- Лари, прошу, отпусти меня! – кричала она.
- Но ты же сама согласилась, – изображал удивление мужчина, – ты же сама сказала, что готова на все, чтобы стать частью нашего клуба. Ты говорила это, Пэйрис?
- Говорила… – всхлипывала женщина, – но не думала, что такой ценой!
- Я же сказал, что платой будет секс, ты была предупреждена! – настаивал мужчина.
- Но не… НО НЕ С НИМИ! – выкрикнула женщина и разревелась в голос. Под НИМИ она подразумевала шедших вслед за Лари двенадцать мужчин и женщин. Они были обнажены. Лица их скрывали маски.
- Какая разница с кем? Какая разница как? Какая разница со сколькими? Секс остается сексом, и ничем больше… – хмыкнул Лари, резко толкая женщину на пол, сдирая с нее остатки платья, расстегивая брюки и, несмотря на мольбы женщины, проникая в нее.
Найт смотрел…
Мужчина терзал грудь шатенки, вбивался в ее тело, пока столпившиеся вокруг люди хихикали или что-то обсуждали.
Найт смотрел…
К Лари присоединились те, кто шел за ним. Женщину поставили на колени, в нее проникали мужчины в масках, один за другим, по цепочке…
Найт смотрел…
Обнаженные девушки вставали перед жертвой и мочились на нее, а затем ложились на нее и размазывали по женщине свою мочу, чью-то сперму и слюну…
Найт смотрел…
- Не надо больше, – рыжая девочка, грустно улыбнувшись, обняла Найта, заставив его уткнуться носом в ее еще не до конца сформировавшуюся грудь. Мальчика колотило. Он был в шоке.
- Мою маму… – наконец выдохнул он. – Что они с ней делают?
- Это часть игры.
- Какой еще игры? Они делают ей больно!
- Это взрослые игры… Ничего… Не смотри туда больше, ладно?
Найт кивнул… Он не хотел этого видеть. Он не хотел этого понимать. Зачем они все это делают?!
- Запомни одну простую вещь. Люди в действительности делятся лишь на тех, кто покупает… И кого покупают. Не уподобляйся этим дешевкам. Не становись покупателем, от этого твоя душа начнет гнить, как гниют души моих родителей. Видел ту женщину в красном, что снимала весь этот кошмар на телефон? Это моя мать. А один из тех, кто участвует в этой игре, мужчина в маске тигра – мой отец. Так вот… не покупай, стань тем, кого покупают, НО стань настолько дорогим, чтобы ни у кого не было возможности купить тебя. Ты должен найти того, кому ты захочешь отдаться даром. Ты слышишь меня?
Найт слышал. Но он не понимал ни слова. Эта девочка говорила странные вещи.
Сдавленный стон где-то рядом заставил мальчика вздрогнуть. Он невольно оглянулся и увидел Дафну. Она сидела прямо на полу. Ее трусики были стянуты до колен. Она поглаживала себя между ног, сдавленно постанывая и не отрывая взгляда от развернувшейся перед ней картины. И девочка была не единственной в этой комнате, кто вел себя так непонятно. Большинство тех, кто сидел в креслах, мастурбировали. Найт не знал этого слова, и не знал, что оно означает, но тот факт, что занимались они именно этим, был неоспорим.
- Нх-х-х… Мне так хорошо… – выдохнула Дафна, выгибаясь. – Найт… хочешь? – она раздвинула ноги, предлагая ему прикоснуться к себе. И мальчик не выдержал. Вырвавшись из объятий рыжей девочки, он отбежал подальше к двери, где его и стошнило.
Найт не помнил, когда ему в последний раз было так плохо. Он не понимал, что с ним происходит. И не мог объяснить, что за зудящее чувство впервые возникло у него ниже пояса. Кажется, тот болеющий мальчик все же заразил его…
Вернулись домой они глубокой ночью. Пэйрис молча заперлась в своей комнате, не сказав сыну и слова. Найт пару минут простоял у закрытых дверей, не зная, стоит ли говорить маме о том, что он видел, или не стоит?
Лучше не стоит…
Найт сходил на кухню, вытащил из холодильника йогурт, съел его, а лишь затем пошел в свою комнату. Свет включать он не стал. Утопающая в кромешной тьме комната пугала. Но теперь Найту было все равно. Он наощупь добрался до шкафа. Прикоснулся к приоткрытой дверце.
- Я знаю, что ты здесь, чудовище, – прошептал Найт, – И я хочу, чтобы ты меня съело. Давай же! – выкрикнул он. Но ничего не произошло. Тогда Найт рывком распахнул шкаф и забрался в него.
Найт просидел в шкафу до самого утра.
Но чудовище так и не пришло.
Оно больше не хотело есть Найта.
Наверняка это из-за того, что он заразился от тех детей странной болезнью…
Прощай, чудовище.
====== Глава 16. Соседи и помпон ======
Я – черный кот.
Живу на крыше, на мостовых, в тени грязных улиц.
Я жду.
Возможно, чего-то свыше. Возможно, чуда. А может, сказки?
Я вам не нравлюсь?
Пугаю жутко? Немного странный? Да, ненормальный.
Блохи достали…
Людей не лучше – кусают больно, но не опасно.
Брожу по стенам,
Шучу и мыслю. С собой болтаю. С судьбой ругаюсь.
Стенанья-волки… Дышит
Город серой сталью, паутины денег, порошки страданий.
Я с собою в ссоре,
Я с собою спорю, обижаюсь даже, малость ненавижу.
Я и я – другие!
Я и я страдаем, друг от друга втайне тихо убегаем.
Я и я – как много
Нас таится в теле, словно паразиты, в личностном запрете.
Я чуть-чуть без денег
И без личной жизни. Кстати, без жилища. Кстати, брошен вами.
Я – черный кот,
Я один – свободен, я ушел неспешно, умирать спокойно.
Вы не плачьте… Смейтесь!
Ведь коты живучи, после первой смерти восемь раз вернутся.
В любое время, в любом месте испокон веков практически каждого человека окружали и окружают Они: носители зла, несправедливости или глистов, распространители насекомых, неприятных запахов и раздражающих звуков, шумные, скандальные, вредные, мстительные, надменные и высокомерные. Те, кто пылесосят в три часа ночи, а потом врубают порно и засыпают под децибеловые стоны актрисы, когда как вы всю ночь сверлите потолок взглядом, сквозь плотно стиснутые от злости зубы желая им долгой и мучительной жизни подальше от вас. Те, кто неизменно слушают совсем не ту музыку, которая могла бы понравиться вам, причем слушают так громко, настойчиво прокручивая один и тот же трек, что собаки из соседних дворов сбегаются под окна и начинают подвывать, когда как ваши пальцы смыкаются на ручке лопаты или топора. Те, кто стучат по батареям, требуя тишины, когда вы и так уже не ходите, а ползаете по своей комнате, не смея сделать лишнего вздоха. И, наконец, те, кто в противоборстве друг между другом как истинные долбоебы настукивают друг другу в стены сутками напролет, назло врубают музыку одни и насилуют батареи другие, а вы не причем, но почему-то все равно страдаете. Да, речь сейчас пойдет не об обычных людях, но о Соседях.
Несомненно, большая часть человечества могла бы без подготовки поделиться парой-тройкой баек о том, что в свое время натворили ее любимые соседи. Холодная война между людьми, проживающими на соседних участках, в соседних квартирах, домах, улицах, странах не угасала, а лишь разгоралась с каждым годом все ярче и полыхала бодрее. Незначительные споры быстро перерастали в личные оскорбления, а после – намеренные гадости, подставы, вредоносные действия, которые, так или иначе, приводили особенно активных соседей не куда-нибудь, а в суд. В прошлом люди в качестве лучшего доказательства собственной правоты использовали дубинки, стрелы или пистолеты. Теперь же возможность решать, кто прав, кто виноват, предоставлялась Специальному Соседскому Суду – ССС. Суд состоял из дюжины безэмоциональных судей, что сидели в просторном зале суда, нависая над жалующимися грозным полукругом. Они и принимали объективное решение, кому растить цветы, а кому, возможно, стоит убрать ярко-зеленый лежащий перед его входной дверью коврик, так как этот цвет слишком сильно раздражает некую тётю Дану, живущую восемью этажами выше.
Соседские разборки дорогого стоили и зачастую доходили до настоящего абсурда! Люди, вместо того чтобы самостоятельно выяснять отношения между собой, с фанатичным блеском в глазах тут же бежали судиться. Некоторые случаи были особенно идиотскими. Взять хотя бы ту же историю одинокой старушки, которая периодически в течение нескольких лет находила на крыльце своего одноэтажного маленького домика дохлых кошек. Насмотревшись детективов, бабушка решила вычислить того, кто так жестоко издевался над ней. Истинным «злодеем» оказался ее сосед – такой же одинокий, как и она сама, восьмидесятилетний дедок. Конечно же, старушка, не разобравшись, в чем дело – ах, глупости, зачем же напрягаться! – подала на старичка в суд. А для чего? Для того чтобы узнать, что бедный малый был влюблен в нее и таким образом ухаживал за старушкой. Кто же знал, что кошки предназначались для удобрения земли? Хотя старичок недоумевал, как седовласая соседка не могла понять настолько тонкого акта ухаживания с его стороны. Ведь поймать кошку для старика вроде него было настоящим подвигом и равноценно тому, как если бы он, будучи молодым, припер к ее дверям, скажем, белоснежного льва. Дело тогда закрыли, а старик и старушка даже, кажется, поженились. Правда дедушке предъявили обвинение в жестоком обращении с животными и торжественно вручили ему огромный штраф, но это уже совсем другая история.
Бэйн не входил в состав тех немногих счастливчиков, которым действительно повезло с соседями, как, например, той старушке. Наоборот, парню очень не повезло. Соседи, что жили напротив, были любителями делать ремонт. Причем делали они его по выходным. С шести утра и до двенадцати ночи. Сверлили, стучали, хлопали, забивали. Достали! Те, чья квартира была справа от квартиры Бэйна, любили поругаться. Особенно по выходным. С шести утра и до двенадцати ночи. Крыли друг друга матом, грозились разводом, дрались, били посуду, вопили, орали. Достали! Те, что жили по левую от Бэйна сторону, были наркоманами. И выращивали в своей квартире марихуану. Активизировались по выходным. С шести утра и до двенадцати ночи. Варили, растили, дымили, сажали. Достали! Но самым кошмарным из всех соседей были те, что жили наверху. Точнее, соседка была всего одна. Старая бабушка. Она не кричала, не курила, не орала, а жаль…
«Блять!» – о, сколько в этом слове чудном эмоций неприступных скрыто, о, сколько смысла в нем сокрыто, безукоризненный ответ.
Бэйн не любил просыпаться с этим словом. Но разве его мнения кто-нибудь спрашивал? Соседку сверху точно не интересовало, что он там любит или не любит. Утренний душ она устраивала бедному парню чуть ли не каждую неделю. Чтобы не расслаблялся! Причем бодрящий душ капал на несчастного оператора с потолка.
Проснувшись от холодной капли, что упала Бэйну прямо на лоб, он вскочил с кровати и мысленно грязно выругался. Весь потолок его спальни был испещрен паутиной водянистых потеков.
«Опять!» – взвыл оператор, натягивая первые попавшиеся штаны и устремляясь на верхний этаж.
Да, милая старушка, что жила над Бэйном, любила своего соседа Заливать. Просто бабушка была настолько стара, что могла оставить набираться ванну и, тут же благополучно забыв об этом, пойти, скажем, в магазин за хлебом или выгуливать свою собачку, что сдохла еще полтора месяца назад, а иногда и вовсе уйти в туалет и успешно там заснуть. Бэйн все понимал – старая женщина, к тому же еще и одинокая. Злиться на нее было невозможно. Поначалу. Но после уже одиннадцатого потопа терпение лопнуло бы и у ярого гуманиста.
Взлетев на верхний этаж, парень забарабанил в дверь, зная, что звонка старушка все равно не услышит. Послышалось хлюпающее шарканье и тихие причитания, которые продолжались следующие пять минут – все то время, пока женщина со скоростью улитки добиралась до своей двери.
- Чем я могу Вам помочь? – поинтересовалась старая женщина, приоткрыв дверь ровно настолько, насколько ей позволила это сделать массивная дверная цепочка. Бэйн в ответ нахмурился и выразительно уставился на ноги старушки. Женщина, заметив нездоровое внимание к своим ножкам, удивилась, зарделась, засмущалась, и только затем заметила, что полы ее халата мокрые. Тогда старушка без промедлений подняла края халата и завязала их вокруг сохранившейся к ее годам талии, тем самым продемонстрировав Мартину синие гамаши, что скрывал халат, а также резиновые сапоги, в которых она рассекала по струящейся по квартире воде без каких-либо последствий для себя. Соседка ходила в этих сапогах и зимой, и летом. Предусмотрительная.
Парень ткнул пальцем в лужу, что образовалась под дверью старушки, но та явно не поняла, что же от нее хочет этот полуобнаженный мальчик. Точнее понять-то поняла, но слегка искаженно.
- Ах, господи, боже мой, неужели вы… Маньяк-насильник? – бабушка зарделась еще больше.
Бэйн закатил глаза и обессиленно застонал. Только не опять!
Каждый раз происходило одно и то же. Бредовая ситуация начиналась с наивной веры оператора в то, что в этот раз бабушка его все же узнает! Но она не узнавала. Каждая встреча с Мартином для старушки была в новинку, жаль, об этом не знали ее подружки, которым старая леди чуть ли не каждый день рассказывала о «новом» красавчике в ее доме. Дамы были уверены, что модельные мальчики окружают их подругу буквально со всех сторон, и яростно ей завидовали. А, по сути, сталкивалась она обычно только с Мартином, да и не слишком он тянул на модель – то, что бабушка была еще и слепа и любила приврать, также ее подругам знать было необязательно.
Когда же Бэйн приходил к старушке, дабы в очередной раз сообщить ей о том, что она его топит, ее предположения по поводу того, кто же он, варьировались от «маньяка-насильника» до «грабителя-насильника». И парень не мог понять, то ли соседка насмотрелась чернушных сериалов, в которых даже к слову «почтальон» или «библиотекарь» приписывали суффикс «насильник», то ли бабуля просто каждый раз делилась с Бэйном своими эротическими слегка маразматичными фантазиями – второй вариант пугал не на шутку!
Мысленно взвыв от злости и собственной глупости, парень вернулся обратно в свою квартиру, нашел альбом и черный толстый фломастер – вещи, о которых он начал забывать, общаясь с Анжело (ведь журналист понимал его и без подобной атрибутики) – после чего пулей влетел на следующий этаж и вновь забарабанил в уже закрывшуюся дверь. До нее снова шаркали пять минут, потому что бабушка решила, что пришлась маньяку не по вкусу, расстроилась и вернулась обратно к делам, от которых ее оторвали.
- Ох, батюшки! – вскрикнула бабуля, вновь открыв дверь и увидев на пороге своей квартиры все еще полуобнаженного, к тому же еще и привлекательного, пусть и немного странного маньяка–насильника–вора–модель–красавчика–убийцу–сексуашку–Бэйна.
«Вы меня заливаете!» – вывел кривым почерком Мартин послание на белой бумаге и повернул листок к бабульке. Та в ответ крайне медленно вытащила из кармашка своего халата старые треснутые очки, нацепила их на глаза и, сощурившись, прочитала фразу.
- Я Вас… Простите, что? – старая женщина покраснела. – Завожу?
«ЗА-ЛИ-ВА-Е-ТЕ!» – по слогам написал новое послание Бэйн.
- Я для Вас старовата… Была бы я годиков на десять помоложе.
«Да хоть на все триста, старая кошелка, выруби краны, блять!» – зарычал Бэйн, но тут же взял себя в руки и написал новое послание.
«Закройте кран!»
- Ох, гормоны кипят, кран не закрывается, понимаю, но я ничем…
«Водопроводный!!!»
- Я не сомневаюсь, что Он силен, как водопроводный кран, но… Боюсь, я ничем не смогу вам помочь.
«ТУПАЯ ДУРА!» – дрожащей от ярости рукой написал Бэйн. Почему-то именно эту фразу бабушка и прочитала и поняла как надо:
- Время идет, а мужчины совсем не меняются! – запричитала она. – Откажешь им в постели, и тут же становишься дурой! – нахмурилась она и захлопнула дверь.
«Дура и есть!» – с этой мыслью Бэйн, наплевав на все возможные последствия, одним ударом ноги выбил хлипкую дверь, после чего, не обращая внимания на оторопелый взгляд опешившей старушки, прошлепал по напитавшемуся водой ковру к ванной комнате, из которой и хлестала вода. Лишь закрутив кран, парень немного успокоился. Но ненадолго.
- Ах ты, негодяй! – воскликнув это, бабуля ударила Бэйна мокрой клюшкой по его голой спине. Да так смачно ударила, что парень вскрикнул и упал на колени.
«Нихрена себе силища!» – только и пронеслось в голове у парня, прежде чем ему пришлось уклоняться еще от одного удара, направленного уже в голову.
- Я тридцать лет прожила с мужем-алкашом! – грозно заявила старушка, вставая в какую-то незамысловатую позу и выглядя крайне комично. Вот только Бэйну было совсем не смешно, слишком ныла спина.
- Ну, давай же… Нападай!
Но связываться со старушкой по известным причинам Бэйн не стал. Бочком прошел к входной двери, вернулся к себе, и, стараясь не замечать ливня, что устроила ему соседка, набрал номер социальной организации, которая должна была следить за одинокими стариками, и напечатал им лаконичное письмо:
«Старая ведьма, проживающая по адресу Грэйн Доки дом 14\2 квартира 58-7, снова меня затопила! Прошу принять меры! Пока я сам не устроил ей личную инквизицию! С уважением, Мартин Бэйн».
Лишь сообщение было отослано, как телефон оператора завибрировал. Парень обрадовался было тому, что ему впервые за все одиннадцать случаев затопления, а также три случая поджога и восемь случаев подозрения о том, что бабушка наконец-то двинула кони, ответили так быстро. Но нет, тем, кто звонил парню, оказался Анжело.