— О, опять Айзек петь начнет, — Жаба пододвинулся к Джеку и вновь уставился на свои ноги.
— Эй, ну-ка, подруга, выше нос! И ты не кисни... Микки, верно? Ах, ты ж, опять я все забыл... Сейчас-сейчас вспомню. Роб, да? Нет? Ну чего ж мне тебя постоянно Робом назвать хочется?..
Джек рухнул на пол.
Джек отвернулся к стене, подтянул колени к груди и прикусил губу по старой привычке.
И откусил кусок собственного мяса, и проглотил.
И закрыл глаза.
Не мог забыть.
С самого начала — помнил.
«— Но он же...
— Да труп он уже, Роб! Труп! Обливай!
— Проклятье!
— Роб!!!»
И еще:
«— А он смотрел... Как живой смотрел...
— Прости. Может, мне и не стоило так...
— Ты прав был. Все в порядке. Больше такого не повторится, слово даю... Ну, Джеки, слушай, что тут в голову пришло... Теперь-то его сразу можно будет узнать, ага?
— Не шути. Не получается, так и не надо. Это правильнее будет».
***
— А ты всегда знал, что правильно, да, Джеки? — хрипло спросил Роберт, когда зомби его разбудил.
Роб спал в одежде, лежа поверх одеяла. Дом — квартира в многоэтажке на отшибе. Лестница и площадки завалены хламом, на каждом этаже баррикады — чтоб услышать шум в случае чего. И уж точно никаких возможных путей, кроме как через дверь. Ключ — под битыми вазами и сломанными стульями на лестничной клетке. Джек помнил.
Роберт его ждал. И был уверен, что бывший напарник придет один.
— Всегда знал... Вот и сейчас наверняка уже что-то решил, ага? Решил для себя, все разобрал и расставил, четко и красиво...
Естественно. Зомби — необходимо истребить. Потому что это зомби. Не люди. Ходячие мертвецы нарушают естественный ход событий. Поэтому — и стрелять, и поджигать. Все правильно.
И это длилось очень долго.
Джек был тем самым чокнутым романтиком, идейным, у которого живыми ушли из города родственники, но осталось твердое убеждение в собственной правоте... У которого дел было — выживать да охотиться. Со смертью, можно сказать, ничего и не изменилось.
— А что ты мне пытался этим доказать? — пожал плечами Джек. — Что я неправ? Какой выход хотел предложить?
— Да я ж всегда с тобой соглашался, Джеки, ты чего? — Роберт сел на кровати, протирая глаза, и потянулся к тумбочке и стоявшему там чайнику. Отпил из носика и вздохнул. — Есть хочешь? У меня на кухне консервы, штабелями просто, загляденье... Видеть их уже не могу.
— Картошки бы, да? — не удержался Джек. — Жареной.
— Ага, — согласился Роберт. — С луком!.. Слушай, Джеки, а ведь что, правда, другая пища тебе уже не подходит? Только мясо и только человеческое?
— Крысу пробовал. Хватило, чтоб совсем не озвереть... Но да, Роб, только человечина. Но я сегодня уже сыт, так что не беспокойся.
Роберт долго молчал. Джек сам догадался ответить на невысказанный вопрос.
— Понятия не имею, кто это был. Роб... Ты не представляешь, какой это голод... Невозможный. Эни терпит, но и то потом срывается — и все просто на своем пути сносит, такая становится...
— Подружку себе, что ли, нашел? — хмыкнул Роб. — Ну, везучий...
— Да нет.
Нелепый выходил разговор.
Ведь Джек вернулся вовсе не обсудить свои новые знакомства.
— Да, Джеки, изменился ты... А ведь раньше — как бешеный, — всех убить, всю ночь без продыху по улицам, по домам... И этот, как ты говорил?.. Забавный звук, с которым они горят. Забавный, — Роберт нервно усмехнулся, вспоминая. — Я смотрю — а там девка, молодая совсем, красивая, и смотрит так, что душу выворачивает, не верится... А у тебя — зло. И логика — либо ты их бьешь, либо они тебя жрут... Да ты прав был, не спорю, просто... просто.
— Так, — Джек сделал несколько шагов в одну сторону, затем в другую. — Так, может, ты и не из-за отца меня убил? Может, просто потому, что я... я такой злобной скотиной был?
— Да не был ты скотиной, Джек! — мгновенно разозлился Роберт. — Никогда не был! Ты, наоборот, один как-то силы находил, чтоб продолжать дело, слышишь? С другими договорился, объяснил...
— С другими?
— Ага. Мы ж тебя искали. Передать вот хотели, — Роб открыл дверцу тумбочки.
Тут же вспомнилось, что Роберт держал там взрывчатку.
— Э-эй, вместе со мной подорваться захотел?!
— Джеки, — укоризненно взглянул Роберт и показал ему несколько свернутых листов. Какие-то карты, насколько мог понять Джек. — Мы ж хотели узнать, как ты. Так что не смей себя оскорблять. Не после... всего. Не при мне...
— Как я? — Джек судорожно сцепил пальцы. — Да ты о чем, Роб?! Ты просто ответь — зачем ты меня убил? Из-за отца? Я прав? Ну так все удалось, я прочувствовал, я понял, каково это! Только это жестоко, Робби, и от тебя я такого никак не ждал!
— Убил? Отца? Ты видел моего отца?
— Да! И он меня вспомнил! Вспомнил, как я ему башку снес! — Джек помолчал и мстительно добавил: — И имя твое он постоянно вспоминает.
— Ну так, — голос Роберт стал сиплым и еле слышным, — ты... Ты ему обо мне что-нибудь рассказал?
— Ни слова, — признался Джек, испытывая стыд, по боли сравнимый разве что с приступом голода.
— Свинья, — мрачно сказал Роберт. — И как ты мог подумать, что я тебя убил?.. Как есть свинья.
— Прости, — Джек не знал, что еще ответить.
И не мог понять, где ошибся... что упустил.
***
Позже Джек разбирал и расставлял, как выразился Роберт, все четко и красиво. Думать не мешал даже Жаба, пристающий с расспросами. Да и вообще ничего не мешало... Радовала царящая суматоха.
Джек — отомстил. Глупо это, считали многие, но все равно веселились... Ведь в доме Роберта нашлось много полезного. Например, карты. Реальные карты канализации, а не те схемы, которыми пользовались зомби — половина где-то стащена, половина дорисована на ходу... Стало ясно, почему охотники сунулись под землю — с планами уже легче.
— А теперь — труднее, — хихикнул Жаба. — Ну ты молодчина, Джек! А может... я вот думаю... А может, у нас свой город будет? Ну, предводитель, там, понятно кто — ты.
На картах, кроме всего прочего, был обозначен подземный бункер — небольшое убежище, которое пытались отыскать охотники. Поиск, разумеется, затруднялся — подземные жители мешали.
— А теперь — до-о-ом, — довольно протянул Жаба. — Свой дом. И хорошо же буде-е-ет!
Дверь здесь закрывалась на кодовый замок, Джек лично запер ее и объявил, что отныне не нужны никакие патрульные. Вот она — защита. Крепкая.
А потом они с Жабой сидели в бункере, в этом подземном доме, где нашлось место для каждого. Сидели прямо на полу, сохраняя мертвяцкую привычку, пока остальные разбирали матрасы, раскладывали их на койках, собираясь... Собираясь просто повспоминать, каково это — спать. Джек поймал себя на мысли о том, что ему очень не хватает сна. Что хочется просто лечь и вырубиться, смотреть цветное кино, а утром одеваться и полоскать рот, потому что зубной пасты нет...
— Жаба, — тихонько сказал Джек. — А ты мне ничего вернуть не хочешь? Ну, ту вещицу, которую ты нашел, ползая рядом с машиной. На месте моего убийства, помнишь?
Жак стушевался.
— Я ж не знал, — пробормотал он, выуживая из складок дождевика пистолет. — Я думал, ты псих какой, да и Айзек тогда ляпнул...
«Может... Может, он сам и застрелился, чтоб к нам попасть». В обойме не хватало одного патрона.
— Ты ведь не сам стрелял, правда, не сам?
— А если б сам, Жаба, что тогда? Ты б так и не вернул этот пистолет? Ведь он мог мне о чем-нибудь напомнить...
— Еще неизвестно, сколько бы времени ты вспоминал, — заметил Жаба. — А так... — он опять уставил на свои обрубки. — А так у меня был... ну, не друг, а приятель... Ну, скажи, ведь не сам?
— Не сам. Успокойся. И... друган, чего уж там, — он хлопнул Жабу по плечу и ухмыльнулся, пряча пистолет. — Не зря ж я тебя на собственном горбу тащил.
Жак улыбнулся и хихикнул. На этот раз — просто хихикнул, без своих шуток.
Еще нужно было поговорить с Айзеком, пока тот не начал веселить народ. Джек притащил от Роберта не только карты.
— А мне не нравится, — упрямо пробормотал Айзек, когда Джек отозвал его в уголок. — Этот бункер — чистая ловушка. Дверь заперта, а здесь вентиляция, как для людей! И матрасы! И даже ящики эти деревянные! А если взрыв? Пламя ж так разгуляется, ей-ей... А если ты код забудешь? Мы что, друг друга тут посжираем? Мне только код не говори, я-то точно забуду...
— Вот, — Джек передал ему потрепанный альбомчик. — Это тебе. Фотографии. От сына. Чтобы... чтобы вспомнить — и не забыть.
Айзек ничего не ответил — не смог ответить. Только упал там же, где стоял, и открыл первую страницу.
Джек сел у противоположной стены, рядом с дверью в бункер, и терпеливо ждал, пока Айзек дойдет до последней страницы.
Айзек трясся, но этого никто не замечал. Временно Жаба вдруг оказался в центре внимания. Может, потому что, впервые за долгое время, Эни рядом с ним развеселилась. И охотно смеялась над шутками, подпевала песенке:
Жарят нас из огнемётов —
«Упокоим мёртвых зло!»
Мы ж идём, раскрыв объятья
В долгожданное тепло!..
Только Джек смотрел на Айзека. Тот уставился на последнюю страницу, а потом поднял взгляд. «Ты убил его?» — спросил он одними губами. «Нет, — точно так же ответил Джек и помотал головой. — Я соврал». Айзек зажмурился на несколько мгновений, словно пытаясь выдавить слезы, а потом улыбнулся и кивнул Джеку, прижимая к груди альбом.
«Вот теперь все и вправду четко и красиво», — подумал Джек, откидываясь к стене. Но сейчас его «четко и красиво» не становилось его же «правильно». Пришлось выбирать. Джек посмотрел на веселую Эни рядом с Чарли, на довольного Жабу, на Айзека... И смог признаться себе, что они ему так же дороги, как и Роберт.
Только вот — логика все та же. Либо ты бьешь, либо тебя жрут.
Да еще — колодцы. Много колодцев за городом... И рано или поздно, но нужно будет покидать эту землю и идти к другой. К фермам и общинам, к новым городам, где люди уже усвоили правило «сжигать трупы». Нужно будет добывать пропитание там.
— Эх, мёртвая жисть,
Не лежалось — так вертись!
— Э-эх, мертвая жисть, — подпел Джек дрожащим голосом. — Не лежалось — так вертись...
Просто — всем же надо как-то жить. Это верно.
И всем надо как-то умирать. И это уже — гораздо сложнее.
Последнее, что Джек принес из дома Роберта, лежало за пазухой. Джек, расстегнув молнию на куртке, засунул туда руку, как никогда остро чувствуя неправильность происходящего... Не то что тогда. Тогда — было легче.
«— Джек, ты псих! Ты идиот! Нельзя же... так!
— Да замолчи, я решил! Разом — сотню или две, это гораздо действенней! И это — правильно!
— Да пошел ты со своей правильностью!
— Роб... Хорошо. Хорошо... Просто — труп столкни вниз, ага?
— Джек!..»
Виски, казалось, заболели, откликаясь на воспоминание.
Тогда он не знал, что вспомнить будет так трудно. Не знал... вообще ничего не знал. А если уж брать этот, последний, день — то Джек и вовсе считал мертвецов родней. Что делало его поступок жутким, отвратительным, не имеющим оправдания...
Джек нащупал во внутреннем кармане куртки зажигалку и поджег продолговатый сверток с динамитом, который держал подмышкой.
Только Роберт, пожалуй, остался правильным. Это грело — точно так же, как жаркий, оглушающий взрыв.
Эх, мёртвая жисть,
Ты закончилась, кажись...