Ребенок выплевывает жидкость из легких и делает первый вздох, разражаясь громким криком, приветствующим жизнь. Чуть не утонувший человек задыхается, никак не может надышаться, хватаясь за воздух, как за спасательный круг. Чуть не ломая грудную клетку, бежит шиноби от своих врагов, хватает пересохшим, раскрытым ртом живительный ветер.
Вдох - это направленный поток воздуха, когда свежий, когда пахнущий чем-либо.
Он знает воздух другим - сотни мельчайших частиц расходятся от корней по веткам и листьям, насыщают каждый кончик дерева, каждую его частичку. Лес дышит, бесшумно, но глубоко, вдыхает воздух из земли, из дыхания других живых существ.
Лес дышит.
Свет.
Ребенок плачет и жмурится, когда начинает осознавать свет. Рано утром люди ускользают от солнечных лучей. Шиноби - это те, кто скрывается в тени.
Он ловит свет верхушками и кронами, играет с мелкими пронырливыми солнечными зайчиками, умудрившимися пробиться к стволу через лиственный заслон. Наблюдает за движением малейших пылинок в лучах дневного светила, что насыщает деревья. Он не видит солнце, но чувствует его присутствие. Его свет.
И тепло.
Люди ругают солнце, когда им жарко, обмахиваясь веерами, красные и мокрые от пота, в такие моменты они хотят, чтобы солнца стало меньше в их жизни. Но стоит выпасть первому снегу, и каждый человек мечтает вновь о лете.
Маленькое семечко, упавшее на землю, прорастает, спрятанное в почву заботливыми корнями. Оно знакомится с дневным светилом, подставляя ему крохотные и нежные листики, слабенькие ростки, что проклюнулись в окружении высоченных стволов-великанов.
Этот лес не такой. Он любит солнце, любит ветер и дождь, но все ему заменяет разлитая вокруг энергия. Деревья хватают крохотные зеленые частицы и прячут внутри своих стволов, как величайшее сокровище, хранят бережно, накапливают. Путаются ветвями, сплетаются корнями, обмениваясь частицами, передавая куда-то в центр, куда-то в самую глубь, сосредоточие своей жизни. Это цель, ради которой их вырастили. Делать так прописано в каждой лиственной прожилке.
Он осознал себя недавно. Он один из многих, и в то же время единственный.
Кто он? Что он?
Часть леса, он видит и дышит, он - это они. Каждое дерево, каждый росток, кора, корни, ветви, верхние листья, что греются на солнце, нижние, что прячутся в тени - все это он. Он собирает энергию, другие деревья помогают ему, вливают все новые и новые порции.
Он чувствует каждого обитателя леса. Мелкие белки, прячущиеся в дупле, птицы, свившие гнезда, пиявки, спящие во влаге нижних листьев и под корой. Муравьи ползут по нему, несут личинок гусениц, из-за чего некоторые особи немного тяжелее своих сородичей.
Он чувствует их всех. Мир наполнен той самой энергией, которую собирает он и которую собирают ему.
Самая идеальная подпитка - крупные млекопитающие в странных защитах поверх тонкой шкуры.
Люди.
Название приходит само, с шелестом листвы, с подземным вздохом, с глотком воды из ручья, пробирающегося в своем русле по окраине.
Их зовут люди. В качестве подкормки они идеальны. Та энергия, что он собирает по чуть-чуть в течение долгого времени, струится у них под кожей.
Кровь.
Новое слово вспыхивает с первыми каплями упавшей на выступающие корни багровой жидкости. Медведь откусил неосторожному человеку часть ноги, поэтому здесь опасно гулять. Он с интересом и смутным узнаванием смотрит на то, как человек, воя сквозь стиснутые зубы, зажимает изо всех сил рану.
Молоденький еще. Другие не кричали. Другие предупреждены.
Кровь людей, изредка заходящих в лес, наполнена силой. По сути жидкая сила и есть.
Но люди редко заходят сюда, еще реже стараются терять драгоценные капли крови.
Проходит совсем немного времени - он вспомнил, что означает слово время, и оно для него не имеет значения - когда он ощущает отголоски сознаний других частей его. Скорей всего, это маленькие ростки, выброшенные за пределы Леса - его зовут Лесом, теперь он знает, что он - Лес. Поэтому тянется к тем, кто растет далеко, но является его частью, передает также силу. Она иная, другая, слишком… жидкая, не такая густая, но ее много. В ней перемешиваются странные нити, всполохи эмоций, что не принадлежат вечному спокойствию Леса.
Он тянется к ним по корням, вдоль подземных вод. Впервые им владеет…
Любопытство.
Ребенок, начиная осознавать мир, пытается его всячески исследовать. Пробует на вкус, на ощупь, вдыхает и запоминает каждый новый аромат, проводит параллели, только ему одному интересные и понятные ассоциации. Мир большой и огромный, пусть даже ограничен стенами детской. Но однажды детской становится неизмеримо мало, а окна показывают больше цветного, больше шумного и интересного. Ребенок делает первые шаги в окружающий мир.
Кровь проливается на землю, густая, необыкновенно сильная, такой не было ни у одного человека, приходившего раньше в лес. В этой крови слишком много опасного для деревьев огня, но он в жидком состоянии, он не причинит вреда, а может подпитать уставшие корни, дать силу новым всходам, как лучи солнца налить свежестью молодые листья. Деревья жадно впитывают кровь, наблюдают, как новые и новые жертвы падают на землю, глаза их смотрят в никуда, бессмысленные, безжизненные. Он растет на границе домов, но его корни гораздо дальше, глубже, чем можно себе представить. Он пьет так неосторожно пролившуюся силу, пока медленно затихает пульс. В последний удар окрас меняется, становится холодным, мертвым, но это все равно выплеснутая в воздух сила. Ее хочется больше и больше, что-то толкает вперед, что-то весомое, беспощадное, и он выталкивает неосторожно корни на поверхность, где они путаются с черными с проседью волосами упавшей возле своего дома женщины. Ее убийца прекрасен в своей беспощадности, его глаза полыхают алым, источают сильную кровь по белоснежной коже вниз.
Столько смертей одновременно! Воздух дрожит от боли и страха, они невкусные, они пробуждают внутри… нечто болезненное, как будто сотни древоточцев залезли под кору всех деревьев, сгубили молодые корешки. Он не может понять, не может осознать, ему не нравится запах смерти.
Он хотел бы никогда его не чувствовать.
Чувствовать?
Осознание приходит не сразу, вместе с туманными вспышками. Много-много энергии, выпитой из крови, много-много силы, что годами собирали и отдавали деревья. Там, в самом сердце чащи, он. То, что хранили деревья - он.
Кто он?
Хаширама.
Имя всплывает, выпитое из разлитой на месте смерти силы. Это имя знают многие, его упоминают, он слышал его не раз. Каждое дерево подписано им, оно пропечатано в коре, в листьях.
Он Хаширама.
Лес на заднем плане шумит довольно. Они все еще единое целое, но он уже изначально больше, отделяется. Он Лес и уже не Лес. Он Хаширама.
***
Она приходит в яркий солнечный день. В воздухе разлита первая звонкая прохлада осени, листья желтеют на самых кончиках, но не спешат падать вниз, на густую траву. Лес по-прежнему неподвластен смене времен года. Он живое существо, он дышит, он чувствует.
У него есть Хаширама.
Маленькая млекопитающая - девочка - пролезает под оградой. Хаширама помнит, как появился этот лаз. Большие, неугомонные собаки вырыли его, чтобы бегать сюда тренироваться. Он не любит собак - слишком шумные, слишком наглые, метят все, что попадается на глаза, ловят его зверей, пугают птиц, заставляя тех покидать насиженные гнезда. Сколько птенцов потерял он от их громкого лая!
От девочки пахнет кровью и силой. Даже не так, в первую очередь силой, энергия буквально брызжет из нее, как сок из спелого фрукта, упавшего на землю. Хаширама с интересом принюхивается.
Он помнит слишком мало и слишком много. Он - Хаширама Сенджу, Первый Хокаге, друг Мадары Учиха, муж Мито Узумаки. Он - Лес, отпечаток личности человека, его возрождение.
Он не человек. Имена, названные им же, ничего не говорят эху сознания.
Но это не значит, что ему не интересно. Мир при жизни не уставал поражать его, сейчас, когда боль потери не грозит ему, тем более любопытен.
У девочки золотые короткие волосы, сбитые коленки, торчащие острыми уголками из-под мятого платья с дыркой на подоле. Некогда яркий узор в ромашку поблек и выцвел. В грязи на щеках виднеются ровные светлые полоски, словно прочерченные от глаз тонкой кистью. Она сворачивается клубком между выступающими корнями, обхватывает себя руками и засыпает.
Хаширама с интересом наблюдает за ней.
Первая, от кого он не чувствует ничего, кроме обреченности.
***
Ребенок учится, смотря на окружающих его людей. Детские глаза - самое беспристрастное зеркало, они впитывают все, что может дать им мир. Плохое и хорошее, доброе и злое, чистое и грязное - впитывают все, и под влиянием увиденного появляется из темперамента характер. Вырастает, как цветок из семечка, опущенного в землю и политого водой.
Разум ребенка чист, белый лист, на котором жизнь каждый день записывает новые слова и их значения, имена, названия. Все-все-все, что только интересно и нет. Оценочные суждения рождаются из подражания взрослым.
Хаширама любит находиться возле Академии. На его стволе во дворе прикреплена мишень, в нее бросают острые предметы, разумеется, частенько промахиваются, и тогда лезвие входит в неподатливую, жесткую кору. Но дети так великолепны в своей непосредственности, за ними невозможно не наблюдать. Они такие живые, не ограниченные нормами морали и принятыми оценками. Хаширама любит детей за их простоту и ненавязчивость, за банальное умение радоваться каждому прожитому дню.
От них он узнает значение собственного имени, кем он был в прошлой жизни. С каждым словом тает очередная печать, высеченная в полом стволе дерева в самом сердце Леса Смерти.
И возвращаются воспоминания, заточенные в сгустках чакры в этих печатях.
Он снова чувствует боль, на этот раз не древоточцы, а нечто иное. Огромный сюрикен, разрезающий пополам.
Он вспоминает братьев и сестру, которой не исполнилось даже года, когда она умерла. Малышка Тсунаде, последний ребенок его матери, светловолосая, кареглазая малышка, которая только-только училась ходить. Она умерла от лихорадки осенью, а следом за ней сгорела в болезни и мать.
Он помнит Тору, флегматичного в жизни, спокойного в быту, но яростного в битве.
Мадара… Это имя одно из самых дорогих, одно из немногих драгоценных. Первый друг не из клана Сенджу.
Академия напоминает обо всем. Произнесенные имена становятся ключами, и он вспоминает шелк алых волос, спускающихся на его грудь водопадом. Запах специй и шоколада, сияние серо-голубых глаз, королевская стать и кошачья гибкость. Любовь к спиртным напиткам. Прекрасная леность и удивительная активность. Любовь к жизни и готовность на все ради любимых.
Его Мито Узумаки. Жена, пожертвовавшая силой ради его задумки. Печати в сердце Леса - ее идея, ее неоценимая помощь и благословение на счастье.
Она болела полгода, после окончания работы. Он помнит гладкость ее волос на своих губах.
Наверное, она знала лучше, его прекрасная принцесса.
Хаширама осознает себя, как бывшего главу клана Сенджу. Теперь перед ним расстилается не просто скопление млекопитающих, но Коноха. То, как расцвело его любимое детище, какие всходы дало… восторгает.
И беспокоит.
Где клан Мадары? Где его малышка Тсуна? Он не находит их присутствия, как и потомков тех, кого знал при жизни. Они покинули этот мир, не оставив следа.
Коноха медленно умирает. Люди считают это расцветом, но Хаширама - Лес, он чувствует, как загнивают корни, как становятся сухими маленькие веточки его любимого Листа. И он ничем не может помочь им.
Златоволосая малышка, похожая на Мито, становится его отрадой. Хаширама следит за ней в Академии, а вечером провожает, скользя по деревьям незримой тенью, отголоском, эхом разума, пока не достигает последнего пристанища во внутреннем дворе дома, где живет Наруто.
У нее не красные волосы, не отливающие сталью глаза. Она - беззаботное солнце и бескрайнее небо. Но до чего же похожа на Мито! Мало кто знает, но принцесса клана Узумаки в душе была шаловливой, дерзкой ведьмочкой, справедливой до ужаса, непочтительной к старости, но до того весело непочтительной, что ей прощалось очень многое. Веселый прищур, неумение сдаваться… Наруто словно солнечное отражение алого перца и шоколада Мито.
Она единственный по-настоящему живой росток в увеличивающемся сухостое Конохи.
***
Это больно - видеть, как умирает цветок, который ты вырастил из крохотного семечка. Обидно и неприятно коробит душу смотреть, как пропадают многолетние труды, огромные усилия. Как все это гаснет.
Где он ошибся? Что сделал не так, если Коноха медленно умирает, становится одной из многих, а не лучшей.
Хаширама смотрит с горы Хокаге на расстилающуюся перед ним Деревню. Шелестит задумчиво кроной, ностальгия окутывает корни и ветви.
Когда-то они с Мадарой мечтали построить такое место, где не умирали бы дети, где их не использовали бы как пушечное мясо. И люди могли бы жить, не опасаясь завтрашнего дня. На его глазах вырастали крепкие здания, в них селились люди. Пришли другие кланы. Ни Учиха, ни Сенджу не отказали им.
По улицам бегали дети, помогали взрослым и играли на многочисленных строительных лесах, откуда их прогоняли, но не так старательно, как следовало бы. Мрачные Учиха пришивали на рубашки и плащи символы полиции, арестовывали пьяных и бродяг, Сенджу наполняли госпиталь лекарствами, ходили вместе с детьми в леса за травами. Казалось, мир освещает не солнце, а радостные улыбки, звенел то и дело смех. Даже Мадара выглядел чуточку более свободным, чуточку более расслабленным, что заставляло Хашираму любить Деревню в два раза сильнее.
Так почему сейчас в Деревне не живут те, ради кого, собственно, это все затевалось? Почему нет самых важных, основателей?
Грустно, печально, тоскливо, но такова человеческая природа. У Хаширамы нет сил сердиться. В чем-то был прав Мадара, но надежда еще живет, пока есть те, кто следует Воле Огня.
Пока есть такие люди, как Наруто.
Сейчас уже никто не помнит, какой именно смысл вкладывал в свои слова Хаширама Сенджу, потому что никто не знал, что больше всего на свете ценил шиноби. Не силу, не власть или деньги, не красивых женщин, хотя и любил их. Он ценил свою семью и друзей - для него это было одно и то же. Дружба не пустой звук, даже спустя много лет он бы простил Мадару.
И попросил бы прощения у него.
За то, что нанес удар в спину. Во всех смыслах.
За то, что это его Коноха сгубила клан Учиха.
Наруто не способна нанести удар в спину, исподтишка - не ее методика. Она лучше заплетет волосы, заберет в высокий хвостик и пойдет готовить ужин. Через полчаса из ее квартиры донесутся самые лучшие запахи на свете. Хаширама растет напротив ее окна, он чувствует, улавливает, слышит короткое пение.
Наруто не домоседка ни разу, порядок в ее квартире поддерживается постольку-поскольку, главное, чтобы было чисто. Но она любит готовить, ведь надо же что-то есть, как-то выкручиваться до получения очередного пособия.
До окончания Академии и самостоятельных заработков еще далеко.
Не умеет злиться, совершенно. Иногда Хаширама ловит себя на мысли, что уже давно бы разозлился, хоть немного. Наруто улыбается, вытирает кровь и идет дальше, лишь плечи изредка вздрагивают, словно от холода.
Он смотрит, наблюдает, запоминает. И мучается осознанием, что в той Конохе, которую создавали они с Мадарой, ни один ребенок не остался бы голодным и без опеки, не почувствовал себя ненужным, даже джинчурики.
Наруто считает мелочь в ладошке, тяжело вздыхает и берет по акции рис и дешевый соевый соус. Раньше у нее было к нему мясо, но теперь она по какой-то причине не ловит в лесу птиц и мелких зверюшек.
Хаширама готов лично поймать и преподнести ей белку, лишь бы ребра так угрожающе не натягивали кожу. Но вместо этого на подоконник опускаются крупные, желтобокие груши с глянцевыми бочками и сочной, тающей на языке мякотью. Аромат от них медовый.