— Что ты задумал? — с опаской спрашивает Амир, когда раб углубляется в прохладную чащу райского сада, где находятся большие качели на цепях. Он, конечно, знал, что никогда и ни при каких обстоятельствах Касим не причинит ему вреда, но ему не хотелось, чтобы кто-то стал свидетелем их игр.
— Зря ты не желал воспользоваться шариками раньше, господин, — произносит мужчина с усмешкой и опускает юношу на подушки, которыми устлано сидение качелей. — Сожми ноги. Покрепче, мой повелитель. И хорошо держись.
Амир послушно сжимает колени и хватается за резные подлокотники, все еще недоверчиво посматривая на своего раба.
— А теперь закрой глаза.
Касим начинает медленно раскачивать качели, постепенно увеличивая амплитуду колебаний. Почему шарики полые только наполовину? Почему они свинцовые? Да потому, что при качке они начинают нагреваться внутри, стимулируют весь проход, сильно надавливая на простату при каждом взмахе качелей, переворачиваясь и тем самым доставляя невероятное, почти головокружительное удовольствие, мгновенно приводящее к оргазму.
Несколько минут Амир хмурится с закрытыми глазами, прислушиваясь к своим ощущениям, пальцы его сильнее сжимают подлокотники, почти впиваясь в них, но вот он уже кусает губы, ерзая на подушке, и с губ его срывается первый стон.
— Ты не говорил… — выдыхает он, запрокидывая голову. Черные волосы колышутся на легком ветерке, лаская обнаженную кожу, довольное выражение лица калифа неописуемо.
— Ты так упорно сопротивлялся, — произносит Касим с легкой усмешкой, наслаждаясь теми эмоциями, что ясно читаются на выразительном красивом лице калифа. — Я не имел права настаивать, если мой господин того не желает.
Амир впивается пальцами в цепи и прижимается к холодному железу лбом, шумно дыша через приоткрытый рот.
— Держись крепче, господин, — говорит Касим. — Ты чувствуешь это?
В его голосе слышится насмешливая улыбка, и Амир жалобно стонет, беспрестанно ерзая на своем сиденье.
— Ты сади-и-ист…
— Не нравится? Я могу остановить качели… — дразнит раб.
Кто из них двоих еще садист, это вопрос. Касим думает, что даже племенного жеребца его господину было бы мало. А эти маленькие шарики могут заставить его кончить десятки раз.
— Мне… ах… нравится! — бормочет Амир, тихо постанывая и изо всех сил цепляясь за подлокотники.
— Тогда не раздвигай ног, — почти приказывает Касим, и от этого его тона калиф почти готов кончить. — И не открывай глаз.
Амир подчиняется, сжимая дрожащие колени, горячая волна в теле нарастает, ощущение перекатывания тяжелых шариков внутри доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие, и все же он не готов променять на него член Касима. Он ерзает, непроизвольно стараясь усилить эффект, стонет, кусает губы, крепко жмурясь… Вот сейчас… Вот, еще немного… Ах, да, быстрее! И ему кажется, что он летит, летит…
И ему все равно сейчас, что Касим стоит рядом и почти жадно ловит быстро сменяющие друг друга выражения его лица: удовольствие, блаженство, удивление, восторг, чистый экстаз…
— Я больше не могу, Касим! — уже всхлипывая, калиф кричит и тут же бурно кончает, пачкая свой живот и бедра спермой.
Касим хватается за цепи, постепенно останавливая качели, и Амир, подождав немного, пока уймется головокружение, пытается подняться. Но у него ничего не получается, и он, рухнув на качели снова, судорожно сжимает ноги.
— Ох… как горячо… Касим… — выдыхает он утомленно, с трудом открывая глаза.
— Господину требуется моя помощь? — усмехается Касим с легкой издевкой.
Шарики все еще нагреваются внутри тела калифа, снова заставляя его испытать возбуждение, даже после того, как качели остановились.
— Да… — судорожно всхлипывает Амир, распахнув глаза и неверяще взглянув на него. Его член снова наливается силой, и он хватается за подлокотники качелей. Еще одного такого полета он не выдержит, поэтому жалобно скулит:
— Каси-и-им… Пожалуйста!
— Неужели мой повелитель устал и желает отдохнуть? — все с той же легкой издевкой спрашивает раб, подавая ему руку для опоры.
Калиф игнорирует непочтительный тон и отстраняет ее.
— Возьми меня на руки, — нетерпеливо приказывает он.
— Как пожелает мой повелитель, — уже спокойно отвечает Касим и, осторожно подхватив господина на руки, подставляет ладонь, когда уставшие, сведенные легкой судорогой ноги калифа обессиленно раздвигаются после долгого напряжения, и он с облегчением расслабляется в объятиях своего раба. Шарики, почти раскаленные и влажные, вываливаются ему на ладонь.
— Итак, мой господин желает отдохнуть или продолжить? — повторяет свой вопрос Касим.
— Отдохнуть… — устало выдыхает калиф. — И я хочу в ванную. Вечером мне все-таки придется встретиться с послами.
Касим кивает и относит его в покои. Кажется, ненасытный калиф выучил свой урок. Злоупотреблять плотскими утехами тоже не всегда хорошо. Шарики в ладони почти обжигают кожу.
А Амир, неожиданно поцеловав его в подбородок, утомленно кладет голову ему на плечо и почти сразу же проваливается в глубокий сон.
========== Капризный калиф ==========
Спустя несколько часов после купания калиф чувствует себя уже не таким уставшим. Он вызывает служанок, которые помогают ему облачиться в парадные одежды для встречи с послами принцессы Латифы, после чего обедает. Касим с калифом не ест — рабам не дозволяется делить трапезу со своими господами. Но это именно Касим всегда настаивает на соблюдении всех правил — из принципа и ради сохранения гордости. Чего он добивается этим, он и сам не знает. Может быть, признания калифом того, что он не просто раб? Но Амир ни разу — ни словом, ни знаком — не давал ему понять, что он для него больше, чем просто игрушка для постельных забав. Но и Касиму упрямства тоже не занимать.
Уже собираясь уходить из покоев, Амир оборачивается к своему рабу и окидывает его внимательным взглядом:
— Ты останешься здесь. Приведи себя в порядок и отдохни.
Касим лишь склоняется перед ним в легком поклоне, бесстрастно уронив уже привычное:
— Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель.
Едва дверь за калифом закрывается, мужчина устало опускается на подушки, устилавшие пол возле низкого столика, за которым обычно обедает Амир. Ему нужно искупаться и поесть. И замазать на груди и спине все эти отметины, оставленные похотливым, страстным любовником. Следы любви калифа не сходят ни днем, ни ночью, а поскольку Касим постоянно ходит в одних лишь черных шелковых шароварах, они все время выставлены на обозрение. Спина, грудь и даже живот, шея вся в мелких засосах, оставленных жадным ротиком ненасытного в постели повелителя. Чем больше следов его благосклонности на нем появляется, тем больше становится и злобных завистников.
*
Через два часа, уже почти поздней ночью, Амир, уставший и молчаливый, возвращается в свои покои. Пока рабыни переодевают его, он не произносит ни слова. Касим мгновенно просыпается от суеты, поднявшейся в комнате с приходом господина. Наконец Амиру надоедает мельтешение девушек, и он взмахом руки прогоняет их из своих покоев.
Касим видит, что повелитель не в настроении, встает с постели и приветствует его легким поклоном.
— Мой господин. Что случилось?
— Не хочу жениться! — раздраженно рычит Амир, даже топнув ногой, и, схватив с прикроватной тумбочки какой-то флакон с ароматным маслом, разбивает его об пол.
Спокойно наблюдая за тем, как он бьет все, что попадется под руку, Касим выжидает, пока господин выпустит пар и успокоится.
— Но, мой господин, разве это плохо? Принцесса Латифа прекрасна, как луна и звезды темной ночью.
— Я не хочу вступать в брак, — чуть не рычит Амир. — Мне всего лишь семнадцать! Меня все устраивает таким, каким есть сейчас! Не нужно мне никакое объединение земель!
Он еще раз раздраженно топает ногой и опускается на подушки.
Касим позволяет себе беззвучную усмешку, пока господин не видит. Такое поведение кажется ему уж совсем детским.
— Если ты боишься, что принцесса Латифа будет… ограничивать твою свободу, то зря. Ты ведь калиф. Ты можешь просто поставить ее во главе гарема, и она будет довольна. Этот союз необходим для наших стран.
— Ага, во главе мужского гарема! — захохотал калиф, представляя себе эту абсурдную ситуацию. — Проблема в том, что эти идиоты требуют, чтобы она родила от меня наследника!
— Рано или поздно это случилось бы, — констатирует Касим очевидный факт и садится на кровать за спиной калифа.
— Я не хочу. Я не готов к этому, — устало прикрыв глаза, говорит Амир.
— Ты правитель целой страны, господин. От тебя многое зависит.
— Я не выбирал для себя такой участи! — открыв глаза, раздраженно бросает Амир. — Я устал быть правителем и нести эту ответственность, я не желаю жертвовать своими интересами в угоду целой стране и совсем чужим мне людям! В конце концов, разве я виноват, что родился в царской семье?!
— Однако ты все же калиф, — мягко возражает Касим, положив ладони на хрупкие плечи юноши.
— Я так устал. — Повелитель Джавахир Абаля невольно расслабляется под этими руками.
Касим берет с тумбочки единственный уцелевший флакон, наполненный розовой ароматной жидкостью, и выливает ее на свои ладони. Комната наполняется восхитительным цветочным ароматом, который ни с чем невозможно спутать — жасмин. Он принимается массировать плечи Амира, и тот со вздохом закрывает глаза, отдаваясь в его умелые руки. Раб действует искусно: разминает затекшую шею, слегка надавливает на определенные точки на плечах, и вскоре калиф тихо стонет от блаженства, чуть наклонившись вперед.
Его начинает клонить в сон, и Касим завершает сеанс массажа. Подхватывает юношу на руки и укладывает на кровать, накрывая легкой простыней. Сам же ложится на пол на подушки, растягиваясь во весь рост. Амир возвел его на должность своего личного телохранителя, чтобы Касим находился под рукой каждую минуту. Должность эта — просто формальность, но тем не менее Касим держит ухо востро. Он знает, что у калифа много врагов, и уже слышал несколько раз подозрительные шепотки намечавшегося заговора.
Амир же сладко спит всю ночь, зная, что Касим рядом и никто не потревожит его сон.
Утром раб, как обычно, просыпается до пробуждения своего господина. Забирает у рабынь поднос с завтраком и приказывает им наполнить бассейн в купальне свежей водой. К тому моменту, когда девушки заканчивают и покидают покои калифа, Амир, уже проснувшись, шарит рукой по постели в поисках привычного ощущения тепла от сильного тела любимого наложника.
— Я здесь, господин. — Касим подходит к кровати и садится на постель. — Ванная уже готова. Изволишь встать?
— Не хочу. — Амир зевает и протягивает к нему руки. — Лучше иди сюда.
И раб с готовностью растягивается рядом. Снова он оказывается в его власти, и калиф может делать с ним все, что пожелает.
Амир прижимается к нему всем телом и привычно зажимает меж своих бедер его ногу, растекаясь по его груди и едва ли не урча от удовольствия.
— Не хочу вставать, Касим.
— Мой повелитель, как и всегда, весьма капризен, — спокойно замечает Касим.
— А ты нахал, и что? Кастрировать тебя? — хмыкает калиф, обнимая его за шею.
— Прошу меня простить, мой господин. — Наложник опускает взгляд, обнимая его за талию в ответ и проводя ладонью по его бокам.
— Вот да… Лучше приласкай меня, — томно шепчет калиф и добавляет страстным, похотливым тоном: — Расскажи своему господину, какой он.
— Рассказать, какой ты? — Касим вопросительно приподнимает бровь.
— Ты же часто любишь рассказывать мне, какой я красивый… и так далее, — посмеивается Амир, решив немного поддразнить своего раба.
— Правда и лесть — разные вещи.
— Хочешь сказать, что я не красив? — Амир поднимает голову, встречая взгляд черных глаз, и опасно щурится.
— Мой повелитель крайне избалованный, несколько капризный, эксцентричный, надменный, ненасытный и немного неуравновешенный человек… — следует ответ, полный легкой усмешки. Касим не договаривает, оставляя конец предложения повиснуть в воздухе.
Амир тихо рычит и вскакивает с его груди, седлая бедра своего раба.
— Да как ты смеешь…
Касим продолжает невозмутимо смотреть на него.
— Я не договорил.
Амир яростно смотрит на него и поднимается с постели, размышляя, как бы отомстить за такую дерзость. Касим же, встав с кровати, с улыбкой неслышно приближается к нему сзади и, обнимая за плечи, шепчет на ушко:
— Но все это не имеет значения, если он позволяет мне быть рядом, защищать его и выполнять любые прихоти.
Калиф косится на него все еще обиженным взглядом.
Касим старается сдержать улыбку, что так и просится на губы. О да, маленький повелитель был весьма капризным и темпераментным, но в нем также было что-то такое, что заставляло Касима подчиняться ему вновь и вновь, и не потому, что его обязывало положение. Он мог бы перечислить и положительные качества, но ему слишком хотелось подразнить калифа.
Амир резко разворачивается и, повалив его на кровать, шипит, разъяренно сверкая бесовскими огоньками в изумрудных глазах:
— Я накажу тебя, дерзкий раб!
========== Накажи меня ==========
— На все воля моего повелителя, — отвечает Касим, пожимая плечами.
— Отлично! — рычит калиф, поднимаясь с него. — Тогда я иду в верхний гарем!
Накинув узорчатый шелковый халат с широкими рукавами, больше напоминающий мантию, калиф, чеканя шаг, направляется к двери. Под халатом на стройном, изящном юноше лишь зеленого цвета шаровары из полупрозрачного шелка, украшенные россыпью жемчуга на золотом поясе.
Касим не спрашивает, следовать ли ему за ним, он просто молча поднимается и идет за разозленным господином.
Амир с хмурым видом шагает вдоль хитроумных переплетений коридоров своего дворца в правое крыло, где расположен гарем. Там ждут милости господина самые красивые и искусные мужчины. Сегодня он заставит Касима смотреть, как станет наслаждаться ласками другого… И посмотрит, как это понравится рабу, осмелившемуся дерзить своему господину. Посмотрит, долго ли тот выдержит.
Касим, не отставая ни на шаг, следует за ним. Суть своего наказания он уже разгадал. Что же, на все воля господина. Он знает, что уже завтра утром по всему дворцу поползут злорадные слухи. Например… что повелитель потерял к нему интерес, что он попал в немилость. Но какая разница? Он не помнил, чтобы Амир хоть раз провел ночь в объятиях кого-либо другого из своих бесчисленных наложников, с тех пор, как здесь оказался.
Стражники у входа в верхний гарем широко распахивают двери, пропуская калифа. В огромной зале, посреди которой журчит фонтан, полно зелени, стоящей в кадках. К потолку прибиты цепи, на которых крепятся золотые клетки с заточёнными в них райскими птицами. Здесь всюду сидят мужчины, занимаясь каждый своим делом, — наложники калифа.
Амир грозно оглядывает всю залу. Мужчины все бесспорно красивые, как на подбор высокие, статные и сильные. Еще бы, ведь он сам выбирал. При появлении калифа они все поднимаются и замирают, удивленно глядя на господина. И почему-то Амир чувствует себя неуютно под этими взглядами. Хорошо бы Касим раньше проявил свой характер и утащил его отсюда. Не хочет он других. Хочет его одного. Но он должен наказать непослушного раба!
Касим стоит чуть позади своего господина, опустив голову. Почему-то он не сомневается в себе, так что абсолютно спокоен. Его приобрели самым банальным путем: господин выехал на городской невольничий рынок, где торговали рабами. Как он попал к тому толстому деляге что забирал с покупателей в три раза больше настоящей себестоимости товара, Касим не помнил. Его жизнь начиналась с того момента, как он стал рабом калифа. И с тех же пор покушениям на его жизнь нет границ. Если бы не его сноровка и бдительность, о которых Касим и сам не ведал, пока однажды не сумел безоружным отразить нападение трех взбесившихся наложников, завидующих его привилегированному положению, не было бы уже давно у калифа никакого телохранителя.