II
ПАДАЮЩАЯ ЗВЕЗДА
Затем наступила ночь первой падающей звезды. Ее заметили рано утром над Винчестером в восточной стороне – в небе, очень высоко в атмосфере, появилась огненная черта. Сотни людей наверняка видели ее и приняли за обыкновенную падающую звезду. По описанию Албина, она оставляла за собой зеленоватую полосу, которая светилась еще несколько секунд. Деннинг, наш крупнейший авторитет по метеоритам, утверждал, что она впервые появилась на высоте примерно девяноста или ста миль. Ему показалось, что небесное тело упало на землю приблизительно в ста милях к востоку от него.
В этот час я был дома и работал в своем кабинете, но, хотя створчатые окна этой комнаты выходили на Оттершо и жалюзи были подняты (в те дни я любил смотреть на ночное небо), я ничего не увидел. Тем не менее эта штука, самая странная из всех, что когда-либо прилетали на Землю из космоса, скорее всего, упала именно тогда, когда я сидел за столом, и я мог бы увидеть ее, если бы взглянул на небо в тот момент, когда она пролетала. Некоторые из тех, что видели ее во время полета, говорили, что она неслась, издавая шипение. Сам я ничего такого не слышал. Многие жители Беркшира, Суррея и Мидлсекса, должно быть, видели падение звезды, и самое большое, что они могли предположить, это вход в атмосферу еще одного метеорита. В ту ночь, кажется, никто не побеспокоился, чтобы взглянуть на упавшее небесное тело.
Однако бедняга Оугилви, который видел падавшую звезду и был убежден, что метеорит лежит где-нибудь на общинном поле между Хорселлом, Оттершо и Уокингом, поднялся очень рано и вышел из дома с намерением его отыскать. Когда рассвело, он и впрямь нашел его – рядышком с песчаным карьером. При падении снаряда образовалась огромная воронка, большие количества песка и гравия разметало во всех направлениях по вересковому полю, и кучи земли были видны за полторы мили. В восточной стороне вереск загорелся – на фоне рассветного неба поднималась тонкая струйка голубого дыма.
Небесное Нечто почти полностью зарылось в песок, среди разбросанных щепок, в которые превратилась сосна, оказавшаяся на месте падения. Выступавшая наружу часть имела вид громадного обгоревшего цилиндра; его очертания были несколько сглажены толстой чешуйчатой коркой тусклого, серовато-коричневого цвета. Цилиндр был около тридцати ярдов в диаметре. Оугилви приблизился к этой массе, пораженный ее объемом и особенно очертаниями, так как большинство метеоритов имеют более или менее округлую форму. Однако цилиндр был так раскален от полета сквозь атмосферу, что приблизиться к нему было совершенно невозможно. Какое-то шевеление внутри цилиндра Оугилви приписал неравномерному охлаждению его поверхности; до той поры ему еще не приходило в голову, что цилиндр может быть полым.
Оугилви стоял на краю ямы, которую вырыло себе Нечто, разглядывая его странные черты и изумляясь главным образом необычным цветом и удивительной формой небесного тела; лишь сейчас он начал смутно догадываться, что его появление на Земле было предначертано каким-то планом. Утро было замечательно тихое; солнце, только что осветившее сосновый лес между ямой и Уэйбриджем, уже пригревало. Оугилви не запомнил пения птиц в это утро, не было ни малейшего ветерка, и единственным звуком было какое-то шевеление внутри обуглившегося цилиндра. Оугилви был в полном одиночестве на этом поле.
Вдруг он с удивлением заметил, как серый шлак, та самая пепельная корка, что покрывала метеорит, начал кое-где отваливаться от верхнего края цилиндра. Чешуйки отрывались одна за другой и дождем сыпались на песок. Внезапно отвалился и с резким стуком упал большой кусок. Душа Оугилви ушла в пятки.
В эти минуты он по-прежнему не понимал, что происходит, и, хотя жар был слишком силен, спустился в яму поближе к цилиндру, чтобы получше его разглядеть. Даже сейчас Оугилви все еще был склонен объяснить странное явление охлаждением тела, однако это противоречило тому факту, что шлак осыпался только с края цилиндра.
Вдруг Оугилви осознал, что круглая верхушка цилиндра медленно, очень медленно вращается по отношению к основной части. Это движение было едва ощутимым, и Оугилви обнаружил его, только заметив, что черная отметина, находившаяся перед ним пять минут назад, была теперь в другом месте окружности. Однако же он и теперь не вполне понимал, что это означает, пока не услышал приглушенный скребущий звук и не увидел, как черная отметина рывком продвинулась еще примерно на дюйм. И тут его осенило. Цилиндр был искусственный – полый, – и его верхняя часть отвинчивалась! Кто-то внутри цилиндра отвинчивал верхушку!
– Великий Боже! – воскликнул Оугилви. – Там внутри человек! Там люди! Полузажаренные! Они пытаются выбраться!
Наконец-то в его мозгу что-то щелкнуло, и Оугилви связал Нечто со вспышкой на Марсе.
Мысль о заключенном в цилиндре существе так ужаснула Оугилви, что он, забыв про жар, направился к цилиндру, чтобы помочь отвернуть крышку. К счастью, слабый жар, распространяемый небесным телом, удержал его, и Оугилви не обжег руки о раскаленный металл. Он нерешительно постоял с минуту, затем повернулся, вылез из ямы и со всех ног побежал к Уокингу. Времени было что-то около шести часов. Оугилви встретил возчика и попытался объяснить ему происходящее, но история, которую он принялся рассказывать, да и сам его внешний вид – шляпу он обронил в яме – были настолько дики, что возчик просто проехал мимо. Не более удачным был и разговор с прислужником, который как раз в этот момент открывал дверь пивной у Хорселлского моста. Парень подумал, что перед ним сбежавший сумасшедший, и попытался было затащить его в бар и там закрыть. Это немного отрезвило Оугилви, поэтому, завидев Хендерсона, лондонского журналиста, копавшегося у себя в садике, он окликнул его через забор и постарался говорить как можно понятнее.
– Хендерсон, – позвал Оугилви, – вы видели падающую звезду прошлой ночью?
– Ну? – сказал Хендерсон.
– Она теперь на Хорселлском поле.
– Бог ты мой! – воскликнул Хендерсон. – Упавший метеорит! Очень хорошо!
– Это нечто большее, чем простой метеорит. Это цилиндр – искусственный цилиндр, дружище! И в нем что-то есть.
Хендерсон выпрямился с лопатой в руке.
– Что такое? – переспросил он. Он был туговат на одно ухо.
Оугилви рассказал все, что видел. Хендерсон с минуту соображал, затем бросил лопату, схватил пиджак и выскочил на дорогу. Оба поспешно направились к полю и обнаружили, что цилиндр лежит в прежнем положении. Однако звуки, доносившиеся ранее изнутри, прекратились, а между верхушкой и основной частью цилиндра виднелась тонкая полоска ярко блестевшего металла. Воздух с тонким шипением то ли вырывался наружу, то ли поступал внутрь.
Они прислушались, постучали палкой по чешуйчатому боку цилиндра и, не получив ответа, решили, что человек или люди, заключенные внутри, либо потеряли сознание, либо умерли.
Конечно, вдвоем они ничего не могли сделать. Они прокричали несколько ободряющих слов, пообещав вернуться, и поспешили в город за помощью. Легко вообразить, как они, возбужденные и растрепанные, запорошенные песком, бежали в ярком солнечном свете по маленькой улочке в тот утренний час, когда торговый люд снимает ставни витрин, а жильцы открывают окна своих спален. Хендерсон прежде всего направился на железнодорожную станцию, дабы сообщить новость по телеграфу в Лондон. Газетные статьи уже подготовили умы читателей к тому, чтобы она была воспринята должным образом.
К восьми часам толпа мальчишек и безработных уже направилась к полю, чтобы посмотреть на «мертвецов с Марса». Именно такой оборот приняла эта история. Я впервые услышал новость от разносчика газет без четверти девять, когда вышел купить номер «Дейли кроникл». Разумеется, я был крайне поражен; не теряя времени, я вышел из дома и направился через Оттершоский мост к песчаному карьеру.
III
НА ХОРСЕЛЛСКОМ ПОЛЕ
Я обнаружил, что вокруг огромной ямы, в которой лежал цилиндр, собралась небольшая толпа примерно из двадцати человек. Я уже описывал, как выглядел этот колоссальный корпус, зарывшийся в землю. Дерн и гравий вокруг казались обугленными, словно от внезапного взрыва. Вне всякого сомнения, при ударе цилиндра о землю вспыхнуло пламя. Хендерсона и Оугилви там не было. Думаю, они поняли, что пока ничего сделать нельзя, и ушли завтракать к Хендерсону.
На краю ямы, болтая ногами, сидело четверо или пятеро мальчишек; они забавлялись – пока я не остановил их – тем, что бросали камни в гигантский корпус. После того как я поговорил с ними, они стали играть в салочки, бегая вокруг взрослых.
Среди собравшихся были два велосипедиста, садовник-поденщик, которого я иногда нанимал, девушка с ребенком на руках, мясник Грегг с сынишкой, двое-трое бродяг и мальчишки, которые прислуживают при игре в гольф, таская сумки с клюшками, – обычно они слонялись около станции. Говорили очень мало. В то время в Англии немногие из простонародья имели хотя бы смутное представление об астрономии. Большинство зрителей спокойно смотрело на большую, плоскую, как стол, верхушку цилиндра, которая находилась в том же положении, в каком ее оставили Оугилви и Хендерсон. Думаю, все были разочарованы, найдя вместо кучи обугленных тел безжизненную громаду цилиндра. Пока я там был, некоторые ушли домой, зато пришли другие. Я спустился в яму, и мне показалось, что я ощущаю слабое колебание под ногами. Верхушка со всей определенностью прекратила вращение.
Только когда я подошел совсем близко к цилиндру, мне бросилась в глаза явная необычность этого объекта. На первый взгляд он возбуждал не больше любопытства, чем опрокинувшийся экипаж или дерево, поваленное ветром поперек дороги. Да, пожалуй, ничуть не больше. Сильнее всего он напоминал ржавый плавучий резервуар для газа, наполовину закопанный в землю. Нужно было обладать определенными научными познаниями, чтобы понять, что серые чешуйки на этой штуковине – не просто окись и что желтовато-белый металл, который блестел в щели между крышкой и цилиндром, имел необычный оттенок. Слово «внеземной» для большинства зрителей было лишено особого смысла.
В то время мне было уже совершенно ясно: это Нечто прилетело с Марса, но я считал невероятным, чтобы в нем могло содержаться какое-нибудь живое существо. Я полагал, что крышка откручивается автоматически. Вопреки мнению Оугилви, я по-прежнему верил в обитаемость Марса. Моя фантазия разыгралась – я размышлял о том, что внутри, возможно, находится манускрипт, о трудностях, которые могут возникнуть при его переводе, о том, не найдем ли мы там какие-нибудь монеты и образцы, и так далее. Впрочем, цилиндр был, пожалуй, слегка великоват, чтобы эта идея подтвердилась. Мне не терпелось посмотреть, как он откроется. Около одиннадцати, видя, что ничего особенного не происходит, я вернулся домой в Мейбери. Но я так и не смог сосредоточиться и продолжить работу над моими абстрактными теоретическими построениями.
После полудня поле изменилось до неузнаваемости. Ранний выпуск вечерних газет поразил весь Лондон огромными заголовками: «ПОСЛАНИЕ С МАРСА», «НЕБЫВАЛОЕ СОБЫТИЕ В УОКИНГЕ», – и так далее. Кроме того, телеграмма, посланная Оугилви в Королевское астрономическое общество, всполошила все до единой обсерватории трех королевств.
На дороге у песчаного карьера стояло около полдюжины экипажей со станции Уокинг, фаэтон из Чобема и чья-то довольно представительная карета. Помимо этого, здесь была свалена целая куча велосипедов. Вдобавок ко всему много народу, несмотря на жаркий день, пришло пешком из Уокинга и Чертси, так что собралась порядочная толпа, и в ней виднелись даже одна-две разряженные дамы.
Стояла палящая жара, на небе ни облачка, ни малейшего ветерка, тень можно было найти только под редкими соснами. Вереск уже перестал гореть, но, насколько хватало глаз, равнина, простиравшаяся в сторону Оттершо, почернела, кое-где поднимались вертикальные струйки дыма. Предприимчивый хозяин лавки сладостей, что на Чобемской дороге, прислал своего сына с ручной тележкой, нагруженной зелеными яблоками и бутылками с имбирным пивом.
Подойдя к краю воронки, я увидел внизу группу людей: Хендерсона, Оугилви, высокого белокурого джентльмена (позднее я узнал, что это был Стент, Королевский астроном) и нескольких рабочих, вооруженных лопатами и кирками. Стент отчетливо, высоким голосом давал указания. Он взобрался на цилиндр, который теперь, со всей очевидностью, был не столь горяч, как раньше. Стент раскраснелся, пот катился градом по его лицу, и он явно был чем-то раздражен.
Большая часть цилиндра была откопана, хотя нижний конец все еще находился в земле. Как только Оугилви увидел меня в толпе зевак на краю ямы, он предложил мне спуститься, а затем попросил сходить к лорду Хилтону, владельцу поместья.
Растущая толпа, сказал Оугилви, превратилась в серьезную помеху для землекопов, особенно это касается мальчишек. Нужно поставить вокруг ямы какое-нибудь легкое ограждение, а также необходимы люди, чтобы удерживать толпу на расстоянии. Оугилви сообщил, что из корпуса по-прежнему доносится невнятный шум, однако рабочим не удалось отвинтить крышку, так как не за что ухватиться. Стенки цилиндра, по-видимому, невероятно толстые, и очень может быть, что слабые звуки, которые мы слышим, на самом деле не что иное, как громкая возня внутри.
Я был очень рад выполнить просьбу Оугилви и таким образом стать одним из привилегированных зрителей, которые попадут внутрь запланированной ограды. Мне не удалось застать лорда Хилтона в поместье, но зато я узнал, что его ожидают из Лондона с шестичасовым поездом, который отправлялся со станции Ватерлоо; так как была только четверть шестого, я зашел домой, выпил чаю, а потом отправился на станцию, чтобы перехватить лорда Хилтона там.
IV
ЦИЛИНДР РАЗВИНЧИВАЕТСЯ
Когда я вернулся на поле, солнце уже садилось. Группки людей спешили к яме из Уокинга, двое или трое возвращались домой. Толпа вокруг ямы увеличилась – люди вырисовывались черными силуэтами на лимонно-желтом фоне неба; собралось около двухсот человек. Некоторые кричали громкими голосами; судя по всему, около ямы шла какая-то борьба. Странные видения пронеслись перед моим внутренним взором. Приблизившись, я услышал голос Стента:
– Отойдите! Отойдите!
Мимо пробежал какой-то мальчуган.
– Оно движется, – сообщил он мне на ходу, – все винтится да винтится. Мне это не нравится. Я бегу домой, вот.
Я подошел к толпе. На самом деле там было, как я теперь думаю, человек двести – триста; все энергично работали локтями, пихались; одна-две дамы, затесавшиеся в толпу, ни в чем не уступали остальным.
– Он упал в яму! – крикнул кто-то.
– Назад! – раздались голоса.
Толпа немного отхлынула, и я протолкался вперед. Все были невероятно взволнованы. Я услышал какое-то странное жужжание, доносившееся из ямы.
– Эй! – окликнул меня Оугилви. – Помогите отогнать этих идиотов. Вы же знаете, мы понятия не имеем, что может оказаться в этой проклятой штуке!
Я увидел молодого человека, кажется, продавца из Уокинга, который залез на цилиндр и пытался выбраться из ямы, куда его столкнула толпа.
Верхняя часть цилиндра отвинчивалась изнутри. Уже было видно около двух футов блестящей винтовой нарезки. Кто-то натолкнулся на меня, и я чуть было не упал на вращающуюся крышку. Я обернулся, как раз в этот момент винт, должно быть, вышел весь, и крышка цилиндра со звоном упала на гравий. Я двинул локтем человека позади себя и снова повернулся, чтобы созерцать Нечто. Какое-то время круглая полость казалась совершенно черной. Заходящее солнце било мне прямо в глаза.
Полагаю, все ожидали, что из отверстия покажется человек – может быть, немного непохожий на нас, земных людей, но все же по сути своей человек. Я твердо знаю, что ждал именно этого. Однако, вглядываясь в полость, я увидел, что там, в глубокой тени, происходит некое шевеление – что-то серое, волнистое поползло в сторону, чуть выше движение повторилось, а затем показались два светящихся диска, похожие на глаза. Что-то похожее на небольшую серую змею, толщиной в трость, стало разворачиваться кольцами из шевелящейся массы и выдвигаться, извиваясь в воздухе, в мою сторону; за ним потянулось еще одно.