Глава 3
Иногда меня удивляла гибкость человеческого разума. Вроде бы, с момента показательного убийства Грейга прошла всего пара дней, а эта утрата уже начала бледнеть. Еще только вчера ночью я шмыгала тайком носом в своей постели, а сегодня утром уже бегала по школьным переходам из класса в класс, и замок мерно гудел голосами школяров и наставников. Нет, про эту смерть не забыли – но рана начала затягиваться.
Отчасти, такому отношению способствовал возраст большинства обитателей нашего славного заведения – отчаянно молодые, они всерьез не верили в собственную смертность. Но по большей части это было заслугой преподавателей, заваливших своих подопечных с головой учебой, чтобы нам некогда было предаваться хандре и раздувать панику.
Наставница Мадален в этом вопросе выделялась усердием даже на общем фоне. Целители всех восьми годов обучения падали с ног от нагрузки. Не знаю, кто как – но лично я, возвращаясь в комнату, валилась на кровать, и мечтала лишь о том, чтобы меня никто не трогал. Часов двадцать, хотя бы. Увы, мечтам моим сбыться было не суждено. На следующий день гонг будил учеников рано утром, и гнал на занятия, где заботливые преподаватели снова закапывали нас в знаниях с головой.
О том, что происходит в школе за пределами учебных классов, я узнавала от Нольвенн. Их куратор не был столь сногсшибательно заботлив, как наш, и у подружки оставалось немного времени и сил на общение.
Так, к примеру, я узнала, что, лишившись подозреваемого в лице Кайдена, общественное мнение нашло новых виновников всех наших нынешних бед. На этот раз возможными виновниками оказались демонологи, всей специальностью. Ничего удивительного, в сущности: демонология – направление очень узкое, склонность к нему встречается не слишком часто и популярностью не пользуется, даже среди магической братии. Очень уж «неаппетитная» это профессия. Никогда ее представители не ходили в общественных любимчиках.
Услышав об этом, коллегам-демонологам я посочувствовала, но с изрядной долей облегчения. Меня, все же, очень беспокоила возможность того, что случившееся попытаются поставить в вину Кайдену. Что у кого-нибудь взыграет ретивое, и жажда справедливости пересилит уважение к директорскому запрету. А что мой лучник может сотворить, загнанный в угол, я боялась себе представить.
Еще в школе стало известно, что убита была молоденькая метсавайма. Я не делилась полученными от бабки сведениями, но не была удивлена, когда эти слухи разошлись среди школяров. Глупо было бы думать, что только у одной меня есть личные связи с лесом. За время обучения они успевают появиться практически у всех. Кого-то с Брейденом связывало, как и меня, родство разной степени близости. Кого-то деловые или дружеские отношения, а кого-то и романтические.
В конце концов, парни – это всегда парни, и будь они хоть сто раз маги, но все равно будут падки на экзотическую девичью красу, а лесовички – прекрасны, все как одна. Либо умеют такими показаться. И они вовсе не прочь подарить свою благосклонность симпатичному и горячему молодому человеку. Тоже, те еще ценительницы мужской красоты.
И все же, кому могла помешать метсавайма? Или кто из школы мог додуматься совершить такое – намеренно переступить через Договор, прекрасно осознавая последствия?
Занятая этими мыслями, я привычно делала ежевечерние дела, когда в дверь постучали. Вернее – стукнули. Судя по всему, кулаком.
Я открыла дверь и ахнула. Но не от удивления, а от веса лучника, рухнувшего мне навстречу. С ловкостью, которой сама бы от себя не ожидала при иных обстоятельствах, я успела прихватить за куртку запнувшегося о порожек Кайдена, и отступила назад. Он выровнялся и, не доверяя неверным ногам, оперся спиной о стену.
– Кайден, где ты был?! – задохнулась от ужаса я, разглядывая его шатающуюся фигуру.
Избили? Прокляли?!
– У демонологов!
– Что вы там делали?!
Нет, некоторые подозрения у меня были, да и запах я уже опознала, только вот в голове у меня догадка не укладывались.
– Пили! – триумфально выдало мое великовозрастное чадо.
Ну вот. Лучше бы прокляли! Ну кто? Кто в здравом уме пьет с демонологами?
– Что вы пили? – Кайден начал оседать, и я принялась его тормошить – похлопала по щекам, распустила шнуровку рубахи на шее, потом принялась с силой растирать кончики пальцев и мочки ушей, пытаясь привести в чувство. Ну, или хотя бы удержать в сознании.
– Не знаю, но оно горело!
Ну, и что мне с ним делать? Он сейчас уснет прямо здесь, и дальше что?
Я растерянно разглядывала взрослого, сильного мужчину, наблюдавшего за мной из-под полуопущенных ресниц, и решительно не представляла, как следует поступить в этой ситуации. Нужно отметить, такое со мной случалось не часто.
Что ж, выставить его из комнаты и бросить отсыпаться в коридоре, на голых каменных плитах, мне не позволят совесть, целительское призвание и бережное отношение к собственному труду – я в этого белобрысого балбеса столько сил вложила, что просто жаль с ними так небрежно обращаться. Пожалуй, моей девичьей чести не случится особого урона, если он переночует на мой кровати.
С этой ироничной мыслью, я подступилась к подопечному:
– Кайден… Пойдем, я тебя в постельку уложу. – Я поднырнула под его руку, пристроила ее себе на плечи, сама ухватила его свисающую кисть одной рукой и обняла за талию другой, придерживая и страхуя. Мысленно вознесла благодарность спецпрактикуму для целителей, где нас учили и не такому. Ну, великая Бригита, не оставь в трудный час дочь свою!
Толкнула плечом в подмышку, рывком тронула с места, перехватила поудобнее и уже совсем собралась вести свою добычу к месту употребления по назначению, хе-хе, как неведомая сила крутнула меня на месте и припечатала к стене.
Светло-серые глаза, с более темной окаемкой смотрели на меня в упор. Кайдену пришлось наклониться для этого, но сейчас мы были на одном уровне. Глаза в глаза.
– Я. Её. Не убивал.
– Тише, тише! Т-ш-ш-ш! – я положила руку ему на предплечье, осторожно погладила.
Он дернул головой, потом локтем, скидывая не столько мою ладонь, сколько попытку его успокоить. Пьяное тело качнулось, чуть не повело хозяина в сторону, и он вынужден был разжать железные пальцы, впившиеся в мои плечи, опереться ладонью на стену над моей головой.
Как ни странно, но страшно мне в этот раз не было. Было немножко смешно, немножко интересно, что он мне скажет, пока ядреная выпивка демонологов развязала ему язык. А еще – было странно тепло. И душе – оттого что он пришел именно ко мне доказывать свою невиновность – и телу. От лучника тянуло жаром. Приятно, но непривычно… Я смутилась этих своих мыслей, и порадовалась, когда он продолжил:
– Я знаю, ты мне не веришь. Ты притворилась, а сама… Только я. Её. Не убивал. Понятно тебе?
Он склонился ко мне еще ближе, и мы стояли теперь нос к носу, почти уткнувшись друг в друга. Я не утерпела. Подняла вторую руку, погладила его по голове, мимоходом взворошив льняное богатство.
– Понятно, понятно, – и сама удивилась, насколько ласково прозвучали эти слова. – Идем спать?
Тяжелая голова упрямо мотнулась под моей ладонью:
– Ты мне веришь?
И я отозвалась:
– Верю…
В этот раз, кажется, не врала…
Кайден уткнулся лбом в мой лоб, и успокоено затих. А я наконец сумела перехватить лучника, пострадавшего в бою с самопальным пойлом демонологов, и отвести его к узенькой койке, пять с лишним лет служившей мне постелью.
Он послушно улегся и моментально провалился в сон – и я только тогда сообразила, что поторопилась. Прежде чем укладывать здоровенного мужика в постель, нужно было заставить его раздеться. Во-первых, я бы с удовольствием посмотрела, а во-вторых, теперь мне придется самой как-то раздевать лежачее тело.
Ладно. Пойдем от простого к сложному.
Сапоги поддались легко, и я радостно бросила их на пол, с некоторым изумлением изучив вывалившийся из левого голенища кинжал. Хотела подобрать и сунуть обратно, но передумала – кто его знает, что эти агрессивные и мнительные боевики могут навесить на оружие? Особенно мой, контуженый. Оставила лежать на полу, только тем же самым сапогом под кровать запихнула – чтобы не наступить случайно.
Кстати, а почему Кайден кинжал в левом сапоге держит, он же правша? Я с интересом оглядела растянувшееся на моей кровати тело.
– Так ты у нас обоерукий, что ли? – я улыбнулась, а Кайден промолчал. Сон держал его крепко.
Снять куртку было уже сложнее, но, повозившись, я справилась, и повесив ее на гвоздик в углу, перешла к самому интересному. К рубашке.
Распустила завязки на запястьях, шнуровку на шее, и так ослабленную мною при попытке расспросить Кайдена, и призадумалась. Как бы мне так изловчиться, и стянуть с него рубаху?
– Знаешь, ты мог бы мне помочь! – укоризненно сообщила я спящему подопечному и принялась за дело.
Само собой, Нольвенн именно этот момент выбрала, чтобы вернуться домой. Любой другой момент был бы недостоин Нольвенн!
– О! Разврат? – радостно и плотоядно воскликнула магичка.
– Да! Не видишь, я тут разнузданной страсти предаюсь! С бесчувственным телом, – пропыхтела я, стоя одним коленом на кровати и пытаясь протянуть еще чуть-чуть вверх задранную на лучнике рубаху. Дело продвинулось до лопаток, и намертво застопорилось.
– Странный выбор, подружка! – продолжала глумиться Нольвенн.
– А когда они в сознании, я стесняюсь! – с непередаваемым сарказмом отозвалась я и с силой дернула ткань. Она опасно затрещала, но не поддалась.
Нет, ну надо же было намахать такие плечи!
Я свирепо взглянула на Кайдена. Ну, почему он не разделся сам?! Я устала, я взмылилась, и мне откровенно неловко оттого, что рядом находится его голый живот, расчерченный гладкими сильными мышцами.
Нет, хватит с меня, оставлю в рубахе – пусть спит как есть! Я попыталась стянуть ее назад, к штанам – и чуть не взвыла от досады. Ткань скрутилась в плотный жгут, и теперь расправить ее, придавленную к постели спиной лучника, не представлялось возможным.
Нольвенн, застывшая посреди комнаты, с азартом наблюдала за неравной битвой, но помогать и не думала. Только с советами лезла:
– Да срежь ты ее!
Я с сомнением посмотрела на рубашку:
– Жалко! Хорошая же, почти новая. И с вышивкой вон…
Нет, будь Кайден ранен – я бы ничуточки не сомневалась, но портить целую вещь, только потому, что кое-кто напился?! Против этого протестовала вся моя натура. Лучше я сейчас попробую его приподнять…
– Нольвенн, помоги! – не выдержала я.
– Нет уж! – яростно замотала головой подруга, и я призадумалась, а подруга ли она?
– Нет-нет-нет, и не проси! Это твоя оргия, не моя! – и с этими словами она демонстративно уселась на свою кровать, явно приготовившись наслаждаться зрелищем дальше.
– Вот верно в народе говорят: «Не имей сто подруг, а имей сотню слуг!», – обиженно буркнула я, и попыталась обхватить Кайдена за плечи, чтобы приподнять. Не-а, никак. Вялое тело вываливалось из рук.
– Кажется, в народе говорят как-то не так! – захихикала магичка, достала из сумки яблоко и с хрустом в него вгрызлась.
– Ну, так у них, наверное, и подруги не такие! – огрызнулась я.
Мне немедленно тоже захотелось яблока. Кисловатого, твердого, сочного. Рот наполнился слюной. Я сдула выбившуюся из косы прядку, прилипшую к носу, и укоризненно взглянула на Нольвенн. Та лишь насмешливо приподняла черные брови. Учись, мол, целительница. Познавай, как горек твой хлеб.
Я возмущенно фыркнула и вернулась вниманием к Кайдену. В шнуровке на груди виднеется шнурок с кругляшом какого-то амулета, из сильных, но не сложных, рубаха задрана почти до самых подмышек. Хорош!
Какой-то он все же неподъёмный, на практикуме по целительству «условно раненые» из числа проштрафившихся школяров все же полегче были. Хотя они и не такие здоровенные. А этот вымахал!
Я снова попыталась приподнять Кайдена за плечи, и в этот раз даже кое-чего добилась. Правда, не того, на что рассчитывала – потому что лучник, не просыпаясь, дернул меня за руку, повалил на себя, и обеими руками обхватил сверху, как будто стальными обручами сковал. Я ошпаренной кошкой рванулась из этих объятий, и он разжал руки, выпустил.
В противоположном углу комнаты, повалившись на кровать, давилась хохотом Нольвенн. Метнув в нее испепеляющий взгляд, я опасливо изучила своего подопечного с надежного расстояния.
Нольвенн, откашлявшись от яблока (выходит, не только хохотом она давилась!) соскользнула со своей постели, то и дело принимаясь снова хихикать, изъявила готовность помочь.
– Я за подмышки приподниму, а ты рубашку одернешь! – скомандовала магичка, заходя к Кайдену в изголовье.
– Ага, а почему это я, а не ты? – трусливо пискнула я, и Нольвенн снова расхохоталась.
– Уж больно он у тебя рукастый! И хваткий. И вообще, твой пациент – тебе на острие атаки и вставать!
Я с грустью констатировала, что пациент действительно мой, и, чувствуя себя приговоренной к смерти через удушение в объятиях, приблизилась к Кайдену.
В этот раз операция прошла без сучка, без задоринки, рубашка, не придавливаемая больше лопатками лучника, послушно одернулась, и я смогла выдохнуть с облегчением.
Спать буду с Нольвенн, твердо подумала я, сидя рядом с подругой на ее кровати и отбирая у нее изрядно покусанное яблоко.
Так и порешили.
– Давай его разрисуем! – шепнула мне на ухо магичка, когда мы уже улеглись.
– Нольвенн, нам же не по шесть лет! – возмутилась я. И подумав, добавила: – Да и нечем, – напрочь смазав этим все впечатление от предыдущего заявления.
И еще долго, устроившись в обнимку на узкой койке, мы шептались и пихались локтями, как в далеком-далеком детстве могли бы возиться с сестрами, которых ни у нее, ни у меня не было.
* * *
Я проснулся от едкого запаха дыма. Вдохнул – и закашлялся, не находя в себе сил сделать повторный вдох. Кашель душил, скручивал легкие, я скатился с кровати на пол, вспомнив о том, что чем ниже, тем легче дышать, и обжег ладони о раскаленный камень.
Школа горела.
Языки пламени карабкались по стенам, облизывали окна, в мгновение ока пожирали мебель, превращая ее в обугленные головешки. Магическое пламя, поглощающее массивные стены из толстого серого булыжника так же легко, как и деревянную мебель.
Глаза нещадно слезились, кожа, казалось, лопалась от жара, а в ушах стучала кровь, перебивая рев пламени, но я упрямо пополз к окну. В голове настойчиво билось желание жить и осознание, что выбраться через дверь я уже не успею. Третий этаж – на смерть не разобьюсь, а сломанные ноги – куда лучшая участь, чем быть сожженным заживо.
Тем не менее, когда я, пошатываясь, поднялся, оперся на подоконник, не обращая внимания на языки огня, укусами касающиеся рук и лица, земля показалась чрезмерно далекой, будто я стоял на вершине огромной скалы.
Да защитит меня Эзус!
Я даже не спрыгнул – скорее вывалился из окна, почти теряя сознание от забившего все, до самого горла, дыма. И оттого приземлился не на ноги, а на спину, только чудом не сломав позвоночник. Вскинул глаза на пылающую громаду школы и обомлел – на ее месте полыхал Зубастый Замок.
В момент осознания этого дикого, противоестественного факта голова взорвалась оглушительным шепотом. Он ввинчивался в мозг, причиняя невыносимую боль. Я катался по траве, зажав уши и орал, срывая голос, но не мог перекричать, заглушить этот шепот, как раньше. Он утягивал за собой… а над головой раздался страшный треск, и я понял, что еще несколько мгновений – и меня погребет под горящими развалинами. Навсегда.
– Кайден… Кайден… Кайден… – шепот вдруг переплавился в звенящий беспокойством голос. Чистый, звонкий, обрушившийся на замок ледяным водопадом. Я вздрогнул, когда искрящаяся волна докатилась и до меня, скрывая с головой…
И проснулся.
Первым, что я увидел, когда открыл глаза, была Шела.
Целительница сидела на краю кровати и старательно меня тормошила. Плечи с силой, неожиданной для такой хрупкой на вид девицы, тряхнуло еще пару раз, прежде чем она заметила, что ее старания таки увенчались успехом.