- Эй, Марь Васильевна, вы че? - потревожил мое уединение с подоконником Илов.
Рядом с ним стоял Сашка Ботинов. И оба они таращились на меня, пытаясь оторвать мои пальцы от подоконника. Радовало, что вокруг было ни души - рабочий процесс шел к завершению. Но до перемены еще минут тридцать имелось.
- А вы че? Че урок прогуливаете? - ответила я.
- Дык, вы тоже... - выдал Сережа.
- Вы у нас сейчас... - пояснил Сашка.
- Да? Тогда пишите тему... - начала я, и меня быстро поставили на ноги, чтобы сопроводить к медсестре.
Не успела я договорить тему урока, как уже сидела на кушетке в медпункте, а Лариса Ивановна щелкала пальцами у меня перед носом, заставляя фокусироваться. Мальчиков она отправила в класс.
- Ну чего ты, Марь Васильна? - пыталась завести со мной диалог медсестра. - Ты знаешь, что зеленый в этом сезоне не модный?
- Знаю, - проблеяла я.
- А ты вся зеленая. Быстро становись розовой! - приказала она и сунула под нос нашатырь. Это мало мне помогло приобрести тот самый цвет лица! Потому медсестра сунула мою руку в рукав тонометра и измерила давление.
- Упадок сил! - констатировала женщина. - Ты хоть чем-то сегодня питалась, Синичкина?
- Бутербродом... Утром...
Лариса Ивановна деловито посмотрела на часы.
- Оправдываешь фамилию. Ешь как птичка! А сейчас время обеда. - Прикинула она.
- А еще эти дни. Так что все нормально... - заверила я медсестру, но она не торопилась меня отпускать. Поставила чайник, достала бутерброды, усадила за стол.
- А еще и класс не из легких. - Добавила пункт в список моих бед медсестра. - Любит наша директор новеньким самое проблемное подсовывать. Испытывает. Ничего. Привыкнешь. Все будет хорошо! Только кушать вовремя не забывай!
Ботинов и Илов, не стали дожидаться классную и поднялись в кабинет. Там царила привычная шумиха, так что Сашке пришлось заставить всех замолчать.
- Ша! Сказал! - рявкнул парень. - Юля, пиши. Последний пункт - галочка. - И опустил голову, будто команда врачей только что потеряла пациента на хирургическом столе.
В классе воцарилась действительно гробовая тишина.
Глава 6. Подвальное пение.
После приятного перекуса и сладкого чая (хоть кто-то обо мне позаботился), я расслабилась. Но счастье мое было кратковременным. Через пять минут, должна была наступить репетиция хора. И я попала в другой ад... Этажом ниже...
Я спускалась в кабинет пения. Прошла по лестнице, свернула в самый мрачный угол, почти подвального помещения. Дошла до железной, измятой двери, и в страхе потянулась к ручке. Мне казалось, что еще немного и из-за нее на меня выскочит какой-нибудь монстр!
Выдохнула, попеняла на расшатанные нервишки. Потянула ручку на себя...
Захожу в класс и понимаю, что его расположили в дальнем крыле здания, еще и в подвальном помещении неспроста! Чтобы крики учителя, над которым всячески измываются милые детишки, никто не слышал. Все в лучших традициях фильмов ужасов: учитель в царапинах и слегка порванной одежде, ученики с электрическими пилами и в масках... Шучу. Но фантазия дорисовывала именно такие детали.
В классной комнате набирал масштабы Армагеддон. Хотя нет. Если вы смотрели фильмы о гремлинах, то примерно вот такое же не пойми что творилось в кабинете. Девчонка с жуткой ухмылкой терзала несчастные клавиши расстроенного пианино (я бы тоже расстроилась на его месте!). Остальные прыгали по партам, дрались, орали, играли в карты... И украшение всего этого беспредела - в самом центре, под доской - пожилая учительница играет в перетягивание рюкзака с особо зловредным учеником.
- Смирнов, зараза такая! - орала она. - Завтра же, чтоб родители в школу пришли!
- Щаз! - выпалил Смирнов.
Насколько я поняла, то установить мир и порядок можно было только одним способом - бросив гранату в кабинет, и закрыв дверь. Но это лишь страшные фантазии. В жизни пришлось поступать сложнее, мудрее и терпимее - банально соврать, что директор идет. И все мигом утихомирились. Елена Алексеевна вызывала праведный страх в неокрепших детских душах. Ею можно было смело запугивать кого угодно: хоть дежурную тетю Люсю, которая упорно принимала меня за старшеклассницу без сменной обуви, и отказывалась пропускать в здание, хоть заносчивых наглых учеников. И только 10-Б категорически не желал дрожать в священном ужасе перед именем директора...
Как только дети успокоились, как на зло, прозвенел звонок, оповещая всех о перерыве в битве учителей и учеников за остатки нервных клеток. Я отвела Ангелину Эдуардовну (гениального педагога по вокалу! с огромным опытом и стажем работы!) в учительскую. Усадила на мягкий диван и приоткрыла окно на проветривание, чтобы немного успокоить ее и охладить нервы женщины.
Раскрасневшаяся, тяжело дышащая, словно после бега вокруг школы, Ангелина Эдуардовна, пила успокоительное. Я подала ей воду. Она отвергла стакан, с видом: "После первой не закусываю!".
- Зачем вы так? Так же нельзя! - упрекнула ее я.
- А ты своей политикой пофигизма чего добилась? - рявкнула Ангелина Эдуардовна.
- Ну... К ним надо подход найти, с душой отнестись. - Робко промямлила я, признавая свое поражение в этом деле.
- Ну да... Если к этим сволочам с душой относиться, то и без души останешься. - Выпалила спорщица, и я захлебнулась негодованием. Впрочем, следующая ее фраза меня вернула в спокойное состояние. - Ты их растишь, отдаешь себя, и уже не замечаешь, как они становятся твоими собственными детьми. Ты готова отстаивать их перед директрисой и перед их родителями. А потом они выпускаются, обещают тебя навещать, приходят раз в сто лет и все... А ты остаешься. Принимаешь новых, и скучаешь по старым. Сравниваешь. И каждое расставание - больно. От тебя все время отрывают по кусочку. В итоге, остается пустота. И на следующий класс смотришь уже иначе, заранее зная, что годы пролетят быстро и ты отпустишь их. И главное - каждое поколение настолько отличается. Этих вообще, даже учить не хочется. Ни уважения, ни желания. Приходят, в телефоны свои уткнутся...
Я налила еще немного успокоительного и погладила ее по плечу. Вот наглядный пример человека сгоревшего на работе.
- Ты никогда не задумывалась, почему у большинства преподавателей, особенно старой закалки, нет семьи и детей? Потому что ты все силы тратишь на тех тридцать, которые ждут тебя в классной комнате...
- Ангелина Эдуардовна, вам нужен отпуск! - Пожалела ее я. - Причем, не сидеть дома в четырех стенах, и не торчать попой к верху в огороде на даче, а поехать куда-нибудь, сменить обстановку.
- А ты права! - пришла к выводу она.
И сразу после репетиции нашего хора написала заявление на отпуск за свой счет!
А на следующий день...
- И что теперь делать? Где нам искать педагога по вокалу? - стукнула по столу журналом директриса на собрании. Ангелина Эдуардовна вытребовала свой отпуск со скандалом. Кажется, даже чем-то угрожала директору. Теперь же директор угрожающе держа журнал в руках, смотрела на меня. Я чувствовала себя виновной в этой трагедии. Но что поделать не знала. Хоть самой заменяй уроки... Жаль, что я не умела так петь, как Ангелина Эдуардовна. А нам еще предстояло показать себя во всей красе на фестивале педагогической самодеятельности.
Василиса Дмитриевна злобно косилась в мою сторону. Я стала причиной нашего провала... По крайней мере, меня едва в этом не убедили.
Но после шести репетиций, выяснилось, что мы все очень даже неплохо поем. Лично я считала, что у нас есть все шансы победить!
А директор считала, что я должна искупить свою вину... И "вознаградила" меня по заслугам - отдельным номером. Как словеснику, мне пришлось учить стихотворение, чтобы рассказать его на фестивале. Я почувствовала себя школьницей, когда учила выбранное Еленой Алексеевной стихотворение и, каждое утро, приходя на работу, рассказывала ей его наизусть.
10-Б собрался в классной комнате по окончанию уроков. Результаты слежки были неутешительными.
- Ну что сказать... - Костя Колесник в очередной раз протер и без того чистые линзы очков. - Она на верном пути к шизофрении...
- Эт, получается, она, если че может и... - Кеша изобразил маньяка из фильма, несколько раз всадив в воздух воображаемый нож.
- Да. Среди маньяков очень много шизофреников! - с видом знатока выдала Юля Паровозова.
- А че эт значит? - не понял Илов.
- Ну, если ей голоса в ее голове прикажут, отлупить тебя сковородкой, то она это сделает. - Попробовал объяснить Сашка Ботинов.
- А почему именно сковородкой?
- А кто их, эти голоса, разберет. - Пожал плечами Ванька Маслов.
- Что делать? - бледный Илов, не знал, как себя вести рядом с сумасшедшим классным руководителем.
- А ничего, - вздохнул Игорь Чернов. - Мы ее до этого довели. Нам и отвечать. Придется побыть паиньками немного.
- Не перечить. Со всем соглашаться. - Поддакнула Лизка Дмитриева.
- Самое главное: не нервировать ее! - настаивала Юля, как самый умный человек в классе.
И ближайшие несколько недель 10-Б ломал себя, переступал через амбиции и собственную гордость, стараясь не спровоцировать приступ у нервного классного руководителя.
Глава 7. Все чудастее и чудастее!
Вполне солнечный осенний день раздражал узников парт. Солнце будто насмехалось над детьми, уговаривая выйти на свежий воздух из душных помещений, и отправиться на прогулку, вместо того, чтобы учить скучные уроки. К счастью детей, бойкий, громкий звонок объявил перемену, и многие помчались на улицу. Илову тоже хотелось удрать на свободу, и подпортить свежий и чистый воздух сигаретным дымом... Но компания, которая постоит на шухере, никак не собиралась. Потому он сидел на подоконнике и ждал Сашку. Ботинов, как всегда, дольше всех переодевался после начальной военной подготовки. А, выходя из раздевалки приостановился около девятиклассниц, млеющих от ребят постарше.
- Опять он перед телочками героя строит из себя! - скривился Сережа, убежденный, что у него бицепсы и пресс круче!
- Было б перед кем выпендриваться! - пожал плечами Ден, и отвлекся на телефон. На заставке звонка появилось красивое улыбающееся личико, посылающее воздушный поцелуй.
- Ну, да, если б у меня была такая... я б тоже на малолеток не смотрел. На сколько она старше? - заглядывал через плечо Илов.
- На пять лет. - Отвечал скорее автоматически Денис, не решаясь поднять трубку. Его поглощали далеко не радужные мысли, и он откровенно боялся высказать их звонившей девушке.
- Ого! - присвистнул Илов, и расплылся с ухмылочке. - И че? Она... Вы это... ну чпокались?
Ответил Ялый ударом в глаз, и последующими - в живот. Вокруг яростно дерущихся мальчишек тут же собралась толпа с телефонами. Каждый считал своим долгом заснять бой в коридоре школы, чтобы вечером, а может и сразу, как только будет пойман wi-fi, выложить в Интернет.
- Ты че??? - не понимал причин яростной вспышки гнева Илов.
- Это сестра моя! - рычал сквозь зубы Ден.
- Ну прости... Я не подумал. - На ходу, выставляя блоки от ударов, оправдывался и извинялся Сергей.
- Эй! Пацаны! - бросился их разнимать Сашка, но и сам получил локтем ниже пояса от Илова.
Уворачиваясь от разгневанного одноклассника Сережа, попытался искренне извиниться перед двумя друзьями сразу, а в итоге, не стерпевший боли Ботинов толкнул его... Не удержавшись, Илов повалился через Ялого и угодил лбом в стеклянную дверь. "Умиротворяющий" звук рассыпающегося на части стекла заставил временно примириться всех троих... примириться со своей участью, ибо по коридору уже вышагивал Александр Палыч, грозя нарядами вне очереди, и посещением кабинета директора.
И вот уже двадцать минут Илов, Ботинов и Ялый стояли, опустив головы перед грозными очами Елены Алексеевны.
- 10-Б! Сколько можно? То учителя до нервного срыва доведете, то материтесь в коридорах и на уроках, то прогуливаете... Теперь - драка и разбитое стекло! - отчитывала мальчишек, привычно пристроившихся у стены рядом с дверью, Елена Алексеевна. - Из-за чего на этот раз?
Парни вели себя, как партизаны на допросе. И только на красной, с подбитым глазом, физиономии Илова, проявлялись следы раскаяния. Он периодически утирал нос рукавом порванного пиджака.
- Вы понимаете, что вы натворили? А если бы кто-то пострадал? А если бы Илова пришлось везти в больницу? Ведь могло быть сотрясение мозга!
- Не могло, - буркнул Ден. - Не может быть сотрясение того, чего нет!
- Я тебе сейчас поговорю! - ударила кулаком по столу директор, нажала кнопку коммутатора и поинтересовалась у секретаря. - Нина Васильевна! А где сейчас их классный руководитель?
- На уроке. - Тут же ответила та. - В 9-А.
- А позовите-ка ее сюда! Невозможно же вот так разговаривать. Она за вас ответственность несет. Вот пусть и разгребает этот бардак! С родителями разговаривает. За стекло хоть сама пусть платит! - потребовала директор, и парни сразу оживились. Переглянулись испуганно и в один голос взмолились:
- Нет! Нет! Не надо! Только не говорите классной!