Когда мы засыпаем и отключаем наше "Я" - оно исчезает, как и всё мироздание вообще. Просыпаясь, мы восстанавливаем связи между блоками мозга и восстанавливаем "Я" - или, иначе говоря, начинаем новое "Я". Старого уже нет. Мы являемся новым "Я", а "Время" из старого "Я" перемещается в виде памяти. Но проснулись мы или нет - для нас-прежних нет никакой разницы.
Что происходит, когда Сознание "исчезает" и когда оно "возобновляется"? Когда блоки мозга разъединились - Сознания больше нет, есть лишь набор блоков памяти и система взаимодействия. А это - ещё не само Сознание. Если блоки не соединятся - Сознание не восстановится.
...А допустим, что блоки разъединены, но никому не известно, будут ли они соединены снова.
С одной точки зрения, Сознание исчезло, оно мертво.
С другой - оно просто замерло, то есть, исчезло не оно само, а его ВРЕМЯ - для внешнего наблюдателя.
Теперь мы снова соединили блоки - и Сознание появилось. Получается, для внешнего наблюдателя существование Сознания в данный момент зависит от того, что будет потом - соединит ли некая ВНЕШНЯЯ сила эти блоки снова. Если соединит - то это был сон. Если не соединит - то это была смерть. Мы не можем заранее сказать, что случилось - сон это или смерть. Если это был сон - значит, смерти не было. Если это был не сон - значит, всего лишь, момент соединения ещё не наступил.
...Впрочем, для нас сейчас важно, что внутреннее "время Сознания", которое прервано извне, изнутри является бесконечным - как и для вселенной её собственное, внутреннее "время".
Вселенная, которая погибла для внешнего наблюдателя, будет существовать бесконечное время для внутреннего наблюдателя, так как процессы в ней бесконечно замедляются с расширением - либо ускоряются со сжатием - но не заканчиваются.
Так же и Сознание - его внутреннее время не может закончиться, и чем быстрее оно оборвано извне, тем, условно, круче "фронт дельта-функции", и выше её пик, бесконечный в бесконечном времени. То есть, конец Сознания может для внешнего наблюдателя длиться хоть миллиарды лет, хоть микросекунды - однако внутреннее время просто ускоряется либо замедляется - соответственно бесконечно.
...Не понимаешь? Вижу, что пока не понимаешь, к чему я...
Я сейчас уже заканчиваю, уже почти. Знаешь, люди ведь смертельно боятся Двойников, это всегда было известно. Но они никогда не могли внятно объяснить, почему. Выдумывали всяческие странные объяснения...
Был такой мастер... впрочем, не стану назвать имя, оно не важно. Он сформулировал принцип запрета для сознаний. Оказывается, два абсолютно одинаковых Сознания не могут существовать в одной и той же вселенной. Это в принципе невозможно. Никак.
А вот наоборот - в разных вселенных может быть сколько угодно абсолютно одинаковых подобий, да. Я бы ещё много мог говорить о том, как это всё соотносится со временем - потому что в реальности Сознание очень сложно с ним взаимодействует - тут вот те самые вещи, о которых я сказал раньше, но о них когда-нибудь потом.
И теперь смотри. Когда нейросистема Сближения (или Зеркало, как её назвали в другом месте) начинает подбирать образ Сознания ближе и ближе... и наступает момент, когда ты осознаёшь, что вот сейчас... и тут такое чудовищное, непредставимое сопротивление - совершенно неизмеримые силы противодействуют тому, что ты увидишь в следующий миг... А потом эта плёнка лопается. Твоё "Я" как бы разрушается, разрываются блоки и Время останавливается. В этот миг ты вне реального мироздания, ты - где угодно. Потому что вселенных для тебя - просто нет. Ты сам - вселенная. И тебя может быть сколько угодно. И ты - бесконечен.
...А потом этот миг кончается. Твои "Я" разъединились. И с бешеной скоростью отдаляются. Уже через секунду твой Двойник не будет тобой.
Но это неважно. Важно то, что произошло в ту секунду слияния. Когда пропадают границы. Есть только ты, один ты - во всём сущем. И бесконечное время. И туннель. Туннель, в котором ты движешься. Как элементарная частица в камере Вильсона оставляет трек - так ты оставляешь за собой в пустоте цепочку мирозданий. Для тебя в это мгновение нет границ. Нет пределов. Нет конца.
...Момент, с которого начинается двоение - отчётлив. Будто включили свет.
- 12 -
"Я сделал тебя, и вместе мы с тобой поймали нечто неуловимое. Душу" - (ЗМ)
Говорят, что человек может вечно смотреть на две-три-четыре какие-то вещи - огонь, текущая вода... Но есть одна, главная, и вот её-то нам только напоминают те, другие.
Вот это главное - это движение. Время.
Я спал, и начинался особенный сон. Сон, в котором я играл с реальностями так, как маленький ребёнок играет со множеством сложных игрушек, толком не зная, что они собой представляют, но это не мешает ему назначать им функции с лёгкостью виртуозного дирижёра - а они послушны ему, мгновенно и полно.
-Вы - это я, - сказал Алька.
-Да. Впрочем, сейчас это уже неважно, слои сдвинулись довольно далеко и мы уже практически не являемся подобиями.
Сложность нашего опыта в том... и его главная тайна, наверно... что Двойник сам по себе не есть то, что нам нужно. Или, если точнее, мы, те, которыми мы стали, не способны в принципе создавать себе Двойников. И вы - тоже не способны. Только причины разные. У вас - это отсутствие... самоосознания. Дети - в принципе относительно примитивные существа, как бы ни хотели их показывать иначе те, кто склонны идеализировать Детство. Ребёнок не создаст Двойника. Или, если тоже точно - его можно научить алгоритму создания, он сделает нечто, выполнит ряд действий, в результате которого на выходе окажется... НЕЧТО. Нежизнеспособное. Некая кукла. Проблема не в недостатке ума, опыта - проблема в том, что ребёнок не способен строить себя, свою личность в перспективе, ощущать объёмность бытия. У него ещё нет того, что можно назвать дистанцией, перспективой времени. Он готов вспыхнуть ярко, неповторимо ярко - но за этой яркостью не будет температуры, необходимой для синтеза.
А мы неспособны по другим причинам. В нас слишком много порченных клеток. Гнили. Даже если мы всё это давным-давно приняли в себе, смирились и даже полюбили - вернее, сделали вид... На том, простом уровне. Но едва мы решим сделать свою копию, мы мгновенно поймём, что эта копия нам будет неприятна. Да, мы можем простить себе все грехи и несовершенства - за то невозможное, сумасшедшее понимание... Простить - можем. Но внутренне мы каждую секунду будем болеть этим адом - потому что мы хотим, чтобы всё лучшее в нас - осталось, а всё сгнившее - отгорело, рассыпалось. И тогда мы получим не просто Двойника - мы получим... условно говоря... нашего личного Ангела. Наше сияющее подобие. Ту часть нашей Души, которая достойна Рая.
И проблема в том, что процесс копирования Зеркалом не решает эту задачу. В Зеркале нет фильтров. Их надо на него навесить. А что такое фильтр? Это тоже путь, который мы проходим. Но путь - назад. Путь, на котором нужно сохранить в себе всё самое ценное и убрать всё подлежащее отмиранию. Путь возвращения детство, в некотором смысле, и это не просто так названо, потому что главный источником порчи, от которой необходимо избавиться - это страх смерти. Из него происходят все большие и мелкие мерзости. Все виды фатальной трусости и вся жажда обладания "здесь и сейчас". Всё неумение распоряжаться временем - когда ты выстраиваешь свой время не так, как это необходимо для Пути, а пытаясь ухватить главное и отсечь второстепенное. Но нет ничего хуже попыток ранжировать мироздание по возможностям своей жизни. Человек должен уметь делать то, что необходимо сейчас, а не планировать своё завтра. Планирование - вот самое страшное в человеке, но человек так сросся с этим адом, что даже неспособен осознать степень катастрофы.
Плюс - социум. Вторая катастрофа - привязанность к шкалам социума. Та же трусость и та же жадность - это пороки вовсе не потому, что они вредят другим. Они вредят в первую очередь самому человеку.
Человеком должна руководить не мораль, не воспитание, не принципы и не пороки. Им должно руководить единственное - способность оценивать мир в каждый момент. Желание сделать этот мир лучше. Плюс - опыт. Без опыта мы получим нечто беспомощное и самоуверенное одновременно.
* * *
...Сейчас я поняла, что напоминает мне каждое путешествие в тот мир. Переход... в каком-то смутном пространстве, но с чем его сравнить? Я обнаружила, что совсем не помню своего настоящего детства. Я видела настоящих детей и никогда не думала, что мы с ними одинаковые. Я знала эту дистанцию, и чувствовала какую-то странную, "вопросительную" нерешенность - но эта нерешённость не была тревожной. Это был знак вопроса не требующий ответа, всего лишь обозначающий открытое множество. Я хотела это определить - и не хотела. Может быть, это "не хотение" означало, что если вопрос будет решён раньше времени, многое из того, что окажется в пространстве между вопросом и ответом - останется пропущенным. Некоторые вопросы тем и хороши, что в процессе поиска ответа (или ожидания ответа) дают ответов гораздо больше. Не ответов даже... а энергию.
Энергия, потенциал между двумя плоскостями. В этом всё дело. Между ними возникает поле, которое двигает мир.
Желание - и исполнение. Две точки, которые сами по себе ничего не значат, но всё то, что находится между ними, и есть весь мир.
Как рождение и смерть.
Если миры выстроить в бесконечной последовательности... закольцевать. Частица, помещённая в это поле, будет лететь... хотя, на самом деле, она останется неподвижной.
Когда я дохожу до конца, до истока, я вижу этот ответ. Он похож на огромную башню, башню бесконечной высоты. Мы находимся на её вершине и смотрим на окружающий нас мир с самой верхней её площадки. То, что под нами, мы не осознаём. Мы полагаем, что мир - это вся вот эта окружающая нас бесконечность. Хотя на самом деле всё гораздо интересней. Потому что обычно мы не учитываем ту башню, на которой стоим. Мы считаем её просто опорой, необходимой для того, чтобы видеть мир. Пока мы взрослеем, мы растём - то есть, растёт эта башня. А вся наша память, всё наше реальное детство - это нижние этажи. Мы знаем о них, там лежат наши вещи, которые обычно нам не нужны, мы достаём их изредка, просто чтобы полюбоваться. Спускаться вниз довольно долго и утомительно. Обычно мы отмахиваемся от этой памяти, и вещи остаются пылиться на дне. Может быть, они не нужны и без них можно обойтись?
Всё дело в том, что находится между вершиной башни (Настоящим) и основанием (реальным Прошлым, детством). Если кто-то думает, что там просто промежуточные слои памяти, он ошибается. Там то, что мы производим из Прошлого и Настоящего с помощью вот того промежутка, энергетического поля. Каждый миг наше "Я" сопоставляет Прошлое и Настоящее, и создаёт невыразимое Нечто, состоящее из эманаций того и другого, имеющее свойства того и другого, но не являющееся ни тем, ни другим. Оно сгущается в сны и кристаллизуется в сложные структуры наведённой памяти. Воздух между Дном и Вершиной башни становится жидкостью, а жидкость - прорастает причудливыми фракталами пространств. Пространство заполняется мириадами слоёв. В каждом из слоёв есть кусочек ДНК нашего "Я" и той вселенной, которую мы прожили и творили.
* * *
Это было на том конце, где я был взрослым. Я бродил по улицам, и неожиданно понял, что игла звукоснимателя попала точно в дорожку. Сразу чувствуется, когда кусочки снов легко собираются, это явление, обратное тому, когда ты хочешь составить какую-то невероятно сложную и хрупкую конструкцию, а она рассыпается и рассыпается снова и снова от какого-то броуновского прикосновения очередной молекулы, ты чувствуешь, что скоро сойдёшь с ума, и больше того - это продолжается вечно, а значит - ты сошёл с ума бесконечное время назад...
..Но тут всё наоборот: что бы ты ни делал - мир складывается в немыслимые конструкции, идеальные, бесконечно сложные, бесконечно тонкие - при этом их ничто не может нарушить, ничто не может испортить, ничто им не может повредить. Это инверсия законов мироздания, инверсия законов энтропии, и так бывает только в одном месте вселенной - в самой её середине.
Я был в доме, который тянулся бесконечно. Переходя из комнаты в комнату, оставаясь в том же месте. Каждый раз я чувствовал, что она где-то совсем рядом, за дверью, по каким-то признакам - там будто со стола соскальзывает листок бумаги, или дыхание, которое было тишиной, вдруг на минуту прерывается, и наступает другая тишина, уже без этого дыхания.
Она боится меня - и хочет, чтобы я пришёл. Я не знаю, как ей сказать, что я люблю её и не допущу, чтобы что-то в мире испугало её. Я испытываю нерешительность, потому что не знаю, как мне двигаться - громко двигаться нельзя, потому что можно её испугать, а тихо двигаться тоже нельзя, потому что этим движением нужно дать ей сигнал, нельзя появиться слишком внезапно.
В следующей комнате чуть теплее, потому что она была в ней на одну вечность ближе.
Мне кажется, воздух скользит по моей коже так, как будто я вхожу в стремительное пике. Двери распахиваются, двери скользят мимо, и я вижу картины, на которых изображены ангелы, сотворяющие миры, и я вижу огромные кровати, в закоулках которых затаились спящие дети, а за ними, дальше, клубятся какие-то дороги и холмы. Иногда в распахнутые окна врывается майский ветер, горячий от ещё не уснувшего дня, и прохладный от уже наступивших сумерек. Я слышу голос мамы, и мне хочется вернуться, но это будет не сейчас, потому что я стою на тропинке, которую очень долго искал и которая очень долго от меня ускользала.
...а вот и край сцены. Мне кажется, только что закончилось представление, какое-то очень интересное, я это точно знаю, потому что сам сидел тут в кресле и смотрел на вдохновенные лица, юные, ясные, бледные и раскрасневшиеся. Я хлопаю им, я люблю их. Но затем нужно поклониться публике, и я неловко кланяюсь, и чувствую горячую ладонь того, кто кланяется рядом со мной, и кажется, что я захлебнусь пузырящейся, ароматной свежестью ледяного лимонада.
Ещё очень долгую секунду мы смотрим в зал, на зрителей. Потом поворачиваемся друг к другу.
...Неправда, что в космосе между звёздами пустота.
Там везде ты.
За следующей дверью - точно.
Но там пусто, только в чашке остывает ещё горячий чай.
Нас разделяют доли секунды.
Она была горячей, как будто под кожей у неё тёк огонь.
-Садись. - Она положила ладонь на диван рядом с собой. Под её ладонью покрывало полыхало парчовыми цветами и гербами, птицами и плетущимися узорами. Под её пальцами ворсинки покрывала искрились, она могла сжечь собой хотя бы и весь мир. Она смеялась.
-Приходится бежать очень быстро...
От её близости кружилась голова. Я чувствовал, как она смеется, когда она смотрит серьёзно; я чувствовал, как скользит шёлк по её коже, когда она чуть поводит плечом; я чувствовал запахи цветущих садов прохладным утром знойного дня, когда сбегаешь по склону холма - дальше и дальше вниз, всё быстрее, в тень, темноту, где есть другой свет; в тишину, где есть другие звуки; как падаешь из обжигающей высоты в глубину; как вода обнимает, и на миг - ужас, перед тем как понимаешь, что ею можно дышать, что ею даже прекрасно дышать - стремительность полёта сменяется невесомостью бездны.
- 13 -
Однажды ночью я понял, что умираю. Я был захвачен ужасом, я изо всех сил пытался защитить своё сознание, вывести его за предел.
И затем я очнулся, осознав, что меня больше нет, что вселенная исчезла, и что я покинул прежнее мироздание. Я находился вне времени и пространства, не имея памяти и обладая лишь слабым осознанием того, что я - это Я, и что мне предстоит сейчас собрать себя и мироздание снова, в новой вселенной. Это был ужас и восторг одновременно. Ужас оттого, что это была именно Смерть. Восторг оттого, что я её превзошёл и сейчас создавал новое мироздание. Это был Ужас и Восторг оттого, что впереди у меня было одно лишь Неведомое, и я не помнил, кто Я, кроме того лишь, что я должен воссоздать себя заново, и ещё у меня было абсолютное всевластье на этот единственный миг вне Времени, пока вокруг меня лишь Тьма и нет даже Памяти.