— Что Ты собираешься делать? — спросил я.
— Я уверен, что это распоряжение базируется на какой-то ошибке, и что со временем всё может быть исправлено, но в данный момент их приказ ясен. Мне потребуется время.
— Что Ты собираешься делать? — повторил я свой вопрос.
— Я пошлю отчет в Сардар завтра, — решительно сказал он, — он будет датирован завтрашним числом. Я сообщу в Сардар, что я не смог выполнить их приказ, по причине того, что Ты покинул город, и я не знаю твоего теперешнего местонахождения.
— Я понял, — кивнул я.
— Тем временем, — продолжил Самос, — я потребую дальнейших разъяснений, и полного расследования вопроса, деталей того, на чём основывается их приказ, ну и так далее. Я попытаюсь добраться в этом деле до сути. Здесь допущена какая-то ужасная ошибка.
— В чём меня обвиняют? — уточнил я.
— В том, что Ты предал дело Царствующих Жрецов, — объяснил он.
— Как я мог предать дело Царствующих Жрецов? — поинтересовался я. — Если я даже не их агент. Я никогда не посвящал им свой меч, никогда не давал им присягу верности. Я свободный человек, своего рода наёмник, тот, кто в случае необходимости по своей воле, работал на них.
— Возможно, уйти со службы Царствующих Жрецов не намного легче, чем от служения кюрам, — вздохнул Самос.
— И каким же образом я помешал или подверг опасности их дело? — спросил я. — Почему они предположили, что я коварный предатель?
— Ты спас жизнь Зарендаргара, военного Генерала кюров, там, в Прериях.
— Возможно, — сказал я. — Я не уверен в том, что сильно помог ему.
— Но ведь Ты сам заявил о том, что это было твоим намерением, когда собирался в поход в Прерии, не так ли? — уточнил Самос.
— Да. Я хотел предупредить его относительно отряда охотников за головами, отправившегося на его поиски. Но, с другой стороны, как позже выяснилось, он и сам ожидал прибытие такой группы, и скорее всего, он бы выжил, так или иначе. Я не знаю.
— Кроме того, насколько я понимаю, — сказал мой друг, — у Тебя были контакты с ним в Прериях, и множество возможностей, для попытки его захвата в плен или убийства.
— Полагаю, что у меня была такая возможность, — признал я.
— Но Ты этого не сделал, — обвиняющее произнёс Самос.
— Это верно, — кивнул я.
— Но, почему нет? — спросил агент Жрецов.
— Как-то раз мы разделили с ним пагу, — пожал я плечами.
— И Ты считаешь, что я должен сообщить об этом в Сардар? — язвительно спросил Самос.
— Я понимаю твою точку зрения, — сказал я.
— Сардар, в настоящее время, скорее всего, рассматривает Тебя как агента одной из группировок кюров, и как предателя, и вполне возможно, как человека, который знает слишком много, — предположил Самос.
— Возможно, я должен сдаться на их милость, — улыбнулся я.
— Я не думаю, что это будет хорошей идеей, по крайней мере, я бы Тебе не рекомендовал так поступать, — улыбнулся Самос в ответ. — Скорее мне кажется, что Тебе стоит исчезнуть из Порт-Кара на какое-то время, пока мне не удастся разобраться в этом бардаке и неясностях.
— И куда мне пойти? — уточнил я.
— Я не хочу даже догадываться, где Ты окажешься завтра, — усмехнулся он.
— Как Ты думаешь, Тебе удастся разъяснить это недоразумение?
— Я надеюсь, на это, — ответил мой друг.
— А вот я сомневаюсь, что Тебя ждёт успех, — покачал я головой. — Боюсь, Сардар уже начал действовать.
— Я не понимаю Тебя, — вскинулся Самос.
— Ты получил первое сообщение приблизительно десять дней назад, — напомнил я.
— Да, — кивнул он.
— Я так понимаю, что его терминология, и тому подобные вещи, были ясны, — размышлял я дальше.
— Пожалуй, так, — пожал Самос плечами.
— Возможно, Ты подверг себя опасности этой отсрочкой, — предупредил я.
— Как это? — Самос выглядел ошарашенным.
— Сардар передает Тебе чёткий и недвусмысленный приказ, — начал объяснять я. — Вместо подтверждения и доклада о его исполнении, они получают запрос о разъяснении или подтверждении, и это от агента высокого интеллекта и проверенной действенности. Как результат, Сардар решает, что Ты отказался выполнить их приказ. Кроме того, о нашей дружбе, я уверен, в Сардаре ничего не неизвестно. Не трудно предугадать следующий ход Сардара. По-видимому, там решили, что на Тебя больше нельзя полагаться в этом вопросе. Подозреваю, что Ты своим ответом, перевёл себя в разряд подозреваемых в измене.
— Но, я вчера получил подтверждение, — несколько неубедительно напомнил мне Самос.
— Возможно, это сделано с целью не дать Тебе понять, что в Сардаре возникли подозрения относительно твоей лояльности.
— Возможно, — прошептал он.
— В любом случае задержка между сообщениями предоставила время независимым агентам Царствующих Жрецов, чтобы прибыть в Порт-Кар. Возможно, они уже отметили, что Ты не предпринял немедленных действий по получении подтверждения первого приказа.
— Что Ты несёшь? — ошеломленно пробормотал Самос.
— Я думаю, что теперь у меня появилось разумное объяснение, тому, что только что произошло в этой палатке, — сказал я.
— Нет! — воскликнул Самос, и мы оба уставились на мужчину в богатых одеждах, лежащего на полу с торчащим из груди ножом.
— Я думаю, что только что убил агента Царствующих Жрецов, — сказал я.
— Нет!
Я лишь пожал плечами.
Снаружи доносились радостные звуки карнавала.
— Есть и другое объяснение, — наконец, заговорил Самос. — Его могли подослать кюры.
— Возможно, — кивнул я.
— Царствующие Жрецы никогда не стали бы действовать таким способом, — уверенно заявил Самос.
— Возможно, — повторил я.
— Уходи из города, — приказал он.
— В его кошеле были статерии Брундизиума, — заметил я. — Ты знаешь что-нибудь о Брундизиуме? Что-нибудь имеющее отношение к Царствующем Жрецам или к кюрам?
— Нет, — пожал Самос плечами.
— Тогда эта ниточка для нас бесполезна, — пожалел я.
— Я тоже так думаю, — кивнул мой друг. — Это просто ценные монеты. Нет ничего невероятного в их использовании, в данной сделке.
— Но почему не монеты чеканки Ара, — задумался я, — или того же Порт-Кара, или Асперича, Тарны, Тироса, Шенди, или даже Турии?
— Не знаю, — удивлённо посмотрел на меня Самос.
— Как я узнаю, что буду в безопасности возвратившись в Порт-Кар? — уточнил я.
— Время от времени, либо Тебе самому, инкогнито, либо кому-то, кому Ты доверяешь, придётся появляться в городе. Надеюсь, Ты помнишь, что слева от моего порога в стену вмурован стержень, на котором висит вымпел с логотипом моей компании. А у основания стержня свисают рабские цепи, к ним обычно привязан лоскут алого рабского шёлка.
— Да, — кивнул я.
— Когда Тебе снова можно будет вернуться в Порт-Кар открыто, когда будет безопасно снова вступить со мной в контакт, алый шёлк будет заменён жёлтым.
— Я понял, — сказал я.
— Всего хорошего, — пожелал мне Самос, и мы пожали друг другу руки.
— Всего хорошего, — ответил я, глядя вслед своему другу, покидающему палатку.
А я остался внутри ещё на несколько енов. Действительно, сейчас было не самое подходящее время для того, чтобы засветиться в моей компании. От нечего делать я рассматривал мужчину, лежавшего на ковре, устилавшем пол палатки, в сердце которого я совсем недавно воткнул его собственный нож. А ещё я вспоминал рассказ о Ингвара Странника. Похоже в Сардаре на самом деле сменилась власть. Я ни сколько не раскаивался в том, что я сделал для Зарендаргара. Когда-то мы с ним разделили пагу.
Замерев у портьеры закрывавшей выход из палатки, я прислушался к веселью гуляк снаружи, к крикам, рожкам и музыке.
Сегодня вечером я должен покинуть Порт-Кар. Мне надо добраться до моего дома, собраться, захватить оружие, деньги и рекомендательные письма. Через пару анов я уже буду на спине тарна. Надеюсь, мне хватит этого времени, прежде чем Царствующие Жрецы обнаружат, что их планы относительно меня сорвались.
Обернувшись, я окинул взглядом внутренности палатки. Глаза зацепились за маленькую, прекрасную рыжеволосую рабыню, лежавшую на большой подушке, связанную по рукам и ногам, с привязанным к ошейнику кошелём, заполненным статериями Брундизиума. Не смотря на всё, произошедшее в палатке, она так не пришла в сознание. Порошок Тасса весьма эффективен.
Осторожно выглянув наружу, я выскользнул из палатки. Через мгновение я уже снова продирался через веселящиеся толпы карнавала.
На душе было горько. Никого из своих людей я решил с собой не брать. Не было у меня ни малейшего желания подвергать их опасности, либо вовлекать в окутанные мраком вопросы враждующих миров. Конечно, моё бегство будет лучшей гарантией безопасности Самоса. В конце концов, он мой друг. Он слишком многим рискнул ради меня. И через два ана я ложен уже сидеть на спине тарна направляясь как можно дальше от Порт-Кара.
— Пага? — предложил мужчина.
— Конечно, — автоматически ответил я.
Ведь всё ещё было время карнавала. Мы обменялись большими глотками из бурдюков друг друга. Поклонившись мне, парень тут же отвалил в сторону, чтобы предложить пагу следующему. Я отстранился, давая дорогу кавалькаде парней на ходулях, изображавших гигантов. Меня много раз толкали, и я счёл разумным придерживать рукой свой кошель. Не хотелось бы лишиться денег в такой толчее.
Я держал путь к выходу с площади, проталкиваясь сквозь беснующуюся толпу. Но вдруг был остановлен.
— Господин, — крикнула женщина, становясь передо мной на колени. Она, склонив голову, поцеловала мои ноги, и лишь только после этого подняла лицо ко мне. Я узнал её. Это была свободная женщина в одной набедренной повязке и бутафорском ошейнике, притворяющаяся рабыней. Мы уже встречались с ней посреди карнавала.
— Чего Тебе надо, — не слишком приветливо поинтересовался я.
— Я промучилась два ана, — сказала она. — Теперь я готова, добровольно, пойти к полке.
Я посмотрел на неё сверху вниз. Надо признать, женщины очень красивы, когда стоят на коленях.
— Пожалуйста, — попросила она, — Господин.
— Иди впереди меня, — приказал я.
Она встала и, испуганно дрожа, начала пробиваться через толпу в сторону закутка с полками удовольствий, а я последовал за ней.
Один раз мы вынуждены были остановиться, оказавшись буквально зажатыми в людской давке.
— Пага? — спросил парень, стоявший около меня, ожидая пока рассосётся затор.
Мы, обменявшись бурдюками, сделали по глотку. Лишь только в пробке возникла подвижка и ослабло давление, я вновь последовал за проталкивающейся вперёд женщиной.
Подойдя к ножке полки, она остановилась там и обернулась, ожидая меня. Она выбрала одну из полок ремней, в этот момент бывшую незанятой. Дрожа от страха, она заползала на полку, и легла на спину, на широкие, мягкие, плоские, гладкие, удобные переплетенные ремни.
— Я никогда не была на полке прежде, — призналась она.
— Не все они такие удобные, как эта, — заверил я её.
— Я в этом и не сомневалась, — натянуто улыбнулась она.
Будет рабыне удобно или нет, решать ей хозяину, на основе его предпочтений, я не её. А она всего лишь рабыня.
— Ты — свободная женщина, — напомнил я. — Тебе не стоит проходить через это.
— Прикоснитесь ко мне, — попросила она, не обратив внимания на моё предупреждение.
— Пага? — предложил изрядно накаченный мужчина, и мы по традиции обменялись глотками.
Он сразу покинул нас, даже не заинтересовавшись женщиной на полке. Скорее всего, он предположил, что она была рабыней, а кого на Горе удивишь таким зрелищем? В конце концов, она была наполовину раздета, в ошейнике, на полке удовольствий.
— Я должна ждать? — спросила она с любопытством.
— Если Ты собираешься притвориться рабыней, — усмехнулся я, — Тебе стоит, по крайней мере, привыкнуть, к тому, чтобы быть осмотренной как рабыня.
— Да, — согласилась она.
— Предположите, что это происходит не на маскараде, — предложил я.
— Я понимаю, — прошептала она, и её глаза на миг покрылись поволокой.
Я не мог не видеть, что она была напугана. Я видел, что в данный момент она лишь смутно подозревала о том, что это могло бы означать, быть рабыней по-настоящему, безоговорочно и полностью принадлежать владельцу.
— Спрыгивай и беги с этой полки. Торопись домой. Как только я затяну на Тебе эти ремни, для Тебя уже будет слишком поздно.
— Нет, — шепнула она.
— А как на счёт уважения и достоинства? — поинтересовался я у неё. — Конечно же, Ты отчаянно желаете их.
— У меня было уважение и достоинство в течение многих лет, — прошипела она, — и эти годы были пусты! Я уже переполнена уважением и достоинством! Хватит! В течение долгих лет меня соблазняли и вводили в заблуждение этими упрощёнными, пустыми, противоречивыми понятиями! Хватит! Я больше не хочу уважения и достоинства! Для меня уже очевидно, что они не тот ответ, что нужен мне. Если бы они были таковым, я была бы счастливой, но этого нет! Я не хочу уважения и достоинства! Хватит с меня! Я хочу удовлетворения моих потребностей и правды!
Я видел, что её сексуальные порывы были слишком сильны, чтобы соответствовать таковым свободной женщины. В ней жила нетерпеливая, отдающая себя рабыня.
— Теперь я хочу быть сокрушённой, управляемой мужчиной. Теперь я хочу занять своё место в порядке природы. Теперь я хочу быть той, кем я всегда была на самом деле, хочу быть женщиной!
Гореане считают, что в каждой женщине живёт рабыня. Возможно, в конце концов, так и есть.
Она умоляюще смотрела на меня.
— Ты — свободная женщина, — ещё раз напомнил я ей.
Но она лишь отчаянно застонала.
— Так что, может показаться, по крайней мере, согласно правилам, что Ты имеешь право на уважение и достоинство.
— Я никогда не сталкивалась с убедительными доказательствами этих правил, — усмехнулась она. — А Вы?
— И я, нет, — признал я.
— О-о, если бы, я была рабыней, — улыбнулась она. — Тогда мне не пришлось бы интересоваться этими вопросами. Тогда мне осталось бы только следить за своими манерами и стараться полностью ублажать своих владельцев.
— Безусловно, — кивнул я, — многие из тех вопросов, которыми вынуждена интересоваться свободная женщина, рабыне просто не важны.
— Особенно, такими как достоинство и уважение, — добавила она.
— Это точно, — улыбнулся я.
— Под этими именами я провела многие годы, — сказала она.
— И всё же, сейчас, — заметил я, — Ты по доброй воле пришла, к полке.
— Приходит время, когда одних лозунгов больше не достаточно, время, когда становится ясно, что мифы бессмысленны.
— И такое время настало для Тебя?
— Да, — признала она.
— И поэтому Ты надела ошейник и пришла на карнавал.
— Да, а ещё я пришла к полке!
— Интересно, — протянул я.
— Так Вы собираетесь прикоснуться ко мне? — нетерпеливо спросила я.
— Пока не знаю.
— Но будь я рабыней, Вы использовали бы меня без долгих размышлений, — предположила женщина. — Вы проводите меня через это, потому что я — свободная женщина. Именно поэтому Вы заставляете меня страдать! Именно поэтому Вы мучаете меня! Вы хотите, чтобы я умоляла Вас?
— Подозреваю, что это было бы непристойно для свободной женщины, — заметил я.
— А если бы я была рабыней, — улыбнулась она, — то умолять я начала бы достаточно скоро.
— Вот в этом я нисколько не сомневаюсь, — кивнул я.
Я, даже не прикасаясь к ней, мог ощутить, что она была слишком горяча для свободной женщины. Безусловно, как свободная женщина, она не могла даже начать подозревать того, что могли бы означать муки рабских потребностей, что могло бы означать быть возбуждённой рабыней.
— Вы собираетесь потрогать меня?
— Ну, я пока не решил, — задумчиво сказал я.
Она сердито, расстроено отвернула голову в сторону, прижавшись щекой к широким переплетенным ремням.
— Ты свободна встать и уйти. Пока, — сказал я. — Пока Ты ещё не привязана к полке.