- Я ваш должник, Сиятельная, - хмуро поблагодарил он, как умел.
- С какой стати? - в тон ему возразила я. - Это долг любой сестры Ордена, а не одолжение, сделанное лично мной.
- Я должник Ордена, - уперся гордый владыка.
- Если подвернется случай, поможешь, чем сумеешь! - уже прокричала я, ибо Рух-аре осточертели наши прощальные реверансы.
Она развернула крылья, присела, толкнулась, и бискират едва успел отскочить, запорошенный пыльной бурей. Я помахала ему рукой - надеюсь, он разглядел это - и с чувством исполненного долга заснула, обласканная воздушной качкой.
На пути к последнему большому острову архипелага - Сор-бискиру - отдохнувшие нартии присели лишь однажды. Рух-ара даже не стала стряхивать меня со спины - так и лакала воду из ручья, свесившись со скалистого бережка. А к обеду под нами пролетела широченная, глубоко врезавшаяся в остров бухта, забитая галерами, баркасами и прочей плавучей древесиной. Насколько я понимаю, прибрежный городок, принявший в свои объятья такую прорву моряков, не был столицей. Не мог быть столицей - слишком уж напоминал скопище торговых терминалов и пакгаузов. Местный бискират слыл человеком богатым, а потому мог себе позволить столицу и попрезентабельней. Что и подтвердил Вутардар, когда мы оккупировали небольшую долинку где-то в горах, захламивших пол-острова. Солнце уходило на покой. А я наоборот выдрыхлась в полете и решила окончательно расставить точки под вопросительными знаками. Удобно же: нартии дремлют на прогретых камнях, люди, заняты ужином. Лайсаки, как всегда, упилили поразмять лапки. А я вправе знать, что у нас там впереди, как полноправный и ценный участник похода!
- Отстань, - жестко и безапелляционно свернул мое начинание Сарг, обмазывая глиной труп жирной клювастой птицы.
Четыре таких же уже погребли в седых углях с багровыми глазками. Алесар и Мейхалт возились с амуницией. А Мерона в сотый раз перебирала содержимое аптечки, заваривая мужикам свои сомнительные настойки. Она жутко дулась на нас всех. Ее кандидатуру на участие в походе к Мушбату отмели - нартий не следовало оставлять без присмотра. А для того, чтобы не позволить достаточно простодушным животным попасться на хитрые уловки людей, моя ведьма подходила, как никто.
Арандара за какой-то надобностью понесло на скалу, как будто с неба не нагляделся на местный ландшафт. Вутардар натаскал к костру запас дров где-то на неделю. И теперь валялся без дела на спине, заложив руки за голову и что-то сипловато напевая под нос. Негоже оставлять мужика без дела, особенно, если тот единственный из всей команды точно знает, куда направляется. На Мушбате он с отцом-торговцем побывал четырежды. И в отличие от бесшабашного Сугардарова братца выглядел более здравым и рассудительным молодым человеком. Кроме того, эти двое еще не нахватались того панибратского нахальства, которым рядом со мной заражались все.
- У тебя есть идеи по поводу того, где эти уроды прячут моего танаграта? - без обиняков вцепилась я в богатыря-северянина, присев рядом.
Он зыркнул на меня из-под тяжелой лохматой брови, как на врага и вознамерился вскочить. Полагаю, с целью сбежать под защиту Сарга. Но, ему простительно такое легкомыслие. Этот новобранец и вполовину не представляет того, на что мои опекуны понасмотрелись за эти два с половиной года. Нет, соображал-то он быстро, но в предательство собственных конечностей поверил не вдруг. Какое-то время пытался воевать за свободу, сверкая очами и покряхтывая - руки и ноги игнорировали его приказы работать.
- Заорешь, - кротко предупредила я, - еще и речь отключу. Будешь только мычать и плеваться. А могу и плевалку выключить. Ну, так как? Будешь говорить, опекунский прихвостень?
- Я обещал Саргу..., - выдавил сквозь зубы этот длинноволосый татуированный мачо.
- А мне плевать, - со вздохом искреннего сожаления разочаровала я боевого товарища. - Ты все неправильно понял, Вутардар, - ласково теребила я волнистую длинную прядь окаменевшего великана. - Мои опекуны защищают меня... на свой манер. И я им не препятствую! Но могу. А вот они не могут мне ничего запретить. Так что давай, колись: что ты знаешь об этом западном гадюшнике?
Знал он немало, но описательностью его речь не грешила. Больше всего меня напрягло то, что в ожидающей нас социальной помойке Великого моря нет и тени единовластия. Там с десяток, а иной раз и больше главарей различных шаек, что мнят себя бискиратами. Большинство из них свили свои гнезда на бесчисленных мелких островках. На самом Мушбате, что раз в шесть меньше того же Вол-бискир, было аж целых три клоуна. Они периодически устраивали склоку с благородной целью объединения народа под своей рукой. Каждая следующая драчка прореживала ряды приближенных, но неизменно заканчивалась вселенской пьянкой. И последующим рейдом вдоль северного побережья западного континента. А то и на юг, если удавалось сбить достаточно солидный флот. Южане довольно философски относились к подобным визитам. Они издавна наловчились ссорить между собой многочисленные головы на едином теле пришлой своры. Это было весьма несложно, ибо в островном свинарнике северного архипелага уже не первую сотню лет жили отнюдь не северяне. Точнее, коренных жителей там оставалось не более трети. А всё прочее относилось на долю беглого или бродячего сброда с остальных трех частей света. А потому узнать месторасположение Варкарова каземата реально лишь на месте.
Вутардар не поскупился на клятвы: дескать, он отдаст на отсечение различные части своего организма, если моего танаграта не таскают по всему Мушбату из конца в конец. За него воюют, не скупясь на человеческий расходный материал. Его крадут друг у дружки, им шантажируют. И продают-перепродают под предлогом будущего баснословного выкупа. Словом, у мужика ни минуты покоя. Но, с другой стороны, и шанс избежать членовредительства достаточно велик: не станут же разумные в своей алчности люди портить такой редкий шикарный, даже экзотический товар. Ведь за него вот-вот озвучат предынфарктно-оглушающую сумму выкупа от Раутмара. Это обновит отношения нынешних совладельцев танаграта Однии и прибавит пыла их встречам в верхах.
Я замерла и внимательно выслушивала увлекшегося политическим прогнозом Вутардара. Ну, и чего тут было скрывать - ума не приложу! Вечно эти мужики лепят на пустом месте тайны, вся ценность которых заключена в ритуальной части их сохранения. Все эти тамплиеровы кресты, масонские мастерки, эсесовские костры и флажки. Честное слово, они страстно обожают украшать себя причастностью к великим тайнам веков. И порой чисто по-бабски их душеньки прямо-таки изнывают от жажды праздников.
Глава 4
В которой я погружаюсь в светскую жизнь...
Балагана
Мои опекуны не знают, кто такая Коко Шанель. И незнакомы с ее предупреждением: дескать, второго шанса произвести первое впечатление не будет. А потому, разобравшись с попыткой моих опекунов повторить подвиг Золушкиной мачехи, я уже не снимала пальцев с пульса: на бал я попаду в числе первых! Правда, кареты, пришвартованной к парадному крыльцу, мне не видать. Нам все-таки придется претворять в жизнь первоначальный план Золушки, намеревавшейся прокрасться к окошку втихаря.
Наша компания вполне вписалась в местный национальный колорит: пять бандитских рож и одна занюханная мелкотравчатая рабынька. Причем, столь уродливая, что в чадре ей даже дырки не оставили, дабы не наносила своей вывеской ущерба пищеварению и потенции. Впрочем, на создание женского пола с рабскими браслетами мало кто обращает внимание. Если, конечно, оно не щеголяет полуголыми телесами в борделе или на пирушке. Моим мужикам стоило немалого труда делать вид, будто они вовсе не расстроятся, потеряв меня дорогой. Их так и тянуло окружить меня частоколом тренированных в драках тел. Потому Сарг и придумал таскать меня на поводке, изображая достойного торговца, за которым следуют его приспешники. А собачонка трусит как раз между господином и слугами. Да я готова была на четвереньках бегать, лишь бы не торчать в четырех охраняемых стенах подальше от всего самого интересного.
Нартий, как и планировалось, оставили на Сор-бискире. Островков, по которым они могли бы лихо допрыгать до Мушбата, почти не помогая себе крыльями, тут было пруд пруди. Но, спрятать на этих кочках семь драконов совершенно невозможно. Как ни странно, эта проблема разрешилась сама собой. Промахнув мимо столицы острова, на побережье мы столкнулись с запасным наследником - одним из младших братьев местного бискирата. Он и его пограничная команда ежедневно утюжили свои муравьиные тропы на этом куске берега. Сомнительное соседство с пиратской вольницей здесь, превратило юго-западное побережье Сор-бискира в сплошную прифронтовую полосу. Вот Энагсор вместе с остальными кузенами и нес службу по защите отечества от грабежей.
Помощь он предложил сам. Нартиям позволил расположиться на отдых у самого берега под прикрытием спускающегося к воде скального гребня. Дал слово обеспечить их едой, на которую Сарг отвалил ему немалую по местным меркам сумму. И поклялся не допускать в этот тихий уголок посторонних, дабы наши крылатые скакуны не мозолили глаза понапрасну. Нам же от щедрот своих отвалил симпатичный ухоженный бриг по кличке «Язва». Его забили первым подвернувшимся под руку товаром и несколькими моряками - завсегдатаями Мушбата. Не пожалел для нас Энагсор и одного из лучших своих шпионов: купца по прозвищу Косоротый. Тот знал поименно весь бандитский мир этой оконечности Великого моря, который отвечал проныре взаимностью. По чести сказать, этот джентльмен оказался самой удачной находкой в нашем походе. Стоило только пронаблюдать, с каким изяществом он выписывал кренделя по лабиринту меж островками, как становилось понятно: это приобретение влетит нам в копеечку.
До признанной столицы Муш-лахсо мы добрались всего за трое суток, что соране зафиксировали, как новый рекорд для второй половины весны, скупой на ветра. В порту Косоротый моментально отвоевал для нас парковочное место поближе к основному выходу, дабы тикать в случае чего было сподручней. Свел капитана Саргедара - как обозвали Сарга - с нужными людьми, где тот без помех и превышения полномочий раскошелился за счастье вступить на берег легендарного Мушбата. После чего препроводил своего старинного друга с чадами и домочадцами под крылышко местного резидента Сор-бискира. Тот вполне успешно приторговывал родиной в свободное от службы время.
А служил уважаемый Фармуш - ни много, ни мало - старшим доглядчиком по налогам бискирата Муш-лахсо. И так же, как сам город, являлся величиной незыблемой, в отличие от самого властителя, имя которого менялось с завидным постоянством. Еще в прошлой своей жизни я отучилась смущаться в условиях повышенного внимания к своей персоне. А этот дедок меня искренно поразил и таки смутил: встретил нас в своем доме достаточно прохладно, но узрев мою маску, так обрадовался, что даже обрыдался. Обозвал меня чем-то вроде луча света в темном царстве. И страшно расстроился, что мои придурки-опекуны додумались притащить этакую цацу в столь непотребное место. А потом поведал душещипательную фамильную легенду о том, как его родную бабку, помиравшую при родах его родимой матушки, спасла Внимающая. Не презрела просьбы юного моряка-северянина! Вот так вот просто: взяла и спасла. И денег не взяла, и благословила роженицу с выжившей доченькой, отчего обе за свою долгую жизнь нарожали прорву деток. Так что Фармуш, верный долгу, встревать в наши дела не станет - голова дороже. Но поможет провести нас по лезвию извилистых границ промеж трех местных олигархов.
И на том спасибо - сказали мы себе дружно, когда узнали, что на сегодняшний день нам с официальным бискиратом Мушбата страшно не повезло. Мы с ребятами умудрились застать самого пакостного из этой кадрильной троицы. Самого алчного, жестокого и беспринципного. А еще самого подозрительного и жадного до охоты на ведьм. Мы, собственно говоря, умудрились угодить в эпицентр разгула репрессий. Их посвятили недавнему двенадцатому воцарению в столице его пресветлого, превосходительного величества Тарагмуша Стремительного..., которого последние лет пять таскали на руках. И терпеливо напоминали имя бискирата величайшему из богов Тармени «повелевающему битвами, смерть удерживающему», что отвечал за покойников. По тысяче раз на дню. Но, бог толи забыл об этой развалине, толи брезговал - Стремительный упорно ползал по земле на плечах рабов и портил воздух. Почти все его детки посетили погребальный костер. Внуки старились на глазах, правнуки занимались половым созреванием, а предок в упор не слышал пожелания: что б ты сдох, упырь!
Вот с этим-то ходячим провалом в божьей памяти нам и приходилось иметь дело. Поскольку Фармуш совершенно точно знал: в настоящее время танаграт Однии содержится в родовом замке Тарагмуша где-то на одном из дальних северных островков. И отправлен он был в эту дыру буквально пару дней назад. Старик лично видел моего супруга перед самым отправлением в охранительную от жадных ручонок ссылку. И горячо заверил, что танаграт в полном порядке. Глаза нашего осведомителя сияли кристальной чистотой - виртуозное владение собой при такой очевидной лживости.
Я испугалась за Герса не по-детски. Но Сарг был непреклонен: на такой редкостный источник наживы ни у кого не поднимется рука. Даже у законченного психа или перезревшего маразматика. В принципе, новость о таком повороте событий моих мужчин обрадовала. Крохотный, отрезанный от обитаемого мира островок почти всегда привлекательней столицы, напичканной головорезами. И даже странно, что Тарагмуш отважился расстаться со своим драгоценным пленником. Не иначе, как окончательно спятил. Но, Фармуш оправдал дежурного по столице бискирата: в Муш-лахсо собралась куча его потомков, мечтающих дотянутся до высохшей дедовой шеи. Так что нынче танаграт Однии превратился и в его личную гарантию выживания. Ибо стражи высокопоставленного заключенного получили приказ: коли что, резать того безо всякой жалости к недополученной наживе. И об этом неудобном в эксплуатации обстоятельстве раструбили на весь мир. Следовательно, у нас были шансы добраться до моего супруга при наименьшем количестве соперников. И мы намеревались рвануть к нему без задержек, однако у местной знати на этот счет были несколько иные мысли.
Собственно, мы не провели в доме Фармуша и трех часов, как по нашу душу явились четыре хмурые неприветливые личности. Они искренно претендовали на причисление их к славной когорте личной гвардии повелителя острова. Возможно, если их отмыть, побрить, причесать, приодеть и привить манеры, они бы и внушали доверие к своей миссии. Но в нынешнем их состоянии Сарг позволил себе усомниться, будто у бискирата Тарагмуша Стремительного гвардейцы могли напоминать облезлых завшивевших псов. Он мельком глянул на меня - я кивком подтвердила подделку в рекомендациях. И через некоторое время все четверо посыльных были вынесены за ворота в бессознательном состоянии.
- Отлично, приятель! - не замедлил с поздравлениями молодой, бородатый, высокий, начинающий заплывать жирком мужик.
Он злобно ощерился, разглядывая уложенных в рядок неудачников. И удовлетворенно тряхнул башкой, на которой красовалась узкая короткая щетка ирокеза. Потом вернулся к Саргу, выпятив барабан пуза. И явственно привлекая внимание к обилию и цветастости одежек, натянутых одна на другую. Если не ошибаюсь, только неких подобий жилеток на моднике было четыре-пять - их разноцветные расстегнутые края торчали капустными листами. Еще пара тонких курток и кожаный френч до пола, расшитый серебряной нитью. Не думаю, чтобы за неимением шкафов он носил на себе весь свой гардероб - скорей то, что в эти самые шкафы не влезло.
- Адалмуш, как я погляжу, и здесь подсуетился. Это мой кузен, - пояснил модник. - Сын третьего сына Стремительного, - добавил с презрением к месту упомянутого в списке наследников. - А ты, насколько мне известно, тот самый Саргедар с Дар-бискира?
- А ты? - бесстрастно поинтересовался Сарг.
- А я Тарагтамуш Свирепый. Старший сын старшего сына Стремительного, - прозвучал ответ тем самым пренебрежительным тоном, что указывает на значительность информации. - И у меня к тебе дело, купец. Или ты не купец? - потребовал отчета самый старший внук текущего бискирата.