Рейвен относительно повезло, первую предназначенную для нее очередь принял раненый товарищ, которого она тащила. Он только тихо вскрикнул, когда не меньше десятка зарядов пробило его спину, и девушка, сразу сообразившая, что произошло, скинула уже мертвое тело с плеч, схватившись за висевшее на поясе оружие. Тяжелый и примитивный экзоскелет, выше нее почти на две головы, вооруженный двумя шестиствольными пулеметами, проломив стену своим весом, оказался перед ней всего лишь на расстоянии пары шагов, но броня была слишком груба и примитивна, чтобы случить достаточной защитой от современного оружия. Импульсная пуля ее пистолета-пулемета пробила нагрудную пластину с первого раза, так что экзоскелет пошатнулся. Пилот внутри уже должен быть мертв после такого, но она все равно всадила с него еще три пули, прежде чем неуклюжий результат работы кустарных мастерских повалился на пол.
После этого ей сразу же пришлось уходить в сторону, из оказавшегося на месте стены пролома в нее уже целился другой бандит, вооруженный реактивным гранатометом. Не успев даже прицелиться, она выпустила в его сторону несколько пуль и, кажется, даже попала, но выстрелить бандит все равно успел; снаряд ушел несколько в сторону, врезавшись рядом с Рейвен в стену, разорвав ее на куски и отбросив девушку взрывной волной. Она полетела вниз, в ближайший пролом, контуженная взрывом, не в силах совладать со своим телом и сориетироваться в пространстве. Часть системы гироскопов отключило ударной волной, а по экрану вместо сетки координат шли лишь сплошные помехи, пока ее швыряло по обломкам. Не будь боевого костюма, то ее размазало бы по этим камням, а так чувствовались лишь сильные удары, пусть и заставлявшие все внутри переворачиваться. Броневые пластины панциря оставляли на камнях вмятины и сколы, но их самих очень сильно повредило при падении, частично отказала псевдомускулатура, принявшая на себя основной удар.
Рейвен не сразу поняла, что падение закончилось, просто в какой-то момент продолжавшееся вращение перед глазами и постоянные удары наконец-то прекратились. Кажется, она проломилась через несколько этажей, весом боевого костюма развалив старые и гнилые перекрытия, остановившись только потому, что приземлилась на груду щебня и обломков, все-таки выдержавших такой удар. Несмотря на понимание того, что вокруг происходит и в какой ситуации находятся остатки отряда и она сама, ей все равно потребовалось несколько долгих секунд, чтобы прийти в себя и хотя бы встать на колени. Дыхание отдавалось болью в отбитых легких, но ребра, кажется, оставались целыми, хотя система докладывала о повреждениях самого экзоскелета, потерявшего почти половину своей эффективности. Тяжелее всего было отключение псевдомускулатуры суставов левой руки, теперь ставшей неподвижной из-за своего веса, девушка даже при всем желании не смогла бы заставить двигаться почти полсотни килограммов металла и брони.
В эфире на частотах отряда творилось что-то совершенно бессмысленное, сообщения и приказания смешались в общем гуле и, судя по всему, никто уже не понимал, что происходит. Отряд был разбит и, потеряв командиров, никак не мог снова организоваться под постоянным огнем. Рассыпавшись на небольшие группы и даже на одиночек, бойцы пытались выйти из-под огня, но снова и снова попадали в бандитские засады, обладающие подавляющим численным перевесом. Точно спланированная операция превратилась в бойню, где у солдат практически не оставалось никаких шансов уцелеть. Понимание этого разрывало ее привычное восприятие мира, мешая правильно думать и действовать. Их нагло и цинично предали, подставив под удар и продав бандитам, оставалось только узнать, кто именно это был и ради чего все произошло. И эти мысли причиняли душевную боль более сильную, чем физические мучения.
Датчик движения испуганно пискнул, и девушка сразу же дернулась в сторону, укрываясь за полуразрушенной стеной, когда рядом показалось несколько бандитов, явно прочесывающих территорию. Только у них, наверное, тоже были такие датчики, поскольку по тому месту, где только что стояла Рейвен, начали стрелять. Тяжелые бронебойные пули бились о каменную стену, вышибая из нее куски и облака пыли. Судя по показаниям датчиков, нападавших было никак не меньше десятка, трое из которых сейчас обстреливали ее позицию, а остальные небольшими перебежками старались обойти ее по флангам, укрываясь за обломками полуразрушенных межкомнатных перекрытий. Винтовку, и пистолет-пулемет Рейвен потеряла во время падения, из всего оружия у нее остался только боевой нож с вибролезвием и табельный пистолет. Патроны к нему приходилось экономить, девушка старалась стрелять только наверняка, пару раз даже попав. Одного, кажется, убила сразу, а второй, раненый, лежал где-то среди обломков, истошной крича от боли, но никто из товарищей не обращал на него ни малейшего внимания.
— Сдавайся, горожанин! Хуже будет! — кажется, ее хотели взять живой, раз даже где-то достали громкоговоритель. — Бросай оружие и выходи! Или умирать будешь долго и мучительно!
В ответ Рейвен выстрелила на звук из пистолета, но почти сразу же получила в ответ пулеметную очередь, едва успев пригнуться — стена обсыпалась в полуметре над ее головой. Видимо, зафиксировав точку, откуда она стреляла, бандиты открыли огонь, не жалея патронов, желая как можно быстрее разобраться с противником. Попытки связаться хоть с кем-то по радио не приводили к успеху. Что по общему каналу, что по отрядному, что по выделенному каналу группы Гейдриха были либо помехи, либо бессмысленная мешанина криков и звуков перестрелки. Отряд перестал существовать, только разрозненные остатки еще продолжали бороться за собственное выживание.
— Все, горожанин! Я тебе лично кишки на палку намотаю! — со злобным гоготом крикнул бандит в громкоговоритель, и его крик утонул в реве роторного пулемета, с одинаковой легкостью рвавшего бетон, керамит и броню. Рейвен едва успела повалиться на пол, как очередь утяжеленных зарядов превратила в решето то место, где она стояла пару секунд назад. Защищавшая ее и соседняя стены, превратились в мелкую крошку, распыленную огнем тяжелого скорострельного орудия. Судя по всему, бандиты подвели сюда еще один экзоскелет, поскольку такое вооружение пехотным быть не могло.
Только когда роторный пулемет замолчал, то ли перегревшись, то ли истратив боеприпасы, Рейвен поднялась, почти сразу же обнаружив приближение пяти целей с нескольких сторон. Первого нападающего заметила уже через пару секунд. Бандит в легком защитном снаряжении, выдал себя светом тактического фонаря под стволом, и тут же получил пулю в грудь, свалившись обратно в тот пролом, откуда вылез. Выстрелом девушка обозначила, что жива, и тут же получила попадание в плечо, не пробившее броню, но силой удара буквально крутанувшее на одном месте.
Слишком крупный для обычного человека бандит выскочил из-за полуразрушенной стены, взмахнув своим оружием, напоминающим цеп, целясь в голову Рейвен, но та ушла из-под удара, а усеянное шипами навершие разнесло стену. Повернувшись, она всадила нож гибриду в живот, отчего тот взвыл, но даже не пошатнулся. Не ожидавшая такой живучести от своего противника, Рейвен не успела отреагировать, и тут же получила удар цепом под ребра, настолько мощный, что даже укрепленная броня прогнулась и треснула.
Девушку отбросило назад, но нож остался в ране, вибролезвием разрывая края раны, причиняя жуткие страдания жертве. Нападавший успел сделать еще буквально пару шагов, после чего повалился на колени, уже не в силах сопротивляться парализовавшей его боли.
Рейвен уже не обращала на него внимания, занятая другими противниками. Сразу трое бандитов бросилось на нее, видя жалкое состояние и рассчитывая на легкую добычу. Оружие первого — штурмовую винтовку — девушка перехватила единственной работающей рукой, и резко дернула на себя, пользуясь преимуществом псевдо мускулатуры. Выдернув оружие из рук бандита, тут же ударила обратно, прикладом ломая ему защитную маску и лицо. Продолжая держать оружие за ствол, с размаху ударила в голову второго бандита, но он блокировал удар своей винтовкой, задержав девушку почти на секунду. Этого хватило, чтобы третий успел ударить ее прикладом в то место, где доспех уже прогнулся, и осталась большая вмятина. Этот удар девушка почувствовала и сразу же согнулась от боли.
Кажется, после этого ей в спину выстрелили; Рейвен почувствовала лишь еще один очень сильный удар чуть ниже лопаток и повалилась на землю, уже не понимая пробили ей броню или нет, отбитый позвоночник все равно жгло огнем. Подняться ей не давали, продолжая наносить удары прикладами и ногами. Бандиты хорошо знали, куда и как надо бить, не защищала даже броня, пробитая и промятая во многих местах. В глазах потемнело, хотелось визжать от боли и, сумев последним усилием лишь прикрыть голову руками и подобраться, девушка до крови закусила губы, чтобы не кричать и умереть молча.
— Пошли прочь, шакалы! — чей-то властный, с непреклонным тоном голос сквозь болевую пелену добрался даже до Рейвен.
Пинки и удары прекратились почти сразу же, но у девушки не было сил даже, чтобы поднять взгляд, посмотреть на своего спасителя. Хотя пару секунд спустя оказалось, что в этом нет никакой нужды. Ее подняли за руки, поставив на колени, и через разбитое забрало она все-таки взглянула на того, кто остановил нападавших. Перед ней стояла трехметровая фигура тяжелого пехотного экзоскелета, в отличие от тех, что принадлежали бандитам, профессионального заводского производства, но сейчас с открытым шлемом. Наполовину прикрытое маской респиратора лицо с кожными наростами и двумя парами красных глаз. Фасхарийцы имели гуманоидное строение тела, только с четырьмя руками, но тонкими и слабыми, так что обычно использовали их попарно, используя две руки одновременно для каждого действия. Потому и экзоскелеты у них были всего лишь с двумя руками, как стандартные гуманоидные. Внимательно глядя на нее, фасхариец издал смешок: — Живая, надо же… тащите ее к командиру. Как и остальных. Он скажет, что с ними делать.
Девушку подхватили за руки и потащили вперед, не обращая внимания на то, что она едва могла идти и уж точно не попадала в шаг со своими конвоирами, сейчас довольными и веселыми. Пытаясь не привлекать к себе внимания, Рейвен отчаянно пыталась связаться хоть с кем-нибудь, но все отрядные частоты пустовали, по каналам шел только белый, ничего не значащий шум. Отряд уничтожен, но фасхариец говорил еще и об «остальных», так что хоть кто-то еще должен был выжить, пусть и оказавшись в том же плачевном состоянии, как и она сама. В любом случае, нельзя терять надежду, спецназ никогда не сдается, надо только выждать удобный момент…
Все это бессмысленно, одновременно с этим твердил тонкий и противный голосок где-то глубоко внутри, подтачивая ее упрямое желание выжить. Его никак не удавалось подавить, поскольку это были ее собственные внутренние страхи, пусть и забитые глубоко в душу, но сейчас проявлявшиеся все сильнее и сильнее, и чем отчаяннее становилась ситуация, тем громче этот голосок звучал. Рейвен упрямо хотела выжить, и такое желание уже не раз вытаскивало ее даже из самых безвыходных ситуаций, когда попадала в засады бандитов на городских улицах и в перестрелки, когда приходилось вступать в бой с превосходящими силами преступников. Тонкий голосок в ее душе пробивался даже тогда, напоминая, что она не робот, и достаточно одного неудачного движения, чтобы все оборвалось, но каждый раз удавалось не обращать на него внимания, заставляя себя продолжать сражаться.
Сейчас надо было поступить точно так же, но захваченная в плен, безоружная, избитая, сломленная, когда ее тащили к Горлодеру как на убой, Рейвен не могла сделать вообще ничего. Одного желания мало, надо было хотя бы заставить свое тело двигаться, но сил не осталось даже, чтобы руками пошевелить. Отчаяние становилось все сильнее, Рейвен никак не могла от него избавиться, пока ее тащили по засыпанной обломками улице, разбивая в кровь ее волочившиеся ноги. Сделав нескольких неуверенных шагов, она споткнулась и больше не могла идти, но ее конвоиры, не сбавляя темпа, поволокли ее под руки, о чем-то весело друг с другом переговариваясь. Кажется, смеялись над ней, во всяком случае, именно так Рейвен и думала.
Из-за разбитого забрала, покрытого толстыми трещинами, и почти не работающих датчиков, девушка с трудом могла разглядеть, что происходит вокруг. Бандиты, ничего больше не боялись, включали фонари и прожекторы на своих машинах, ярко освещая всю собравшуюся на площади толпу численностью не меньше трех сотен, если даже не больше, радовались своей победе над отрядом спецназа, стреляя в воздух и что-то громко крича, прославляя Горлодера, устроившего такую удачную засаду для лютых врагов. Банды ненавидели городских жителей и солдат больше, чем всех остальных, вместе взятых, и Рейвен еще ни разу не слышала, чтобы хоть раз пленники возвращались живыми. Зато было немало историй о том, в каком виде находили схваченных в плен позже, после того, как бандиты подвешивали истерзанные тела возле дорог, где их можно легко найти.
Ее выволокли на площадь, где должна была состояться встреча Горлодера с продажным чиновником, сейчас кишащей бандитами и ярко освещенной множеством автомобильных фар и специально для этого момента включенных прожекторов; фигуры бойцов отбрасывали четкие черные тени, располосовывая все пространство вокруг на черное и белое. В самом центре, на освещенном со всех сторон участке стоял тот самый городской чиновник, нервно оглядывающийся вокруг и бросавший беглые взгляды на остатки своих наемников, в самом начале попавших под обстрел и понесших тяжелые потери. На фоне целой толпы бандитов, упивающихся пролитой кровью, довольных и свято верящих в свои силы, те несколько человек, что у него еще оставались, выглядели совсем невзрачно и уже не гарантировали никакой защиты.
А вторым человеком, стоявшим рядом с ним, был, кажется, сам Горлодер. И Рейвен с первого брошенного на него взгляда поняла, что отряд спецназа был обречен еще до того, как высадился в пустошах. Это не тот человек, изображения которого у них были; тот с голограммы был подставным лицом, страховкой на случай, если все пойдет не совсем так, как планировалось. Тот был мускулистым чистокровным человеком почти двухметрового роста с видом настоящего головореза, а у настоящего Горлодера не было ничего общего с ним. Это был гибрид с ярко выраженными чертами рептилии, с низко нависающими надбровными дугами и хорошо заметной мягкой чешуей, служившей внешним кожным покровом. Человеческие глаза с ярко-красными белками и черными круглыми зрачками внимательно следили за происходящим вокруг. Безгубый рот при улыбке открывал два ряда острых треугольных зубов, некоторые из которых были заменены на золотые или серебренные. Покачиваясь на каблуках и сложив руки за спиной, он ждал, пока к нему подтащат Рейвен. Как и заместитель министра рядом с ним, одет он был лишь в легкий защитный костюм, но почему-то со снятым противогазом, словно не боялся вредного местного воздуха. И сейчас Горлодер даже не пытался скрывать, насколько он доволен, буквально сияя от счастья и злорадства над побежденным противником.
Перед ним на коленях и с закованными в наручники руками стояли еще трое спецназовцев, двое из которых были тяжело ранены. Рейвен стала четвертым пленником, поставленным на колени своими охранниками и тяжело дышавшая, но все-таки нашедшая в себе достаточно сил, чтобы не опускать головы перед этим существом.
— Итак, значит, вы и есть те доблестные бойцы, которые доставляли мне в последнее время столько неприятностей? — прошипел Горлодер четко и ясно, чуть наклонив голову, рассматривая своих пленников. — Немногого же вы стоите на самом деле… А еще меньше стоит ваше начальство. Такое трусливое и жадное, что прямо жалко вас самих становится… — он с ехидной усмешкой посмотрел на предателя, побледневшего еще сильнее, что заметно было даже через прозрачное забрало его защитного костюма, но ничего не ответившего на такое оскорбление. А Горлодер никак не мог успокоиться: — Так что вы можете сказать на это? Каково чувствовать себя проданными, как портовая девка матросне, а? — он наклонился к одному из спецназовцу, тот воспользовался моментом и в ответ плюнул ему в лицо. С руганью бандит отскочил назад, а Рейвен позволила себе улыбнуться.