И насколько он на самом деле слеп в отношении других? Как вообще можно верить себе теперь? Или это избирательная слепота, только для Баки? Ведь для Стива всегда был Баки, и где-то отдельно – весь остальной мир. Они давно перешагнули все возможные рубежи, стерли все границы, в которые люди обычно загоняют чувства. Вышли за рамки не просто дружбы, но и того, что люди зовут любовью, преступно считая ею все подряд.
Все, что Стив когда-либо чувствовал к другим людям, терялось на фоне того, что он испытывал, когда Баки был просто в пределах видимости. Но раньше это чувство опьянения, наслаждения его обществом никогда не носило сексуальной окраски. Это была крепчайшая, страстная привязанность. Необходимость.
Или, все же, он пропустил что-то очень важное? Закрыл на это глаза, привыкнув видеть все целиком, не уделяя должного внимания мелочам.
Обернув полотенце вокруг бедер, Стив направился к себе. На мгновение замер перед дверью Баки, которую тот дурашливо украсил рисунком белых крыльев – символом Капитана Америки, а потом и Ревущих Коммандос. Очень хотелось войти и улечься, обернувшись вокруг подушки-валика, которую Баки предпочитал всем остальным, даже современным ортопедическим. Но, пересилив себя, Стив толкнул дверь своей спальни, натянул пижаму (которая оказалась с рисунком щита Капитана Америки – спасибо Наташе) и вытянулся на кровати.
Со стены на него смотрел Баки. Стив выполнил этот портрет сразу после его возвращения, а поэтому взгляд Баки был тяжелым, темным, пронизывающим до нутра, но все же живым. Не пустым и не мертвым.
Баки вернулся к нему. Баки хочет быть с ним. Хочет его. От этой мысли, высказанной почти вслух, наедине с самим собой, впервые вот так – без прикрас и закрытых на правду глаз, тело прошило возбуждением. Баки хочет его. Желает. Стив подавил желание потянуться, перевернуться на живот и выгнуться в пояснице от этих мыслей.
Никогда еще возбуждение не ощущалось так: всем телом, как жар, перекатывавшийся под кожей от одной-единственной попытки представить, как влажные губы Баки обретают чувственный изгиб, приоткрываются и касаются его шеи. Плеча.
Возбуждение нахлынуло так неожиданно и с такой силой, что Стива против воли выгнуло, выломило, дыхание сбилось, как после долгой пробежки, а перед глазами все еще был Баки. Заспанный, с растрепанными волосами. Такой, каким Стив видел его на кухне почти каждое утро. Близкий и настоящий. Живой.
Стив вдруг почти физически ощутил это: принадлежность. Обретенную год назад целостность. Желание быть для Баки всем, свою жадность и даже ревность.
- Господи, - ужаснулся он, глядя в потолок. – А ведь это всегда было так. Я считал его своим. Всегда, сколько себя помню. Слепой идиот.
Стив все-таки перевернулся на живот и уткнулся запылавшим лицом в подушку. Он принял решение и ощутил небывалую легкость. У него есть Баки. Пока это так, он справится.
***
Первое, что увидел Стив, утром войдя в свой кабинет – это букет на столе. Букет из каких-то красных и оранжевых цветов, похожих на крупные ромашки на мясистых темно-зеленых стеблях. Между ними затерялась маленькая белая открыточка с типографским шрифтом: «Прости меня».
Все благодушное утреннее настроение смело одним махом. Он сдернул цветы со стола и уже занес их над мусорным ведром, когда раздался стук и, не дожидаясь разрешения, в кабинет вошел Тони.
- Слушай, Стив по поводу того инцидента…
- Так это ты, - Стив почувствовал, что стремительно теряет самообладание. – Синяка под глазом тебе мало, да? Ты решил цветы мне прислать.
- Что? – Тони поднял глаза от каких-то бумаг и уставился на Стива. – Я не…
- Это я – не, - опасным голосом поведал ему Стив, - НЕ женщина. НЕ нуждаюсь в чертовых цветах, ясно?
- Но цветы в двадцать первом веке дарят не только…
Стива накрыло. Он всегда гордился тем, что умел держать себя в руках, но то ли был виноват изменившийся гормональный фон, то ли напряженные до предела нервы и постоянные перешептывания за спиной, но очнулся он только тогда, когда швырнул злосчастный букет в Тони.
Но тот оказался не промах. Наверняка подобный поворот событий не был для него ни новым, ни неожиданным. Потому что цветы с влажным «хрясь» врезались в закрытую дверь, из-за которой раздался голос Тони:
- Если бы я знал, что тебя так просто вывести из себя, Стив, то давно послал бы тебе букет. Правда, до такой пошлости бы не опускался. Это были бы белые розы. Символ невинности. И уж точно не выбрал бы ничего отдаленно похожего на эту безвкусицу. Я зайду в другой раз. Выпей лекарства от ПМС – мой тебе совет. Дамам обычно помогает.
Когда Стив, взяв себя в руки, зашел в зал для тренировок, там уже маялся Страйк практически в полном составе, а на скамейке у стены о чем-то разговаривали Роллинз и Рамлоу.
Точнее, говорил Роллинз, а Рамлоу, прикрыв глаза, елозил затылком по прохладной стене. При виде вошедшего, а точнее – вошедшей, все оживились, подобрались поближе. Брок тяжело встал со скамейки и направился к Стиву. Глаза у него были красные, лицо мятое и говорить он старался куда-то в сторону, но перегаром от этого разило ничуть не меньше. Впрочем, это не помешало ему довольно-таки бодро прохрипеть:
- Ну что, готов к спаррингам, Кэп?
Стив кивнул, разглядывая присутствующих. Бойцы пытались на него не пялиться, но выходило у них откровенно плохо. Получив утвердительный ответ, Рамлоу скомандовал страйковцам:
- Таузиг, на ринг. Роллинз, ты следующий!
И снова повернулся к Стиву:
- Ну что, погнали?
Таузиг был очень большим и очень тяжелым, сильным, но все равно не таким сильным, как Стив, даже в таком состоянии, как сейчас. И уж тем более он не был таким быстрым. Он не пытался никому ничего доказать и после первого же нокаута тихонько отполз с ринга за спины сочувствующих коллег.
С Роллинзом оказалось сложнее.
Несмотря на то, что Рамлоу явно прочитал ему лекцию на тему «как себя ведут на ринге нормальные люди» он все равно ломился к победе как носорог, не чураясь грязных приемчиков и всячески стараясь отвлечь и спровоцировать Стива ехидными замечаниями. Но это не злило, абсолютно не злило, потому что все цели Роллинза были написаны у него на лице.
Победить. Угодить командиру. Победить и угодить командиру любой ценой. У аквариумной рыбки, наверное, внутренний мир обширнее и загадочнее, чем у Роллинза. Рамлоу следил за рингом и материл Джека за каждое замеченное нарушение:
- Пасть захлопни и помни, что я сказал, а то я тебе сам яйца оборву и на шее завяжу вместо галстука! Соблюдай правила!
Бойцы ржали и поддерживали спаррингующих выкриками. В какой-то момент краем сознания Стив понял, что одобрительно кричат не только Роллинзу, но и ему. Хотя порой выходило некорректно, но уж как есть.
- Давай, въеби ему, Кэп! Надери ему задницу!
Их Рамлоу не затыкал, только косился в сторону особо шумно митингующих, но тут уж было не понять, что его больше раздражало, то ли то, что они кричали, то ли резкие и громкие звуки с похмелья.
Стив, как и всегда, ощутил появление Баки даже стоя ко входу спиной. От его взгляда привычно потеплели плечи, будто на них набросили тонкий плед, а пояснице стало щекотно. Усилием воли Стив постарался не отвлекаться: Роллинз всегда был серьезным противником, но сегодня у этого здоровяка был еще один стимул. Он не хотел проиграть женщине. Пусть Капитану Америка, пусть усиленной сывороткой, но женщине.
Стив, отпружинив от канатов ринга, ударил Роллинза коленом в грудь и услышал, как Баки остановился около Рамлоу.
- Как он? – суперслуха Стива оказалось достаточно, чтобы расслышать заданный вполголоса вопрос и, усмехаясь, он постарался не пропустить ответный выпад своего противника.
- Как видишь, - хрипло отозвался Рамлоу, - вот-вот Роллинза раскатает в лепешку. Тот уже после третьего нокаута встает. А Кэпу хоть бы хны, даже не запыхался.
Баки молча наблюдал за ним, и Стива охватил дурацкий азарт. Он знал, что им любуются, как любовались всегда, и он просто не мог сдержать улыбки.
- Джек, ты сдаешься? – на всякий случай спросил он у поднимающегося на ноги Роллинза.
- Черта с два! – упрямо проревел тот и снова бросился в отчаянную, но бесполезную атаку.
- По груди не бить! – рявкнул Рамлоу. – Роллинз, ты что, тупой? Я, блядь, сколько раз повторять буду? Или тебе по яйцам врезать, чтобы ты запомнил?
- Все в порядке, - отозвался Стив. – Удар по солнечному сплетению.
- Что, Кэп? Сильно нежным стал? – Роллинз сплюнул кровь и оттолкнулся от канатов. – По сиськам…
Договорить он не успел, потому что Стив уложил его аккуратным точным ударом в челюсть.
- Прости, - тут же извинился он. – Встать сможешь?
Роллинз сел, помотал головой и медленно поднялся.
- Брейк! – решил Рамлоу. – Победа Роджерса. Роллинз в санчасть. Кэп, ты…
Стив уже его не слушал. Зубами развязав перчатки, он сбросил их прямо на ринг, выправил косу из специальных петель на спине и, разматывая бинты, направился к Баки. Он знал, что сделает, он думал об этом последние несколько дней, изводя самого себя сомнениями, но решился. Так, как решался всегда: окончательно и бесповоротно. Бинты упали у ног Баки, а Стив, подойдя вплотную, мгновение всматривался ему в глаза.
- Привет, - усмехнулся Баки, и в его глазах не удавалось рассмотреть ни удивления, ни брезгливой жалости, ни сожаления. Лишь теплоту и заботу. Как и всегда. – Прибыл в ваше распоряжение, капитан. Без замечаний.
Стив обхватил его лицо ладонями и поцеловал. Поцеловал, сгребая волосы на затылке в кулак, жадно прихватывая нижнюю губу, почти трахая языком.
Где-то на периферии тихо матерился Рамлоу, раздавались смешки страйковцев, вовремя оборвалась попытка кого-то из них засвистеть. А Баки вздрогнул всем телом, подался навстречу и подхватил его под задницу. Властно, собственнически, однозначно давая понять, как долго он этого ждал.
Стив заставил себя отстраниться, еще раз посмотрел на Баки и отошел на шаг.
- На сегодня все, - объявил он притихшим подчиненным. – Я в душ, - сообщил Баки. – Ты на машине?
Тот молча достал из кармана легкой куртки ключи и показал Стиву.
- Хорошо. Через пятнадцать… - подумав, он потеребил косу и исправился: - через тридцать минут в паркинге. Рамлоу, - проходя мимо, он хлопнул командира Страйка по плечу, отчего тот поморщился: силы Стив не пожалел.
Выходя из зала, он слышал, как Рамлоу со вздохом ответил на удивленный взгляд Баки:
- Не благодари.
***
В машине они молчали. Баки спокойно держал одну руку на руле, а второй нежно касался колена Стива. Этого было достаточно. Пока – достаточно. Стив смотрел на знакомые улицы, на четкий профиль выглядевшего уставшим Баки, едва заметные лучики морщин у его глаз и думал о том, что они едут домой. Впервые – так. В их общий дом, а не просто в квартирку Стива, в которой он приютил лучшего друга. Дом, который они принесли с собой из прошлого, такого далекого, что даже памяти суперсолдата иногда оказывалось недостаточно, чтобы вспомнить, кем они на самом деле были друг для друга. Тогда, почти три четверти века назад.
Баки аккуратно припарковался на свое обычное место, увидел рядом мотоцикл Стива и впервые с того поцелуя в зале посмотрел прямо на него.
- Не могу же я ездить по старым правам, - не дожидаясь вопроса, произнес Стив.
- Ты так аккуратно водишь, что тебя никогда не останавливают, - усмехнулся Баки и, вынув ключи из замка зажигания, потер металлической ладонью вызолоченную африканским солнцем шею. Стив узнал этот жест из далекого прошлого. Баки был смущен. Как странно, что пройдя все круги ада, его Баки сохранил способность смущаться. Совсем как тогда, в прошлом, когда Стив заставал его целующимся с очередной Мэгги, - Идем домой, Стив. Расскажешь мне… обо всем.
У Стива потеплело в груди от этого «домой», потому что разве может быть на свете еще один человек, настолько созвучный, настолько идеально чувствующий его?
- Идем.
Переступив порог, Баки вдруг притянул Стива к себе, уперся лбом в лоб, долго смотрел в глаза.
- Я бы узнал тебя даже так, - сказал он после непродолжительного молчания. – По манере двигаться, по выражению лица. По своей реакции на тебя. Я узнал бы тебя даже с закрытыми глазами.
- Я знаю, - Стив провел рукой по его предплечью и потянулся к губам. – Знаю.
Поцелуй вышел долгим и нежным, будто без малого сотню лет они только этим и занимались.
Наконец, Баки оторвался от него, погладил по щеке, и Стив подумал, что впервые за последнюю неделю не чувствует себя в чужом теле. Не ощущает себя запертым в ненавистной клетке. Потому что Баки видит его, смотрит куда-то глубже. Всегда видел только его. И когда Стив весил от силы сотню фунтов, и когда стал человеком-символом. Видит и теперь.
- С чего вдруг ты… - Баки отстранился окончательно и пристально посмотрел в глаза. Он не закончил фразу, но Стив его понял. Всегда понимал. Как можно было столько лет быть таким слепым?
- Мне посоветовали разуть глаза, - ответил он. – Я разул. И мне…
- Жаль?
- Да. Потерянного времени. Я никогда не хотел, чтобы ты мучился рядом с мной.
- Рамлоу? – спросил Баки, уже зная ответ, и Стив кивнул.
- Он…
- Рамлоу хорош только тогда, когда знает свое место, - лицо Баки ожесточилось, будто сквозь мягкость родных черт проступил высеченный изо льда Солдат. – И если он его забыл, я напомню.
- Бак.
- Я никогда не указывал тебе, с кем общаться, но Рамлоу…
- Он мне помог, - мягко заверил Стив. – Правда. Организовал спарринги, пресекал дурацкие шутки…
- За просто так? – Баки нехорошо прищурился, глядя куда-то поверх плеча Стива. Будто что-то прикидывал. – Он дрочит на тебя лет пять, не меньше. Так, для информации.
- Я знаю.
- Что?
- Он признался. Бак, - Стив поймал ладонь Баки, скользнувшую по бедру, будто в поисках оружия. Чисто механический жест, показавший, как сильно тот зол. – Рамлоу – хороший командир, правильный. Но каждый имеет право на слабости.
- Только если в списке его слабостей не значится твоя задница, Роджерс.
- А что в твоем списке? – Стив обхватил ладонями лицо Баки, вгляделся в прозрачные от сдерживаемой ярости глаза и с удивлением выдохнул: - Ты ревнуешь? Господи, Бак…
- Я тебя люблю, Стив. Без малого сотню лет. Рамлоу еще на свете не было, когда я, - он рывком отстранился и закончил: - Когда я стал чувствовать тебя – так. Нутром.
- Он ни на что не претендует.
- Он всегда хапал больше, чем мог сожрать. Я его знаю двадцать лет. Пусть и довольно однобоко.
- Хватит о нем. Ничего личного – это наш с ним уговор.
- Он в личном по самые гланды.
- Это его трудности. Бак, - Стив оттеснил Баки к дивану, заставил сесть и устроился сверху, – неужели нам не о чем больше поговорить?
- Фьюри рассказал мне о том, что случилось, - теплая ладонь Баки легла Стиву на поясницу. – И о том, что ты сломал Старку нос.
- Я не…
- За дело, значит, - Баки прищурился, но уже совсем по-другому. – Старк нормальный мужик, когда не распускает руки, да?
- И молчит.
- То есть почти никогда.
- Бак.
- Мне все равно, как ты выглядишь, - Баки верно понял его, не спеша убрал от лица Стива тонкую прядь выбившихся из косы волос. – Ты это ты. Для меня всегда так было. Хреново?
- Сейчас – нет, - Стив наклонился к Баки, обнимая его за шею. – Сейчас я не чувствую, что что-то изменилось.
Баки подался навстречу, притянул за ягодицы и поцеловал. Напористо, почти грубо вжимая в себя. Стива будто молнией ударило. Стало жарко, неудобно. Хотелось большего. Всего.
Баки отстранился и еще раз провел живой ладонью по спине Стива.
- Спишь со мной?
От этого простого вопроса Стив мучительно, жарко покраснел.
- Я… да. Да, Бак.
Баки какое-то время всматривался в его лицо, а потом, хлопнув по заднице, приказал:
- Марш переодеваться. Ничего серьезнее крепких дружеских объятий сегодня предложить не смогу. Во-первых, не хочу испортить наш первый раз вместе – слишком устал. Во-вторых… - он большим пальцем провел по приоткрытым губам Стива, - для женщин этот процесс болезненный, особенно вначале, а в-третьих, - он притянул его к себе и закончил шепотом ему на ухо: - в моих мечтах это ты вытрахивал из меня остатки мозгов. Знаешь, сколько раз я кончал во сне от ощущения тебя в себе? Сбился со счета на втором десятке.