свежим воздухом и наслаждаясь проведением времени в воде.