– Охотники рядом. Похоже, двое. Надо сваливать отсюда скорее к Лешим Скалам. Быстро! Тибольд, Руггл, берите вещи, баб и бегом…
Ближе к вечеру они достигли Леших Скал. Редкий лес закончился каменистым обрывом. Внизу, поблескивая в лучах заходящего солнца, спешила куда-то холодная быстрая речка. Отряд Майло еще некоторое время двигался по узкой тропе над берегом. Претендент был встревожен, постоянно смотрел на сканер. Красные точки не появлялись – похоже, охотники отстали, потеряли след или нашли себе другую цель.
Взобравшись повыше, на небольшую плоскую площадку на круче, Майло разрешил остальным передохнуть. Тибольд требовательно взглянул на пленниц, но босс строго мотнул головой – никаких развлечений, пока все не уладится окончательно, а еще поесть надо.
– Да развяжите нас уже, – сердито фыркнула Ханна, – мы не сбежим никуда.
Трисс ей поддакнула. Надо отметить, что ни Ханна, ни Трисс не были сильно довольны происходящим. Обе рассчитывали на более теплый прием. Решив, что старается недостаточно усердно, блондинка готова была отдаться каждому из троих сопровождающих ее мужчин, лишь бы привлечь внимание к своей персоне. Рыжая Ханна, в отличие от сговорчивой товарки по несчастью, не собиралась разбазаривать свои прелести. Она сразу нацелилась на Претендента, но тому, как назло, приглянулась зверолюдка. Насчет нее Ханна не особо волновалась – эта дура строптива и упряма, наверняка вскоре выбесит Претендента, и тот прибьет ее, а уж тогда настанет время Ханны.
Девушек развязали – всех, кроме Дины. Зверолюдка будто и не заметила, гордо молчала, и только Шах робко поинтересовалась о несправедливости.
– Заткнись, – рявкнул на нее Майло, раздавая питательные гранулы всем, кроме строптивой девственницы, – а будешь сочувствовать, изобью тебя палкой и твою подружку тоже. Пусть сидит на привязи, пока не научится покорности.
Шах замолчала. Испугалась больше не за себя, а за Дину. Было ясно, что Майло не отстанет от нее теперь. Будет мучить, насиловать, ломать… Шахерезада тяжело вздохнула, проклиная собственную беспомощность. Свою таблетку она есть не стала, припрятала, пока никто не видел, решив каким-нибудь немыслимым образом, когда все потеряют бдительность, все же передать пищу Дине.
Неожиданно совсем рядом затрещали кусты. Тибольд и Руггл тревожно вскинулись, но Майло остался спокоен. К отряду, тяжело дыша и стирая рукавом пот со лба, приблизился участник из массовки. Это был полный мужчина лет сорока с лишним, неуклюжий и какой-то нездоровый. Остановившись перед Майло, он закашлялся, отдышался, а потом сбивчиво затараторил.
– Это я – Свен, вы ведь помните меня, Майло Сальварес? Я с вами договаривался…
– Помню-помню, – равнодушно прервал тираду толстяка Претендент, – переписал на меня контракт, трусливая задница, только кому ты нужен-то?
– Гадалка Гертруда, что сидит в зоне М1, видела в своем шаре, что за мной выйдет охотиться Холли-Билли!
– Пф-ф-ф, посмотрите на этого идиота, – ехидно фыркнул Майло, – гадалке верит. Ты же даже не Претендент. Холли-Билли за ним будет гоняться, нет, вы слышали, парни? – поддерживая боса, Тибольд с Ругглом дружно заржали. – Много чести тебе, жирдяй. И впредь не будь таким суеверным, я это не люблю!
Брезгливо взглянув на перепуганного толстяка, Майло мысленно подивился его пугливости. Свен попросился к Претенденту накануне, пообещал отдать всю сумму своего контракта и умолял взять под защиту. Жадный Сальварес не отказался, но и возиться с толстяком не стал, не искал и не ждал после старта у Врат, как остальных завербованных. Майло несколько разочаровался, когда Свен каким-то чудом умудрился догнать его отряд, подумал даже прибить бесполезного толстяка, но пока не стал этого делать – если рядом охотники, массовка пригодится для прикрытия, не зря ее называют «мясо»?
Подумав так, Претендент нервно дернулся и выругался. Вспомнишь охотников – вот и они! На сканере вновь мигнули красные метки. Проблему нужно было решать, по крайней мере выяснить, кто конкретно бродит рядом, ищет их или кого-то еще?
– Так, – вскочив на ноги, быстро распорядился Майло, – мы с Тибольдом идем на разведку, ты караулишь вещи, Руггл. За лагерь отвечаешь головой!
– Понял, босс, – с готовностью кивнул головорез.
– Жирный, ты с нами…
Подумав немного, Майло решился оставить Ругглу оружие – большой охотничий нож. За бесхитростного бандита особо не переживал – такие в спину боссу не бьют. А вот Тибольду Претендент не доверял, поэтому вооружать его не стал бы и при сильной необходимости. Перед уходом он строго указал приспешнику на Дину:
– Смотри, если убежит. И эту, сердобольную, к ней не подпускай!
– Понял-понял. Давайте для надежности на палку зверюшку привяжу, чтоб веревки не погрызла?
– Давай.
Разведчики ушли. Руггл принялся выполнять задуманное. Отсек от ближайшего дерева толстую прямую ветку, на один конец ее привязал веревочную петлю, на другой – еще кусок веревки. Петлю надел зверолюдке на шею, затянул посильнее, чтоб не сняла привязь через голову, вторым концом прикрепил палку к стоящему на краю склона вязу.
– Все, теперь не сбежит.
Дина не проронила больше ни слова. Молча села и застыла, как статуя, будто отгородилась от всего мира невидимой стеной. Шахерезада старалась держаться подальше от остальной компании, но приблизиться к зверолюдке не решалась, слишком уж внушительным оказалось предупреждение Претендента. Нарушишь – пострадают обе.
Трисс, которую утомило все делать по команде, решила скрасить скуку беседой. За неимением других подходящих собеседников, обратилась к Ханне и Ругглу.
– Чего вы такие кислые? Охотников, что ли, испугались?
– А ты будто не боишься? – хмуро буркнул в ответ Руггл.
– А чего мне их бояться? Если и придут, то не за мной.
– Если придут, то за всеми, – сурово оборвал ее парень.
– Ну, ты же у нас такой храбрый, Руггл, ты же меня защитишь, – не стала терять времени блондинка.
– А что мне за это будет?
– Да все, что хочешь, – сладенько улыбнулась Трисс, призывно облизывая губы.
– Ну ты и потаскуха, – произнесла вслух Ханна, брезгливо поморщившись. Сама она немногим отличалась от доступной блондинки и не раз расплачивалась за выгоду телом, но все же была гораздо более избирательной, не разбазаривала себя направо-налево по пустякам. Зевнув, она потерла ладонью ухоженную щечку. – Делайте что хотите, а я лучше вздремну, пока никуда не гонят. Чтобы выглядеть хорошо, надо высыпаться. Столько нервов с этими Играми, даже кожа сохнет.
– Спокойной ночи, дорогая, – язвительно усмехнулась в ответ Трисс, – бедная старушка устала. Иди поспи. А я, знаешь ли, не могу жить без хорошего секса, он нужен мне постоянно, я от него удовольствие получаю. Ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что лучше меня. Ты сама потаскуха, а еще – врунья, наверняка ни разу в жизни оргазм не испытала, все притворялась. Небось, с мужиками не везло? Все за богатыми папиками бегала, только они все старые да немощные, вот проблема!
– В отличие от тебя, я себе цену знаю, – со сдержанным ядом парировала Ханна, – не надо всех по себе судить. Если головой не умеешь думать, а только тем, что в трусиках, то и молчи-помалкивай, дуреха.
– Ой, о чем ты вообще? Мы все одинаковые, мы же женщины, что нам еще надо, кроме красивых тряпок, побрякушек, бабла, да хорошего мужика сверху?
– Ты ей это скажи, – рыжая ехидно кивнула на привязанную к дереву зверолюдку.
Трисс тоже взглянула на Дину, насмешливо заломила бровь:
– Да ломается она, цену себе набивает. Сама, небось, спит и видит, как бы под Майло оказаться, сучка.
– Это ей боком выйдет, – согласилась Ханна, – получит хорошенько по башке и сразу забудет свои фокусы.
– Точно, подруга, – мгновенно забыв о предшествующей перепалке, улыбнулась Трисс и добавила, – Ханночка, кошечка моя, я рюкзак с вещами в суматохе потеряла, ты противозачаточным не поделишься?
– Забирай хоть все, – безразлично отмахнулась рыжая.
– А тебе не нужно?
– Не пользуюсь, у меня аллергия на всю эту химическую дрянь, раздражение.
– Как же ты тогда с мужиками трахаешься?
– Так же, как все.
– И не залетела ни разу?
– Бывало. Аборты делала.
– И не жалко детишек? – ехидно поинтересовалась блондинка.
– Я их терпеть не могу, прямо ненавижу. Я создана для роскоши и удовольствия, никак не для стирки пеленок. Это, вон, для таких куриц подходит, – она брезгливо кивнула в сторону Шахрезады. У той сердце сжалось от цинизма соседки, но отвечать Шах не стала.
– Если каждый раз аборты делать, здоровья не хватит, – опять подколола Ханну Трисс.
– Да уж, – неожиданно согласилась та. – Мне врач запретил, сказал, если хочу родить…
– Стоп, кошечка моя, – блондинка непонимающе округлила глаза, – зачем тебе рожать, если детей ты ненавидишь?
– Конечно, ненавижу, – пояснила рыжая, – но планирую устроить себе удачное замужество, найти богатого, статусного мужика, который обеспечит мне безоблачную жизнь, а такому наверняка понадобятся наследники, так что рожать придется.
Сказав это, Ханна встала и подошла к лежащим в стороне вещам. Отыскав среди них свой рюкзак, вынула то, что просили.
– Забирай, – швырнула упаковку блондинке. Та поймала и, вместо благодарности, заявила:
– Ты, выходит, волшебница, раз без них обходишься и себе в приятном не отказываешь?
– Просто мужиков умелых выбираю и всегда предупреждаю, чтоб вытаскивали быстро.
– О, кошечка, это ненадежно, – Трисс вскрыла упаковку, сжала пальцами белый кругляшок таблетки, нарочито медленно облизала его перед тем, как проглотить.
– Сама знаю, – наблюдая за ее позерством буркнула Ханна, – два раза залетала, приходилось от ублюдков уже потом избавляться, благо, рожала дома, чтобы никто ни о чем не знал…
– Какой ужас! – не в силах молчать, громко воскликнула Шахерезада. – Как можно так поступать с собственными детьми?
– А чего такого? – спокойно отмахнулась Ханна. – Думать надо прежде всего о себе и о собственном будущем. Все остальные – расходный материал, топливо для моего костра. Хотя тебе, домохозяйке-овуляшке, этого не понять. Курица, что с тебя взять? Так что лучше заткнись и помалкивай!
Шахерезада замолчала. Жестокая циничность сказанных Ханной слов выжгла ее изнутри, лишила возможности говорить и думать. К тому же Шах никогда не умела противостоять в открытую хамству и наглости. От услышанного ей стало противно, мерзко, больно. В душе шевельнулись острые воспоминания, как она почти год упрашивала Жака завести ребенка, но муж был непреклонен. Детей он не хотел, дескать, не время, нет денег и тому подобное. На особо настойчивые просьбы Жак раздражался, кричал и обвинял жену в том, что она безответственная, несознательная, глупая, ленивая и обязательно станет плохой матерью…
– Одна ведьма, другая дура, – высокомерно прокомментировала ситуацию Трисс и, подсев к Ругглу, обвила его шею руками. – Лучше идите обе и поспите.
– Да с удовольствием, – огрызнулась Ханна, демонстративно прикрывая глаза, – я вообще-то этим заняться и собиралась…
Трисс уже не слушала, все ее внимание было сосредоточено на ремне Руггла, который она торопилась поскорее расстегнуть. Управившись, девица без лишних прелюдий задрала свое короткое платье, отодвинула вбок тонкую полоску трусиков и со страстным стоном уселась на освобожденный от одежды член.
Ханна насмешливо хмыкнула, сделав вид, что уснула. Шахерезада отвернулась. Ей было неловко наблюдать чужую близость. Она не привыкла к подобному, происходящее казалось беспринципным, диким. Девушка печально взглянула на сидящую в стороне Дину. Та не двигалась, даже глаза прикрыла. Шах решила ждать.
Ждала долго. Трисс и Руггл никак не унимались, все стонали, тискали друг друга. Когда они наконец устали и вырубились, Шахерезада медленно двинулась к спящей парочке. Затаив дыхание, она склонилась над храпящим Ругглом, осторожно коснулась его ноги. Поморщилась – в нос ударил запах пота и спермы. За голенищем высокого шнурованного ботинка торчал оставленный Майло нож…
Заполучив заветное оружие, Шах бросилась к зверолюдке.
– Дина, я сейчас помогу тебе, только тише, – прошептала, аккуратно надрезая волокна стягивающей шею веревки.
– Спасибо, – еле слышно ответила освобожденная пленница. – Уходим отсюда, быстро.
– Я не пойду, – решительно мотнула головой Шахерезада. – Одна ты убежишь далеко, а я быстро бегать не умею, стану обузой. Ты умеешь выживать в природе, я – нет. Тебе лучше быть на Играх одной, а у меня больше шансов с ними. Я женщина взрослая, насилие, если придется, стерплю, тебя же Майло будет мучить и ломать, пока себя не потеряешь…
– Все равно, это неправильно, мой побег тебе не простят, – нахмурилась Дина, но Шах тихонько толкнула ее ладонью в бок.
– Беги, другого шанса не будет. Я подсуну нож обратно Ругглу, сама притворюсь спящей – никто не узнает…
– А я подтвержу, что видела, как болван отпустил пленницу, – раздался в тишине голос Ханны. Хитрая девица не подняла шум, решив подыграть мятежницам и удачно избавиться от соперницы. Пусть зверолюдка сбежит, тогда она, Ханна, сможет с новыми силами заняться покорением Майло.
Терять время было нельзя. С тяжелым сердцем Дина покинула лагерь. Она задумала отыскать укромное убежище, а потом обязательно вернуться за Шахерезадой. Задача предстояла сложная: сама зверолюдка могла спать на холодной земле даже при минусовой температуре, есть целиком лягушек и мышей. Люди так не могут. Чтобы выжить, людям нужны нормальная еда и тепло. Огонь нужен. Значит, придется искать пещеру или нору, думать, как получше спрятаться и прокормиться вдвоем. А еще Претенденты… и охотники. Шансов немного, но руки опускать нельзя, просто необходимо быть благодарной…
***
Майло был встревожен и зол. Он уже несколько часов рыскал по округе безрезультатно. Алые точки на сканере то разбегались к краям карты, то вновь возвращались, то вспыхивали совсем рядом, а потом исчезали, будто их никогда не существовало. Даже там, где охотники должны были попадать в поле видимости, взгляду они не предстали ни разу. Чертовщина какая-то.
Претендент устал. Он злился на спутников, не упуская случая обругать и унизить их. Особенно раздражал толстый Свен. Немолодому и крайне неспортивному мужчине было слишком тяжело держать темп. Он то и дело останавливался, прося передышку. Когда Майло угрожал бросить толстяка, глаза того переполнялись ужасом и мольбой.
Чтобы немного успокоиться, Претендент погружался в приятные мысли о связанной пленнице. Зверолюдка – это, конечно, минус. Девственница – однозначный плюс. Еще больший плюс – девственница с характером. Характер Майло ценил. Что толку в согласной на все податливой шлюшке, вроде Трисс? С такими скучно до зевоты. У хорошей девки должен быть норов, как у горячей лошади, чтобы ее покорить, приручить, объездить, чтобы помучить, поучить, понаказывать – показать, кто в доме мужчина и хозяин. Такое заманчивое удовольствие выпадало Сальваресу-младшему всего-то пару раз. Высшее общество, где он вращался – не место для хранящих себя по наивности дурочек. Светские львицы – дамы расчетливые и экономически подкованные, если и хранят невинность, то ради выгоды. Девственность для них лишь дорогой товар, который нужно подороже продать. Майло с его романтичной жестокостью не интересовали подобные сделки. Ему хотелось по-настоящему доминировать и подавлять. Подавлять морально, чтобы у жертвы ломалась воля и тухли глаза, чтобы душа умирала. В первый раз он обманул, совратил и бросил молоденькую студенточку из провинции. Глупышка попалась случайно и крайне удачно. Сальварес развлекался с ней, как кошка с мышью, с головой погружаясь в увлекательную игру. Он действовал методом кнута и пряника – то унижал девчонку, то возносил до небес. В конце феерии – обещанная свадьба, посыл за три минуты до росписи, насмешки в соцсетях, игнор. Он лишил бедняжку всего – друзей, свободы, увлечений, собственного мнения и целей. На фоне этих лишений девственность уже не казалась такой важной потерей. Как итог – девушка не выдержала и покончила с собой. Майло это немного огорчило, он планировал наслаждаться чужими муками дольше.