- У меня есть заказ. Для него.
Андрей изложил суть своей просьбы, пытаясь донести образ совы как можно яснее:
- ... сидит на пенёчке, крылья расправлены, мгновение до взлёта... рельеф оперения... серое... белое... серебристое. Лицевой диск, жёлтые яркие круглые глаза, жёлтый клюв... чёрные когти. Размер небольшой, не тяжёлая... Да, ещё: на пенёчке сидит также птичка-невеличка, рядом свёрток бумаги и золотая шкатулка.
- Понимаю, - внимательно слушал ювелир.
- Да, но в облике должна быть не только мудрость, но и загадочность, даже мистичность, - волновался заказчик.
- Дед обожает такие вещи! Он уже руками не работает, но головой - ой-ёй! Поможет мне идеями и советами в технологии. Материалов у нас предостаточно.
- Да, да... на его усмотрение.
- Вещь не будет дешёвой, не менее 50 тысяч рублей, - подумав, сказал парень. - Точнее скажет дед через пару дней.
- Я зайду в понедельник. Мы можем, я полагаю, "разогнаться" в ювелирных экспрессиях и до 100 тысяч.
- Можем и разогнаться. В понедельник я покажу вам "раскраски": 5-6 вариантов с пояснениями о металлах и камнях. Все детали нужно обсудить. На выполнение заказа потребуется две недели.
- Пусть будет так, - сказал Андрей.
- Let it be, - подтвердил, улыбнувшись, молодой мужчина.
Андрей Петрович вышел на улицу и решил направиться к площади Искусств. На углу собирались автобусные экскурсии. Сновали женщины с плакатами на плечах, выкрикивая надписи с плакатов: "Петергоф", "Стрельня", "Кронштадт"... Очень знакомые. Но и новые: "Ночной Петербург", "Легенды и мифы Петербурга", "Храмы Петербурга". Он отошёл в сторонку, за колонну, раздумывая, а не съездить ли ему на "Легенды...". Неожиданно над его ухом прошелестел девичий голосок. Девушка, тоже с плакатом.
- Молодой человек, - обратилась она к Андрею Петровичу. В глазах и голосе девушки лесть и призыв. - Именно вас мы ждём. Через двадцать пять минут наш автобус отправляется в Павловск. Остались два свободных места. Сегодня замечательный, прямо волшебный экскурсовод-сопроводитель. Вернетесь в 18:30.
- Я вот думал о "Легендах...".
- Уверяю вас, напрасно. Вам сейчас нужен Павловск!
"Наверное, студентка-психолог. Впрочем, сейчас каждая..." - подумал мужчина и взял билет.
Место было в последнем ряду автобуса, но работал кондиционер. За ним зашёл мужчина среднего роста, полноватый, в тёмных очках, лёгкой шляпе и с тростью. Что-то сказал шофёру и вышел. Через десять минут в автобус вошла женщина.
"Неинтересная, - подумал Андрей, - сопроводитель должен быть опрятнее и ухоженнее".
Однако дама быстро проверила билеты и вышла, а вновь вошедший мужчина с тростью сел на служебное место и сказал в микрофон:
- Господа! Все ли осознают степень ответственности перед встречей с тенью императора Павла I?
Кто-то крикнул:
- А точно будет тень?
- Точно будет тень императрицы Марии Фёдоровны. А тень Павла я гарантирую завтра в поездке в Гатчину. Кто назовёт ещё одно место в Петербурге, где будет даже не тень, а призрак императора? Где жив его дух.
- Михайловский замок. Там Павел испустил дух, - громко крикнул весёлый молоденький парень.
- Отлично! Я объявляю конкурс эрудитов, знатоков и любителей истории, - сказал экскурсовод.
Автобус тронулся.
- Весь прямой путь я с удовольствием и неустанно буду занимать ваш слух, а, главное, ум, своими рассказами. А вот на обратном пути с тем же удовольствием буду, в большей мере, чем сейчас, отвечать на ваши вопросы.
- Как к вам обращаться? - спросил тот же весёлый паренёк.
- Товарищ экскурсовод, а если кто-то твёрдо запомнит, лучше Борис Ильич.
Рассказ Бориса Ильича действительно был и эмоциональным, и познавательным. И пока ехали по набережной Фонтанки, Андрей прислушивался, но как только свернули на Московский проспект, проехали "Техноложку", он предался воспоминаниям.
"... Вот Парк Победы, справа Новоизмайловский проспект, где жила Ольга, а рядом Благодатная, куда Ольга с родителями переехала на 5 курсе".
Автобус покинул проспект, и вниманием Андрея опять начал завладевать Борис Ильич.
-... позволю себе предположить, и высказать моим слушателям свою, как говорят математики, "нулевую гипотезу", что император Павел I был единственным европейским монархом, который еще в 1799 году мог составить конкуренцию Наполеону. Если бы не доверчивость Павла, лукавейший граф Пален не смог бы увлечь императора идеями, а главное, целями немецкого масонства, еще до Ницше заговорившего о высшей мудрости, высшем праве для избранных. Протестантизм того времени тоже был окрашен идеями, что права избранных выше их обязанностей. И Павел, в начале своего правления говоривший об обязанностях императора российского, всё больше начал подумывать о правах общеевропейского монарха. И об общеевропейской церкви католиков и православных.
- Извините, - вмешался умненький весёлый парень, - но по мнению масона-историка Карамзина Павел стоял в ложе "Золотой венец" и даже был мастером стула.
- Не думаю. Да, было русское масонство, но это мода, дань времени, "игрушка для праздных и высоких" умов. Русский романтизм и идеализм резко отличались от немецкого. И даже английского.
- Лефорт и Яков Брюс были далеко не романтиками и идеалистами, - решил поговорить Андрей Петрович. - И кровь Павла замешана на немецком "молодом пиве". Впрочем, это косвенно подтверждает ваши соображения.
- О! Отлично! У нас есть лидер конкурса! Не отставайте, друзья!
Андрей громко спросил, включаясь в игру:
- Меня, Борис Ильич, уже лет 30 занимает вопрос: по какой причине Павел пытался вызвать на дуэль Наполеона. Я думаю, это личный повод. Хамство француза.
- О-го-го! - Борис Ильич даже приподнялся и посмотрел в конец автобуса. - Я "таки кое-что имею вам сообщить" по этому сложному вопросу. Есть всего два документа, в которых вскользь упоминается, что Наполеон в наглой форме требовал от Павла "вернуть" ему какую-то часть реликвий Мальтийского ордена.
- Но барон Гомпеш официально передал их русскому императору, - осторожно заметил Андрей. - Может не все русскому, и не все официально?
- Да, возможно была двойная игра... Тройная. Павлу довелось править в тот отрезок времени, когда на исторической сцене был театр абсурда. Извините, не могу точнее ответить.
- Спасибо.
Автобус остановился у ворот парка. Борис Ильич вышел первым, встал неподалёку, раскуривая трубку. Когда Андрей проходил мимо него, их взгляды встретились.
- Извините, вы не учились в аспирантуре ЛГУ в 80-х? - спросил Андрей Петрович.
- Да, потом работал там на кафедре "Отечественной истории".
- Я тоже. Только на кафедре "Древней истории и средневековья". Андрей, - он подал руку.
- Да, да, я вас, Андрей, сейчас припоминаю. Вы ученик Г.Н. Богдано?вича?
- Да. А ваша фамилия... э... Поварской? Борис Ильич Поварской.
- Да, точно, - Борис радостно заулыбался и тоже крепко пожал руку Андрея.
Подошла женщина-экскурсовод. Затараторила резкими негармоничными обертонами:
- Быстренько, быстренько, в кучку, в кучку... Самый поэтичный из Петербургских пригородов... Сначала парк, затем Дворец.
Андрей не пошёл вместе с группой. Ему хотелось эти полтора часа погулять одному. А во Дворец он подойдёт в оговорённое время.
- Мужчина, вы куда? Пропустите интереснейший рассказ, - занудила тётка.
- Вы уверены, что он будет интересным? - зло спросил Андрей, но потом добавил мягче. - Я тут лет 35 назад клад закопал, пойду, откопаю.
Борис Ильич прыснул, сказал Андрею "Удачи!" и ушёл в направлении Дворца.
Во Дворец Андрей Петрович зашёл с группой. Он всё же прислушивался к дамочке-экскурсоводу, хотя и бродил на нужном звуковом удалении от её проржавевшего голоса. Вдруг интуиция зацепится за какую-то мысль, слово, образ, и придёт Знак, и упадёт он зерном в пашню подсознательного и затем прорастёт в матрице рационального.
"Храм Весты выточен собственноручно Марией Фёдоровной из слоновой кости..." - услышал он экскурсовода.
Неожиданно для себя он спросил:
- Говорят, Мария Фёдоровна очень была огорчена тем, что среди многочисленных её талантов не было одного: она не умела петь...
- Она пела прекрасно! - гордо соврала дамочка, будто речь шла о ней самой.
"Она ещё и двоечница!" - огорчённо подумал Андрей. Далее по залам быстро проследовал один и вышел на воздух.
Когда группа рассаживалась в автобус, а Борис Ильич и Андрей в сторонке предавались воспоминаниям, к ним подошла эта дамочка-горе-экскурсовод и, отдав Борису какую-то деловую бумагу, спросила заносчиво Андрея:
- Ну что, нашли клад?
- Конечно.
- И где же он?
- О, это вы, мадам. Но я его должен закопать обратно, - обрезал Андрей Петрович.
Женщина вспыхнула, бросила виноватый взгляд на Бориса и быстро засеменила обратно во Дворец.
- Зачем ты так, Андрей?
- Нужно учить, нужно готовиться к занятиям, тем паче - к лекциям! - ещё раз обрезал доцент.
- У ней зарплата уборщицы, муж недавно бросил... Ты хочешь видеть дам-экскурсоводов с породой и статью Ани Жирардо и Катрин Денёв? - убеждал добрый Борис Ильич.
- Да, точно! - Андрей хлопнул приятеля по плечу. - Анна и Екатерина! Эти имена.
- Что с тобой?
- Они. Эти дамы были в моём сне!
- Неплохие дамы тебе снятся! Неслабо, весьма, - удивлённо бормотал Борис.
Он предложил Андрею сесть рядом с ним.
- Люди устают, дремлют. На обратном пути мы можем поговорить.
- С удовольствием, - подтвердил Андрей.
- Только давай на "ты".
- Правильно, мы же из одного гнезда.
Борис Ильич немного поговорил с народом и выключил микрофон. Вопросов пока не было.
- Борис, можно я задам три вопроса по теме экскурсии? О Марии Фёдоровне.
- Валяй!
- Первый: она умела петь?
Вопрос был подленький, на "засыпку". Ответ-то Андрей знал.
- Нет, и очень переживала по этому поводу... - спокойно ответил Борис Ильич.
- Второй: императрица любила изящные дорогие безделушки. В запасниках Павловска их больше, чем в запасниках Гатчины?
- Да, намного больше.
- Третий: была ли у неё некая золотая шкатулка, напоминающая, ну, что ли, укладку для яиц, очень старинная, с такими вот углублениями.
- Я не знаю, Андрей. Могу лишь сказать, что она ведь ещё очень долго жила в Павловске и после смерти мужа, - Борис задумался. - А ты знаешь, ведь Павел любил перепелиные яйца. Может и она ела их для улучшения голоса и
держала в специальной коробочке. А может в подобной коробке, - он задумался, - она перевозила мешочки с семенами, укладывая их в ячейки. Она ведь, ты знаешь, обожала цветоводство. А почему тебя интересует эта шкатулочка?
- Спасибо, Борис. Твои версии очень интересны. А я так... Есть один вопросик в связи с тем, что я... вернулся недавно с одного острова, где великое множество перепёлок, - он с трудом ушёл от ответа, обмахиваясь свое й шляпой и рассеянно улыбаясь.
- И трость у тебя необычная какая-то. Скипетр фараона. Ты, Андрей, чем занимаешься, где?
- Доцент кафедры "Древней истории и средневековья" в Екатеринбургском университете. На долю ставки. За "малую толику". Но есть и планы... изменить и работу и местожительство, - неохотно отвечал Андрей Петрович.
Борис внимательно посмотрел на бывшего коллегу.
- Понимаю. Чтобы открылась новая дверь, должна закрыться старая, - проговорил он. - А сколько времени пробудешь в Питере?
- Месяц, наверное, - пожал неуверенно плечами Андрей. - А ты, Борис, больше не преподаёшь?
- Я - путник, сталкер. Девять лет назад ( а мне, представляешь, до пенсии оставалось 4 года) я уже работал на четверть ставки и, находясь в докторантуре, вынес на обсуждение кафедры свою научную монографию о Павле I. Кафедра пропустила, а вот Учёный Совет факультета не рекомендовал для публикации. Докторскую уже было не защитить. Припомнили мне и моё увлечение, как они сказали, "бизнес-планами". Осудили.
- Что за планы? Поделись!
- Всё скромно, интеллигентно и благородно. Я был одним из организаторов "Клуба любителей истории" в Питере. Подобие "Что? Где? Когда?". И реальные игры, и виртуальные. Ну, сейчас этого навалом в интернете, и вообще... А зарабатывал этим раз в 100 больше, чем в университете. Короче, мой друг, я уволился семь лет назад. Два года работал научным консультантом в Гатчине, за это время монографию переписал в роман под заглавием "В тени Михайловского замка". Выкладывал отрывками на литературных сайтах, свой сделал, носил в различные издательства. И, наконец, в издательстве "Астрель" приняли. Заключил договор, прошёл редакцию, качественную, слава Богу, лишь "причесали" текст. Пообещали тираж тысячу экземпляров, по нашим-то временам достаточно. В конце этого года покажут сигнальный экземпляр.
- Как интересно! Я ведь тоже написал повесть. О Павле, апостоле. Да... Два Павла... Но мой литературный корабль ржавеет у причала.
- Не переживай. Этот причал гигантский. Архипелаг затонувших "гениев". Но признайся: ты же получаешь огромное удовольствие от писательства.
- Есть такое. Было.
- А я сейчас одновременно работаю над тремя повестями: об Иуде, об Аристотеле и о Сталине. Один день в жизни каждого героя.
- Прельщает писательство, несомненно, - Андрей бросил ироничный взгляд на приятеля. - Ты, Боря, помнишь басню Крылова о том, как великий писатель и убийца оказались в аду.
- Не припоминаю.
- Через тысячу лет костёр под убийцей потушили, а под писателем - нет.
- Ах, да, вспомнил. "Почему?" - возмутился писатель. "Люди, убитые этим человеком, стёрлись из памяти их родных, а твои сочинения будут искушать, прельщать дальше. Гори!"
В этот момент тот самый весёлый парень, читавший вместе с подругой до этого что-то из своего планшета, подал голос:
- Извините, моя невеста хочет спросить, но стесняется...
- Если девушка стесняется спросить, то вопрос её, скорее всего, приватного свойства, - отозвался Борис Ильич, включив микрофон.
- Анна Петровна Лопухина была любовницей Павла I? - выпалила девица.
Андрей заметил, как Борис скривил гримасу неудовольствия, но вежливо ответил:
- Нет! Она была любимица Павла. У него были высокие рыцарские чувства. Цвет Михайловского замка был выбран по цвету её перчаток, её именем император называл русские боевые корабли!
- Что-то не верится! Она по гороскопу - Скорпион, он - сын своей любвеобильной мамаши, - уже наступала девица.
- Да, Екатерина II - наша "Мессалина" и тем не менее- нет! Только очарование и влюблённость, - отрезал Борис.
Девица ещё что-то ворчала, подталкивала своего жениха, и тот решился спросить сам:
- Извините, Борис Ильич, если я тоже спрошу глупость о семье Лопухиной... Масонство, оппозиция...
- Я знаю об этих интернетных сплетнях, - Борис Ильич взял паузу и держал её несколько секунд. - Анна была "подставлена" Павлу его оппозицией. Это - да. В начале. В пику Нелидовой. А вот масонство Лопухиной и её отца вымышлены недоучками. Анна была кавалерственной дамой Большого креста Ордена св. Иоанна Иерусалимского. Строить козни против императора ей и её отцу было глупо. Они были накрыты лавиной августейших милостей. Впрочем, муж Анны, князь Гагарин, возможно и был масоном ввиду его близости к Суворову и мог быть втянут в оппозицию Павлу из-за романа с графиней Зубовой. Сам Зубов - откровенный враг императора. Я уверен, что убийство Павла I разработано английскими и, главное, немецкими масонами. И глава заговорщиков - граф Петер Людвиг фон дер Пален, гений интриги и мастер стула ложи с двадцатью семью степенями посвящения. Кроме всего - большой знаток еврейской каббалистики.
Он вновь взял паузу и вдруг продекламировал из древних китайцев: