– Ну хватит, Молли, – попытался остановить ее муж. – Не порть Китти праздник.
* * *
Молодых отпустили на неделю в увольнение, и они уехали в Брайтон.
«Старый корабль», одна из немногих прибрежных гостиниц, не занятых военными, представляла собой ветхое строение со скрипучими ступеньками и отставшими от стен обоями. Единственным портье был больной старик. Девушка, назвавшаяся Милли, предложила отнести их сумки в номер, но Эд успокоил ее, что справится сам.
В номере имелась двуспальная кровать и окно с видом на набережную. За окном раскинулся пляж, усеянный бетонными противотанковыми блоками и мотками колючей проволоки.
– Пляж, скорее всего, заминирован, – заметил Эд. – Так что купаться не пойдем.
Море переливалось золотом в свете летнего вечера, но на Дворцовом причале – ни души. В середине его зиял пролом, сделанный на случай, если враг решит воспользоваться им в качестве пристани. Впрочем, людей вообще нигде не было видно: в городе действовал комендантский час.
– Может, стоило поехать в деревню, в нормальную гостиницу? – спросил Эд.
– Какая разница, – ответила Китти.
Эд мрачно оглядел убогую комнатушку. Китти показалось, будто он растерян.
– Что такое, Эд?
– Я хотел, чтобы тебе все казалось идеальным, – вздохнул он.
– А тебе?
– О, пока ты рядом, мне все равно.
– Что ж, я рядом. Что дальше?
Эд нежно обнял ее, Китти прижалась к нему всем телом.
– Я так люблю тебя, Китти!
– И я тебя!
– Я люблю тебя так сильно, что не могу думать, двигаться, даже дышать.
– Это уж слишком, – улыбнулась Китти. – Лучше люби меня меньше, но дыши как положено.
Он приник к ее губам.
А потом они лежали рядышком на гостиничной кровати: от каждого движения ее пружины издавали пронзительный скрежет. Какое-то время молодожены старались не двигаться, что удавалось с трудом. Стоило пошевелиться, как концерт возобновлялся с новой силой. Наконец они устроились на самом краю, где пружины оказались потише, зато появился риск свалиться на пол.
Эд замер, крепко сжимая Китти в объятиях:
– У нас есть выбор. Либо не двигаемся, либо скрипим.
– Давай поскрипим.
* * *
Воскресным утром, прогуливаясь вдоль берега, они дошли до зенитной пушки «Бофорс», стоящей у «Гранд-отеля». Компания канадских солдат играла в футбол, соорудив ворота из рюкзаков. Солнечные блики плясали на поверхности моря, и на пятнах мазута, покрывающих гальку за колючей проволокой, и на тусклом металле пушки. Перед ними тянулся Западный причал – тоже изувеченный. Там, за морем – Франция.
Легонько прижимаясь к Эду, Китти крепко держала его за руку. И любила так, что делалось больно.
«Я замужем, – думала Китти. – Теперь он принадлежит мне. И душой, и телом».
Она любила его тело. Любила чувствовать, как он прижимается к ней там, внизу. Хотелось рассказать об этом, но неловко, нет нужных слов. Китти лишь крепче сжала ладонь Эда. Около зенитной пушки они остановились и замерли в поцелуе. Солдаты, прекратив пинать мяч, аплодировали молодоженам.
* * *
Вечером того воскресенья все увольнительные были отменены и военнослужащих отозвали из отпусков. Во вторник 18 августа контр-адмирал Маунтбеттен отдал приказ начать операцию «Юбилей», крупнейшую со времени катастрофы в Дюнкерке высадку десанта на северное побережье континентальной Европы.
10
Ночь была ясной, и море спокойным. В трюме повисла густая пелена табачного дыма, и Ларри поднялся на палубу к Джонни Пэрришу. Сквозь щель в брезенте он смотрел на удаляющийся темный берег Англии. По обе стороны транспорта, куда ни глянь, виднелись другие суда, пронизывавшие ночь своим низким гулом, – курносые буксиры, тянущие десантные баржи, танкодесантные корабли с глубокой осадкой, стройные хищные силуэты эсминцев.
– Впечатляет, черт бы меня побрал! – констатировал Джонни.
Сквозь плеск волн, ударяющихся о борт, они расслышали звук приближающегося катера.
– Командир, наверное, – догадался Джонни, – нам лучше спуститься.
Битком набитый кубрик гудел от возбуждения. Ларри присоединился к офицерам у трапа. Появился бригадир в сопровождении генерала Хэма Робертса, который сразу перешел к делу:
– Мы уже в пути, парни. Вам сказали, будто это очередные учения. Это не так. Нынче все по-настоящему.
Солдаты отвечали радостными криками. Офицеры только переглянулись с усмешкой.
– Наша цель – Дьеп. Мы высадимся на рассвете, продержим порт максимум двенадцать часов и отступим. Это не вторжение. Это первая разведка боем на материковой территории врага. Порт Дьеп хорошо охраняется. Так что не на пикник идем. Это наш первый шанс задать гансам перца. Давайте постараемся, чтоб им надолго запомнилось.
Снова грянули восторженные крики, после чего Робертс отбыл, спеша напутствовать следующий корабль Великой армады.
Ларри отправился в кают-компанию, где к нему и другим офицерам вскоре присоединился бригадир Уиллс. К этому моменту приказы были уже озвучены и розданы вместе с картами, планами и аэрофотоснимками, а Джевонс объяснял подробности предстоящей операции:
– К рассвету военно-воздушные силы организуют поддержку с воздуха. В пять десять начнется обстрел пляжей с моря. В пять двадцать мы подойдем к красной зоне – вот здесь. Наша задача – захватить и удержать здание казино.
Ларри внимательно слушал. Все разработано настолько подробно и точно, что кажется – именно так все и произойдет. Но ради чего? К чему захватывать укрепленный порт и тут же отступать? Вокруг за напускной деловитостью и серьезностью собравшихся пульсировало восторженное исступление. Они отправляются в бой. О цене риска никто не думал. Лишь бы понимать, что твое дело – правое.
– Вы их только покажите нам, – говорили мужчины, – с остальным мы справимся.
Ларри разделял чувства своих товарищей, хотя и затруднился бы внятно их определить. Он знал лишь, что ни любовь к Англии, ни ненависть к рейху тут ни при чем. Он очутился тут не для того, чтобы отдать жизнь за родину. Скорее потому, что на бой вышел весь его мир и уже невозможно стоять в стороне и провожать взглядом марширующих людей. В глазах окружающих он угадывал ту же мысль, что захватила его самого: наконец-то в бой.
* * *
Вскоре после полуночи флот приблизился к минному заграждению. Всем солдатам был отдан приказ надуть спасательные жилеты. Флагманский корабль, эскортный эсминец «Калп» класса «Хант», первым вошел в заминированную зону, следуя фарватером, проложенным минными тральщиками. Конвой двигался следом, ориентируясь на зеленые огоньки сигнальных буев.
Ларри стоял на палубе, теперь полной молчащих людей. Все не отрываясь смотрели на белый кильватерный след за кормой, покуда двигатели стремительно несли их через опасные воды.
– А старик-то первым полез, – произнес кто-то. – Палец в рот не клади.
– Понаставили магнитных мин, – тихо рассказывал другой. – Их даже задевать не надо. Сами так и липнут.
– Как девчонки ко мне.
– А я вот старомодный. Предпочитаю нападать на них первым.
В темноте волнами расходился приглушенный смех. В следующий миг корабль резко накренился вправо – смех умолк – и вновь взял курс на порт. Огоньки над водой приближались, проплывали мимо, скрываясь во тьме.
Прозвенел судовой колокол, и вновь послышались голоса и смешки. Транспорт прошел минное поле без потерь. Напряжение все возрастало. Бригадир Уиллс, совершая обход, заметил Ларри, который по-прежнему стоял у леера.
– Попытайся поспать, – посоветовал он.
– Да, сэр, попробую, – ответил Ларри.
– Хорошо, что ты с нами. Парни такое ценят.
Ларри нашел местечко в подпалубном помещении, заранее зная, что заснуть не сумеет. Он пребывал в состоянии, которого ранее не испытывал: странное сочетание покоя и сильного возбуждения. Он достал сигарету, прикурил и только потом заметил тлеющие вокруг огоньки. От глубокой затяжки по телу словно пробежал электрический ток, а следом наступила приятная расслабленность. Голос из темноты прокомментировал:
– Свежий вкус.
– И очень мягкий. – Ларри со смехом продолжил слоган сигарет «Свит кэпс», которые в последнее время курил из солидарности с канадцами.
* * *
Бронекатер «Локэст» прошел минное поле вслед за караваном транспортов и десантных кораблей. Триста семьдесят офицеров и солдат сорокового десантного теснились на палубе – кто спал, кто просто сидел и размеренно дышал, экономя силы. Командир, полковник Филлипс, рассматривал карты и снимки Белой зоны, запоминая план города.
– Знаете, чем знаменит Дьеп? – спросил Эд Эйвнелл. – Отелями для романтических выходных.
– Тебе ли не знать, Эд, – съязвил Аберкромби.
Эд молча улыбнулся в ответ.
Завтрак подали рано, незадолго до двух часов ночи. Тушеная говядина, хлеб, масло, джем и кофе. В офицерской столовой было тихо.
От командования поступили новые приказы. Филлипс объявил, что четвертый десантный батальон останется в резерве. Поднялся ропот:
– Нашли себе нянек! Какого черта?!
– Надо ждать, пока канадцы зачистят главный пляж.
Работа коммандос из четвертого десантного – взрывать и разрушать. После них в порту мало что останется! Джо Филлипсу новые приказы нравятся не больше, чем его ребятам.
– Попытайтесь уснуть, – посоветовал он солдатам.
Эд Эйвнелл стоял на палубе, облокотившись на леер и глядя на длинную череду кораблей. Там его заметил Филлипс, совершающий обход.
– Самая масштабная морская операция в этой войне, – заметил он.
– Похоже на то, – согласился Эд.
– Так и не сказал парням, что тебя охомутали?
– Нет.
– Не хочется особенного отношения?
– Точно подметили, сэр.
К ним присоединился Тич Хоутон:
– Ловат и его ребята будут готовы с минуты на минуту.
Четвертому десантному батальону предстояло совершить ночную высадку в западной части побережья Дьепа, в Оранжевой зоне; в это же время третий батальон Дернфорд-Слейтера доберется до Желтой зоны и батарей городка Берневаль.
– Ловат и своего волынщика притащил? – осведомился Филлипс.
– А как же! – ответил Тич Хоутон.
– Не нравится мне эта фигня с резервом. Получается, что нам придется наступать при дневном свете.
* * *
В три часа утра, как того требовало сложное расписание операции, пехотинцы Королевского Гамильтонского полка выстроились на нижней палубе, готовясь к переброске на десантных баржах. На солдатах каски с маскировочными сетками; спасательные жилеты под куртками превратили всех в крепышей. За плечами у каждого – пулемет «брен» или пистолет-пулемет «стен» и винтовка, на поясе – ручные гранаты, на бедре – нож.
Ларри Корнфорд, вооруженный, как и все, занял место в очереди к барже номер шесть и ждал, когда впередистоящий сделает шаг.
В этом теперь заключалась вся его жизнь: ожидание, движение, опять ожидание – вечные очереди. Огромная машина, крохотным винтиком в которой ему довелось стать, тащила его вперед. Вереницы людей подтягивались к палубе, по-прежнему окутанной темнотой ночи. Впереди, карабкаясь по узким трапам, солдаты взбирались на баржи, темнеющие на фоне усыпанного звездами неба, как огромные черные провалы. Когда подошла очередь Ларри, он не мешкая прыгнул на скамью, тянущуюся вдоль борта. Люди перед ним, позади него – их становилось все больше, и вот уже Ларри оттеснен на корму. Кто-то прошипел на ухо: «Сядь! Лицом вперед!» Теперь Ларри был крепко зажат между чужими вещмешками и оружием.
Баржа накренилась, шлюпбалки пронзительно заскрипели. Рядом высился борт корабля. Плеснула волна, взревел мотор.
Сверху донеслось:
– Теперь вы сами по себе, парни! Устройте им ад!
Десантная баржа, пыхтя, отошла от транспорта, занимая свое место в строю прочих штурмовых катеров. Побережье Франции – в пятнадцати милях на юго-восток, более чем в двух часах хода.
Ларри смотрел на рулевого в бронированной будке на носу баржи, слышал писк машинного телеграфа. Военные моряки, их задача переправлять штурмовые войска, а не бросаться в атаку.
«В атаку пойду я. И буду драться».
Он жил этим необыкновенным ощущением с самого отплытия из Англии. Напряженным и ярким, несмотря на усталость и скуку ожидания. Оно оттеснило воспоминания – новое, незнакомое, непривычное. Не страх – опасность еще не стала явью. И не пресловутое упоение боем. Скорее обострение всех чувств, словно соединившихся в одно-единственное. Не осталось никаких житейских мелочей. Мысли о родных и друзьях, память о прежней жизни – все куда-то делось. Была только десантная баржа, чья-то грудь за спиной, боль в отсиженной ноге, запах водяной пыли, вибрация мотора, звезды над головой и она – предстоящая битва.
После которой ничто уже не будет прежним. «Совсем скоро я стану другим человеком. Там, во тьме, меня ждет враг. Люди, желающие мне зла, стремящиеся причинить мне боль, люди, ничего не знающие обо мне. А я? Попытаюсь ли я причинить боль им? Разумеется. Именно поэтому ничто уже не будет прежним».
Наконец Ларри провалился в дремоту. Солдаты на скамьях всхрапывали и бормотали во сне, а баржа шла вперед, не отклоняясь от курса. Нарушив строй, корабли рассредоточились по поверхности ночного моря, отчего казалось, будто все замерло на месте.
Внезапно на северо-востоке блеснула тонкая полоска и ослепительно полыхнула в небе. Сияние медленно гасло, освещая корабли.
– Что за хрень?
Выдернутые из сна, солдаты уставились на свет.
Зеленые полосы чертили арки в небесах. Следом взлетали красные и, изогнувшись, падали в воду и гасли. Затем беззвучно разорвались ярко-белые снаряды, рассыпались золотые звезды, и снова в небо поползли ярко-красные огни.
– Ракеты! Какой-то гад бьет тревогу!
Десантное судно не сбавило ход и не отклонилось от курса. Теперь с берега донесся лай зениток.
– Никак немец проснулся.
– Повеселимся.
* * *
Сигнальные огни, осветившие небо, застали коммандос сорокового десантного за перегрузкой с «Локэста» на десантную баржу. Полковник Филлипс и команда собрались на мостике, пытались понять, что происходит.
– Скверно, – расстроился полковник. – Сюрприза не получилось.
Из радиообмена с эскортными эсминцами «Калп» и «Беркли» выяснилось, что ребята из третьего десантного батальона на восточном фланге напоролись на немецкий танкер и его сопровождение. Приказано было продолжать действовать по плану.
Филлипс покинул канонерку последним, спрыгнув на четвертый десантный катер. «Локэст» будет сопровождать их, пока они не приблизятся к берегу.
– Не берите в голову, парни, – обратился к морпехам Филлипс, вставая на катере так, чтобы его все видели. – Облажался только третий батальон.
Над водой пронесся тихий смех.
– Вперед.
Четыре катера присоединились к остальным, взявшим курс к французскому побережью. Теперь почти двести судов шли строем шириной в восемь миль. Эд Эйвнелл находился на барже номер два под командованием Тича Хоутона.
– У нас еще полно времени, парни, – сказал Хоутон. – Доберемся до позиции у берега и будем ждать приказа.
Едва на востоке посветлело, как началась атака – точно по плану. Восемь миноносцев в течение десяти минут обстреливали позиции береговой обороны, наполняя воздух огнем и ревом фугасов. В небе завыли, приближаясь, эскадрильи «спитфайров», сопровождающих бомбардировщики «бостон». В пять тридцать обстрел прекратился – началась высадка десанта.
* * *
Ларри ждал, застыв в ожидании на десантной барже, вставшей недалеко от кромки пляжа. Он оглох от бомбардировки, из-за спин товарищей ничего не было видно. Баржу мотало прибоем то вверх, то вниз. Постепенно делалось светлее. Низко над головой гудели «бостоны», оставляя за собой густой белый дым. Вперед пронесся танкодесантный катер. Ухнули пушки, затарахтели легкие орудия. Остальные силы приготовились к атаке. Солдаты рядом с Ларри застыли, готовые ринуться в бой. Орудийный грохот, ставший бесконечным рефреном, нарастал с каждой минутой, но в дыму ничего было не разглядеть. Затем гулко ударило что-то крупнокалиберное.