Белла по-детски ласково посмотрела на него из-под ресниц.
- Как скажете, Эдвард.
- Мы скоро станем семьей, - объяснил ей простую истину будущий свекор, - к чему все лишние условности?
- Это девиз Джаспера, - ее губы изогнулись в нежной улыбке, и Эдвард впервые, кажется, увидел такую на ее лице. Не глядя на все, не глядя на странности их встречи, она любила его сына. И любила достаточно сильно, судя по искоркам по бокам радужки. Этого он и желал. К этому стремился. Так почему же вместо удовлетворения накатывает расстройство? Эдвард постарался как можно скорее «заблокировать» неправильные чувства.
Отделался смехом.
- Наиболее ярко он выразился в «Коля на газоне», верно?
Белла с притворным ужасом закатила глаза, оглянувшись в небольшой студии в поисках картины. Пятьдесят на пятьдесят сантиметров она была написана масляными красками с использованием одной лишь толстой кисти - «изюминка» стиля Каллена-младшего.
Непроданное с аукциона полотно стояло, сиротливо прислонившись к стене у шкафа, повернутое к зрителям. За тонким ободком темной рамы виднелся ясный фон голубого неба, ниже, под линией горизонта, изумрудная трава с хохолком из особенно длинных травинок, а на всем этом природном великолепии расположился среднего роста и плотного телосложения мужчина с забавной ухмылкой. На нем была бескозырка, из одежды - только шорты. И смешные лапти, конечно же, которые сразу бросались в глаза.
«Самое известное имя на Украине, - аргументировал выбор названия Джаспер, в свое время показывая невесте сию красоту, - я расстался с Аленой, это неизменно, но картина, как дань творческим веяниям, Беллз. Извини, но я не выброшу ее. Это мой первый шедевр, он запросто продастся».
В итоге, надежда не оправдалась, что здорово подкосило светловолосого мужчину. Отсутствие вдохновения - меньшая из бед. Джаспер взялся за бутылку, а события вокруг лишь подлили масла в огонь. Просьба мисс Свон, например.
- Верно, - девушка тяжело вздохнула, вспомнив все неутешительные подробности первого мужниного провала (а Джас совсем скоро должен был стать ее мужем, так что все почти официально), и сделала маленький глоток содержимого своей чашки, - надеюсь, он еще будет смеяться, когда увидит ее… я сильно переживаю, Эдвард.
Она поделилась и вмиг задумалась, а стоило ли? Но поворачивать назад было поздно. Как музыкант и композитор, мужчина был крайне приметлив к звукам - даже самым незначительным. Он услышал.
- Белла, все образумится, - по-отцовски с нежностью проговорил, заглянув в самое нутро карих глаз, - это проходящий этап, тем он и хорош. Все эти притирки вначале, все непонимания… не стоит из-за этого расстраивать брак.
- Я и не собиралась…
- Вот и чудесно, - он улыбнулся ей так, как редко кому улыбался, - Белла, вы замечательная женщина и с Джаспером составите замечательную пару. Вчерашняя ваша просьба была очень уместна и правильна, я ее полностью поддерживаю и, уверен, поддержит и Джаспер. Вам просто нужно поговорить. Еще раз.
Более-менее расслабившаяся Белла благодарно взглянула на Каллена-старшего. Ее глаза опять засияли. Его же ладони вспотели и под носом неожиданно зачесалось.
- Спасибо за мудрый совет, - шепнула девушка, сделав еще глоток чая, - как же хорошо, что вы приехали…
Она хотела сказать что-то еще. Хотела, начала даже, но не закончила - не успела. Потому что дверь, ведущая в спальню таки открылась этим утром. И Джаспер, довольно бледный и измотанный, тяжелым взглядом обвел квартиру. Его глаза казались потухшими, а рот искривила гримаса хмурости… но все разом исчезло, испарилось и превратилось в пепел, как только обнаружил, что невеста никуда не делась. Она прекратила улыбаться - да, она чуточку сжалась на своем стуле - да, она с трудом не опустила глаз - конечно же. Однако она была здесь. И это оказалось для него лучшей новостью за последние сутки.
- Белла… - он улыбнулся.
Эдвард со своего ракурса прекрасно это видел, и на его душе сразу же стало спокойно. Все-таки уверенность - прекрасное чувство. А в Иззе он был сейчас уверен как никогда.
Не разочаровав композитора, девушка грациозно, но спешно поднялась со своего места, направившись к своему художнику. Ее не остановило ни удивление будущего мужа, ни его интерес, ни даже запах перегара. Она вплотную подошла и, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку. Слишком нежно - он, похоже, сам не ожидал, что чувства останутся такими живыми.
- Белла… - повторил он. И Эдвард эхом, одними губами, повторил за ним. Горько-сладкий привкус, в который внезапно окрасился чай, был новым, и не сказать, чтобы приятным. Быстро все стало не так, неправильно. И Эдвард этого боялся. От этого у него перехватывало дыхание.
А Изза, тем временем, уже обняла его сына - на ее правой руке обнаружилось даже подаренное им вчера кольцо.
- Хочешь чая, мой хороший? - прозвучал в тишине ласковый шепот.
* * *
Казалось бы, все вернулось на свои места.
Птицы, как и прежде, пели в кустах под окном Эдварда, своими голосками подсказывая, какая нота больше подойдет в той или иной композиции.
Цветы, как и прежде, цвели по ту сторону резного заборчика возле его подъезда, привлекая жужжащих пчел и изредка вынуждая их залетать в раскрытую форточку квартиры композитора и, как правило, не возвращаться оттуда, потому что насекомых Эдвард не любил. Особенно на своей жилплощади.
Черно-белые клавиши рояля, как и прежде, были всего лишь клавишами. Но после того, как проснувшись одной ночью, он внезапно почувствовал нестерпимо-острое желание воплотить в жизнь не дававшую покоя музыкальную задумку, клавиши стали чем-то гораздо большим. Как избранные посланники, несущие признание души музыканта, они наполнились светом и душевностью, зазвучали иначе. На них исполнялась мелодия, посвященная Иззе. Колыбельная - под впечатлением от перебинтованных рук, розовой пижамы и теплого розовощекого тела рядом. Она была восхитительной женщиной. Она заслужила эту музыку. А он мог и хотел ей ее подарить, даже если девушке и не суждено было никогда ее услышать.
И все же, не глядя на отсутствие разнообразия, все вокруг неотвратимо становились иным. Эдвард отказывался это замечать, закрывал глаза, прятал внутри и не смел соглашаться, однако время брало свое.
Белла с Джаспером обручились и теперь блистали кольцами на редких встречах, которые происходили в основном из-за жизни по соседству, а у него каждый раз щемило слева.
Каллен видел их улыбающимися, счастливыми, наслаждающимися обществом друг друга… и с трудом дышал.
После того, как полежала (или поспала?) рядом с ним на диване, после того, как посмотрела этим зеленым пронизывающим взглядом, он уже не мог жить как раньше. Помешался. Или же просто превратился в маньяка.
Ночью Изабелла всегда ему снилась - день за днем, неделя за неделей. И если бы эти сны были безобидны, нежны и очаровательны, как она сама. Куда уж там… пошлые, развратные, с ясным финалом - сексом. Привлекательно-ванильным, конечно, вдохновительным, но все же сексом. Причем предлагала его девушка.
О каких родственных связях могла идти речь?! Он погрязал все глубже… и выход не маячил не то, что на горизонте, а даже за его пределами.
Эдвард готов был без разбегу забраться на стенку от этого сумасшествия. Музыка больше не писалась, заказы не исполнялись, а рояль покрывался слоем пыли. Изумленный Карлайл пару раз даже сам протирал инструмент, не поверив своим глазам. Он насторожился, но еще не понял. А для Каллена-старшего все было ясно как день. И так же недостижимо, как солнце на небосводе после полуночи.
Ночью он часто выходил на балкон подышать, причем обычно не тратя времени на куртки и тапки, за которыми следовало идти в прихожую. Просто выходил и все - босиком по холодной плитке. И если летом это еще сходило с рук, способное сгореть под теплом покрывала и погоды вокруг, то осенью положение дел значительно ухудшилось. Хватило трех таких выходов, чтобы заболело горло, а четвертый кончился неожиданной слабостью во всем теле, предвещающей жар.
Эдвард невесело усмехнулся и посетовал на ледяной ветер, разговаривая сам с собой, пока рылся в поисках термометра в своей аптечке, как в дверь позвонили. Отвлекли.
Он не сразу поверил, что в его. Повторный звук - вот то, что заставило прекратить поиски и пойти по коридору в нужном направлении.
Часы показывали двенадцать сорок пять ночи. Вряд ли это был визит вежливости.
…На пороге, к неимоверному удивлению композитора, оказалась не кто иная, как Изабелла. Собственной персоной. Бледная, растрепанная, испуганная. Как и он сам не так давно, она сиротливо стояла в проходе, пытаясь понять, что должна делать дальше.
Правда, на сей раз могла сойти за мираж, если не присматриваться. Бледность ее лица и хрупкость фигуры он уловил сразу, еще на первой встрече, а вот вспухшая скула, невымытые жирные волосы и губа, разбитая до крови, явно не являлись постоянными атрибутами внешнего вида.
Челюсть Каллена-старшего поздоровалась с полом, когда он увидел будущую невестку в таком виде. Тем более в такое время. Здесь. Она звонила?.. А он слышал?..
- Что случилось? - из головы пропала забота о себе, мысли о градуснике и прочая дребедень. Сознание занимала лишь Изабелла и ее состояние, которое даже с натяжкой нельзя было назвать удовлетворительным.
- Я могу войти? - вместе ответа прямо спросила она, сжимая тонкими пальцами свою сумочку.
- Разумеется, - Эдвард с готовностью отступил, пропуская девушку в квартиру и закрывая за ней дверь, - боже мой, вы же промокли!.. На улице дождь?
Белла запрокинула голову. Прерывисто, с болью, вздохнула сквозь зубы.
- Простите меня… мне не к кому было больше пойти, мистер Каллен… Эдвард… простите меня…
Слезы побежали по лицу, пальцы ослабели и отпустили сумочку, тут же упавшую на пол, а композитор не на шутку испугался. Столь обыкновенная, даже стандартная ночь, если не считать плохого самочувствия, превратилась в такую страшную…
- Я не злюсь, ну что вы, Изза, - он присел перед ней, погладив по плечам, - я рад, что вы пришли. А где Джаспер?
Вздернув голову, стиснув ладони в кулаки, Белла на эту фразу все же разрыдалась. В голос.
И не теряя времени, не пытая ни себя, ни своего благодетеля-спасителя, кинулась к Эдварду на шею. Прижалась как ребенок, замерзшая, напуганная и сладко-пахнущая какими-то духами. Прижалась, обвилась вокруг шеи и, зарывшись носом в грудь, объяснила причину своего прихода. Еще более ужасную, нежели все случившееся прежде:
- Он взял меня, мистер Каллен… силой взял… мне так страшно!.. Он придет, да? Он за мной придет!.. Господи, больно… мне больно, Эдвард! На черта мне эта свобода? «Теперь можешь лететь на свободу, певчая птичка» - вот, что сказал. Сказал мне…
Композитор скорее автоматически, чем осознанно, погладил шоколадные волосы. Прижал девушку ближе к себе.
- Джаспер? - только лишь и смог спросить.
- Да, - она кивнула, заходясь новыми слезами, - Джаспер, Эдвард, да… свадьбы не будет!
* * *
Эдвард усадил Изабеллу на кровать.
Во-первых, потому что это было самое безопасное место в его квартире - она так дрожала, что вряд ли отвечала за свою координацию.
Во-вторых, потому что на кровати было одеяло, без которого сейчас девушке абсолютно точно не обойтись.
Стиснув его края пальцами, уткнувшись подбородком себе в грудь, она тихонько плакала, изредка пронзая ночную тишину всхлипами.
Изабелла пришла сюда в белой блузке, разорванной на плече, и светлой юбке-карандаш - похоже, что прямо из офиса. Однако ни колготок, ни лосин, ни даже элементарных носков на ее ногах не оказалось. Туфли на босу ногу. В середине осени.
Заплаканная, ошеломленная, пострадавшая и тщетно старающаяся взять себя в руки, сейчас, в своей одежде, со своим выражением лица и фигуркой, сжавшейся под накинутым на плечи одеялом, Белла была ангельски невинна. Ей не хватало только нимба, чтобы завершить образ. Эдвард не сомневался, что наблюдает сейчас то, как выглядят ангелы после защиты людей от их грехов. После их спасения.
- Меньше болит? - с надеждой спросил он, ненадолго убрав компресс со льдом от ее вспухшей покрасневшей скулы.
Белла нерешительно кивнула, спрятавшись за завесой из волос. Несмотря на согласие, ее слезы потекли сильнее.
- Синяк, конечно, останется, но он маленький, быстро пройдет, - утешал Эдвард, стараясь не заострять внимание на ненужном, - а как общее самочувствие, Изза?
Он изо всех сил держал себя в руках, задвинув собственные мысли и беспокойство подальше и выпуская их наружу маленькими порциями только через такие вот, казалось бы, незначительные вопросы. Внутри что-то рвалось на части от вида Беллы. И страшный огонек, мерцающий на задворках сознания, нашептывал, что кто бы ни сделал с ней такое, он понесет наказание. Заслуженное и очень, очень серьезное. Даже его сын.
- Все хорошо, - набравшись смелости и взглянув прямо в глаза своего благодетеля, девушка умудрилась даже сдержать всхлип, - я не доставлю вам неудобств, мистер Каллен. Сейчас только чуть-чуть согреюсь… и пойду. Спасибо, что приютили меня.
На некоторых словах ее голос срывался, а пальцы сжимали одеяло слишком сильно. Слезы текли и текли, не собираясь останавливаться, однако Белла в упор их не замечала. В ней проснулось смущение. Снова.