Он сжимает тонкие пальцы, не сводя глаз с лица жены, которое постепенно разглаживается. Алин слабо улыбается и опускает веки, почти мгновенно погружаясь в сон, пока Элайджа держит ее за руку, охраняя покой своей любимой ведьмы. Когда дыхание жены становится ровным, вампир осторожно выпускает из своей ладони тонкие пальцы, и напоследок обводя полным любви взглядом хрупкое женское тело, тихо выходит из комнаты, прикрывая за собой дверь. У него есть еще одно важное дело, и Элайджа устремляется в гостиную, где его сын знакомится со своей семьей.
Клаус укачивает маленький сверток, нежно разглядывая крошечное личико, когда старший брат оказывается с ним рядом, протягивая руки. Не говоря ни слова, гибрид передает Элайдже новорожденного, и тот предельно аккуратно принимает из рук брата сына, который смотрит на него темными глазками, приоткрывая маленький ротик.
— Привет, — только и может сказать Элайджа, прижимая к груди укутанного простыней малыша.
На некоторое время в гостиной воцаряется молчание, пока отец и сын изучают другу друга одинаковыми карими глазами, прежде чем с грохотом распахивается входная дверь, и в комнату врывается Ребекка, едва удерживая на руках, извивающуюся от нетерпения Гвен, которая сразу же спрыгивает на пол, и бежит к отцу.
— Это мой братик, папочка? — расширяет она свои синие глазки и Элайджа только кивает, не в силах сказать и слова. Счастье, что он испытывает в этот миг кажется настолько полным, что он прикусывает губу, сдерживаясь, когда лицо Гвендолин становится размытым.
— А где мама?
— Она спит, — вместо отца отвечает ей Деймон, и Гвен поворачивается в сторону Сальваторе, поднимая на него заинтересованный взгляд.
— Это ты спас мамочку?
— Я лишь немного ей помог, — с улыбкой отвечает вампир, щуря глаза, — Алин будет отдыхать несколько часов, может, хочешь горячий шоколад, синеглазка?
— Ты — хороший, — уверенно заключает Гвендолин и переводит глаза на Ребекку, которая прикрывает тонкой ладонью рот, сдерживая смех, наблюдая за происходящим.
— Почему ты смеешься, тетя? — сводит бровки Гвен.
— Потому что я счастлива, детка, — отзывается та, и делает шаг в сторону Элайджи, — можно?
Вампир кивает, и аккуратно передает сестре белый сверток, пока Гвендолин прыгает рядом, пытаясь рассмотреть крошечное личико. Элайджа подхватывает дочь на руки, и она сразу же заглядывает под тонкую простынь, заворожено изучая спящего мальчика.
— Он такой маленький…- наконец выдает она, и вампир тихо смеется, качая головой.
— Хоуп тоже самое сказала про тебя, — говорит он, и Гвен недоверчиво щурится.
— Но теперь я — большая. Правда, папочка? А можно мне увидеть маму? Я не буду ее будить.
Элайджа серьезно кивает, после чего целует румяную щечку и опускает дочь на пол, поднимая вопросительный взгляд на Ребекку. Сестра улыбается, и, удерживая одно рукой племянника, протягивает ладонь Гвендолин.
— Я провожу тебя. И, за одно, уложу твоего братика. Ему тоже нужно немного поспать.
Они идут в спальню, и Элайджа провожает сестру и дочь взглядом, пока дверь за ними не захлопывается. В этот миг братья окружают его, хлопая по плечам, шумно поздравляя, и через мгновение они оказываются у бара, где Деймон уже разливает по бокалам коллекционный бурбон.
Майклсоны воодушевленно реагируют на столько благородный напиток, кивая Сальваторе, Элайджа же не говорит ни слова, только пристально смотрит на хозяина дома, который стойко выдерживает его взгляд.
Новоиспеченный отец делает еще шаг и под недоверчивыми взорами братьев протягивает Деймону руку. Сальваторе картинно кривит губы, но синие глаза, в которых отражается буря самых разных эмоций, с головой выдают вампира, который пытается казаться невозмутимым, пожимая протянутую Первородным ладонь.
— Спасибо, — просто говорит Элайджа, и Деймон только кивает.
В этом коротком слове так много всего, что на мгновение в комнате воцаряется полная тишина, которую нарушает голос Кола.
— Отличный бурбон, Сальваторе!
— Лучший, — закатывает глаза Деймон, — и я бы никогда не подумал, что буду распивать его в своем доме с семейством Первородных, да еще и по такому поводу. До чего я докатился!
И Майклсоны смеются над его шуткой, со звоном сводя бокалы.
========== Часть 48 ==========
Несколько дней спустя.
— Сейчас моя очередь!
Гвендолин сузила синие глазки, глядя на Хоуп, которая держала в руках белый сверток со спящим младенцем.
— Эрик только уснул, ты разбудишь его!
— Это ты разбудишь его своим громким голосом! — повысила тон Гвен, наступая на сестру, и в этот миг в гостиной появилась Алин.
Раскосые глаза внимательно оглядели насупившихся девочек, и пухлые губы на мгновение дрогнули в улыбке, но лицо ведьмы тут же стало серьезным.
— Что здесь происходит, Гвендолин? Почему ты кричишь?
— Хоуп не хочет отдавать мне Эрика! А сейчас моя очередь!
Гвен недовольно прищурилась, бросая быстрый взгляд на сестру.
— Потому что он уснул, — возразила та, поднимая глаза на Алин, — и я хотела отнести его в кроватку.
— Это могу сделать и я!
— Не можешь, ты — маленькая!
Тон беседы нарастал до тех пор, пока не послушались тихие всхлипы Эрика, который заворочался на руках у Хоуп, и Алин поспешила к златовласой колдунье, протягивая руки. Девочка предельно осторожно передала ведьме маленький сверток с плачущим мальчиком, и виновато опустила глаза. Гвендолин последовала ее примеру, и в полной тишине Алин успокоила сына, напевая ему шепотом колыбельную.
— Прости, мамочка, — подняла на нее невинный взгляд Гвен, когда ее брат затих, — мы больше так не будем.
— Я надеюсь, — прищурилась Алин, обводя взглядом маленьких ведьм, — мне хватает споров твоего папы и его родственников по поводу того, кто лучшая нянька для Эрика. Нам еще повезло, что он на удивление спокойный ребенок, с такой-то семейкой…
Ведьма не успела договорить, когда распахнулась входная дверь, и в гостиной появились Элайджа, Клаус и Ребекка под руку с Деймоном.
— Привет, кошечка, — тут же шагнул к Алин муж, обнимая ее за талию и склоняясь к сыну, — ваши крики слышны на улице. О чем спор?
— А как ты думаешь? — вскинула бровь та.
— Опять спорили о том, кто будет нянчить моего любимого мальчика? — вместо брата ответила Ребекка и шагнула к невесте, протягивая руки к племяннику, — дай мне его подержать, Алин.
— Он только заснул, — покачала головой ведьма, — я хотела отнести его в кроватку. А вы пока располагайтесь, я как раз сварила кофе.
— Мы бы предпочли бурбон, — мило улыбнулся Клаус, и стоящие с ним Ребекка и Деймон закивали, усмехаясь.
— А мы — конфеты! — подхватили Гвен и Хоуп.
Алин обреченно закатила глаза и повернулась к мужу.
— Элайджа, — только и смогла выговорить она, после чего, удерживая на руках спящего Эрика, направилась в детскую.
Оказавшись в комнате, раньше принадлежавшей Гвендолин, ведьма, обреченно вздохнув, опустила сына в маленькую кроватку, и замерла, опираясь на ее бортик, не сводя с сопящего мальчика глаз. В такой позе ее и застал муж, который успел к тому времени удовлетворить все желания гостей. Элайджа шагнул к Алин, и мягко сжал теперь уже тонкую талию, притягивая девушку к себе.
— Устала, любовь моя?
Ведьма развернулась в мужских объятьях и, прикусив губу, взглянула на вампира.
— У меня совсем мало сил, они все уходят на кормление Эрика, а мы с тобой очень давно не…
Алин залилась румянцем, когда на лице Элайджи отразилось понимание того, что жена имеет в виду, и его глаза вспыхнули, замирая на пухлых губках пылающей от смущения ведьмы.
— Ты ведь сейчас говоришь о том, о чем я думаю, кошечка? — хрипло проговорил вампир, и его руки скользнули ниже, стискивая округлую девичью попку.
— Я не знаю, о чем ты думаешь, — опустила глаза Алин.
— Уверен, что знаешь, моя распутная ведьма. Это мой долг дать тебе силы для воспитания нашего сына.
Элайджа коснулся маленького подбородка, приподнимая его вверх и ловя мутный взгляд.
— Я очень соскучился по тебе, Алин. А ты?
Ведьма прикусила губу, ничего не отвечая, и Майклсон склонился к ее лицу, вовлекая жену в нежный поцелуй. Девушка ответила ему, обвивая руками мужскую шею, но спустя мгновение Элайджа отпрянул от любимой, пытаясь перевести дыхание.
— Ты ведь не хочешь, чтобы это произошло прямо сейчас? — выдавил из себя он, не сводя горячего взгляда с раскрасневшегося от возбуждения лица жены, — потому что я на грани…
Алин только улыбнулась, и ее тонкая ладонь скользнула по мужской груди, касаясь напряженного паха. Вампир тут же отвел ее руку, щуря глаза.
— Опять начинаешь свои игры, непослушная кошечка?
— Какие игры? — невинно отозвалась ведьма, расширяя зеленые глаза.
— Те самые, что мы продолжим сегодня ночью, — властно проговорил Элайджа, и его ладонь с силой опустилась на девичью ягодицу.
Лицо Алин вспыхнуло, и с его губ сорвался тихий стон, скорее от неожиданности, чем от боли.
— Но как же… Как же Гвендолин? И Эрик?
— Тебе придется вести себя тихо, кошечка. Либо я могу попросить Клауса забрать их к себе…
— Нет, — тут же отозвалась ведьма, качая головой, — они сразу же поймут зачем.
— Но разве ты не моя жена? — вскинул бровь Элайджа и продолжил дразнящим тоном, — в том, чем ты хочешь заняться со мной, нет ничего предосудительного, Алин.
— А ты, значит, не хочешь? — сузила глаза та.
— Даже не представляешь как, кошечка…
Майклсон хотел сказать что-то еще, но в этот миг дверь комнаты распахнулась, и вампир едва успел отвести руки от жены, когда в комнату влетели Хоуп и Гвен.
— Мамочка, а можно я сегодня останусь у дяди Клауса? Они с тетей Кэролайн хотят устроит пижамную вечеринку!
========== Часть 49 ==========
Алин рассеяно оглядела гостиную, которую минуту назад покинули их гости, забрав с собой Гвендолин, и наклонилась к столику, подхватывая бокал из-под бурбона. Ведьма развернулась, чтобы отнести его на кухню, но в этот миг на ее пути возник Элайджа.
— Оставь, кошечка, — ласково проговорил он, — у нас еще будет время навести порядок. Не лучше ли сейчас заняться тем, чего ты действительно хочешь?
Лицо Алин вспыхнуло от откровенных слов мужа, которые он к тому же сопроводил мягкими прикосновениями к ее талии, пока руки вампира не скользнули ниже.
— Я хочу, чтобы ты дал мне свою силу, — прищурилась ведьма, высвобождаясь из крепких объятий, — а ты представляешь это так, будто я — вавилонская блудница.
— Вовсе нет, — улыбнулся Элайджа, вновь притягивая жену к себе, — но разве ты не хочешь немного побыть распутной?
Алин прикусила губу, опуская раскосые глаза, и вампир обхватил ладонью маленький подбородок, ловя ее горящий взгляд.
— Я хочу тебя, кошечка, — прошептал он прямо в припухшие губки, — безумно. Мы слишком давно не… делили нашу силу.
Ведьма ничего не ответила, лишь плавно подалась вперед, вовлекая мужа в нежный поцелуй. Элайджа мгновенно отозвался на ее ласку, прижимая жену к себе еще крепче, и его ладони стиснули округлую попку, так что Алин сразу же почувствовала, насколько правдивы слова вампира о силе его желания. Их языки сплелись в страстном танце, усиливая возбуждение, и вампир уже собирался подхватить жену на руки, чтобы отнести в постель, когда они услышали тихие всхлипы из детской.
Ведьма сразу же отстранилась от мужа, и Элайджа провел ладонь по спутанным смоляным локонам, приводя их в порядок.
— Я посмотрю, что там с Эриком, любовь моя, — ласково проговорил он, — иди в спальню. Ты ведь кормила его?
Алин утвердительно кивнула, и вампир, улыбнувшись, развернул ее в сторону их комнаты, хлопая по ягодицам.
— Я мигом, кошечка.
И он вихрем оказался на пороге детской, а ведьме ничего не оставалось, как последовать в их спальню. Оказавшись в темной комнате, она щелкнула пальцами, отчего из стоящих у изголовья кровати десяти свечей вспыхнули только две. Алин совсем не лукавила, когда говорила, что уход за малышом Эриком истощил ее силы. И то, что они с мужем, наконец, остались наедине, не считая присутствия их сына, который в противовес Гвендолин, был очень спокойным ребенком, было как нельзя кстати.
Ведьма улыбнулась, и тонкие пальцы принялись расстегивать пуговицы платья-рубашки. Оставшись в нижнем белье, Алин взглянула на себя в зеркало. Регенерация вампира, которую помимо всего прочего даровала ей связь с Элайджей, чудесным образом преобразила тело девушки, будто это вовсе не она всего неделю назад была обладательницей огромного живота. Сейчас фигурка ведьмы была вновь точеной и подтянутой, словно ей, как во время знакомства с мужем было немногим больше двадцати.
Удовлетворившись своим видом, Алин расстегнула лиф, отбрасывая его в сторону, стянула тонкие трусики и направилась в душ, чтобы слегка освежиться перед ночным рандеву с Элайджей, которое определенно обещало быть жарким.
Оказавшись в душевой кабине, ведьма покрутила вентили, и подняла голову вверх, жмурясь под струями теплой воды. Алин, не открывая глаз, подняла руку, чтобы взять мыло, но в этот миг почувствовала, как на ее талию опустились мужские ладони, и пухлые губы, почти помимо воли, растянулись в улыбке.
— Позволь мне, кошечка.
Голос мужа был полон страсти, и ведьма не говоря ни слова, передала ему душистый брусок, приподнимая вверх локоны смоляных волос. Через мгновение наполненные мыльной пеной ладони, коснулись ее груди, и Алин изогнула спинку, прижимаясь к мужу теснее. На лице Элайджи мелькнула улыбка, и его пальцы сомкнулись вокруг набухших горошин сосков, слегка их покручивая.
С губок жены сорвался тихий стон, и вампир, воодушевленный такой реакцией, опустил одну руку ниже, намыливая плоский животик, пока его пальцы не коснулись его низа, покрывая нежной пеной пылающую промежность.
— Мне кажется, я уже совсем чистая, — выдохнула Алин, и прикусила губу, чувствуя легкие дразнящие движения мужской ладони, разводящей складки плоти между ее точеных бедер.
— Нетерпеливая кошечка, — с довольной улыбкой произнес Элайджа, и развернул жену лицом к себе. Он стиснул ее талию, притягивая нежное тело к своей груди, и, накрыв страстным поцелуем манящий ротик, потянул ее под теплые струи воды.
Вампир целовал жену долго, пока потоки воды не смыли с ее тела остатки пены, и Алин не задрожала в его руках, без слов прося о большем. Тогда Майклсон мягко отстранился от ведьмы, и не сводя тяжелого взгляда с ее лица, подхватил на руки и вынес из душевой кабины, опуская на пушистый коврик. Девушка не успела и глазом моргнуть, а он уже накинул на ее плечи мягкое полотенце, собирая оставшуюся влагу. Закончив, Элайджа наскоро обтерся сам, и, сжав тонкие пальцы Алин, которая не отрывала горящего взора от его лица, потянул ее в спальню.
Остановившись у широкой кровати, вампир обнял жену, касаясь кончиками пальцев раскрасневшегося от возбуждения лица.
— Как ты хочешь, моя распутная ведьма?
Лицо Алин стало бордовым, и она судорожно вздохнула, не говоря ни слова. Майклсон не сводил с пылающего лица пытливого взгляда, пока ведьма не ответила ему едва слышно:
— Я хочу тебя, Элайджа, — проговорила она, — и как можно скорее. Просто возьми меня. Как ты хочешь.
— Кошечка…
Это единственное слово сорвалось с губ вампира, когда он мягко толкнул жену на постель, сразу же накрывая ее своим телом. Алин развела бедра, и после того, как муж оказался между ними, скрестила за его спиной лодыжки, обнимая ногами мужской торс. Элайджа поднял на нее взгляд, утопая в раскосых глазах, горящих страстью, и подался вперед, сминая пухлые губки в нетерпеливом поцелуе. Его ладони тем временем заскользили по нежной шее, тонким ключицам, спустились к часто вздымающимся полушариям налитой груди, сводя их вместе, коснулись плоского животика, пока не достигли пылающей промежности.
Складки плоти между длинных ножек были совсем влажными от истекающего любовными соками лона, которое Майклсон наполнил двумя пальцами, мягко двигая ладонью. Алин заметалась под ним, вскидывая бедра, и с ее губ полились горячие стоны, от которых член вампира напрягся почти до боли, наливаясь желанием.