========== Пролог ==========
Кто-нибудь когда-нибудь представлял себе, что значит почувствовать холод от огня? Кто-нибудь ощущал озноб, идущий от горящего пламени, испепеляющем все вокруг себя? А чувства, сметающие все на своем пути, тоже никому не знакомы? Никому? Никогда?
И Ему это было не знакомо. Неведомо ровно до тех пор, пока его порог не перешагнула Она.
Однажды, через год, или даже век Он хотел вручить ей весь мир, если Она появится на его пороге… И Она пришла к его дому… Не затем, чтобы получить столь важный подарок, а лишь для того, чтобы разрушить мир Его собственный, перевернуть его, изменить полюса, заставив задыхаться и желать Ее больше воздуха…
Огонь, вода и воздух сплотились воедино, протестуя тем неестественным силам, что ожили в Ней, наделяя даром разрушения, но и этого оказалось ничтожно мало… Мало для того, чтобы противостоять единственному чувству, что таил в себе Он. Мало, чтобы унять страсть, крушащую все на своем пути, разжигающую вокруг очаги пламени огня и распри.
Знаете, что такое страсть? Та самая, сводящая с ума, лишающая разума? Точно? Все уверены, что умеют характеризовать это чувство не только, как простое слово, слияние знакомых букв? Тогда вам предстоит увидеть, прочувствовать ту страсть, что сплотила этих двоих: Его и Ее, сжигая их ледяным пламенем всепоглощающих чувств, забвением. Возможно, для некоторых понятия таких простых слов поменяют свой смысл, а для кого-то лишь только окрепнут.
Прошел год, прошел век — целое столетие, и они встретились вновь… Вся гамма рисованных до того чувств восстала из пепла, погребенных задолго до того лет. Любовь потеряла всякий смысл, в то время как страсть лишь набрала обороты, гонимая корыстными мотивами…
========== Апатия. ==========
«Знаю, что ты влюблен в меня… А любой, кому знакомо это чувство может быть спасен…».
И как же ошибалась она, как же заблуждалась, ища в нем именно те нотки, которых никто никогда не мог почувствовать. Да и было ли в нем что-то более человечное, чем желание платить по счетам? Вряд ли… Но она искала. Искала то, чего никогда не было и не могло быть. Смешно, но она заставила даже его самого поверить в собственную человечность. Научила сомневаться в беспощадном монстре, преследующем исключительно корыстные цели, идущем по головам всех смертных и презирающем законы тех, кто слабее, кто не способен бороться.
И да, не стоит отрицать, что он часто вспоминал ее. Взгляд лазурно-голубых глаз неоднократно преследовал его, когда он вырывал из груди еще одно неповинное трепещущее сердце, ставшее преградой на пути к достижению поставленных целей. Она смотрела так укоризненно, так обвинительно притягательно, но он знал, что этот взгляд ничего не значит, несет собой лишь абсолютную тьму, безмолвную и пустую. Он научился игнорировать любые светлые воспоминания о ней.
Что такое прожить год без любви? Пустота, грусть, вечное предвкушение чего-то большего, что должно будет вот-вот случиться. А несколько лет? Отчуждение, смирение, привычка… Что значит прожить без чувств век? Эти ровные ничем не примечательные несколько десятилетий, прожитых на одной ноте, на одних и тех же знакомых эмоциях, спокойствии, служившими лишь рубежом для познания смысла слова «власть». О да, это слово как никакое другое будоражило его разум, придавая смысл всей его вечности. Власть, покорность тех, кому преклонялись многие… Не это ли он искал? Не к этому ли стремился всю свою вечность?
Бесцельно он блуждал взглядом по десяткам людей, снующих по его дому, восхищающихся убранством его величественного жилища, пытаясь хоть так привлечь его внимание к своим скромным персонам. Словно сердечко мыши что-то бьется в груди мэра, отчего он, заикаясь и запинаясь на каждом слове, заверяет Клауса о том, что вложение его денег не прошло даром. Кажется, что так же он хочет заверить своего господина в том, что это жалкое сердце все еще нужно ему, что этот едва слышный сбивчивый стук все еще важен… Скучно. Скучно смотреть на эти надоевшие лица и слушать проповеди высокопоставленных чиновников, делая вид, что это интересно. Хотя куда с большим интересом он мог бы пронзить плоть мэра кулаком, выхватив источник ближайшего шума, сдавливая его в руках, заставляя прекратить биться… Привычно и просто. Скучно и однообразно.
— У вас потрясающий дом, мистер Майклсон! — вездесущая дочь мэра, строившая из себя леди, не упустила случая блеснуть своей интеллигентностью.
Как жаль, что он уже попробовал ее… Совсем недавно, там в каком-то занюханном отеле… О чем думала эта несчастная, соглашаясь уехать с ним со званного вечера? Должно быть, она вспоминала мучительно ту ночь, когда он принуждал ее делать то, о чем она даже в книгах никогда не читала. Заставлял, затем внушал забыть и снова воплощал свои самые грязные желания. Отчасти, дочки богатеньких высокопоставленных папочек немаловажно скрашивали его бесконечные дни. Ему нравилось унижать их, брать все, что они могли дать ему, оставляя за собой лишь призрачные воспоминания, а иной раз смерть… Дочь мэра не стала исключением и, по всей видимости, наивная барышня таила в себе надежду, что все было всерьез и надолго.
— Рад, что тебе пришелся по вкусу мой дом, дорогуша, — кривовато улыбнулся Клаус, едва ли взглянув на яркую блондинку. — Как раз планирую его перестройку.
Глупая улыбка девушки только лишь спустя несколько минут сползла с лица, сменяемая маской глубоких раздумий. Возможно, наблюдать за ней было бы единственным занятием на сегодня для Майклсона, если бы он не заметил в рядах новоприбывших гостей свою главную цель. Конгрессмен Льюик стал поперек горла во всем продвижении бизнеса Клауса. Подобраться к этому человеку как можно ближе была задачей номер один.
Жеманный низкорослый и располневший с годами обычный смертный не должен стать таким уж большим препятствием для бессмертного древнего. И все же требовалась осторожность, чтобы подобраться к нему максимально близко и лишить всего, чем только он обладал.
Клаус внимательно проследил, как Льюик входит в дом, передавая свой пиджак швейцару. Конгрессмен, казалось, был вечно всем недоволен, отчего глубокая складка проходила вдоль всего его лба. Но Льюик оказался не один, с ним вошла дама. Молодая девушка, высокая и статная. Длинные белокурые волосы ровными локонами ложились на плечи, спускаясь едва ли не до талии, точеная фигура, по-кошачьи грациозные движения… Девушка обернулась, бегло проведя взглядом по всем присутствующим. Невольно Клаус сжал бокал, который держал в руке так, что едва ли не треснуло хрупкое стекло. Этого не может быть…
— Кэролайн… — прошептал его голос.
========== Вожделение. ==========
Изменилась. Приобрела осанку королевы, научилась улыбаться так, что лицо становилось еще более ослепительным. Кажется, что даже внешне повзрослела, хотя Клаус прекрасно понимал, что такого просто не могло быть. Ей семнадцать. По-прежнему семнадцать, как было тогда около века назад. И только взгляд оставался невинно детским, собиравшим в себе сотни огоньков отражающегося света. Именно этим взглядом она одарила Клауса, когда он подошел встретить своего давнего партнера по бизнесу. Несомненно, она сразу узнала его, но не придала тому никакого значения, продолжая ослеплять своей улыбкой всех находившихся рядом.
— Никлаус, — Льюик поджал губы, силясь изобразить улыбку, но больше походило на неудачную гримасу. — Позволь представить тебе мою супругу — Кэролайн!
Девушка обаятельно протянула руку, затянутую в шелковую перчатку. Жена? Жена этого недочеловека? Удивление отчетливо читалось по лицу Майклсона, но он быстро спрятал все видимые эмоции, поднеся кисть руки Кэролайн к губам. Перчатка не могла передать дрожь девушки, но определенный импульс Клаус все же уловил, задержав чуть больше положенного ее руку в своей ладони.
Позже он наблюдал за ней. Слышал ее смех, когда кто-то из мужчин их компании рассказывал очередную вымышленную байку. До него доносился ее тихий голос, вещающий о вещах, которые не все всесильные мира сего готовы были обсуждать. Видимо, девочка с головой ушла в политику, так как ее познания были далеко не из ряда сводок публичных новостей. Возможно, это странно, но даже ее запах он улавливал, находясь на довольно большом расстоянии. Нежный цветочный аромат, с примесью мускуса и тонким шлейфом иланга невесомо странствовал по большому холлу, и через полчаса, казалось, что Кэролайн была везде. Наконец, толпа мужчин, проявляющих интерес к собеседнице и ее мужу, расступилась. Грациозно и не стирая ни на миг с лица лучезарной улыбки, девушка взяла с подноса официанта бокал вина, отойдя подальше от шумных разговоров.
— Ну так что, Кэролайн, не хочешь рассказать мне, как провела последние сто лет? — Клаус прислонился спиной к перилам лестницы, ведущей на второй этаж. — Жена известного конгрессмена… Пусть и смертного…
— Не ожидала, что когда-то снова увижу тебя, Клаус… — ее внимательный взгляд с ослепительной улыбкой одними уголками губ приковали к себе все внимание гибрида.
— Да? Учитывая то, что на этой земле нам предстоит провести вечность — я не удивлен этой встрече. Удивляет твой выбор партнера на несколько лет… Не буду скрывать, что даже на того оборотня — Тайлера, я бы смотрел равнодушнее. Здесь какой-то расчет? Льюик завещал тебе остров размером с материк?
Кэролайн рассмеялась, делая глоток вина, затем снова изучающе посмотрела на Клауса.
— Так уж распорядилась судьба… — тихо проговорила она. — А ты так и продолжаешь рушить чужие жизни?
— Естественно, — ухмыльнулся Клаус, вынимая из рук Кэролайн опустевший бокал и передавая ей другой — наполненный. — И следующая моя цель – твой драгоценный супруг. Не думаю, что для вечной леди это будет большая потеря.
— Не надо пытаться меня задеть, Клаус, — Кэролайн смело встретилась с ним взглядом, и он увидел сверкающие искорки в ее глазах. — Ты лишь бесцельно тратишь жизнь… Хотя твой большой дом говорит о не совсем пустом времяпрепровождении. Пусть и бизнес твой не совсем законен, и люди мрут вокруг, как мухи… Но не мне же тебя судить, в конце концов!
— Вряд ли у тебя это получится, — с улыбкой согласился Клаус.
Да, девочка повзрослела, но от этого убеждения ее лишь окрепли, а характер закалился подобно железу. Похоже, солгала, когда сказала о случайности этой встречи. Ее осведомленность делами всемогущего вампира не может быть услышанной где-то в супермаркете.
— Милая, — Льюик вырос словно из-под земли, снизу вверх смотря на свою супругу. — Мне надо срочно отъехать в офис, я забыл там пару проектов, над которыми планировал поработать ночью. Побудь здесь еще немного, я не хочу, чтобы ты одна ждала меня дома, а потом я пришлю шофера…
— Не нужно шофера, я отвезу вашу супругу в целости и сохранности! — предложил Клаус, перехватывая красноречивый взгляд Кэролайн. — Я все равно хотел отъехать чуть позже по одному делу…
— О, это очень любезно с твоей стороны, Клаус… — Льюик перевел взгляд на гибрида, поправив свои очки с толстыми линзами. — По нашему вопросу, думаю, более рационально встретиться на днях… Не обязательно в официальной обстановке…
— Могу предложить хороший ресторан за пару кварталов отсюда, — Клаус разговаривал с Льюиком, но неотрывно смотрел на Кэролайн, пытаясь понять какие сейчас чувства вызывает в нем девушка. — Хорошая еда, тихая обстановка…
— Замечательно! — подытожил Льюик, устремляясь к выходу. — Милая, как доберешься до дома, позвони мне!
Кэролайн проводила мужа холодной улыбкой, допив свой второй бокал вина.
— Планировал поработать ночью с проектом… — передразнил Льюика Клаус, едва за тем закрылась входная дверь. — Веселые у вас ночи, насколько я смог понять.
— Ты ничего не знаешь не обо мне, ни о наших с мужем ночах. Так что, прошу, не надо этого сарказма. Лучше расскажи, чем занимался сам все эти годы…
В доме Клауса Кэролайн провела еще около двух часов. Была выпита не одна бутылка вина, вспомнились события, которые, как казалось обоим, были давно забыты. Кэролайн излучала свет, смеялась так отрыто, а ее светящийся взгляд невозможно было не заметить. Девушка говорила в основном о далеком прошлом, тщательно скрывая последние несколько десятилетий. Отчасти, Клаусу было неважно, что было тогда. Главное, что сейчас он ощущал тепло рядом с ней, давно забытое спокойствие.
Когда было далеко за полночь, машина Клауса выехала со двора его дома, скрываясь в темноте ночных улиц. Кэролайн молчала, безразлично вглядываясь в темные пейзажи за окном. Может, она думала о чем-то, или же просто устала, но Клаус не хотел нарушать этого тихого спокойствия, прислушиваясь, прежде всего, к себе самому, чувствуя, что этой ночью внутри него что-то перевернулось. Все его мысли вернулись туда, назад, когда он только увидел эту девушку, когда захотел жить для кого-то еще, а не только для себя, подарить ей тот мир, который бы она полюбила всем сердцем. Что же теперь? Вряд ли ему еще когда-нибудь захочется жить для кого-то, делать хоть что-то не только ради себя… Хотя вот так просто находясь с ней рядом, его уверенность меркла.
— Стой! — Кэролайн внезапно приподнялась, сидя на кожаном сидении. — Останови!
— Что случилось? — ударил по тормозам Клаус.
Кэролайн медленно указала пальчиком вдоль мрачной улицы, по которой неспешно шла какая-то подвыпившая и загулявшая девушка.
— Ее туфли… — шепотом начала Кэролайн. — Хочу ее туфли!
— Не хочешь же ты сказать, что… — Клаус не успел договорить, когда Кэролайн вышла из его машины, а вскоре она и незнакомая девушка скрылись в проулке.
Клаус тоже вышел из машины и тут же ощутил, как его белоснежную рубашку размерено покрывают мелкие капли дождя. Дождь усиливался, а Кэролайн так и не появлялась. Без сомнений, ей захотелось перекусить и более веского предлога, чем туфли блондинка просто не нашла.
— Кэролайн, — Клаус свернул в проулок, который оказался еще более темным, чем главная улица. — Кэролайн, дождь начинается, думаю, твой супруг не поймет меня, если ты приедешь в грязном платье.
— Давно ли ты стал интересоваться тем, что подумает мой муж? — Кэролайн появилась, словно из ниоткуда, таинственно улыбаясь, она прижалась носиком к щеке Клауса, касаясь его привычной щетины. — Здесь место такое интересное оказалось… Какая-то заброшенная стройка… — почти невесомо губы блондинки коснулись губ Клауса, но она тут же оторвалась от него. — Не хочешь взглянуть?
— Я должен отвезти тебя к мужу… — тяжело выдохнул Клаус, дотрагиваясь щекой виска Кэролайн, спускаясь немного ниже, касаясь кожей ее нежной шеи.
— Что ж, если ты на самом деле этого хочешь… — резко Кэролайн отпрянула в сторону, намереваясь пойти к машине, но Клаус тут же перехватил ее за руку, разворачивая обратно к себе лицом.
Их лица совсем близко друг от друга, когда он вглядывается в ее глаза, ища хоть тень сомнений, малейший намек на протест. Но ее призывный взгляд лишь наполнялся желанием. Желанием остаться здесь с ним, покориться ему сегодня, чего не делала никогда раньше. Что это? Интерес? Любопытство? Накопленная годами страсть? Да хотя какая разница теперь? Когда он врывается в ее рот глубоким поцелуем, прижимая к себе ее тело настолько близко, что чувствует каждый стук ее сердца, каждое прерывистое дыхание.
Мгновеньем спустя они уже на той самой стройке, что была начата, по всей видимости, когда они оба еще жили в Мистик Фоллс. Клаус подхватывает Кэролайн за бедра, прижимая девушку сначала к бетонной стене, а затем опустив ее на шершавую поверхность деревянного строительного стола. Путаясь в собственных пальцах, Кэролайн поспешно расстегивает рубашку на груди гибрида, касаясь его ровной кожи губами, вдыхая его запах. Клаус немного отстраняет от себя девушку, опуская лямки ее платья вниз по плечам. Скинув рубашку со своих плеч, Клаус прижимает Кэролайн к поверхности стола, лаская, изучая ее ладонями, повторяя тот же путь губами. Раздвинув ее колени ногой, его рука тут же приникает к самой жаркой частичке ее тела. Проводит пальцем между половых губ, отчего Кэролайн выгибается и подается немного вперед, желая принять его в ту же секунду. Но Клаус медлит, дразня и заставляя ее изнывать от неторопливой ласки. Он проникает в нее пальцем, затем добавляя еще один. Поступательные движения пальцами внутри нее дублирует его язык, который проник сквозь ее губы. Прекратив эту дразнящую пытку, он входит в нее решительным и резким толчком, ловя губами ее грудной стон. Движения внутри нее, глубокие толчки едва ли можно было назвать осторожными, но от этого ощущения обоих было острыми и жаждущими продолжения. Кэролайн путалась в его волосах, впивалась ногтями в мускулистые плечи, и когда первая волна экстаза пробежала по всему ее телу, она пронзила его кожу до крови.