В конечном итоге, Алин поняла, что вариантов дальнейшего развития событий не так уж много. Она должна либо вернуться к Элайдже, либо разорвать связь. Последнее вполне могло повлечь потерю магии, но все же пугало гораздо меньше, чем первое. Вернуться Алин не могла. Слишком сильной была боль после того, как она увидела то, что разбило ей сердце.
И вот, в один из солнечных дней, к безумной радости Гвендолин, они направились туда, куда Алин хотела меньше всего. В Мистик Фоллс. К ее первородному мужу.
Увлеченная невеселыми мыслями, девушка не заметила, как оказалась у своего старого дома. Очень медленно Алин коснулась дверной ручки. Магия сразу же узнала ее, мягко обожгла руку, будто ласкаясь, и ведьма почувствовала ее тепло. Но расслабляться было нельзя, и натянув ледяную маску Алин ступила на порог.
Элайджа явно был дома. Об этом свидетельствовал недопитый бокал бурбона, его мятая одежда, небрежно сброшенная на пол, увидев которую Алин застыла, расширяя глаза. Ей не хотелось даже думать о том, что вампир был не один. Второй раз подобное зрелище ей не вынести.
Вот только несколькими секундами позднее, ведьма поняла, что были испытания и посерьезней. Например, обнаженное тело ее мужа, едва прикрытое висящем на бедрах полотенцем. Элайджа выглядел усталым, слегка помятым, но это никак не умаляло его мужественной красоты, о которой Алин абсолютно тщетно пыталась забыть. И сейчас она, изо всех сил сохраняя ледяное выражение лица, думала вовсе не о разрыве их связи.
— Ты вернулась? — нарушил тишину хриплый голос вампира, — а где… где Гвен?
В его темных глазах смешались изумление, отчаянье и надежда, и Алин замерла, изо всех сил стараясь оставаться спокойной.
Он больше не сделает с ней этого.
— Она у Клауса, ты ее увидишь, немного позже. Сначала нам нужно поговорить.
Элайджа свел брови, и в этот момент Алин услышала то, что заставило сбиться ее дыхание.
— Кошечка, я… все, что ты видела…
Кошечка.
Ласково, нежно. Так привычно, что она почти шагнула в его сторону. Но в этот момент перед ее глазами встало ухмыляющееся лицо Кетрин Пирс, и Алин прервала мужа взмахом руки.
— Не утруждайся. Кэролайн рассказала мне… твою версию. Это не важно. Я приехала для другого.
— Зачем же? — застыл вампир.
— Мне нужен развод, Элайджа. Я здесь, чтобы разорвать нашу магическую связь.
— Нет.
Майклсон откликнулся не думая, но Алин сразу же поняла, что другого ответа ей не добиться. По крайней мере, сейчас.
— У нас нет выхода, — скривила губы ведьма, склоняя голову, — мы уже давно не муж и жена.
— Ты… у тебя есть кто-то другой? — хрипло проговорил Элайджа, не сводя с ведьмы почерневших глаз.
— Если и так, — в пику ему ответила Алин, наблюдая за тем, как лицо мужа становится мертвенно-бледным, — у тебя ведь есть… Кетрин.
— Алин…
— Я не вижу смысла обсуждать это, — сузила глаза ведьма, — мы в любом случае сделаем это, хочешь ты или нет. Уверена, Давина мне не откажет.
— Я бы поспорил, кошечка, — процедил Элайджа, хмуря брови, — она без двух минут Майклсон.
— Ты, кажется, хотел видеть Гвендолин?
Вампир замер, и Алин улыбнулась, понимая, что ее удар попал в цель.
— Ты изменилась, кошечка, — после долгого молчания произнес вампир, скользя по жене ледяным взглядом.
— Не без твоей помощи, — выдохнула Алин, отводя глаза.
И в следующий миг она ощутила дуновение воздуха, когда Элайджа вихрем оказался с ней рядом, сжимая в ладонях маленький подбородок.
— Я не знаю, что ты там себе придумала, кошечка, — проговорил он, заставляя ведьму смотреть прямо в почерневшие от ярости глаза, — и мне плевать, для чего тебе нужен развод, даже если у тебя через неделю свадьба. Ты его не получишь. И ты больше никуда не увезешь Гвендолин. Ты, кажется, забыла кто я. Но я тебе напомню, кошечка.
И с этими словами, он отвел руки от побледневшего лица и скрылся с тесной спальне, оставляя дрожащую Алин в полном смятении.
========== Часть 7 ==========
— Папочка!
Элайджа застыл на пороге дома Клауса, видя, как к нему со всех ног бежит его подросшая дочь. Ее темно-каштановые волосы были заплетены в две толстые косички, а белый комбинезон подчеркивал непривычно темный загар. И все же это была его Гвендолин. Его любимая Гвен, синие глаза которой, в отличие от ледяных глаз матери, сияли любовью.
Девочка остановилась в шаге от родителей и сведя свои тонкие бровки подняла вопросительный взгляд на Алин. Все это не укрылось от Элайджи, который повернулся в сторону молчащей жены, глядя на нее потемневшими от злости глазами. Ведьма не удостоила его взглядом и лишь едва заметно кивнула дочери, которая не сводила с нее своих синих глазок.
— Иди ко мне, детка, — мягко проговорил вампир, обращаясь к Гвендолин, — я так скучал по тебе, любовь моя.
И девочка, сделала последний шаг, оказываясь в крепких объятьях отца, который прижал ее к себе, наслаждаясь до боли знакомым запахом. Гвен заерзала в его руках, и Элайджа усадил ее на руку, так что они оказали лицом к лицу, и, не говоря ни слова, расцеловал румяные щечки.
— Я тоже скучала, папочка, — очень тихо проговорила она, бросая быстрый взгляд на наблюдающую за ними Алин, — я не верю, что ты разлюбил маму.
Сказав это, она, видя, как расширяются глаза матери, спрятала свое личико на груди у Элайджи, прижимаясь к нему всем телом, и крепко обвивая тонкими ручками его шею.
— Потому что это неправда, Гвендолин, — проговорил вампир, не сводя пристального взгляда с кусающей губы жены, — я вовсе не разлюбил маму.
— Тогда мы можем остаться с тобой? — с надеждой проговорила девочка, широко улыбаясь.
— Конечно, любовь моя…
— Мне кажется, мы это обсуждали, Гвендолин, — перебил Элайджу ледяной голос Алин, которая протянула руки, чтобы забрать дочь, но та лишь сильнее прижалась к отцу, не сводя с него своих синих глазок.
— Если папочка тебя не разлюбил, почему мы должны уезжать? — Гвен повернулась к матери, глядя на нее прищуренными глазами, — я не хочу! Ты обманула меня!
— Не нужно так с мамой, милая, — мягко сказал Элайджа, видя, как глаза жены наполняются слезами, — мы просто поссорились с ней, и она подумала, что я… разлюбил ее. Но это не так.
— Значит, мы останемся дома!
— Гвендолин, — выдохнула Алин, пытаясь привлечь внимание дочери, — мы не можем.
— Но почему? — насупилась девочка, недовольно глядя на едва держащую себя в руках ведьму, — папа любит нас! Он хочет, чтобы мы остались! А ты — нет! Ты все портишь!
— Гвен, — нахмурился Элайджа, — нельзя так разговаривать с мамой!
— Я хочу остаться с папочкой! — не унималась та, — а если ты увезешь меня, я опять убегу!
— Опять? — расширил глаза вампир.
Он повернулся к замершей жене, и на мгновение ему захотелось отшлепать свою непослушную дочь. На Алин было страшно смотреть. Ее лицо застыло, зеленые глаза были полны слез.
Еще несколько минут назад Элайдже хотелось именно этого, но сейчас видя, страдания ведьмы, вампир желал лишь одного — утешить ее. Вот только он знал, что она не позволит. Алин считала его врагом, и то, что Гвендолин стала на его сторону, лишь усилило ее ненависть.
— Милая, — вампир перевел взгляд на надувшую маленькие губки дочь, — мы с мамой все решим. Но ты не должна грубить ей. Ты делаешь ей больно, любовь моя. Мама тебя очень любит. Ты сейчас попросишь у нее прощения, и пойдешь в библиотеку. А потом мы …
— Не нужно, — выдохнула Алин, опуская глаза. Ее голос дрожал, и вампир видел, что слезы уже проделали блестящие дорожки на нежных щеках.
— Видишь, чего ты добилась, Гвендолин, — строго проговорил Элайджа, опуская на пол нерешительно кусающую губки дочь, которая шагнула к матери, и, помедлив мгновение, обняла ее за талию.
— Прости, мамочка, — тихо сказала она, шмыгая носом, — я не хотела…
— Иди в библиотеку, Гвен, — дрожащим голосом проговорила Алин, не отрывая глаз от пола, — если ты так хочешь остаться с отцом, я…
— Но мама!
— Я сказала тебе идти, Гвендолин!
Опустив голову девочка шагнула в сторону библиотеки, на пороге которой стояла Кэролайн. Она протянула маленькой ведьме руку, после чего прикрыла за ней дверь, оставляя Элайджу и Алин наедине.
— Ты этому рад, да? — подняла на мужа злые глаза ведьма, — она теперь ненавидит меня, а ты хороший.
— Она могла бы ненавидеть меня, расскажи ты ей про Кетрин, но ты не сделала этого. Почему?
— Значит, больше ты не отрицаешь того, что Пирс была твоей любовницей? — горько усмехнулась Алин.
— А зачем, если ты все равно мне не веришь, кошечка? — вскинул бровь Элайджа, — как убедить тебя в том, что она опоила меня, и я думал, что со мной рядом ты?
— Ты лапал ее! — взвилась ведьма, — ее тело, не мое! Или, может, мы с ней так похожи? Но кому, как ни тебе, знать, что я никогда не умела так мастерски… Ты знал, что это не я! Должен был знать!
— Но я не знал, Алин, — холодно отозвался вампир, — и я не могу бесконечно убеждать тебя в обратном. Ты не дала мне даже шанса оправдаться. Ты просто сбежала, забрав с собой нашу дочь.
— А что бы сделал ты? — сузила глаза ведьма, — что бы сделал ты, застав меня, к примеру, с Сальваторе?
— Я не знаю, кошечка, — покачал головой Элайджа, — но речь сейчас не об этом. Я прошу тебя, прости меня. Я открою тебе свою память, покажу все что было. Давай начнем все с начала. Ради Гвендолин.
— Слишком поздно, — выдохнула Алин, — я не могу. Я очень долго ненавидела тебя, Элайджа. И даже сейчас… я видела, как ты смотрел на нее тогда. И это вновь и вновь встает перед моими глазами, когда я вижу тебя… Тебе этого не понять.
— Ты больше не любишь меня? — голос вампира стал ледяным.
— Я не знаю, — прикусила губу ведьма, — но я точно знаю, что больше не могу… Даже ради Гвен. Прошу, отпусти меня.
— Только если отдашь мне Гвендолин. Я больше не стану…
Но договорить ему не дала ворвавшаяся в комнату Кэролайн.
— Гвен сбежала! Оглушила меня и сбежала!
— Но куда? — нахмурился Элайджа, не сводя взгляда с онемевшей жены.
— От меня, — едва слышно выговорила ведьма, и начала оседать на пол.
Вампир вихрем оказался с ней рядом, подхватывая на руки. Очень осторожно он прижал девушку к своей груди, не сводя взволнованного взгляда с бледного лица.
— Все будет хорошо. Я ее найду.
И Алин кивнула, прикрывая глаза.
— Успокой ее, — повернулся вампир к стоящей на пороге Кэролайн, — и будьте здесь. А я поищу Гвендолин. И как бы я не скучал по ее милой улыбке, сегодня ее ждет наказание.
Он шагнул к дивану, устраивая жену на мягком сидении. Кончиками пальцев он коснулся побледневшего лица, очерчивая острые скулы.
— Маленькая упрямая кошечка, — почти помимо воли сорвалось с его губ.
И бросив последний внимательный взгляд на Кэролайн, Элайджа вихрем скрылся за дверью, исчезая в густом лесу.
========== Часть 8 ==========
Гвендолин нашлась в их лесном доме, куда Элайджа отправился сразу же, понимая, что дочь не могла уйти далеко. Она спряталась под кроваткой в своей комнате, где абсолютно ничего не изменилось за те полгода пока Гвен жила с матерью во Флориде.
— Может, вылезешь, детка? — сдерживая смех, проговорил Элайджа, прислушиваясь к сопению недовольной дочери, — и поговорим как взрослые. Зачем ты сбежала?
Гвендолин продолжала сидеть под кроватью, не реагируя на слова вампира.
— Ты ведь не сможешь прятаться там вечно, любовь моя, — продолжил Майклсон, заглядывая под низко висящее покрывало.
Гвен сидела у самой стены, притянув к себе свои маленькие коленки, и ее глазки подозрительно блестели.
— Я не хочу уезжать от тебя, папочка, — дрожащим голосом проговорила она, шмыгая носом.
— И ты не уедешь, Гвендолин. Даю слово.
— Но мама…
— С твоей мамой я разберусь, детка, — прищурился Элайджа, протягивая дочери руку, — ты случайно не хочешь какао?
— С зефирками? — сузила глаза Гвен, выглядывая из-под кровати.
— Со всем, чем пожелаешь, — улыбнулся вампир, видя, как дочь поднимается на ноги, отряхивая от пыли свой комбинезон, — где ты успела так загореть, любовь моя?
— Мы с мамой жили у океана! — радостно защебетала девочка, забираясь на руки к не сводящему с нее нежного взгляда отцу, — там было классно! То есть…
Гвен запнулась, прикусив нижнюю губу.
— И где же вы жили? — мягко проговорил Элайджа, разглаживая взлохмаченные каштановые волосы.
— В маленьком доме, похожем на наш, — тихо отозвалась девочка.
— И ты, правда, пыталась сбежать от мамы?
— Три раза, — гордо проговорила она, вызывая у отца широкую улыбку.
— Ты смелая девочка, Гвендолин Майклсон, — шутливо пожурил ее вампир, усаживая на диван в гостиной.
— Почему мама уехала от тебя? — неожиданно проговорила Гвен, сжимая своей маленькой ладонью мужские пальцы.
— Это сложно объяснить, — с трудом подбирая слова, не сразу ответил Элайджа, — но ты не должна злиться на маму. Я, действительно, виноват перед ней.
— Тогда попроси прощения!
— Это не поможет, милая, — покачал головой вампир, — у мамы… у нее кто-то был? Она с кем-то встречалась?
Гвен быстро замотала головой, хлопая синими глазками. Элайджа погладил дочь по тонкому плечику, и, улыбнувшись, направился на кухню.
Что же нужно этой упрямой ведьме?
Майклсон поставил на плиту ковш с молоком для какао, и потянулся за телефоном. Набрав номер Кэролайн, он сухо сообщил невестке, что нашел Гвен, и та пообещала привезти Алин домой. Отложив в сторону телефон, Элайджа прикрыл глаза, погружаясь в свои мысли.
Его жена хотела разорвать связь и вновь уехать, забрав их дочь. Он не хотел ни того, ни другого. Алин не верила в то, что произошедшее полгода назад было происками Кетрин Пирс, и, не смотря на предложение вампира открыть свою память, играла роль оскорбленной жены, и не думая его прощать.
Элайджа был зол на ведьму, но все же из его головы не выходили ее слова.
А чтобы сделал ты, застав меня, к примеру, с Сальваторе?
Ответа на этот вопрос у вампира не было. И ему не хотелось даже представлять, что бы он почувствовал, увидев, как Алин предается страсти с другим. Поверил ли бы он в то, что это чей-то злой умысел? Смог бы забыть об этом?
Впрочем, Элайджа абсолютно точно знал одно — он ни за что на свете не позволит больше увезти от него дочь. И если его жена, действительно, не видит их совместного будущего, ему придется ее в этом разубедить. Как это сделать, Майклсон пока не знал, но был уверен, что что-нибудь придумает.
Закончив с приготовлением какао, он наполнил густым напитком большую кружку, щедро насыпал туда тонких зефирок, и понес лакомство дочери.
Гвендолин ждала его на диване, где она сидела, поджав под себя ножки, и с ее пыльного личика не сходила довольная улыбка.
— Тебе нужно умыться, детка, — покачал головой Элайджа, подходя к дочери, — справишься сама?
— Конечно, — тут же отозвалась Гвен, — мне уже почти шесть лет!
— Не забудь про мыло, — закатил глаза вампир, видя, как девочка, гордо задрав свой маленький носик, отправилась в ванную.
После того, как с какао было покончено, отец и дочь еще долго сидели на диване, и скоро Гвендолин задремала на мужской груди, а Элайджа, прежде увлеченный рассказами дочери, задумался о том, где может быть Алин.
Прошло больше двух часов после его звонка Кэролайн, а жена до сих пор не пришла. Неужели она вновь сбежала? Вампир нахмурился, переводя взгляд на мирно спящую Гвен.
Нет, она не могла оставить дочь. Или могла?
Очень аккуратно Элайджа поднялся с дивана, и направился в детскую. Уложив Гвендолин на кроватку, он накрыл ее пледом, и уже собирался позвонить Кэролайн, когда из гостиной донесся тихий смех. Он прикрыл комнату дочери, и направился на звук голосов.
— Я в порядке, Кэээээр, — услышал он, стоя на пороге гостиной, голос жены, который показался вампиру подозрительно томным, — спасибо, что…помогла.
Элайджа сделал еще шаг, прочистил горло, и Кэролайн, склонившаяся над сидящей на диване Алин, подняла голову, глядя на вампира виноватым взглядом.