После того, как ушел обозленный в силу похмелья и тянущих ощущений ниже поясницы Дэй, Эгон первым делом развязал Бэйна и Анжело и выпытал у них, кто они такие. Узнав, что перед ним стоит один из самых известных журналистов города – Анжело Кьярэ, а так же его оператор, детектив смутился и поспешно предложил «гостям» выпить кофе. Эгон как-то раз уже судился с одним журналистом за то, что в потасовке умудрился наступить тому на ногу. Тогда молодой сотрудник ГОР выиграл дело, но только из-за связей в полиции. Если бы не они, парню пришлось бы выплачивать «пострадавшему» довольно ощутимую для кармана Эгона сумму, и все это из-за какого-то сраного синяка на большом пальце ноги третьесортного журналюги! Страшно подумать, какую бы сумму затребовал Кьярэ за то, что его привязали к стулу и какое-то время удерживали в плену!
Пока Эгон беспокоился за весь ГОР, на долю которого и без судебных тяжб выпало слишком многое, Стэм придирчиво оглядывал Найта. Так вот он какой – нынешний лидер Телешоу – лучший игрок, «дичь», которая только и делает, что побеждает! Интересный субъект, симпатичная мордашка. Жаль не баба.
Затем Стэм перевел взгляд на Бэйна. Бунтарский стиль одежды, загадочный молчун. Жесты и взгляды говорят о вспыльчивом, пусть и подавляемом хозяином, характере, гибкость и то, как держит себя, рассказывает о физически развитом теле, которое тщательно прячут за яркими шмотками. Привлекательный, даже притягательный. Жаль не баба.
Третьим субъектом для оценки стал Анжело. Тело хрупкое, глазки наивные, поведение детское, не вяжется с тем, что он журналист, значит притворяется дураком, но наверняка опасен. Очень наблюдателен, жрет мясо, а сам оценивает всех и каждого так же, как это делал и Стэм. Возможно, под другим ракурсом, но факт остается фактом. Очень хорошенький. Прям валить и трахать. Жаль не баба.
Наконец взгляд Стэма перекочевал на Эгона. Спасибо, что не баба!..
Парень в ужасе вновь повернулся к Найту, и тот, заметив это, сухо улыбнулся детективу, а затем вернулся к своим размышлениям. Отчего-то когда в его квартире присутствовало столько незваных гостей, и при этом отсутствовал Дэй – парню было не по себе.
“Придурок! Ушел и оставил меня одного! Я ему это еще припомню!” – мысленно бубнил он, стараясь не задумываться над вопросом, на кой хрен ему вообще сдался этот рыжий пьянчуга. Найт всегда был очень общителен и никогда раньше не терялся в незнакомой компании. Да и сейчас не то чтобы дело было в присутствующих, скорее Найту просто не хватало рыжего идиота, над которым при любом удобном случае можно было поиздеваться. А что? За игру с ним брюнет многое узнал о привычках и тараканах детектива. Например, когда Бренди злится, он забавно морщит нос, из-за чего веснушки словно бы собираются под глазами и становятся ярче. Когда ему нечего сказать, он кусает губы, а еще…
Бэйн так же украдкой наблюдал за Найтом, стараясь притвориться мебелью и упорно игнорируя беспечное чавканье у себя под ухом. И почему Анжело в любой ситуации оставался таким невозмутимым? Только что вопил как резаный, а теперь сидит и поглощает за троих мясо с таким видом, будто от количества съеденной им еды зависит продолжительность его жизни. Или, может быть, он таким образом мстит хозяину квартиры?
“Мне этого не понять!” – подумал парень и слегка ткнул друга локтем в бок, тем самым намекая на то, чтобы тот прекращал вести себя как сирота, голодавший несколько прошлых месяцев. Но журналист никакого внимания на него не обратил. Когда блондин нервничал, в нем просыпался неистовый голод, и он был готов съесть все, что только попадалось ему под руку. А так как сейчас Кьярэ нервничал вдвойне, то и на еду налегал с удвоенной силой. В этой комнате не только все эти люди знали Анжело, но и Анжело знал каждого из них – агенты ГОР, самые неоднозначные личности, за спиной каждого из которых числилась не одна успешная операция, ровно как и далеко не один пробел в их досье. Парнями они, конечно, были хорошими, боролись за добро и справедливость, а по утрам наверняка пили молоко с печенюшками, но менее опасными от этого не становились.
- Итак, господа, не объясните ли вы нам, что вы делали в этой квартире? – все-таки завел разговор Эгон, сцепивший пальцы в замок и сидевший так прямо, словно бы он проглотил железный прут. Ему никогда не удавались допросы. Кулаками работать было куда проще, чем вести светские беседы.
- Ой, что мы только в этой квартире не успели сделать! – только и отмахнулся журналист.
- В каком смысле? – тут же в допрос влез Стэм, в миг напредставлявший себе кучу того, что можно было бы здесь сделать. Оценивающим взглядом парень успел заметить и широкие подоконники, и мягкие диваны, и кресла, и столы, с которых можно было скинуть все лишнее одним взмахом руки, а уж что говорить о трюмо. Усадить на него любовницу и трахать до посинения, не обращая внимания на падающие с полок дорогие флаконы с духами, что, разбиваясь об пол, заполняли бы своим концентрированным запахом всю комнату, который позже еще долго преследовал бы участников подобной сцены, напоминая им о страстной ночи, произошедшей накануне. О да! Стэм чуть не захлебнулся слюной, а Эгон, недоуменно взглянув на коллегу, продолжил:
- Действительно, что вы имеете в виду?
- Ну-у-у, к примеру, мы здесь активно… дышали, – успокоил запаниковавшего было лысого журналист, – столько кислорода сожгли, мама не горюй!
- Жгли кислород? – перед глазами Стэма развернулась очередная эротическая сцена, и он-таки ушел в свой похотливый мир, окончательно забыв о допросе.
- Попрошу вас не паясничать и подробно отвечать на вопросы, – нахмурился Эгон, поняв, что журналист просто тянет время и издевается.
- Мы мыли окна, потом зашли в квартиру, затем поскользнулись на перечнице, после ввалились на кухню и увидели... – тут же затараторивший Анжело поперхнулся куском мяса, встретившись глазами с Найтом, – ну а потом увидели хозяина квартиры и этого вашего детектива, – резко закончил он.
- А зачем вы пробрались в квартиру? – терпеливо продолжал допрос Эгон.
- Чтобы поговорить с ним, – ткнул Анжело в сторону Найта.
- А через парадную дверь вы пройти не пробовали? – попытался съязвить лысый.
- Не зря полицейских считают дураками. Дураки и есть! – всплеснул Анжело руками, и, не обращая внимания на возмущения молодого сотрудника ГОР, продолжил:
- Я же журналист ЖЕпр, Анжело Кьярэ, какая вменяемая звезда добровольно пустит меня в свою квартиру? – резонный вопрос.
- Но вы же понимаете, что посягнули на частную собственность и за это вас могут посадить.
- Разве? – удивился Анжело. – Я ведь всего лишь мыл окна. Разве за мытье окон сажают?
- Так вот как теперь это называется? – ухмыльнулся Найт. – И с каких это пор журналисты моют окна?
- С тех пор как зарплату урезали? – не моргнув глазом, ответил вопросом на вопрос Анжело. Его совсем не волновало, что минуту назад он чистосердечно признался в том, что проник в квартиру специально для того, чтобы поговорить с Найтом. Наоборот, не было ничего более забавного, чем сначала признаться в содеянном, а затем активно убеждать окружающих в том, что ничего подобного и в помине не было.
- Но вы еще и проникли в кварт... – Эгон, не зная о подобной игре, искренне недоумевал.
- Я не проникал, – невозмутимо покачал головой журналист, – я упал в квартиру. Упал и стукнулся головой об пол, – Анжело указал на шишку на лбу, которую заработал, когда поскользнулся на перечнице.
- То, что на голову ты пристукнутый, мы и так заметили, – хмыкнул Найт.
- И это мне говорит один из самых бесчувственных игроков Телешоу? Тебе, между прочим, приписывают диагноз Психопата, потому что нормальные люди столь неэмоциональными быть не могут, – заявил Анжело и засунул в рот еще один кусок мяса.
- Я не неэмоциональный, – зло улыбнулся Найт. – Я сдержанный.
- Как же так вы умудрились выпасть из люльки в квартиру, что оказались как минимум в десяти метрах от окна? – Эгон-Эгон-Эгон, для допроса он действительно был еще слишком юн и доверчив. Стэм лишь тихо прыснул. Анжело поперхнулся. Бэйн тихо захрюкал, сгибаясь пополам. Лишь Найт никак не отреагировал.
- Левитация, – на полном серьезе заявил Анжело, неотрывно смотря Эгону в глаза и будто пытаясь внушить ему, что все, что он говорит, чистая правда. Лысый же парень, до которого периодически доходило все как до жирафа, побагровел не то от гнева, не то от стыда, но взял-таки себя в руки и продолжил:
- Так зачем вам был нужен Найтарус Макк? – Эгон не терял надежды провести нормальный допрос. Наивный.
- Он не был мне нужен ни тогда, ни сейчас.
- Тогда что вы делали в его квартире?
- Падали, дышали, калечили ранимую психику, – Анжело выразительно глянул на Найта. Тот лишь фыркнул, – я же уже говорил!
- Но вы же не просто так проникли в квартиру?!
- Да, не просто так проник, – кивнул журналист. – Просто так в нее упал.
- Черт побери, вы сами минутой ранее сказали, что хотели поговорить с Найтаруссом Макком! – уже взбесился Эгон.
- Я соврал, – чистосердечно признался Анжело.
- И на кой хрен?!
- Люблю врать, я же журналист! – неоспоримый довод.
- Но была же причина, по которой вы сюда проникли?!
- Была.
- Какая?!
- Не знаю, придумаю – поделюсь.
- Чертов ублюдок!
- Все мы журналисты из чертячьего мяса! – гордо заявил Кьярэ, разводя руками.
- Вы понимаете, что я имею права арестовать вас за незаконное проникновение на частную собственность?!
- Не можете.
- Это еще почему?
- Потому что я в нее не проникал.
- А что же вы сделали?!
- Упал, – терпеливо повторил Анжело.
- Да йоптвоюмать, вы что же, упали сначала из окна, затем пару раз упали в сторону кухни, и там уже упали в последний раз, поскользнувшись на перечнице?!
- Да все так и было, – Анжело кивал, делая каменное лицо в самые пиковые моменты, тогда как Бэйн уже содрогался в беззвучной истерике, а Стэм из последних сил сдерживал смех.
- Вы действительно думаете, что я вам поверю?
- А нет?
- Нет! Вместо этого я… – Эгон схватил тарелку с мясом и беззастенчиво умял все, что там оставалось. Анжело с открытым ртом наблюдал за тем, как последние вкусные кусочки мяса исчезают безвозвратно, и на глаза его наворачивались слезы.
- Это было мощно… – прокомментировал Стэм, закрывая глаза рукой и размышляя над тем, что мужики без баб дичают и сходят с ума. Взять хотя бы того же Эгона, у него наверняка черный пояс по дрочке. Сегодня он у допрашиваемых мясо съедает, а завтра что? Носки им стирать побежит?
- Бэ-э-эйн, он все съел, – захныкал журналист, повернувшись к другу, – ты представляешь? Все-все-все!
Оператору уже было плохо. Ладно, Анжело всегда был придурковатым, но от полицейского такого маневра он никак не ожидал.
«Только попробуй зареветь! Мужик ты или не мужик?!» – почуяв, что изнеженный журналист собирается на полном серьезе разреветься, нахмурился Марти. Кьярэ тут же взял себя в руки, зло засопел, глянув на Эгона и выпалил:
- Не нужен нам ваш дурацкий Найтарусс, ясно?! Он не интересный! Такой же высокомерный богатый пафосный гавнюк как и все ему подобные! Тот, кто действительно нам нужен – это Шут!
- Всем нужен Шут. Я только не пойму, причем здесь моя квартира? – недовольно проворчал на это Найт.
- Ты его цель, он придет за тобой.
- Но уж точно не в тот момент, когда я окружен кучкой долбоебов, – заметил брюнет, почесывая затылок.
- Дело говорит, – зевнул Стэм, с тоской обводя взглядом сугубо мужскую компанию. Нет, с какой стороны ни посмотри, а все равно не бабы.
“Хоть одну бы живую женщину! Пожалуйста!” – мысленно застонал он, но ничего не произошло. Видимо сегодня у высшей силы были дела поважнее, чем присылать озабоченному парню женщину… Да еще и живую.
- Этот разговор бессмысленный. Так и быть, мы закроем глаза на ваше преступление, списав его на мелкое хулиганство, но сейчас будьте добры, покиньте квартиру, – грозно навис Эгон над журналистом и оператором. Бэйн отсалютовал и ринулся было к двери, радуясь тому, что в Этот раз они вышли сухими из воды и им не придется провести следующие пятнадцать суток в одной комнате с бомжами и наркоманами. Анжело не сдвинулся с места.
- Я никуда не пойду! Я дождусь Шута и возьму у него интервью! – заявил он уверенно.
“Да ладно?” – приподнял Бэйн одну бровь.
- Да ладно? – вслух выдохнул Эгон, который был выше Анжело больше чем на голову и в полтора раза шире.
- Да, – тем не менее Кьярэ был непреклонен.
- Ну, это мы еще посмотрим, – благодушно улыбнулся Эгон, поднялся со своего места, обогнул стол и схватил опешившего Анжело за шкирку как шкодливого котенка.
- Эй! Я протестую! Я это... Не трогай меня! Я сказал, не трогай! – завопил журналист, вцепившись в стол. – Я еще не дождался Шута! – воскликнул он, будто бы это могло остановить Эгона. Детектив практически отодрал парня от стола, закинул его на одно плечо и, несмотря на его трепыхания и вопли, дотащил блондина до выхода и буквально выкинул за дверь. Бэйн прогулочным шагом последовал за другом.
- Больше здесь не появляйтесь! Попадетесь мне еще раз на глаза – арестую! – пригрозил Эгон и захлопнул за собой дверь.
- Ха! – громко выкрикнул Анжело, поднимаясь на ноги. – Да-да, ты не ослышался! Я сказал «Ха»! Так просто вы от меня не избавитесь, иначе бы меня не называли Анжело Кьярэ! – выдохнул он гневно. – Пошли, Бэйн... Нам надо составить новый план.
«Новый план? – мысленно застонал оператор, – Опять из-за тебя ввяжемся в какое-нибудь гавно!» – Бэйн не предполагал, он констатировал факт.
Сегодня в мире коробок было крайне мрачно. Яркие радуги, что обычно освещали все вокруг и накрывали коробочные небоскребы разноцветными переливами, на этот раз затянуло перламутровыми облаками, в которых то и дело блистали ядовито-зеленые молнии. Иногда искусственные электрические разряды спускались вниз к пустому городу и ударяли в коробковый дом или дерево, которое тут же вспыхивало зеленым пламенем и горело до тех пор, пока последняя коробочка, являющаяся его составляющей, не превращалась в красный пепел. Пламя не перекидывалось на другие дома, коробковый бордюр или искусственных людей, сжигая только четко выверенную цель. Вместе с тем по городу, предвещая бурю, гулял холодный, пронизывающий ветер. Он подхватывал еще горячий красный пепел, и разносил его по всему городу, окрашивая дома, пестрящие надписями, рекламами и фотографиями продукции, для которой были созданы коробки – элементы строений – в грязно-красный, кровавый цвет.
Шут сидел на коробковой лавочке, что располагалась на главной улице Коробколандии – так он называл свое детище – и наблюдал за тем, как красные облачка пепла, гонимые ветром, клубятся над коробковой дорогой и оседают на нее. Сегодня Шут был задумчивее обычного. Он всматривался в переливающиеся облака, которые нависали над городом перламутровым одеялом, и считал то и дело раздирающие их молнии. Буря разворачивалась, казалось, прямо над головой фигуры, поэтому после каждой молнии неотъемлемо тут же раздавался раскатистый гром, но он был совсем не похож на гром из реального мира: шумный и грозный. В этом месте гром напоминал громкий отчаянный стон или даже визг, настолько режущий слух и пугающий, что даже сам Шут ежился, слыша его. Ежился и улыбался.
Шут обожал наблюдать подобные бури и слушать гром, вздрагивая и борясь с желанием поскорее скрыться от всего этого ужаса под коробковой крышей одного из небоскребов, макушки которых сейчас терялись в перламутровой вате. Но как бы страшно ни было Шуту, он не уходил, а упорно сидел на лавочке, и даже когда одна из молний ударила в дерево всего в паре метров от него, фигура не сдвинулась с места. А все потому, что Шута привлекал страх. Ему казалось, что нет ничего более благородного, чем это всепоглощающее чувство, которое было способно заглушить и гнев, и страдания, заставить забыть об остальных проблемах и сконцентрироваться на одной единственной мысли. Ведь если вас хватают на улице, связывают, кидают в машину и куда-то везут незнакомые вам люди, вам больше не важно, что вчера вас бросил парень, через месяц могут уволить, а одному другу вы должны кучу денег. Вас больше не беспокоит кот, который нассал вам в ботинки, не раздражают соседи, которые любят пылесосить в третьем часу ночи. Вы даже были бы счастливы прямо сейчас пойти и предложить выпить чашечку чая человеку, который вас всегда подначивал и подшучивал над вами, тем самым портя вам настроение. Все это становится таким милым сердцу. Все это оказывается любимой жизнью.