Ева откинулась на подушки, все еще не в силах перевести дыхание после накрывшего ее оргазма, и вампир лег с ней рядом, притягивая к груди дрожащее тело. Несколько минут они оба молчали, и прежде чем Элайджа собрался с силами, чтобы в очередной раз признать своей маленькой птичке в любви, они оба услышали громкий голос Кола Майклсона, исходящий ехидством.
— А я говорил тебе, ведьмочка, что твоя помощь им вовсе не понадобиться.
========== Часть 9 ==========
В последующие дни шутки о воссоединении Евы с женихом со стороны Кола, к которому не преминул присоединиться и Себастьян, привели к тому, что нежные девичьи щечки, казалось, навечно обрели алый цвет, а Элайджа едва не подрался с собственным братом, когда он в очередной раз подначивал его любимую.
Только вмешательство Давины положило конец бесконечным насмешкам, и Ева смогла вздохнуть спокойно, растворяясь в счастье, которое неожиданно накрыло ее после того, как она осознала свои чувства к Элайдже.
Это было очень странно, и в то же время абсолютно правильно, — быть с ним. Ева совершенно не знала своего жениха, но при этом в ее сердце, не зависимо от разума, воскресли былые чувства, и девушка очень скоро призналась, пока правда лишь самой себе — она любила Элайджу Майклсона.
Их ребенок, купающийся в силе отца, которая наполняла Еву после каждого акта любви, которых к их общему удовольствию было теперь более чем достаточно, больше не тревожил ее и девушке в первый раз, со дня потери памяти, почувствовала, что наслаждается каждым прожитым днем.
Элайджа окружил ее заботой, исполняя любое, даже самое глупое желание, и время по большей части они проводили вдвоем, что позволяло Еве все больше узнавать о своем женихе, убеждаясь в своих чувствах. Эйфория их взаимной любви охватила ее, и только все больше мрачнеющее лицо Давины, которая приходила к ним все чаще, наблюдая за царящей между парой идиллией, нарушала ее покой. Но ведьма ничего не говорила, снабжая ее зельями, пока однажды Элайджа и Кол не отправились в Новый Орлеан, за ингредиентами для сложного обряда, и они с Давиной не остались одни.
Они сидели на маленькой кухне, допивая утренний кофе, когда ведьма задала Еве вполне безобидный вопрос:
— Ты ничего не вспомнила?
Девушка только покачала головой, сосредотачивая на Давине внимательный взгляд. В голосе ведьмы, хотя она и приложила все усилия к тому, чтобы это скрыть сквозило напряжение.
— Ничего, — нерешительно отозвалась Ева, сводя брови, — а почему ты спрашиваешь? Что-то не так?
— Я не знаю, — ни сразу ответила Давина, заставляя сидящую напротив нее Еву широко распахнуть глаза, — это может быть только мое подозрение…
— Говори!
— Тебе не кажется, что вы с Элайджей слишком уж быстро… сошлись?
Ева вспыхнула, прикусывая нижнюю губу. Такого вопроса она точно не ожидала. Они с Элайджей действительно не потратили много времени на воссоединение. Но к тому были причины. И то, что у Давины появились сомнения по этому поводу, очень насторожило девушку.
— Что ты имеешь в виду? — настороженно проговорила она.
— Ты влюблена в него.
Ведьма не спрашивала. Давина констатировала факт, и Еве осталось лишь кивнуть, подтверждая сказанное.
— Тебе не кажется странным, что ты влюбилась в него всего за несколько дней, абсолютно не помня?
— Я… — Ева судорожно вздохнула, пытаясь подобрать слова, — после того, как мы в первый раз… Эти чувства просто появились. Я будто вспомнила их. Это плохо?
— Ты не могла вспомнить чувства, не вспомнив человека.
— Что же тогда…
— Я не знаю, Ева, — очень тихо отозвалась Давина, и ее собеседница мгновенно поняла, что юная ведьма лжет.
— Ты знаешь, — глухо проговорила она, — скажи.
— Ева…
— Я хочу знать! Зачем ты тогда вообще затевала этот разговор?!
— Я не уверена.
— Говори!
— Это… — Давина подняла на Еву тяжелый взгляд, — это может быть морок. Твои чувства… могут быть ненастоящими.
— Что… что это значит? — черные глаза расширились, занимая пол-лица, и Ева почувствовала, как что-то внутри скручивается от боли.
— Тот, кто внушил тебе, — начала ведьма, — сделал это не до конца. Возможно, его прервали, или что-то его спугнуло. Он будто открыл книгу, желая вырвать страницу, но что-то ему помешало. Или кто-то. И, кажется, я знаю, кто.
— Кто? — испуганно спросила Ева.
Давина лишь красноречиво взглянула на ее живот.
— Но он… ему всего четыре месяца…
— Это ребенок вампира, Ева. Первородного вампира. Сына ведьмы.
— Хочешь сказать, что наш малыш сделал так, чтобы я влюбилась в Элайджу? Заставил меня это сделать?
— У вас с ним очень сильная связь, — свела брови Давина, — а ему… или ей нужна сила. Он может даже не понимать, что делает это.
Ева прижала ладони к пылающему лицу, пытаясь осознать сказанное ведьмой. Но верить в то, что она любит Элайджу по принуждению, было просто невозможно. Ее чувства были слишком реальны, слишком очевидны, слишком сильны, слишком… Идеальны. Смогла ли бы она до потери памяти влюбиться за три дня? Ответ был очевиден.
— И что же будет дальше?
— Я не знаю, Ева. Возможно, к тебе вернется память и тогда все станет по-прежнему, морок спадет сам собой или…
Давина замолчала, прикусывая нижнюю губу.
— Или что? — выдохнула Ева, — что?
— Твоя память сейчас очень уязвима. Не уверена, что она перенесет такое долгое магическое воздействие. Ты можешь сойти с ума.
Ведьма застыла, не сводя взгляда с побледневшей девушки, тонкие пальцы которой отчаянно дрожали.
— И что же нам делать?
— Есть один вариант, — очень тихо проговорила Давина, пристально глядя на Еву, — только не знаю, согласишься ли ты на него…
========== Часть 10 ==========
Майклсоны вернулись в Маноск ранним утром следующего дня. Поездка в Новый Орлеан прошла удачно, и быстро заполучив все необходимое Давине для обряда, братья поспешили назад в маленькую коммуну, где оставили своих любимых.
Ева еще спала, когда Элайджа оказался в их спальне, наблюдая за своей невестой, укутавшейся в тонкий плед. Она выглядела такой молодой, и совсем беззащитной, что Майклсон долго не решался протянуть руку, чтобы коснуться ее нежной щеки, боясь нарушить покой любимой.
И он держался, пока желание ощутить ее тепло не стало непреодолимым, и тогда вампир сделал последний шаг к постели, на которой лежала спящая Ева. Улыбка не сходила с лица Первородного, когда он опустился рядом с ней, притягивая девушку к себе. Мужские ладони стиснули тонкие плечи, и Ева заворочалась в его объятьях, просыпаясь.
— Привет, птичка, — ласково проговорил Элайджа, покрывая легкими поцелуями девичье лицо.
Ева медленно приоткрыла глаза, сонно щурясь, и ее мутный взгляд скользнул по лицу вампира.
— Я безумно соскучился по тебе. А ты?
Не дав ей ответить, Майклсон потянул тонкий плед, накидывая его на себя и придвигаясь ближе к любимой. На Еве были надеты только шелковый топ с шортиками, и темные глаза вампира заскользили по изгибам ее стройной фигуры, лаская ее горячим взглядом.
— Хочу тебя, — глухо выдохнул Элайджа в маленькое ушко, приникая губами к нежной шее, но в следующий миг он почувствовал, как тонкие ладони упираются в его грудь и Ева пытается отстраниться.
— Что такое, моя птичка? — прищурился вампир, заглядывая в черные глаза, в которых застыло странное выражение, — что случилось?
— Нам… нам нужно поговорить, — не сразу ответила ему Ева, усаживаясь на постели и укутываясь в плед, — кое-что произошло, пока тебя не было.
Голос девушки был напряженным, и Майклсон почувствовал, как его накрывает недоброе предчувствие. Он сел рядом с любимой, разворачивая ее к себе лицом. Пухлые губки Евы дрожали, и Элайджа легонько коснулся их своими губами, пытаясь успокоить взволнованную девушку.
— Расскажи мне.
— Ко мне приходила Давина, — осторожно начала девушка, — наш малыш…
— Что с ним? — тут же перебил Еву вампир, сжимая тонкие девичьи ладони.
— С ним все хорошо, — поспешила успокоить его девушка, опуская глаза.
— Тогда, — медленно проговорил Элайджа, — что-то с тобой?
Ева тяжело вздохнула, пытаясь найти слова, чтобы ответить. Но язык будто одеревенел, не позволяя ей издать и звука. Как сказать о том, что любишь по принуждению? Как объяснить что все то, что было между ними лишь морок, наведенный их собственным ребенком, нуждающимся в силе? Вампир не сводил с нее пристального взгляда, и девушка, наконец, нашла в себе силы приглушенно произнести:
— Она думает, что наш малыш внушил мне влюбиться в тебя. Все эти приступы резкой боли и то, что я вновь люблю тебя, совсем не зная… это все сделал он… или она.
Лицо Элайджи окаменело, и он отвел взгляд от Евы, щуря глаза. На несколько минут в комнате воцарилась мертвая тишина, прежде чем прозвучал его безжизненный голос:
— То есть все, что было между нами — не по-настоящему?
— Я не знаю, Элайджа, — тут же отозвалась девушка, пытаясь взять его за руку, но Майклсон отвел ее ладонь, — я просто чувствую это. Я люблю тебя.
— Ты никогда не умела врать, птичка.
— Я не вру! — почти прокричала Ева, и в ее глазах застыли слезы, — я не помню тебя. Но мои чувства… Они просто есть. И Давина не уверена в том, что это именно морок. Она лишь сказала, что малыш мог это сделать… Ведь я любила тебя раньше, и люблю теперь, так какая разница…
— Разница в том, птичка, — повернулся к ней Майклсон, и девушка вздрогнула от того, какая боль была в его глазах, — что я буду знать, что это только магия. Которая может в любой момент исчезнуть. И ты возненавидишь меня.
— Элайджа, прошу, — очень тихо проговорила Ева, придвигаясь ближе к мужчине, — не делай этого с нами. Мы не сможем друг без друга.
Девушка прикусила губу, не отрывая полного сожаления взгляда от Майклсона, лицо которого не выражало совсем ничего. Но Ева знала, что это была лишь защитная реакция, потому что увидела его глаза, когда он, наконец, ответил.
— Это я не смогу без тебя, птичка, — покачал головой вампир, — а вот ты… Однажды чары спадут.
Девушка вздохнула, пытаясь проглотить ком в горле, и несколько секунд хранила молчание, после чего подняла на Майклсона взор, полный решимости.
— Есть выход. Все это закончится, если ко мне вернется память.
Элайджа впился тяжелым взглядом в ее бледное лицо, и Ева увидела в темных глазах крохотную искорку надежды, которая тут же погасла.
— Но этого не случится, если тот, кто сделал с тобой это, не отменит внушение. А мы и понятия не имеем…
— Есть и другой вариант, — перебила его Ева, — при котором внушение исчезнет.
Вампир недоуменно прищурился, но через мгновение черты его лица заледенели, потому что он понял, что девушка имеет в виду.
— Я не позволю. И ребенок…
— Давина сказала мне, что на нем это не отразится. И уже были прецеденты, когда…
— Ева, ты понимаешь, о чем говоришь? — голос Майклсона стал глухим от ярости, которая сквозила в темных глазах, неотрывно следящих за любимой, — уверена, что готова к этому?
— Не то, чтобы это мое заветное желание, — криво улыбнулась девушка, — но разве ты раньше не думал об этом?
— Я никогда не желал тебе такой судьбы.
— Вот только сейчас это наш единственный шанс, — твердо проговорила Ева, — я не желаю любить под внушением. И я хочу стать собой. И если ради этого мне придется стать вампиром, то так тому и быть.
========== Часть 11 ==========
Ева завтракала в одиночестве. После их разговора Элайджа, которому совсем не понравилась ее идея стать вампиром, исчез в неизвестном направлении, и уже несколько часов девушка не находила себе места, уничтожая запасы печенья. Себастьян, который попытался завести с сестрой беседу, исчез в своей комнате, после того, как она, сверкнув черными глазами, ответила ему что-то резкое.
Отставив в сторону третью по счету чашку кофе, Ева в который раз взглянула на будильник, стоящий на книжной полке, и ее тонкие брови сошлись в одну линию. Такое долгое отсутствие Элайджи вызывало беспокойство не только у нее. Их малыш, словно чувствуя неладное, тянул из девушки последние силы, на восстановление которых сегодняшним утром у них совсем не было времени.
Их разговор едва не перерос в ссору, когда Ева попыталась настоять на своем решение, а Майклсон — переубедить ее, пугая последствиями, о которых она не имела представления. Когда же диалог перешел на повышенные тона, вампир просто ретировался, оставляя раздосадованную девушку в одиночестве.
И вот сейчас она кусала губки, сидя на низком диване в гостиной, чувствуя, как медленно слабеет ее тело из-за того, что любимый, которого и так не было долго рядом, вновь исчез. Ева смежила веки, пытаясь успокоиться, и в этот миг входная дверь хлопнула, и в комнате появился ее взволнованный жених. Он вихрем оказался с ней рядом, притягивая к себе хрупкое тело.
— Почему ты ничего не сказала мне, птичка?
— О чем? — приоткрыла глаза Ева, изучая Элайджу мутным взглядом.
— О том, что тебе плохо, — нахмурился Майклсон, отводя от бледного лица темные пряди волос.
— Мне вовсе не… С чего ты это взял?
Девушка подозрительно прищурилась, но через мгновение на ее лице отразилось понимание.
— Себастьян?
— Твой брат, в отличие от тебя самой, заботится о твоем здоровье, — с упреком отозвался Элайджа.
Ева покачала головой, но вместо того, чтобы продолжить неприятный разговор, приподнялась, устраиваясь у вампира на коленях, и опустила голову ему на грудь, обвивая тонкими руками его шею. Майклсон тут же прижал ее к себе, и его губы коснулись шелковистых волос, заставляя Еву слабо улыбнуться.
— Ты знаешь, что мы должны сделать это, Элайджа, — очень тихо проговорила девушка, и мужчина мгновенно напрягся.
— Ты опять за свое?!
— Послушай меня, — с мольбой произнесла Ева, отрывая голову от мужской груди и заглядывая в темные глаза вампира, — просто послушай, прошу. Ты прав, возможно, я не осознаю всех последствий обращения. И может быть не готова к этому.
— Вот об этом я и говорю! — вставил Майклсон.
— Дай мне закончить, — мягко перебила его девушка, — может быть это и так. Но я точно знаю, чего я не хочу. Я не хочу заниматься с тобой любовью, не зная истинные ли мои чувства или это просто морок. Я не хочу думать о том, что будет, когда чары спадут. Я не хочу сойти с ума и навсегда лишиться тебя, если магия нашего малыша станет слишком сильной. А ты хочешь этого, Элайджа?
Черные глаза впились в лицо вампира, который умолк, пораженный его словами. Несколько секунд они оба не говорили ни слова, пока с губ Евы не сорвались тихие слова:
— Разве ты не хочешь разделить со мной вечность?
— Ты сомневаешься в этом, моя птичка? — криво улыбнулся Элайджа, склоняясь к лицу любимой.
— Тогда почему ты противишься тому, что решит наши проблемы?
— Потому, не хочу, чтобы ты страдала.
— Но я страдаю и сейчас, — отозвалась Ева и в ее глазах сверкнули сдерживаемые слезы, — как и ты. Я просто хочу, чтобы все стало по-прежнему.
— В том-то и дело, моя птичка, что по-прежнему уже не будет.
— То есть тебя устраивает то, что происходит сейчас? — сузила глаза девушка, разозленная упрямством Элайджи, — и ты готов отправиться со мной в постель, зная, что с моей стороны это только игра?
— Птичка, — ошеломленно протянул Майклсон, пораженный ее словами.
— Или может ты нашел мне замену, и восстановление моей памяти уже перестало быть актуальной задачей?
— Ева, что ты несешь?! — взвился Элайджа, сдавливая тонкие плечи, — какую замену?!
— Тебе лучше знать, — нарочито холодно ответила Ева, — наверно ту, с которой ты планируешь провести свою вечность.
Майклсон зло прищурился, намереваясь ответить своей невесте строгой отповедью, но в следующий миг его лицо изменилось, и вампир покачал головой, тихо смеясь.
— Ты сделала это специально, хитрая птичка? — проговорил он, и щечки девушки смущенно зарделись, — не получилось уговорить, решила разозлить?