Арвин глубоко вздохнул, прикрыл глаза.
— В городе все спокойно, — вынырнул из тумана какой-то паренек лет шестнадцати. — Ворота открыли.
— Недд, — негромко позвал предводитель. — Посмотри.
Из тумана появился командир разведчиков.
— Водный — хорошо, — ухмыльнулся он, посмотрев на Милфорда. — Нэйро — неплохо. Только волнуется слишком.
— Я буду стараться, — глухо проговорил Арвин, изо всех сил стараясь не выйти из себя. Не сейчас. Не время….
— Да уж, пожалуйста, — с издевательскими нотками в голосе откликнулся Недд. — Никому из нас не хочется умирать только потому, что ты, мил человек, психанул.
— Угомонись, — приказал Шурр.
Парень мазнул по пришлым неприязненным взглядом и исчез.
— Капюшоны накиньте — и вперед, — распорядился Шурр.
Унылая дорога с хрустящим под ногами песком вывела их к обветшалой городской стене, явно когда-то знавшей лучшие годы. Предводитель ловко лавировал между унылыми крестьянами с поломанными тележками, в которых лежали пожухлые овощи. Не было ни одной, даже самой захудалой лошаденки. Не слышно гомона, который обычно сопровождает большую толпу, где каждый, хочет пролезть первый, ворчит на лесников, расталкивает, всех, скандалит. Здесь ничего такого не было. Беззвучное смирение похожих на призраков людей.
— Кормить совсем нечем, — пробормотал Арвин, и сразу заработал ощутимый тычок от Шурра. Король в изгнании чуть не полетел кубарем перед отрядом, охраняющем ведущие в город ворота.
— Здорово, командир, — встретили его довольным ржанием солдаты. — Молодого учишь?
— А то, — кивнул медведь. — Набегут на мою голову, все жизни лучшей хотят. А ты потом их учи, дураков. Доброго дня, мужики.
— Слушай, а ты слыхал — что-то сегодня внеочередное затевается, — спросил у него молоденький худосочный солдатик с огромной, явно не для него сделанной алебардой.
— Да откуда, — нахмурился Шурр. — Вызвали. Вот я и прибыл.
— Вот говорю: точно пришлых поймали, — важно изрек командир отряда. — Теперь всю ярмарку можно прикрывать.
— А этих куда? — Шурр кивнул на крестьян.
— Велено гнать.
— Разбегутся — что жрать будем?
И на этом они вошли в город.
Уныние. Грязь. Обветшалые кровли домов. Пустые взгляды горожан. Три столба, обложенных хворостом посреди площади.
Шурр, явно подчиняясь заведенному порядку, молча пробирался к пятачку рядом с помостом. Остановился. Поклонился в сторону балкона Башни Смертников.
Арвин бросил туда взгляд из-под капюшона. И обомлел. Рядом с обрюзгшим мужчиной в богатом одеянии с тяжелой цепью на шее стоял… Его личный кошмар всех этих лет. Первый заместитель Великого инквизитора, Шонн Рамм.
Тихий. Бесшумный. Смертельно опасный. Его душа не знала жалости. Он — единственный, кто мог смотреть сожжение от начала до конца.
Ни разу на этом ничем не приметном, невыразительном лице не дрогнул ни один мускул. Он никогда не выходил из себя. Его боялся Айш. Его боялись все! И он. Он тоже его боялся! И — да, он боится его сейчас…
«Он-то что забыл в этом заштатном городке?» — задался вопросом король в изгнании. Явно, что ничего хорошего этот визит не должен был принести. Ни этому городку, ни уж тем более тем, кто скрывался в лесах неподалеку.
Арвин тихонько толкнул Шурра.
— Что? — одними губами спросил тот.
— Представитель Великого инквизитора, — так же беззвучно ответил бывший король.
— Твою ж… Уходим…
Но тут раздался истошный вопль:
— Ведут!
Шурр, Арвин и Милфорд остались стоять на площади, зажатые со всех сторон толпой перед самым лобным местом.
Глава 8
Веронике казалось, что неделю назад, с момента нападения на Пашу, в их доме поселилась тревога. Принцесса Тигверд бесшумно ходила из комнаты в комнату, открывала и закрывала дверцы шкафов, прислушивалась к треску камина, вздрагивала от каждого шороха. Она ее искала, эту тревогу. Но никак не могла найти.
Ричарда практически не было дома. Пашка молчал, а иногда смотрел так, что все внутри переворачивалось. Феликс откровенно всех избегал, а Рэм так и не появился. Видимо, герцогиня Рэймская решила подержать сына дома, при себе.
— Один ты со мной, — улыбнулась Вероника Флоризелю, который с очень важным видом уселся рядом, как обычно, наступив лапой на длинное ухо.
— Вот почти взрослый, солидный пес. А ведешь себя, как маленький, — вздохнула Вероника.
«Кто взрослый? Я?» — удивления в глазах Флоризеля было столько, что Вероника рассмеялась.
Вдруг Фло к чему-то очень и очень внимательно прислушался. Посмотрев на хозяйку приглашающим взглядом, пес стал красться по коридору. Аккуратно. Бесшумно. Не «цокая» когтями по паркету. Оказывается, он и так умеет, только скрыва…
— Значит, матери ты толком ничего не сказал?
Надо же, Рэм у Пашки… Тоже — оказывается.
— Она переживать будет — зачем ей это, — тихий и расстроенный голос сына.
Пашка… Уже совсем взрослый. Его забота, безусловно, была ей приятна, но вместе с тем в душе шевельнулось что-то еще.
Как часто она сама не говорила своей маме об истинном положении дел, чтобы ее «не волновать»? А вот теперь она сама на ее месте…
Жизнь идет своим чередом. Дети растут. Мы становимся им не нужны. Наши эмоции, советы…Из необходимости плавно превращаются в помеху. Обузу. Проблему. И нести тяжело, и бросить совестно…
От таких мыслей Веронике стало совсем грустно. Даже…плакать захотелось. В носу защипало. Принцесса Тигверд постаралась зажать нос и не дышать, чтобы…не чихнуть. От возмущения, наверное. И чего она себя так накрутила? Ведь на ровном месте же…
— Да. Ты прав… И моя что-то скрывает. Они с этим… полковником, — в голосе Рэма слышался гнев, — запираются. Пытаются что-то сделать… Но, насколько я могу судить, ничего у них не получается.
— Так если он из нашего мира…
— Слушай, ты и Феликс — вы оба из вашего мира. Но в вас же проснулась магия! И достаточно быстро! И потом… Полковник — чкори. И Таисия тоже. Это чувствую даже я. Хотя мне в искусстве магов Дороги еще много что не понятно.
Вероника вздохнула. И почему для того, чтобы узнать хоть сколько-нибудь правдивую информацию — надо подслушивать?! И почему, в конце концов……а….а…апчхи!
— Мама?.. — раздался у нее за спиной голос Феликса.
— Мама?! — послышалось из-за двери.
— Мама! — гордо возвестила Вероника, распахивая дверь и делая вид, что все так и надо. А что еще оставалось? Следом важно плыл принц Флоризель.
— Потрудитесь объяснить, что…
И тут она увидела небольшой прямоугольный холст, прислоненный к стене.
Кубок, полный спелой, ароматной лимарры. Несколько ягод упали на голубую скатерть, в складках которой пряталась шпага. Эфес украшен алым камнем. Холодный блеск стали контрастировал с теплым, благородным оттенком меди… Натюрморт был прекрасен! Невозможно оторвать взгляд…
— Мам? Ты в порядке? — Пашка внимательно смотрел на нее.
Вот опять… Эти снисходительно-покровительственные нотки в голосе, сочувствующий взгляд… Ладно, разберемся.
— Откуда это?
— Что?
— Картина.
— А, это… Купил на Невском.
— На Невском?!
— Ну да…
— Но это же…
— Да знаю я. Лимарра. И шпага явно имперская. Да ничего удивительного, мам! Художники — люди творческие. Ходят по Империи во сне, это… — их взгляды встретились, и сын прикусил язык. Но было уже поздно. Слишком поздно!
— Во сне… Как Тая? Ты купил это для нее? Ты шел на встречу с Таей, — догадалась Вероника.
Паша опустил голову.
— Это было не просто нападение, — продолжала размышлять вслух главный редактор «Имперской правды». — Ее похитили. Так?
— Мам, прости.
— Милфорд?
— Он уже с ней, — быстро проговорил Рэм. — Но не ясно, где они и что с ними случилось.
— Мама, тебе нужно выпить успокоительное, — Феликс взял ее за руку и стал слушать пульс.
Ну вот… Началось! Конечно, она понимала, что после всех историй, когда на нее покушались, захватывали в плен, когда она чуть не стала призраком, покинув собственное тело, родные и близкие беспокоились. Ричард и мальчики всячески пытались заслонить от действительности. Феликс, Ирвин и Император поили успокоительной настойкой по необходимости и без оной. Слуги, а иногда даже Флоризель, старались оградить принцессу Тигверд от всего, что могло ее взволновать или расстроить. С одной стороны, трогательная забота. А с другой… Все только и делают, что шепчутся по углам, да врут ей в глаза, не краснея!
— Не врем! — возмутился Пашка, словно прочитав ее мысли. — Мы умалчиваем!
— Я все-таки хочу, чтобы тебя леди Бартон посмотрела, — покачал головой Феликс. — Или Рене Агриппа. Пульс частит.
— Пусть посмотрят, — согласилась Вероника.
Сына-целителя она изучила хорошо — лучше сдаваться сразу, без боя.
— Я распоряжусь, чтобы карету подали. А то ты со своим издательством только типографской краской дышишь.
— Не преувеличивай, — возмутилась Вероника. — Я гуляю с Фло каждый день. В отличии от очень занятых более важными делами троих сыновей! — и мать величественно сверкнула на отпрысков гневными очами. Хорошо получилось. Правильно!
Феликс уже был у двери, когда Вероника его окликнула:
— Постой. Ты сказал: Рене посмотрит. Я думала, что она — с Ирвином?!
— Так он отослал всех. Уже несколько дней как.
— И вы позволили?!
— Мам, это же учитель Ирвин, — закатил глаза сын. — Как можно не выполнить его приказы?
— Действительно! — проворчала Вероника. — Вот как можно не выполнить приказы больного человека…
…
— Миледи Бартон! Если добавить в нашу настойку иномирский препарат, то эффект усилится! Усилится в несколько раз!
— Рене, я понимаю, что вам интересно экспериментировать с иными технологиями, но эти лекарства — они просто вредны!
— Добрый день!
Целительницы вздрогнули от бодрого голоса, неожиданно раздавшегося у них за спиной.
Нахмурились. Поняли, кто их потревожил, открыв портал прямо в здание госпиталя, что было, в общем-то, не принято.
— Принцесса Тигверд! — поклонились они.
— Простите за беспокойство, но мне надо узнать о самочувствии целителя Ирвина.
— Я осматриваю его раз в день, — нахмурилась миледи Бартон. — Могу сказать, что он определенно идет на поправку.
— Замечательно, — жизнерадостно улыбнулась им Вероника Тигверд. — Госпожа Рене, я собираюсь проведать целителя Ирвина. Вы же не откажетесь составить мне компанию?
— Я? — Рыжеволосая целительница взглянула на начальницу, ожидая поддержки. Поняла, что этого не будет, вздохнула.
— Хорошо. Пойдемте, — и они шагнули в вечное лето волшебного острова.
— Разве вы все это время не скучали по Ирвину? — спросила у Рене Вероника.
— Конечно, скучала, — целительница спрятала в карман артефакт перехода, — Учитель очень дорог мне.
— Я понимаю — все эти имперские…правила, — вздохнула Вероника. — О том, кому что должно делать. Но за счастье все-таки надо бороться!
— Простите… Я…не понимаю…
Они оказались в доме. Вероника отметила безупречный порядок. Их дом стал…похож на того, кто в нем сейчас проживал. На Ирвина. Тихий. И…чистый.
Женщины долго искали больного по острову, пока не обнаружили главного имперского целителя на берегу моря. Мужчина сидел у самой воды. Издали казалось, что он как будто с кем-то разговаривает. Вероника подумала, что ему, должно быть, одиноко тут одному.
— Что-то случилось? — встревожился Ирвин, как только их увидел.
У Вероники отлегло от сердца. Целитель, пусть и похудевший, выглядел…собой. Лишь несколько седых прядей появилось в волосах.
— Добрый день! Мы переживали, — улыбнулась принцесса Тигверд.
Ирвин как-то грустно кивнул.
— Принцесса Тигверд попросила меня ее сопроводить, — добавила Рене, как бы оправдываясь.
— Пожалуй, я вас покину. Пауль еще не пришел окончательно в себя. Вы меня извините. Рада видеть, что вам уже лучше!
Вероника активировала свой амулет переноса, вспыхнуло радужное марево портала, и принцесса Тигверд, одарив оставшихся на берегу загадочной улыбкой, исчезла.
— Учитель… Я не понимаю! Принцесса Тигверд, она…
— Видимо, у нее действительно появились неотложные дела, Рене. Как дела в госпитале? Рене? Рене Агриппа! Рене….
Рене замерла. Девушка смотрела перед собой, туда, где одна лазурная волна лениво догоняла другую. На секунду Ирвину показалось, что девушка просто любуется пейзажем, но очень скоро он понял, в чем дело.
— Ия?.. — воскликнул Ирвин.
Но русалка, на секунду показавшись из воды, радужным сиянием морских брызг уже исчезла вслед за Вероникой.
…
Вероника была в восторге. У нее все получилось! Это было так замечательно — объединить влюбленные, робкие сердца…
Вернувшись домой, принцесса Тигверд почувствовала, что устала. Какой-то нервный получился день. Пашка, Тая, Милфорд, Ирвин, Рене… Надо все хорошенько обдумать! Привести мысли в порядок.
И она решила принять ванну. Как-то непреодолимо захотелось в воду! Наверное, это потому, что она увидела море.
Но не успела она подняться, как появился торжественный Джон Адерли:
— Миледи. К вам посетительница.
— Кто? — Вероника никого не ждала.
— Принцесса Ия — произнес Адерли загадочным шепотом и выразительно пожал плечами. Фло чихнул, в подтверждение его слов.
— Ия?
— Прикажете принять?
— Да-да, конечно.
Вероника растерялась С одной стороны, визит сестры морского владыки сразу после того, как она вернулась с острова что-то да значил. А с другой… Побаивалась она русалку, надо признать…
— Миледи… Миледи Вероника, принцесса Тигверд.
Русалка, стремительно вошедшая в гостиную, была прекрасна. Чуть зеленоватая кожа мерцала каким-то внутренним сиянием, а глаза…Как море! Во время шторма. Очень…сильного шторма. Вероника старалась туда не смотреть, таким гневным и решительным был взгляд Ии. Вместо этого она стала рассматривать платье гостьи.
Стройную высокую фигуру красавицы облегала ткань, одновременно напоминающая водоросли, чешую, морскую пену, и….и как же это было красиво! Жемчужины, ракушки, кораллы, все это извивалось кружевной вязью причудливых узоров по платью со шлейфом и длинным, белоснежным волосам. Воистину Владычица Морская, прекрасная Русалка из сказки. Залюбовавшись, Вероника не сразу осознала, что же ей говорят.
— Я бы настоятельно вас просила не вмешиваться в мои личные дела. И не заниматься сводничеством.
Вероника взвизгнула, не успев ответить. Вода была везде. Струи змеями опутали ноги, поднялся пар, стало трудно дышать.
— Ия! Но…Я…Я….Не понимаю…
Русалка вышла из себя и зашипела. На мгновение Веронике показалось, что в волосах у нее снова замелькали кентерберрийские змейки.
— Ты! Ты отобрала у меня одного муж-ж-ж чину. И сч-ч-читаеш-ш-шь, что можеш-ш-шь отобрать и другого?
— Ия?
— Ирвин — мой! Я не отдам его никому, слышишь! Ни тебе, не этой…рыжеволосой!
— Прости, — Вероника была просто раздавлена. — Прости, я не хотела ничего дурного. Я подумала, что… Я просто хотела, чтобы все были счастливы.
— Мы и были!
— А… Рене? С ней все в порядке? — холод пробежал по позвоночнику..
— Ничего я девчонке не сделала. Ирвин бы расстроился. Она же его… ученица? Или не только?
— Нет…нет!
Русалка исчезла, оставив после себя лишь фонтан соленых брызг, что еще долго шипели в потухшем камине.
Вероника попыталась сделать несколько шагов по мокрому полу, и схватившись за подлокотник, чтобы не упасть, без сил опустилась в кресло.
Она не знала, куда себя деть. Пожалуй, такой дурой преподавательница истории никогда в жизни себя не ощущала. Вот какая нелегкая потянула ее в сватовство?! Ей что — с издательством проблем мало? Или с защитой материнства и детства на уровне империи? Нет же! В свахи решила записаться! Дура…
В дверь гостиной тихонько заскреблись. В щелку просунулась толстая лапа. Потом нос. Фло с трудом втиснулся, наконец, целиком. Остановился. Понюхал воду. Фыркнул. И мужественно зашлепал к хозяйке прямо по мокрому полу — лизать заплаканное лицо и трясущиеся руки, заглядывать в глаза…
— Фло…один ты меня понимаешь…
— Неправда! Я тоже тебя люблю…И надеюсь, что понимаю. Я все-таки твой муж! Ника…Что с тобой, любимая? Я услышал. Страх. Потом боль…
— Ты…ты все время был тут! Я почувствовала…Ричард. Ты все слышал? Ричард…Ричард, я….Дура! Какая же я…дурра….