- Тебе может понадобиться помощь, – спокойно отозвался Тэгун. Вот так просто и понятно. Хакён улыбнулся, признавая, что друг прав. Неизвестно еще, в какую историю влип Хонбин.
- Он сказал, что хочет уйти из группы, – после долгой тишины сообщил Хакён. Он смотрел вперед, на петляющую по улицам машину Хонбина, и все никак не мог выкинуть из головы последний разговор с Ли.
- Почему?
- Он не стал объяснять. Как думаешь, это может быть связано с девушкой?
- Он ни с кем не встречается. Воншик сказал.
- Теперь уже не знаю, радоваться этому или нет. Если была бы девушка, я бы понял. А так…
- Наркотики?
Хакён уже и сам начинал об этом думать, как ни старался прогнать эти мысли из головы. Эта вечная рассеянность Хонбина, его раздражительность, вспыльчивость, его частые отлучки. Вполне может оказаться, что он принимает какой-то запрещенный препарат. Но Хакён хотел надеяться на лучшее.
- Ты тоже об этом думал, да? – повернулся к нему Тэгун.
Хакён кивнул, радуясь, что водитель такси не понимал по-корейски и не узнавал их.
- Скоро выясним.
Такси Хонбина привезло его к пафосному ресторану в центре Токио. Хакён нахмурился и попросил водителя незаметно припарковаться где-нибудь напротив окон и подождать. Ему все больше не нравилось происходящее. Зачем Хонбин сюда приехал? Кто его тут ждет?
Тем временем Ли вышел из машин, воровато огляделся, спрятал руки в карманы и, так и не сняв капюшон, направился к входу ресторана. Хакён собрался пойти следом за ним, но Тэгун задержал его за локоть.
- Не надо. Смотри.
Хакён посмотрел в указанную сторону, в окно ресторана, где за столиком сидел знакомый мужчина. Ким Сонтек. У Хакёна появилось чисто инстинктивное желание вломиться в ресторан и засадить этому мужчине кулаком в челюсть. Ким Сонтек был известным репортером желтой прессы. Сколько айдолов он уже потопил своими скандальными и дерзкими статьями, ловко манипулируя людьми, всегда держась на грани полуправды! Этот человек был омерзителен. И Хакён даже представить не мог, для чего Хонбин встречается с ним.
От напряжения даже спина заболела. Хакён отпустил ручку двери, хотя все внутри еще требовало пойти в ресторан и разобраться на месте. Панорамное остекление ресторана позволяло хорошо увидеть то, что происходило внутри, плюс ко всему тяжелые шторы на окнах не были полностью занавешены.
Ким Сонтек сидел как раз возле окна, спокойно, с удовольствием поглощая свой ужин. Через минуту к его столику подошел Хонбин. Из-за капюшона было не видно его лица, но поза парня говорила сама за себя – пришел он не по своей воле.
- Ким Сонтек… он что-то нашел на него? – тихо спросил Хакён, наблюдая, как журналист довольно откидывается на спинку стула и улыбается своему собеседнику. Они о чем-то долго разговаривали, журналист выглядел все более счастливым, а Хонбин же наоборот нервно теребил рукава ветровки под столом. Рядом с «убийцей айдолов» парень выглядит до ужаса беззащитным. Хакён не понимал, почему Хонбин промолчал о таком. Разве такие вопросы решаются в одиночку? Разве его бы осудили, скажи он правду? Хакён не понимал, где ошибся, почему не смог заручиться доверием своего мембера.
Атмосфера за столиком в ресторане накалялась. Хонбин схватил вилку со стола и замахнулся на мужчину. Тот ему в ответ что-то сказал, и рука парня дрогнула, безвольно опустилась вместе с вилкой. Хонбин без сил рухнул обратно на стул. Ким Сонтек неожиданно протянул руку и потрепал парня за щеку. Хакёна покоробило. Было в этом жесте что-то мерзкое, скользкое.
Хонбин что-то кивнул на слова журналиста и вышел из ресторана.
- Что будем делать? – спросил сзади Тэгун.
Хакён смотрел, как Ли потеряно осматривается на улице и ловит новую машину такси.
- Ты следуй за ним, а я поговорю с Ким Сонтеком, – выбираясь на тротуар, бросил Хакён.
- Уверен? – засомневался Тэгун.
- Я просто узнаю, что ему нужно от Хонбина. В любом случае мы ничего не теряем. Следи за ним, хорошо?
Тэгун кивнул. Хакён снова попросил водителя следить за другой машиной и, дождавшись, когда такси отъедет, направился к зданию ресторана. На входе пропускать его сразу не хотели, но объяснив, что его ждут, Хакён проскользнул внутрь зала. Взглядом отыскав мужчину, он направился прямиком к его столику.
- Добрый вечер, господин Ким Сонтек, – вежливо начал Хакён, присев на место Хонбина. Журналист удивленно выгнул бровь и рассмеялся.
- Ча Хакён, если не ошибаюсь, – промокнув губы салфеткой, мерзко улыбнулся мужчина. Один его вид выворачивал наизнанку. Мужчине было около сорока пяти, низкорослый, худощавый, с маленькими черными глазами-бусинками и резкими чертами лица, как у настоящей крысы. Этого человека ненавидел весь корейский шоу-бизнес.
- Вы правы. Раз мы друг друга узнали, я перейду сразу к делу, – начал Хакён. – Что вам нужно от Хонбина?
- О, как интересно. Он до сих пор ничего вам не сказал? – с ехидными нотками спросил мужчина. Хакён проигнорировал его тон, ожидая продолжения. – По твоему лицу вижу, что он еще не сказал о своей маленькой тайне. Забавно.
Журналист снова улыбнулся:
- Мне даже интересно, как ты поступишь, если узнаешь правду.
Хакён уже ненавидел Хонбина за то, что ему сейчас приходится сидеть здесь и выслушивать чертового Ким Сонтека.
- Думаю, мы могли бы с вами договориться. При любой «правде», – произнес Хакён, решив в случае необходимости выкупить компромат на Хонбина и защитить группу. Он просто не мог представить, что такого ужасного Ким Сонтек накопал на парня, что тот даже со своими друзьями не поделился проблемой.
- Конечно, – охотно согласился журналист и достал небольшой диктофон с наушниками. Положив устройство на стол посередине между ними, Ким Сонтек убрал руку. – Две недели назад мне случайно довелось услышать один любопытный разговор.
Хакён не сомневался, насколько «случайным» это было.
- Послушай. Тебе будет интересно, я уверен, – махнув головой на диктофон, произнес журналист.
Хакён с опаской притянул устройство к себе, размотал наушники и, вставив их в уши, включил запись. Послышался шум уличной забегаловки, голоса людей на фоне, звон бутылок, сигналы проезжающих мимо машин.
- Тебе нужно просто расслабиться парень, – произнес незнакомый мужской голос на записи.
- Я не могу так больше, – пьяный голос Хонбина резанул слух. Обычно он никогда не напивался до такого состояния. – Он ничего не понимает, не замечает, обращается со мной, как с ребенком малым, понимаешь? А я с ума схожу, когда его вижу… когда он улыбается, смеется. Черт, он так заразительно смеется, так красиво, – простонал Хонбин.
Хакён поднял взгляд на журналиста, не понимая пока смысла разговора. Ким Сонтек продолжил ужинать, кивнув головой в призыве продолжить слушать.
- Ты хочешь уложить его в постель? – прямой вопрос незнакомца пробирает до костей. Хакён невольно крепче сжал диктофон, надеясь, что он просто что-то недопонял в этом странном разговоре.
Хонбин на записи хрипло, горько усмехается, но отвечает уверенно.
- Хочу. Когда он переодевается, мне крышу сносит, – хохотнул Хонбин. – Я не знаю, все так сложно, неправильно. Знаю, что неправильно, но не могу ничего с этим сделать. Меня на части рвет, когда его вижу с кем-то. Он же, твою мать, такой…
От голоса Хонбина, наполненного каким-то неестественным обожанием, Хакёну становилось не по себе, словно он влезал туда, куда не следовало, узнавал то, что ему никогда не следовало знать.
- Почему ты ему ничего не скажешь? – спросил незнакомый голос на фоне льющегося в стакан напитка.
- Нет, – уверенно ответил Хонбин. – Нет, никогда. Точно никогда. Он… ему девушки нравятся. Блондинки с длинными волосами, низкого роста и пухлыми губами. Я знаю, только мне так плохо и больно, кажется, что мое сердце разнесет на части в любую минуту…
- Эй, дружок, да ты уже почти спишь. Скажи, кому позвонить? Может, твоей безответной любви позвоним? Как его, кстати, зовут? – развязанный и почти трезвый голос незнакомца.
- Ча Хакён, – выдыхает Хонбин едва слышно, словно засыпает. – Хакён, – с тихим стоном повторил он. – Хакён, я люблю тебя. Хочу тебя, хочу видеть твою улыбку, засранец, – заплетающимся языком, глухо произнес Хонбин.
Запись закончилась, но Хакён не мог пошевелиться. Это было нереально. Совершенно. Немыслимо. Неправильно. Неестественно.
Как? Почему?
Когда все это началось?
Сердце замирало, отказываясь верить услышанному. Хонбин, он же… мечта любой девушки. Самый красивый. Лицо группы. С этими чертовыми ямочками на щеках.
Как…
Нет, бред.
Хакён медленно вытащил наушник из уха, рука чуть заметна дрогнула. Он отказывался принимать эту правду. Так не бывает. Ну, не бывает же, верно? Хонбин парень. Они оба парни. От шока голова плохо соображала. Поэтому Хакён решил пока не думать о своем отношении к этой ситуации. Он нервно сглотнул, стараясь взять себя в руки и не показать растерянности перед журналистом. Мысли путались.
Что будет, если эта запись будет раскрыта? Если все узнают об … ЭТОМ? Как отнесутся фанаты к тому, что один из участников группы влюблен в другого? Хакён содрогнулся от подобных мыслей. Это будет крах. Крах не только для Хонбина, но и для группы. Подобный скандал с таким достоверным доказательством уже не удастся замять никакими средствами.
Хакён судорожно выдохнул и вернул диктофон владельцу, уверенный в том, что копии этой записи точно существуют.
- Забавно, да? – хмыкнул журналист.
- Что вы хотите в обмен на эту запись? – прочистив горло, Хакён взглянул в лицо мужчины. – Что вы хотите от Хонбина?
- Хочу видеть ваш броманс, – улыбнулся Ким Сонтек.
Хакён нахмурился, не понимая, для чего это нужно журналисту.
- Вместо того чтобы опубликовать разоблачающую и, несомненно, сенсационную статью, я хочу увидеть вашу «химию» прямо на следующем концерте. Хочу увидеть нечто такое, что взорвет мозг, игру, которая бы будоражила воображение и рисовала непристойные картинки в голове, – воодушевленно произнес мужчина.
- Зачем? – искренне не понимал Хакён. Он не видел в этом смысла.
- Потому что я так хочу, – фанатично произнес Ким Сонтек, чем еще больше пугал Хакёна. Одно дело, когда связываешься с нечистым на руку журналистом, но совсем другое – с психом, съехавшим с катушек.
Хакён потрясенно смотрел на мужчину, понимая, что они в еще большей беде, чем казалось поначалу.
- Мальчик влюблен в тебя, – окинув странным взглядом, журналист продолжил. – Хонбин помешался на тебе. Я хочу это использовать. Но мальчик сопротивляется. Решил даже из группы уйти, дурак. Я ему объяснил, что это бессмысленно. Если он уйдет из группы, я напишу, что у вашего главного вокалиста Тэгуна есть ребенок от сестры.
- Что? Вы в своем уме? Кто в это поверит? – возмутился Хакён.
- Думаешь, не поверят? Или, к примеру, напишу, что ваш рэпер ворует песни, как тебе? Или про вашего макнэ… вдруг в его кармане найдут марихуану? Людям плевать на правду, мой милый друг. Они хотят сенсаций, они хотят жаренных фактов, приправленных умелым пером. Они вас так любят, но кто останется из ваших фанатов, узнав, что главный красавчик без ума от лидера? Они будут ненавидеть вас обоих, а потом и всех остальных. Вы будете сброшены с пьедестала и забыты, – с напускным трагизмом закончил журналист. И что-то Хакёну подсказывало, что именно так все и будет. – Я же предлагаю другой вариант. Если мне понравится ваше представление, я отдам вам запись.
Хакён не верил обещанию, но ему нужно было время. Время, чтобы подумать обо всем. Время, чтобы признать, что их загнали в ловушку. И время, чтобы придумать, как выбраться из этой самой ловушки.
- Что конкретно вы хотите увидеть? – прямо спросил Хакён.
- О-о.Вот это я понимаю, лидер группы, – заулыбался журналист. – Ценю деловой подход. Хочу я не так много. Двусмысленные прикосновения, объятия, таинственные взгляды. Хочу увидеть притяжение, чтобы каждый подумал – да, между этими двумя точно что-то есть. И я хочу увидеть это уже на следующем концерте, если не увижу … ты, наверное, понял, что будет.
- Хорошо, – кивнул Хакён. – Вы получите, что хотите, но после этого запись передаете нам.
- Договорились.
Хакён, не прощаясь, поднялся и вышел из ресторана. Теперь оставалось только придумать, что делать дальше.
====== Твоя любовь в моей ладони ======
Хакён долго брел по улице, не в состоянии пока вернуться в гостиницу. Первым делом нужно было поставить в известность менеджера и Директора, но как это сделать? Хакён не был уверен, что сможет сказать правду, он не был уверен, сможет ли теперь вообще относиться к Хонбину так, как раньше.
На улице становилось прохладно, но заставить себя вернуться Хакён пока не мог.
Как все вышло из-под контроля? Когда это началось?
Хакён пыталась понять, когда он упустил тот момент, где Хонбин стал относиться к нему не только, как к другу и лидеру группы. Вспомнил все их стычки до дебюта, все те неприятности, которые доставлял Хонбин, пропуская тренировки и сомневаясь в выбранном пути. Вспомнил, как они дебютировали, вместе радовались победам, вместе тренировались до полного изнеможения, вместе переживали все трудные времена, вместе шли к заветному пьедесталу, вместе заняли первое место.
За все это время у Хакёна никогда и мыслей не возникало по поводу того, как Хонбин может к нему относиться. Ведь не было ничего такого, что было бы «слишком». Хонбин всегда держал дистанцию, вместе с остальными подтрунивал над ним, всегда шутил и улыбался.
Хакёну было физически плохо от обрушившейся на его голову новости. Он задыхался от мысли, что Хонбин … любит его. Это даже в голове звучало дико. Безумно.
Телефон разнесся мелодией «Error». Тэгун. Хакён не хотел ни с кем разговаривать, но нужно было выяснить, где сейчас Хонбин.
- Где ты? – без предисловий спросил Тэгун.
- Я скоро вернусь. Хонбин в гостинице?
- Да. Он в своем номере. Ким Сонтек?
- Поговорим о нем утром. Следи за Хонбином.
- Да. Ты в порядке?
Хакён угукнул в ответ, потому что соврать не получилось.
- Все серьезно? – мгновенно догадался Тэгун.
- Мы разберемся, – пообещал Хакён. – Ложись спать, я скоро приду.
За столько лет ребята из группы стали почти как семья, и любой из парней встал бы на защиту, несмотря на ситуацию. Но как бы они отнеслись к ориентации Хонбина, как бы отнеслись к его чувствам? Приняли бы? Смирились? А что, если нет?
Воншик и Тэгун бы поняли. Санхёк в силу своей молодости вообще бы не принял это всерьез и не посчитал бы за проблему, наверное. Джехван… Хакён не был уверен. Он никогда ничего не слышал от их милого вокалиста об его отношении к однополым отношениям. Но, наверное, тоже должен понять. Он всегда хорошо относился к Хонбину.
Немного успокоившись от мысли, что мемберы все же приняли бы ситуацию, Хакён невольно остановился и поднял глаза к небу. Как быть с Хонбином и его чувствами? Как поговорить с парнем? Как объяснить, в какую глупую ситуацию он ставит его, Хакёна, своего лидера?
Ответов не было. Пока все сказанное журналистом с трудом укладывалось в голове. Но решать все в одиночку было неправильно. Под угрозой находилось и будущее ребят, поэтому они имели право знать. Смирившись с тем фактом, что со всеми придется поговорить, Хакён направился в гостиницу.
Он ужасно замерз, пока гулял, и понял это, только оказавшись в гостиничном номере.
Тэгун спал, но проснулся сразу, как только Хакён вошел. Сонно моргая, он приподнялся в постели.
- Где ты был? – зевая, спросил Тэгун.
- Гулял, – присаживаясь на край своей кровати, Хакён не спешил снимать куртку. – Надо было подумать.
- О чем вы говорили с Сонтеком?
- У тебя есть дети? – прямо спросил Хакён, развернувшись к другу.
- Что? – Тэгун ошарашено смотрел на него в ответ. – Какие дети?
- Твои, – вздохнул Хакён.
Он очень надеялся, что журналист все выдумывал, и у него на самом деле нет никакого компромата на ребят. Но, что, если есть? Что, если Хонбин не единственный, кто скрывал от него правду? Наличие у Тэгуна ребенка, конечно, звучит бредово, но и новость о влюбленности Хонбина тоже была не лучше.