Ярость подземелий Глава 1 продолж. романа Аврелион
Глава 1
По сфере видеопласта, медленно перемещаясь в синхронном режиме с вращением планеты, плыла масштабная панорама региона. Раскинувшийся от Адриатики до изрезанных бесчисленными фиордами побережья Скандинавии, от западных отмелей Атлантики до скарановых редутов восточного рубежа Западноевропейский Консорциум был самым старым политическим образованием на планете Земля. Множество наций и народностей, существовавших когда-то в нынешних его границах, в конце двадцать третьего века, слились в единую политическую систему.
Ее костяк составили крупные нации, издревле доминировавшие на просторах Западной Европы. Большинство же малых наций давно растворились в беспощадном котле эволюции человеческой расы. Прибалтийские, балканские, прикарпатские, огромная и мощная культура славян, называвших себя украинцами и жившие когда-то на трансильванских равнинах народы исчезли как этнос, и культура их канула без следа в небытие. Великая и неодолимая сила власти капитала сделала с людьми то, что не под силу было никаким самым изощренным ударам глобальных катастроф.
Магденборг, неподвижно сидя в кресле, обозревал проплывающий перед ним ландшафт. Он смотрел на четко просматривавшиеся кварталы огромных мегаполисов, на остатки величественных небоскребов и россыпь окружающих их развалин порождали в Магденборге необъяснимое чувство бесполезности растраты неисчислимых капиталов, вложенных поколениями предков в эти гигантские руины. За свою долгую жизнь он несчетное количество раз видел их, но сегодня их привычных обзор порождал недоступное доселе чувство. Оно щемило и томило его мозг, но ощущал Магденборг это чувство где-то внизу, там, где раньше у него было человеческое сердце. Он еще помнил то время, а его минуло без малого почти двести лет, когда совсем юным подростком ощущал ровные и спокойные толчки, отдававшиеся в некоторых местах его тела мерными пульсациями. Ему было известно, что это бьётся его сердце и когда Магденборг, впервые не ощутил этого привычного чувства постоянства, ему поначалу казалось, что он вот-вот должен умереть.
Это случилось с ним после очередной атаки на одном из плато Луны, где отряд десантников прорывал оборону вражеского укрепрайона. Лежа в одном из первых реинкарнационных госпиталей, где над ним долго колдовали медики, Магденборг впервые за свою еще недолгую жизнь осознал себя хрупкой, уязвимой частицей того бытия, что зовется Жизнью. Долгие часы реабилитации он проводил в размышлениях, не особо вдаваясь в анализ своего нового, столь непривычного тела. Оно было настолько непривычным, что и телом-то его называть можно было с большой натяжкой.
Этот невероятный каркас из непонятных материалов, обтянутый жесткой, трудно поддающейся пальцам кожи, на давал Магденборгу расслабиться. Все его естественные инстинкты звали к непременному отправлению своих функций. В голове непрерывно порождались позывы к желанию утолить жажду, освободить переполненный желудок и просто надышаться воздухом, что ему никак не удавалось. Невозможно было его набрать в легкие, чтобы ощутить такое знакомое чувство полноты в груди.
Верховный Правитель не мог объяснить этих внезапно возникающих комплексов эмоций. Но их появление ему не доставляло, как прежде, неудобств. Раньше такие неконтролируемые флуктуации в блоках анализаторов и контроля градаций уровней состояния его конструктива считались вредными помехами и по мере их выявления тщательно уничтожались. Но с недавних пор, Магденборг по необъяснимой причине не желал избавляться от лишних "паразитных помех". Они стали доставлять ему постоянно растущее ощущение полноты восприятия окружающей событий. Это быстро превратилось в зависимость. И, как Магденборг стал замечать, весьма приятную.
Единственно, что несколько озадачивало Верховного Правителя, так это появление "прозрений", как он стал их называть в моменты его наибольших усилий по принятию важных решений. Он уже не удивлялся, что в новой реинкарнации ему стала доступна возможность проникать в мысли других сверхгуманов. Одно это уже стоило дорогого! Но если Верховный Правитель мог знать направление хода мыслей его оппонентов или соратников, то повлиять на ход их решений ему часто не удавалось. Это повергало его в состояние неудовлетворенного сознания своей беспомощности. Знать тайную информацию и не мочь воспользоваться ею в полной степени! Что-то подсказывало Магденборгу, что такая возможность заложена в недрах его нового донорского мозга. Эти мысли, проявляющиеся в его снах в образе зеленоглазого юноши, внушали ему такие надежды.
Общение с этим юношей становились все чаще и продолжительней. Магденборг даже потребовал от своих кураторов установить продолжительность цикла сна в блоке контроля равновесного состояния биосистем. И, несмотря на недоуменные возражения милинера Скаретти, настоял на своем. Магденборг не столько был заинтересован необычным состоянием своего психологического "эго", как постоянно возникающей потребностью в изыскании новой информации, касающейся ушедших столетий. Он недоумевал, что может быть прагматичного в этих позывах к изысканию исторических артефактов. Ничего подобного еще один-два года назад он и представить себе не мог. Его блоки стремительно очищающейся произвольной памяти словно бездонная пропасть требовали постоянной загрузки самой разнообразной информацией, на первый взгляд, не имеющих между разнообразными областями знания ничего общего. Куда эта информация утекала, Магденборг не понимал.
Полная самоотдача делам Консорциума, до этого времени занимавших все его мысли, незаметно отошла на второй план. Весь объем дел теперь он непроизвольно старался переложить на соответствующих служащих. А сам, бессознательно пытаясь удовлетворить измучивший его мозг чудовищно мощный позыв к изучению совершенно бесполезных или бессмысленных с точки зрения прагматика, надолго пропадал в запыленных, давно заброшенных Хранилищах артефактов канувших в вечность веков...
Теперь, когда индивидуал Магденборга был под его контролем, Пэр не стал терять время. Первое, что он предпринял, - установил реперные точки синаптической нейросистемы между своими чувственными локалями и областями интеллектуальных узловых точек симбионта. Пэр тут же ощутил всю выгоду от осуществления своей задумки. Ему теперь уже не надо было без лишней на то надобности нагнетать эмоциональный уровень чувственного пароксизма. Несколько таких выходов на этот сильнейший по напряжению уровень состояния нервной системы своего симбионта могли закончиться весьма плачевно. Пэр в последний раз с трудом смог в ментале опередить вмешательство кураторов
Скаретти и Костакиса, по выводу Магденборга из глубокой нейрокомы.
У него не было выбора в те разы. Шла напряженнейшая работа по восстановлению личностного индивидуала Крита, когда медлить было нельзя. Один из таких выходов в ментал пришелся как раз на момент, когда Магденборг находился на собрании Малого Совета. Пэр пошел на этот риск, ибо милинер Традецки находился тут же, и его интенсивная интеллектуальная загрузка забирала почти все ресурсы свободной памяти. Но именно в этой области мозговой ткани находился основной кластер индивидуала Крита. Пэр временно его передвинул в эту область, считая, что отсюда он сможет легче интерферировать всю информационную базу Крита на остальной области мозговой ткани.
Он едва успел закончить фиксацию основных потоков миграции интеллекта Крита, как почувствовал неладное. Пэр лихорадочно направил последний поток в блок оставшейся локали и в единый миг выскочил из ментала. Его взгляду в отражении оптических систем, обступивших Магденборга членов Совета, предстала неутешительная картина.
Магденборг с потухшей оптикой, обвисшей кожей на левой стороне лицевой панели безучастно взирал на суету вокруг него. Пэр понял все сразу. Не теряя ни одной миллисекунды, он оказался в ментале, сразу же в области чувственной паренхимы ткани мозга. Магденборга. По ее серо-пепельному виду Пэр понял, что еще немного и весь индивидуал Магденборга превратится в набор разрозненных модулей сознания. Он на неуловимых мгновениях инстинкта буквально ввинтился в самую глубину индивидуала Магденборга. За ним тянулись нескольких треков подключения энергии. Пэр одним мысленным усилием рванул все их заглушки и поток животворных струй психоэнергетического поля стремительно стали заливать гигантскую сферу индивидуала Магденборга.
И тут же Пэр почувствовал удар внешней химической интервенции. В мозг вливалась мощная, подавляющая все попытки противодействия струя психотропного вещества. Пэр на пределе своих реакций заблокировал основные каналы распространения губительного для него сверхактивного соединения. Он не столько боялся воздействия на свой индивидуал неизвестного блокиратора синаптических узлов, как того, что отключись он хоть на эксмаркерную миллисекунду, и тогда оставшаяся без единой контрольной области мозговая ткань будет переформатирована в неизвестную ему систему синаптических связей. Тогда он сам должен будет затратить огромное количество усилий, чтобы восстановить "статус кво". И самое неприятное будет заключаться в том, что в это время он не сможет выходить в ментал. Тогда Крит, которому сейчас нужна полная его поддержка, останется наедине с мощным потенциалом своего симбионта.
Больше таких промахов Пэр не допускал. Он намеренно заблокировал от случайных эмоциональных выплесков все области информации, отвечающие за синхронизацию связей с симбионтом. Чтобы подключить экстремальное воздействие чувственных импульсов на индивидуал Магденборга, Пэру нужно было проделать определенную процедуру в несколько этапов. Теперь можно было приступать к осуществлению главной цели - сбору информации обо всем, что касалось этого безумного мира машин.
Пэр знал, что это будет непростой задачей, но это был единственный путь к избавлению от самого мучительного рабства - потери интеллектуальной и физической свободы, единственного смысла в жизни каждого человека. А для того, чтобы это стало возможным, Пэр инстинктивно чувствовал, - пока он не сделает Магденборга своим единомышленником, не воскресит в нем утраченные чувства полноты жизни, он навечно останется в этом страшном плену...
Звуки шагов десантников скрадывала густая, в несколько сантиметров пыль. Она покрывала плотным ковром все дно штрека, открывшегося перед Марком. Он поднял левый средний манипулятор и идущее за ним отделение замерло в настороженном ожидании. Каждый из десантников напряженно сканировал все доступное их блокам анализаторов пространство на всех диапазонах излучений. Марк несколько раз мигнул приглушенным оттенком фиолетовых бликов на задней оптике. От основной группы десантников отделился один и неслышно ступая подошел к Марку:
- Не нравиться мне что-то этот сектор, Хэд... Возьми с собой еще двоих и выдвинься вон в ту нишу, видишь, в пятнадцати метрах отсюда. Нужно раздвинуть антенную базу сканирования. На этом уровне все слишком размыто. Я чувствую какую-то явную угрозу... Поляризация излучения нарушена. Как будто идет постоянное сканирование этого сектора чужой аппаратурой.
- Ясно, Трек. Разреши выполнять?
- Действуй. Вот что, Хэд, перед пересечением поперечного штрека... на всякий случай, задействуй блиц-скачок. Неизвестно, что там за хрень сидит. Уж очень необычное излучение. Ну, давай и Сила Творения с нами!
Хэд и пара следующих за ним десантников осторожно приблизилась к срезу поперечного штрека. Переведя на ноль все блоки излучений, чтобы не быть обнаруженным при броске через открытое пространство поперечного штрека, Хэд махнул боевым манипулятором, в котором был зажат переносной импульсник и принял позицию для скачка. Двое других, словно тени в точности повторили его движения и едва Хэд жестом отдал приказ к броску, как вся тройка словно превратилась в единую смазанную тень с троекратным ореолом - настолько быстрым был скачок.
И в тот же миг Марк услышал резкий свист разрываемого воздуха. Последовавший за ним характерный звук "чваканья" почти одновременно совпал с огромной сферической вмятиной, в несколько раз расширившей противоположный проход поперечного штрека. Все пространство мгновенно заполнилось мутной завесой распыленного вещества. Несколько хлопьев занесло турбулентной волной в штрек, где находилось отделение Марка и один из кусков мягко опустился к скарановой подошве его сапога.
Марк невольно выругался:
- Тысяча Зла мне в глотку! Кого-то зацепило... Внимание, всем приготовить импульсники. Готовность ноль-один. Три эксмаркерных миллисекунды на упреждение! Кажется, парни, что сюрприз у нас под самым носом, если не забыли еще, что это такое! Десантник Боди, ко мне!
- Да я и так тут, Трек, - проворчал, если тоном речевого анализатора Боди можно было передать звуки живой глотки, стоящий рядом с Марком десантник. Хотя все конструктивы десантников ни на йоту не отличались друг от друга, его конструктив казался мощной, темной глыбой тяжелейшего аренита.
- Пойдешь назад и возьмешь одну спарку вакуумника. То, что там сидит, напрямую не выбить. Кажется, нарвались на роботов-охранников. Их просто так не пройдешь. Выполнять!
- А что с Хэдом? - пробурчал не двинувшийся с места Боди. - Я без него не уйду!
- Молчать! - оборвал Боди Марк. - Что с ним, узнаешь потом. И если не поторопишься, то и о наших конструктивах можешь забыть. Эти твари пойдут на нас ровно через тридцать эксмаркерных минут. Вот это тебе срок для спасения всех парней отделения. Пошел, пошел...
Не дожидаясь, пока Боди скроется в сплошной мгле от поднятой разрывом импульсника пыли со дна штрека, Марк отвернулся и скомандовал:
- Всем приготовить ячейки в стенах штрека! И не мельче, чем на полтора корпуса конструктива! Если хотите дожить до эувенизации! Давай, парни, шевелись! Сейчас они посыплются, как блохи!
Не обращая внимания на ворчание десантников, вроде: "Все манипуляторы сотрешь, пока пророешь...", Марк с предельной осторожностью опустил на дно штрека небольшую коробочку и покрутив на ее корпусе круглую шкалу, направил ее через поперечный штрек, в сторону Хэда.
Коробочка, постояв некоторое время, вдруг стала невидимой и только едва различимый след на остатках пыли указал на то, что она пришла в движение. Марк, замерев, напряженно следил за ее следом. Вскоре он перестал различать его. Взглянув на циферблат, маячивший на встроенном дисплее перед глазами, Марк засек время. Коробочка должна была достичь расположения десантников через три минуты. Если ее не распылят перед этим...
Он не думал, что ему удастся обхитрить сторожевую систему роботов-охранников. Марк только надеялся на удачу. Там был Хэд и пока его судьба неизвестна, он с места не двинется, чтобы не прояснить ситуацию. Если зацепило кого, то это мог быть только последний из троих. Кто шел последним, он не знал, а потому сейчас Марк, застыв в ступоре ожидания, ловил каждый импульс, должный прийти по каналу личного кода...