Эти стандартные характеры хорошо известны гореанским зрителям и популярны среди них. Вот, к примеру, любимые многими Напыщенный Торговец и Коварный Крестьянин. Аудитория уже прекрасно знакома с ними по многочисленным встречам с ними в десятках комедий и фарсов, в большинстве из которых действие разыгрывается вокруг стандартных ситуаций. Публика в большинстве случаев заранее знает, как именно будут действовать эти характеры и с нетерпением ждут этого. Зрители знакомы даже с манерами и диалектами того или иного стандартного персонажа. Ну, кто принял бы Незадачливого Отца, если бы актёр не изобразил у него турианский говор, или Очаровательную Наследницу, если она не говорила с мягким акцентом жительницы Венны? Как отнеслись бы к Трусливому Капитану, если бы у него из-под его длинноносой полумаски, не торчали жёсткие лихо закрученные усы, а на поясе у него не болтался огромный, деревянный, вечно цепляющийся за всё подряд меч? Даже жесты и гримасы известны, разучены, и нетерпеливо ожидаемы. Подобное дружественное отношение, конечно, дает актеру весьма надёжную основу для начала спектакля, но при этом не отнимает у него простора импровизации. Конечно, актёр, ещё до того как он поприветствует публику в начальном представлении персонажей, практически во всём богатстве и сложности, в деталях знает, что от него ожидается и приветствуется, но при этом, что интересно, Торговец сыгранный одним актёром будет отличаться от того же самого Торговца в исполнении другого актера. Так или иначе, в пределах принятых схем роли, и связанных с этим традиций бизнеса, актерам удается сделать свои версии уникальными и особенными. Лично я считаю, что не существует искусства основанного на простом заучивании роли, любое искусство в конечном итоге предполагает творческий подход.
— Пожалуйста, Господин, — всхлипнула девушка, трясущимися руками держа меня за локоть, прижимаясь ко мне всем телом. — Пожалуйста, Господин.
Я бросил оценивающий взгляд в сторону боковой поверхности подмостков, где стояли две девушки, ожидая их выхода на сцену. Судя по их коротким колоколоподобным юбкам, форма которых, несомненно, поддерживалась кринолинами, и голыми руками, с короткими набитыми рукавами, это должны были быть нахальные служанки, обычно их называли Бина и Бригелла.
Бригелла, в частности была особенно красива. У меня не было ни малейшего сомнения, что задери я эти юбки, и увижу там стандартные клейма гореанских рабынь. Юбки, кстати, сделаны поднимающимися. Это используется в различных видах действий комичного содержания. Например, один весёлый слуга может делать вид, что по неуклюжести роняет лармы, одну за другой, со своего блюда, за которыми девушка наклоняется, в то время как другой слуга стоит позади неё, с интересом рассматривая открывшийся вид. А когда девица начинает распекать первого за его мнимую неуклюжесть, парни меняются местами, и, к её притворному раздражению, повторяют свою уловку. Юбку может задрать, например, Хитрый Крестьянин, сообщив служанке, что ищет потерянного вола и так далее. И конечно зрители наблюдают за этими шутками с того же самого удачного угла зрения, что и удачливый слуга или Хитрый Крестьянин.
Подле этих двух девушек стоял обеспокоено выглядевший мужчина, выделявшийся своим немаленьким брюхом, длинными бакенбардами и кепкой без козырька. С ним вёл переговоры другой мужчина, я думаю — торговый посредник, и, судя по бросаемым обоими взглядам, дело шло к перепродаже артистки игравшей Золотую Куртизанку. Толстяк покачал головой, по-видимому, протестуя против того, что девушку заберут у него прямо посреди спектакля. Но посредник, похоже, был готов подождать. Затем, мне показалось, что пузатый товарищ, хотя и явно очень соблазненный предложенной ценой, решил держаться за девушку. Несомненно, он нуждался в деньгах, но как он будет ставить пьесу без Золотой Куртизанки? А ведь она, скорее всего, также играла роль и Очаровательной Наследницы. Не было ничего удивительного, в том, что одна и та же девушка часто использовалась для обеих ролей. У толстяка сейчас жадность боролась со здравым смыслом. Оглянувшись на сцену, я посмотрел на Золотую Куртизанку, вероятно, ещё не знавшую, что она уже почти перешла к другому хозяину.
— Господин, — снова всхлипнула девушка рядом со мной.
— На колени, — скомандовал я ей.
— Да, Господин, — простонала она, становясь на колени у моих ног. Я не собирался из-за неё прерывать заинтересовавшее меня зрелище.
Вновь оглянувшись к толстяку, я заметил, что тот, тряся животом, с опаской всматривается в толпу. Обе его девушки, Бина и Бригелла также казались несколько обеспокоенными.
Решив, что их проблемы ко мне не имеют никакого отношения, я вновь уделил внимание действию на сцене.
Золотая Куртизанка, с гордым видом отворачивалась, симулируя безразличие к ухаживаниям, как Незадачливого Отца, так и Педанта. Двое слуг, Лекчио и Чино, также находились на подмостках. Чино, обычно слуга Незадачливого Отца или Торговца, гибкий и озорной, носил чёрную полумаску, с раскосыми отверстиями для глаз, красно-желтые клетчатые трико и пуловер. Лекчио, чаще всего слуга Педанта, наоборот, был невысоким и пухлым, исполнительным простофилей, и постоянным объектом, либо участником шуток и забав Чино. Он носил коричневую тунику с капюшоном, который он иногда натягивал на голову, пряча смущение. Незадачливый Отец и Педант, меж тем, продолжали свои ухаживания, пытаясь обратить на себя внимание девушки. Чино и Лекчио тем временем сговариваются между собой. Чино пнул Незадачливого Отца, и быстро отвернулся, как будто изучая облака. А через мгновение уже Лекчио отвесил пинка Педанту. Это они повторили несколько раз, и вскоре Незадачливый Отец и Педант, думая каждый на другого, заводятся до готовности к потасовке, и похоже к этому всё и идёт. Но тут Чино, при поддержке Лекчио, обращает внимание хозяев на то, что их богатые одежды могут быть испорчены, а их кошели даже быть потеряны в такой драке. Незадачливый Отец и Педант быстренько скидывают туники и, вместе с кошелями передав их слугам, начинают ругать друг друга и дёргать за бороды. Пока хозяева выясняют отношения, хитрецы, конечно, немедленно надевают полученные одежды и, многозначительно покачивая кошелями на поясах, шествуют перед Золотой Куртизанкой, которая, сразу приняв их за богатых почитателей, покидает сцену вместе с ними. Незадачливый Отец и Педант, внезапно обнаружив себя без одежд и кошельков, да ещё и избитыми, с гневными криками бросаются вслед за своими слугами.
Девушка, стоящая на коленях подле меня, обхватив мою ногу, сначала прижалась к моему бедру щекой, а потом и губами. Она с отчаяньем посмотрела на меня снизу.
— Пожалуйста, возьмите меня на полку удовольствий, Господин, — со стоном проговорила она.
— Терпи, — бросил я ей.
— Да, Господин.
Следующая сценка, начавшаяся сразу после первой, оказалась одним из множества вариантов фарса на тему любовной микстуры. Основными участниками здесь были Золотая Куртизанка, Чино, Торговец и Педант. Торговца играл тот самый пузатый обеспокоенно выглядевший мужчина, которого я видел ранее у подмостков. Педант, на сей раз, был представлен не как Писец, а как представитель касты Врачей. Если описать вкратце, Торговец, собираясь к Золотой Куртизанке, посылает Чино за любовной микстурой. Но, как и следовало ожидать, весельчак вместо любовной микстуры, берёт у Врача сильное слабительное. Торговец, приняв микстуру, навещает Золотую Куртизанку, прихватив с собой и Чино. По вполне понятным причинам, купец вынужден постоянно прерывать свои заигрывания, которые, конечно, и без того весьма неуклюжи и топорны, и не вызывают особой симпатии у куртизанки, для того чтобы поспешно скрываться в углу сцены где, весьма кстати, был установлен большой горшок. Тем временем, Чино, заполняя эти промежутки, в превосходной степени описывает куртизанке мастерство торговца как любовника. И он настолько успешен в этом, что куртизанка вскоре начинает тяжело дышать и звать своего гостя, который, с нетерпением, мчится к ней, но лишь затем, чтобы через мгновение, к величайшему сожалению обоих, броситься обратно к горшку. Зато Чино начинает не только уверять смущенную и колеблющеюся куртизанку, в достоинствах своего хозяина, но и демонстрирует на практике, с какой нежностью тот будет целовать её, и насколько он опытен в этом. От этого Куртизанка становится уже совсем беспомощной и возбуждённой. Тут на сцене появляется Врач, пришедший выяснить эффективность своей микстуры. Его беседа с торговцем наполнена большим количеством двусмысленностей, вызывающих гомерический хохот среди зрителей. Врач, в конце концов, покидает сцену, озадаченный тем, что его снадобье ещё не подействовало, уверяя при этом торговца, сидящего на горшке, чтобы тот немного подождал, дав лекарству ещё немного времени, и, несомненно, он вскоре почувствует его эффект. Торговец, однако, убедившись, что сегодня не его день, прихрамывая, отправляется домой, прижимая к себе горшок, сопровождаемый усмешкой, пожимающего плечами Чино. Едва купец покинул сцену, как шутник запрыгнул на Золотую Куртизанку. В конце концов, за время ей заплатили.
Через мгновение все актеры вышли на сцену и раскланялись перед публикой. С ними, появились и несколько актеров принимавших участие в предыдущих сценках. Обычно выступление труппы состоит из четырёх — пяти коротких спектаклей. По доскам сцены застучали прилетевшие из толпы тарски. Чино и Лекчио быстро подобрали монеты, а Бина и Бригелла, тем временем, обходили толпу с медными чашами. Надо признать, что обе они были прекрасны, в особенности Бригелла. Такие девушки, как и другие актрисы в подобных малочисленных труппах, обычно служат ещё и палаточными девками. Это помогает труппе сэкономить на расходах. Мой тарск присоединился к остальным в чаше Бригеллы.
— Спасибо, Господин, — не забыла поблагодарить она.
Толстяк всё ещё в костюме торговца, покачивая животом приблизился к краю сцены и объявил публике, что следующее выступление, состоящее из других сценок начнётся через ан. Я заметил, что на его лицо как будто набежала тень. Оглядевшись, как мне кажется, я обнаружил возможную причину его беспокойства. В толпе появился служащий из департамента распорядителя развлечений, да ещё и в сопровождении двух солдат Гвардии Совета.
Я потянул девушку, сидевшую подле меня на ноги.
— О, да, — выдохнула она, хватаясь за мою руку и прижимая ко мне своё порабощённое тело, — теперь, возьмите меня на полке удовольствий. Сейчас, пожалуйста. Я уже полностью готова. Я вся горю!
— Ещё нет, — отказал я ей, направляясь к лотку булочника.
Там я купил ей печенье.
— Съешь это, — велел я, — медленно, очень медленно. Растяни её на как можно большее время.
— Да, Господин, — прошептала она.
Когда женщине приказывают съесть печенье подобным способом, она знает, что должна в основном касаться его языком, и лишь иногда при этом использовать при этом свои маленькие зубы. Это усиливает её чувство неволи, является хорошим упражнением для её языка и, помимо всего прочего, разжигает её сексуальный жар. Это в случае свободной женщины язык обычно — это нечто, что служит прозаическим целям, например с помощью его она говорит. В случае рабыни, его назначение гораздо шире.
Мы прошли сквозь толпу вдоль ряда подмостков, я и держащаяся за мой локоть рабыня, зажавшая в руке печенье. Я задержался только в ярде или двух от перед палаткой для Каиссы. Меня заинтересовала крупная фигура шедшая мимо нас. Возможно, этот человек сошёл с одной из длинных, узких, крытых тентом сцен, более характерных для представления классического спектакля, драмы, или комедии. Он носил которнии — ботинки на высокой платформе, длинные одежды с расширенными до невероятного размера плечами, и большую разрисованную холщёвую маску с гипертрофированными чертами лица. Голову его покрывал онкос — высокий, импозантный головной убор. Такие костюмы часто используются для главных ролей в серьёзных драмах. Подобное преувеличение размеров тела и лица, как мне кажется, соразмерно важности играемой роли в спектакле. Я понятия не имел, был ли этот мужчина актёром или просто кем-то надевшим этот костюм, ради участия в карнавале. Когда он прошёл, я заметил, что его маска была двусторонней, на затылке было нарисовано тоже лицо, но с другим выражением. Такое, на самом деле не очень распространенное устройство маски, позволяет менять выражение лица по ходу спектакля, не прибегая к её замене.
Я заметил одного знакомого парня. Это был кузнец, изготавливавший шкивы для арсенала, и по совместительству бывший чемпионом Каиссы среди работников арсенала. Он как раз встал от доски, где сидел со скрещенными ногами.
— Превосходная была игра, — сказал он, в замешательстве потирая голову. — Я разгромлен, уничтожен! Я даже не могу понять, как он это сделал! Всего четырнадцать ходов, и он победил меня! За четырнадцать ходов он взял три моих фигуры, и следующим ходом взял бы Домашний Камень! Неужели он играл нечестно? Но я не заметил никакого подвоха!
— Ну, так сыграй ещё партию, — предложил толстяк, тот самый, которого я видел на сцене. Оказалось, что он также имел свой бизнес в палатках Каиссы. — Возможно, удача повернётся к Тебе лицом!
Но производитель шкивов покачал головой, и на негнущихся ногах, скрылся в толпе.
— Почему Ты сделал это? — поинтересовался толстяк у мужчины, сидящего с другой стороны доски.
— Он думал, что знает, как надо играть в Каиссу, — пожал плечами тот.
— Сколько же Ты выиграл за сегодняшний вечер? — спросил толстяк, раздражённо, указывая на медный сосуд с крышкой, имевшей отверстие для монет, и закрытый на замок, стоявший подле низкого стола.
Игрок молча, не обращая внимания на толстяка, принялся расставлять фигуры на доске. Но актёр не успокоился и, подхватив сосуд, встряхнул его, пытаясь по звону оценить его содержимое.
— Четыре, или пять бит-тарсков? — уточнил он.
Судя по звону запрыгавших внутри монет там врятли было больше.
— Три, — спокойно ответил мужчина, не отрываясь от своего занятия.
— Возможно, Вам ничего не стоило нанести ему поражение хотя бы на двадцатом ходе, — заметил толстяк, возвращая медный сосуд с монетами на место у стола каиссы.
— Мог, но мне это не интересно, — отозвался мужчина.
Что интересно, мужчина позади доски был одет в чёрные одежды и подобную капюшону маску, также черную, которой он прикрыл всю голову. Похоже, он не принадлежал к касте игроков, иначе носил бы одежду в красную с жёлтым клетку. Все игроки из гордости за свою касту носят именно такие одежды. Однако, его навыки в игре, насколько я понял, оказались просто замечательными, раз уж чемпион арсенала, входивший в двадцатку лучших игроков Порт-Кара, не смог оказать ему достойного сопротивления. Можно, конечно, предположить, что он сделал жульнические ходы. Это казалось мне более вероятным, чем факт, что такой человек как он, один из тех, кто ассоциируется с актерами и прочим карнавальным сбродом, мог переиграть чемпиона арсенала. Хотя, конечно, сейчас время карнавала, и наш чемпион мог быть изрядно пьян.
— Если игра не будет интересна для них, если они не будут думать, что действительно играют всерьёз, то они не захотят сыграть вторую и тем более третью игру, — заметил толстяк. — А нам бы хотелось, чтобы они вернулись! Нам хотелось бы, чтобы доска была занята! Именно так мы делаем деньги!
Цена за игру обычно, колеблется между бит-тарском и медный тарском. Если претендент выигрывает или сводит партию в ничью, его монета остаётся при нём. Иногда к одному из шестов палатки могут прибить медный, или даже серебряный тарск. Он достанется претенденту, если тот сможет одержать победу, а в случае ничьей, каждый останется при своём. Вот только, дело в том, что искусный игрок, всего лишь грамотными разменами и осторожной позиционной игрой, может свести в ничью любую партию. Игра становится гораздо менее рискованной, если играть на ничью, а не на победу. Консервативные игроки, во время турниров за чемпионское звание, часто прибегают к этой хитрости, используя её, зачастую к ярости толпы зрителей и своих противников, дабы защищать и лелеять с таким трудом завоёванное лидерство. В конце концов, за победу он получит очко, а за ничью каждому игроку засчитают половину.
— Тебе стоит проигрывать время от времени, — сказал игроку толстяк. — Это сможет вернуть клиентов! Таким путём, в конечном счете, мы заработаем намного больше денег!
— Я играю, чтобы победить, — заявил мужчина, смотря на доску.
— Да я вообще не понимаю, почему я упрашиваю Тебя! — воскликнул пузатый. — Ты — всего лишь подёнщик и бродяга!
Про себя я отметил странность расстановки фигур на доске. Мужчина спрятавший лицо под маской воспроизвёл на доске не начальную конфигурацию, а ту, что возникает на доске после серии ходов. И надо признать, что-то в данном положении показалось мне знакомым. И вдруг меня осенило, что именно я видел на доске. Это была позиция, которая возникает на семнадцатом ходу розыгрыша Гамбита Убары, Жёлтый Домашний камень, выставленный ранее на клетку Строителя Убары — один, отступил с главной диагонали, на турианскую линию. Обычно, в этом месте, игрок продолжает ходом Копейщика Посвящённого Убары, поддерживая атаку, проводимую по смежной колонне Строителя Убары. Этот же сходил Копейщиком Посвящённого Убара использовав двухклеточный ход, поставив его на клетку Посвящённого Убара — пять. Я опешил настолько, что у меня закралось подозрение, а знал ли он вообще что-нибудь о каиссе? Но, внезапно, этот ход показался мне интересным. Да ведь это же отличная отвлекающая атака! Она может вынудить жёлтых перевести часть фигур на сторону Убара, таким образом, ослабляя свою оборону в колонне Строителя Убары, делая её гораздо уязвимее, для главной атаки. Это действительно интересная идея, я мне даже стало интересно, играл ли так кто-либо всерьёз.