- Тебе что-то сказали? – спросонья ничего не понимал Тэгун. Он не принимал слова всерьез, думая, что это какая-то шутка. Это и было похоже на шутку, розыгрыш, глупый и совсем не смешной.
- Надо собирать ребят. У нас ЧП. Ты пока собери всех у нас, а мне нужно поговорить с менеджером, – поднялся на ноги Хакён. – Кажется, Ким Сонтек решил уничтожить нашу группу.
Оставив ошарашенного Тэгуна, Хакён направился в номер менеджера. Приняли его без всякой радости. Хакён коротко обрисовал ситуацию, не говоря только о диктофонной записи, ограничившись лишь «у него есть компромат на участника». Менеджер после этих слов проснулся вмиг, и Хакён тогда вывалил на него еще дозу информации о требовании журналиста. Говорить о таком было неловко, но выбора не оставалось. Справиться с журналистом в одиночку не представлялось возможным. У менеджера были хорошие связи в разных кругах, и он не раз помогал выпутываться из разных передряг, поэтому Хакён надеялся, что и сейчас Сон Ван поможет.
Ругаясь и причитая о том, что ему досталась такая группа неудачников, мужчина все же успокоился. Хакён предложил на время, пока они будут искать варианты борьбы с журналистом, следовать правилам шантажиста. Менеджер согласился, здраво рассудив, что нужно тянуть время и делать вид, что они согласны на все условия.
Разработав хоть приблизительный план действия, Хакён вернул в свой номер. Тэгун к тому времени собрал всех ребят, которые сонно развалились по всей комнате. Хонбин с ногами забрался в кресло все в той же ветровке и джинсах. Смотреть на него было неловко, поэтому Хакён сразу отвел глаза.
- Ну, что, дети мои, выкладывайте, – сразу начал Хакён, сев на свободный стул. Все смотрели на него с непониманием.
- Что? – хриплым ото сна голосом спросил Санхёк.
- Все, что вы от меня скрываете, – жестко произнес Хакён. – Выкладывайте все свои грехи, пока дело не зашло далеко.
- Ты такой серьезный, – хохотнул Воншик, сидя на кровати рядом с Тэгуном. Хакён и бровью не повел. Уже не до шуток. – Что случилось? – заволновался рэпер.
- Нам стал угрожать некий Ким Сонтек. Надеюсь, все слышали о нем? – произнес Хакён, внимательно следя за реакцией каждого, всей душой надеясь на то, что никто из ребят больше не подставлялся.
Парни выглядели озадаченными, вмиг легкая и небрежная атмосфера стала серьезной и мрачной. Имя журналиста было знакомо всем.
Хакён боковым зрением видел, как испуганно вскинул голову Хонбин, но не оборачивался. Не сейчас. Разговаривать с Хонбином он пока не мог.
- Я с ним виделся недавно. У него есть какой-то компромат на одного или нескольких участников группы, – туманно пояснил Хакён. Рассказывать о Хонбине он не стал, во всяком случае – это не его тайна и, если Хонбин захочет, он сам расскажет все ребятам, а если нет – судить Хакён не будет.
- На какого? – напряженный голос макнэ внушал подозрения.
- Это вы мне скажите, – сурово произнес Хакён, оглядывая каждого цепким взглядом. – Санхёк, что я не знаю? – заметив, что макнэ отводит глаза, Хакён решил насесть на него.
- Я... – неловко начал Санхёк и засмущался. На щеках появился румянец.
- Он встречается с девушкой, – выдал Джехван.
- Да, – признался Санхёк с виноватым выражением лица.
- Кто она? – устало вздохнул Хакён. Девушка – это, конечно, не очень хорошо, но лучше, чем история с Хонбином. Хёк молчал, явно не собираясь сдавать свою пассию. – Только не говори, что это Юджин из GFriend, – умоляюще произнес Хакён.
Он несколько раз видел этих двоих во время различных церемоний, и ему уже тогда показалось, что эти двое не просто коллеги. Надо было довериться своей интуиции. По молчанию со стороны ребят, Хакён понял, что их макнэ встречается как раз таки с Юджин.
- Хорошо, – потерев переносицу, сдался Хакён. – Постарайся в ближайшие недели с ней не связываться. Сонтек следит за каждым нашим шагом, поэтому, это касается всех, будьте осторожны. Санхёк, вас могли видеть вместе?
- Нет, – замотал макнэ головой. – Точно. Мы очень осторожны и, если где-то появляемся, то рядом всегда кто-то есть.
И на том спасибо.
- С одним все ясно. У кого еще грех на шее? – обвел Хакён взглядом остальных, избегая Хонбина. – Лучше будет, если я узнаю это сейчас и смогу подготовиться, а не буду застигнут врасплох, когда в СМИ появятся сенсационные известия.
Хакён дал еще немного времени своим мемберам на раздумья, но больше никто не признавался.
- Ему что-то нужно от нас? – осторожно спросил Воншик.
- Я слышал, Сонтек всегда что-то хочет. Ему нужны деньги? – размышляя, поинтересовался Джехван.
- Нет, – покачал Хакён головой. Вот и подошла самая тяжелая часть, которую непросто будет объяснить ребятам. – Он отдаст нам компромат, если мы с Хонбином, – Хакён нервно сглотнул и продолжил. – Если мы с Хонбином сыграем качественный броманс.
- Чего? – недоверчиво хмыкнул Воншик. – Что это значит?
- Что мы должны будем сыграть «отношения», – Хакён изобразил кавычки, по-прежнему не смотря в сторону Хонбина. – На публике. И заняться этим должны на ближайшем концерте.
В комнате повисла тишина.
Молчание затягивалось.
- А если он не отдаст компромат? – спросил Тэгун.
- Не думаю, что он отдаст его. Нам нужно просто потянуть время, чтобы придумать план, – произнес Хакён.
- Но вам же будет несложно сыграть, верно? – осторожно задал вопрос Санхёк.
Хакёну не было бы сложно, если бы он не знал правды. Если все не было бы так по-настоящему. Хакён впервые за все время посмотрел на Хонбина – тот сидел бледнее полотна, как застывшая статуя. Напуганный, растерянный. С торчащей челкой из-под капюшона.
- Думаю, мы справимся, – произнес Хакён. – Эти игры не должны навредить группе, и если хорошо все продумать, то они наоборот могут стать подарком для фанатов. Завтра у нас концерт в Осаке, поэтому нам надо подготовиться. Надо внести небольшие изменения в концертную программу. Мы с Хонбином найдем помещение для тренировки, попробуем внести изменения в наш совместный танцевальный номер. Остальные пока займитесь своим делами. Только с этого дня я должен знать, где и с кем вы проводите свое свободное время. Это не моя прихоть, а вопрос безопасности. А теперь валите из нашего с Тэгуном номера.
Парни стали расходиться. Тэгун тоже ушел, сказав, что хочет позавтракать внизу. Кажется, он понимал гораздо больше, чем показывал, раз оставил их с Хонбином наедине.
- Неважно выглядишь, – озвучил Хакён очевидный факт, поднимаясь со своего места. – Тебе бы выспаться, но у нас нет времени. Надо отрепетировать номер. Иди, позавтракай, встретимся внизу, – бросил он, подходя к своей сумке.
- Компромат на меня, – произнес Хонбин.
- Я знаю, – не оборачиваясь, признался Хакён. – Когда у тебя появились неприятности, ты должен был рассказать все мне.
Получилось обвинительно, не так, как Хакён хотел, но исправлять что-то было глупо. Он по-прежнему не знал, как вести себя наедине с ним.
- Я не хотел втягивать тебя в это, – тихо сказал Хонбин. Его голос звучал так тускло и безжизненно, что становилось отвратительно от самого себя. Хакён почувствовал себя виноватым, хотя и не понимал, где тут его вина.
- Сейчас дело не во мне, и не в тебе. На кону стоит будущее группы, которое мы должны защитить, – обернувшись, Хакён поднял глаза на парня. Хонбин стоял на ногах возле кресла, слишком бледный, похожий на призрака, на тень того яркого и солнечного мальчика, которым он был раньше, которого с легкостью можно было потрепать по голове. И от этого становилось еще обиднее. Словно Хонбин предал их всех этой своей неправильной любовью.
- Я все понял, – прикусив губу, произнес Ли. – Мне жаль, что я доставил столько проблем, – отступая к двери, добавил он.
Хакён обессилено рухнул на кровать, пряча лицо в ладонях, когда Хонбин вышел из номера. Нельзя сейчас раскисать, нельзя.
Собрав всю волю в кулак, Хакён поднялся, принял душ, переоделся и, приведя себя в относительный порядок, позвонил менеджеру. Комната для практик нашлась практически сразу. Гостиница любезно предоставила свой свободный конференц-зал, который расчистили от столов и стульев. Зеркал не было, поэтому Хакён взял с собой видеокамеру.
Хонбин ждал его в холле. Все в том же виде, с капюшоном на голове и черных солнцезащитных очках, чтобы никто из фанатов случайно не сфотографировал его в таком измученном виде. Хакён рассказал ему о предоставленном им для тренировок конференц-зале, и они вместе направились на тренировку под сопровождением сотрудницы гостиницы.
Когда их оставили одних, неловкость стала еще более ощутимой.
- У меня на телефоне записана наша песня, придется довольствоваться этим. Начнем с основной части, – отыскав в телефоне нужную запись, Хакён включил ее на повтор и вышел в центр импровизированной сцены.
Хонбин вынужденно присоединился.
Оточенные и доведенные до автоматизма движения сейчас позволяли сосредоточиться на других мыслях – как сделать их танец более … запоминающимся, в нужной степени эротичным и откровенным. Они двигались параллельно, практически никак не соприкасаясь и, несмотря на то, что танец смотрелся ярко и красиво, особенно при участии девушек, он точно не дотягивал до нужного градуса.
Трек почти подошел к концу, но Хакён так и не придумал, что и куда можно вклинить. Нужно было подойти ближе друг к другу, но как?
- Подойди ближе, – потребовал Хакён, когда они уже по второму кругу гоняли одно и то же.
Хонбин сделал шаг в его сторону. При любых других обстоятельствах Хакён бы, дурачась, с легкостью создал нужный танец, но сейчас каждое движение в сторону Хонбина давалось с трудом, словно по острому лезвию. С опаской, боязливо.
Неловкость.
Это слово большими буквами проходило через всю их тренировку. Оно горело неоновыми огнями, мигало ярче и ярче. Хакён пытался что-то сделать, притягивал Хонбина к себе, обходил его стороной, касался, но и без записи понимал, что выходит ужасно. Во-первых, Хонбин замирал неживой куклой без всяких эмоций. Во-вторых, Хакён замечал со своей стороны напряженность, которой быть не должно. Это злило, раздражало. Бессмысленные попытки сделать из танца хоть что-то терпели полный крах, выматывали хуже многочасовых тренировок главного танца. По спине стекали капельки пота от напряжения. Хонбин молчал, делал все, что предлагал Хакён, пытался подстроиться, но близость действовала на него, как ядовитый парализующий дым.
- Попробуем так, – Хакён в который раз вышел из нижней позиции, подошел к Хонбину, зашел за спину тяжело дышащего парня и сделал коронные объятия любой дорамы. Притянул Хонбина одной рукой к себе. Две секунды. Бешено колотящиеся сердца.Сбившееся дыхание. Хакён насильно заставлял себя стоять вот так, но в памяти, словно набатом, пьяный голос продолжал стучать «люблю тебя». Неправильно. Неправильно.
Злясь на себя за это трусливое желание оттолкнуть, отбежать в сторону, Хакён стоял на месте. Но не выдержал Хонбин – он резко вырвался из его фальшивых объятий, оттолкнул.
- Дай мне две минуты передохнуть, – севшим голосом попросил он и вылетел из зала.
Выругавшись себе под нос, Хакён пнул воздух под ногами. Ничего не выйдет.
- Привет. Как тренировка? – вошел в зал Воншик. – Вы поругались? – протягивая бутылку воды, спросил он.
- Нам просто нужно было передохнуть, – уклончиво ответил Хакён, беря камеру в руки и нажимая на просмотр записи. Воншик тоже заинтересовано взглянул на экран. А посмотреть там было на что – полное, безоговорочное фиаско. Все варианты концовок выглядели отвратительно и плоско, безжизненно. А уж последние кадры, с этим объятьем со спины, напоминали сцену маньяк и его жертва. Отсутствующий взгляд Хонбина прибавлял колоритности.
- В каком месте ЭТО броманс? – удивился Воншик.
- Не знаю, – закрыв запись, раздраженно ответил Хакён. Он отложил камеру на стол. – Не идет. Все не то.
- Может, стоит попробовать… теснее взаимодействовать? – предложил Воншик. Легко ему говорить, это же не ему почти признались в любви. – К примеру, вот так, – развернув его к себе, Воншик положил ладонь на шею. И это не казалось чем-то неправильным. С Воншиком было легко. Решив этим воспользоваться, Хакён испробовал на нем несколько приемов, выбрав максимально удачный. Если взяться за дело с профессионализмом опытного хореографа, а Хакён считал себя достаточно опытным в плане постановки танцев, то должно получиться неплохо.
- Ты мне сейчас волосы выдернешь, – засмеялся Воншик, когда Хакён снова попробовал сделать нечто такое. С комплекцией и прической рэпера смотрелось не очень, но, если на его место поставить Хонбина, то разница в росте и цвете волос должна была смотреться более эффектно.
- Не ной, сам пришел помочь, – отмахнулся Хакён. Настроение улучшилось, благодаря вернувшейся уверенности в своих силах. – Если я вот так возьму его за волосы и оттяну голову назад, будет смотреться хорошо?
- Попробуй потом руку опустить вниз, словно хищник отпускает свою добычу, – предложил Воншик. Найти общий язык в танце с ним всегда было на удивление просто. Казалось, они понимали друг друга с полуслова.
- М. Да, точно, – согласился Хакён. – А потом наклониться ближе, – продолжал он фантазировать, отдаваясь во власть музыки и танца. Оценивая все только с профессиональной точки зрения.
Воншик засмеялся, когда Хакён объяснил все наглядно. Не засмеяться в ответ было невозможно. И в этот момент в зал вошел Хонбин. Он остановился в дверях.
- О. Хонбин. Мы тут уже почти ваш танец закончили. Должно получиться круто, – воодушевленно произнес Воншик. – Повторите сами, я посмотрю со стороны.
- Нет, уйди. Не отвлекай. Позже придешь посмотреть, – выпроводил Хакён помощника. Им с Хонбином и без посторонних неловко. – Продолжим? – повернулся он к застывшему парню.
Хакён напомнил себе, что он старше, он профессионал и он лидер группы.
- Ты стоишь на своем месте, а я медленно приближаюсь к тебе, – объясняя и наглядно показывая, Хакён сделал несколько шагов навстречу.
- Что делать мне? – спросил Хонбин.
- Ничего. Просто стой. Опусти глаза, будто подчиняешься, – произнес Хакён, смотря на то, как Хонбин медленно опускает ресницы. Его внешний вид идеально подходил сценке – обреченность, капитуляция полная и безоговорочная. И это смотрелось, действительно, красиво.
Порадовавшись, что хоть что-то сегодня им удалось, Хакён занес руку, схватив Хонбина за волосы, несильно, слегка. Но между ними снова прошел электрический заряд. Это чувство покорности и подчиненности неожиданно стало таким сладким, приятным. Острота ощущения усиливалась от мысли, что перед ним не девушка, а парень, парень, который, может быть, даже сильнее физически, но сейчас отдается в его власть, в его плен, безропотно, доверяя до самого конца. Дышит урывками, через раз, но глаз не поднимает. Пушистые ресницы притягивали внимание.
Ситуация глупая, неправильная, но Хакён продолжил – оттянул голову назад, открывая красивую линию шеи. Хонбин нервно сглотнул, и это выглядело чертовски эротично, притягательно до жути, так, что хотелось закричать от неправильности. Хакён скользнул взглядом по красивому лицу, полуоткрытым губам, линиям скул. Он одновременно ненавидел этого парня за проблемы, за его чувства, за ложь, но в то же время восхищался, потому что невозможно не восхищаться, когда рядом стоит такое совершенное, идеальное, прекрасное создание природы.
Хакён медленно разжал кулак, опустил руку на плечо Хонбина, скользнул ладонью вниз, задевая парня едва-едва. Напряжение чувствуется кожей, оно бьет разрядом, посылая импульсы тока вдоль позвоночника. Хонбин рвано выдыхает, когда Хакён делает еще один маленький шаг, оказываясь почти вплотную к нему. От близости мозг сходит с ума, посылая сигналы sos, но Хакён завершает то, что планировал. Наклоняет голову ниже, останавливаясь в сантиметрах десяти от лица Хонбина. Ощущение власти и собственного превосходства заполняет грудь пугающим, незнакомым чувством, которое разливается по всему телу приятной волной.
Все выходит из-под контроля, когда Хакён замечает мокрую дорожку, стекающую по щеке парня. Хонбин не двигается с места, глаза закрыты, и, кажется, что он даже не дышит. И только тогда осознание того, насколько чудовищна ситуация между ними, накрывает с головой.