Она посмотрела на меня. Растерялась.
- Ты же здесь одна, заходи кто хочет! Просто бродяга влез чем-нибудь поживиться!
- Нет, это был киллер.
- Откуда ты знаешь?!
Глаза ее метнулись куда-то в сторону, будто там был написан ответ.
- Ну... я знаю. Просто знаю. Ведь потом пришёл ты. Видишь, я не ошиблась.
- Как он выглядел ты хотя бы помнишь?
- Обычно. Немного ниже тебя, крепкий. Очень сильный. Он убил мою собаку... руками. Он был как зверь.
- Но откуда ты знаешь, что это был киллер? Ты нашла у него нейтрализатор?
- Нет. Только нож. Я его выбросила в пруд. Такой... с рыбой на рукоятке. Необычный. Но я боюсь ножей. Вдруг он кого-то убивал им...Он хотел меня убить им!
Во мне все опустилось. Минаев. Его чёртовы ножи с рыбами!
- Он бы перерезал тебе горло. - Я произнёс это раньше, чем подумал.
- Ты его знаешь... да? Знаешь?
- Да... он исчез. Пропал. Я думал... не думал, что он мёртв.
- Тебе жаль его?
Я помедлил. А потом ответил:
- Нет.
- Не обижаешься на меня, что я убила его?
- Ты идиотка?! Ты... иногда какой-то бред несёшь.
- Но ты нервничаешь. Ты так распсиховался, я вижу.
- Просто я не ожидал. Черт... просто не ожидал.
- Он убил мою собаку.
- Он бы и тебя убил. Он очень жестокий. Не расклеился бы как я.
Я взял со стола коньяк, вылил остатки в чашку и выпил. Значит Минаева больше нет. Значит он не вольный ветер и не путеводный луч свободы.
- Когда это было?
- Больше месяца.
- Ты... его... ну что ты с ним сделала? Потом? Похоронила?
- Нет. Я попробовала вырыть яму, но здесь такая жёсткая земля.
- И где он?
- Собаки съели его.
Меня повело. Как девочку. Я схватился за стол.
- Что...
- Собаки. Не за один раз, конечно. Я подумала, что тело быстро испортится. Поэтому разожгла костёр, подождала пока прогорит, а потом положила его на угли. Собаки бы не стали есть просто сырого человека. Но от жареного мяса они бы не отказались. Переворачивала его. Несколько раз разжигала огонь, чтобы он хотя бы немного прожарился. И тогда собаки стали его есть. Долго, неделю, наверное. Пришлось повозиться... я потом на мясо смотреть не могла. Наверное, никогда не буду есть шашлыки. И этот запах брр... ко мне зашла бабка-почтальонша, взять оплату за интернет. И такая с порога - у-у, как у вас шашлычком вкусно пахнет! Представляешь? Спрашивает, в чем маринуете? Хотела, наверное, чтобы я угостила. Посмотрела бы она на этот шашлычок... а потом, что осталось после собак, там осталось немного, я положила в мешок, отнесла на пруд. Туда наложила ещё камней и выбросила. Думаю, рыбы доедят. Мешок такой, тряпочный, не полиэтиленовый. Кости, конечно, останутся... но я думаю, в нашем пруду никому в голову не придёт нырять, там сплошная тина и ил. Главное, чтобы какой-нибудь рыбак удочкой не зацепил... вот будет сюрприз, да?
Я рванулся к дверям, выскочил на порог и меня вырвало прямо перед дверью. Потом ещё и ещё... такие спазмы, что из глаз брызнули слезы. Когда я стер их рукой, увидел собаку, которая попыталась подожрать, что из меня вышло, но коньяк, видимо, ей не понравился. Я завыл и беспомощно сполз на ступеньки.
Ключи от машины были где-то в доме.
Имани вышла ко мне.
- Пойдём погуляем в лес, хочешь?
- Принеси мне воды.
- Вот, держи. - Она протянула чашку. Я выпил. Потом поднялся. Она поставила чашку у двери, взяла меня за руку.
- Идём же! Тебе нужно развеяться.
Она пошла вперёд, я побрёл следом. Собаки... они бежали рядом с ней.
- Ты могла бы оставить собак? - Попросил я.
- Нет, им тоже хочется погулять.
Мы молча шли до самого сосняка. Я не мог думать. Ни о чем. Только эта тошнота внутри. И картинки, сменяющие одна другу. О которых я не хотел думать. Но они преследовали меня.
Внезапно она остановилась. Развернулась ко мне.
- Теперь я тебе противна? Скажи.
Я не мог на неё смотреть и отвёл взгляд.
- Не знаю... лучше бы мне все это не знать.
- Поэтому я не хотела говорить. Но ты же настаивал. Что надо быть честными.
- Да... я же не знал...
- Если хочешь всегда правду, надо быть готовым и к такому. Люди придумали ложь, чтобы спрятать свои кошмары. Ведь у тебя тоже есть какая-нибудь правда, от которой мне станет тошно.
- Ну... да, наверное.
- Ведь ты убийца. Ты убивал людей, которые ничего тебе не сделали. А меня презираешь за то, что я просто спасала себя. Я же никому не хотела зла. И мне просто надо было как-то избавиться от трупа...
- Нет, ну хватит, я прошу тебя! Я... просто дай мне время. Это же какой-то трэш, черт! Дай мне время! И нахрен убери своих собак!
- Они тебя не тронут...
- При чем тут это! Ты облизывалась с ними сейчас на диване! Я... да жить не хочу после этого всего! Что ты рассказала! Мне все время хочется блевать! Ты можешь это понять?! Это не зависит от меня! Лучше бы он тебя убил... убил, и я бы никогда тебя не встретил... это как будто какой-то ад!
Она молчала. Я поднял голову и посмотрел на неё. Руки прижаты к лицу. О нет, нет, ну девочка... волна отвращения между нами, но я ныряю сквозь неё.
- Прости... Има...
И вот она уже судорожно всхлипывает у меня на плече. И где-то частично я понимаю, что она снова мною играет. Но она же плачет... так искренне. И на меня обрушивается все, что она пережила. В одиночку. Ее страх. Я вижу лицо Пана, ухмылку, слышу его голос, когда он с каким-то мерзким сладострастием рассказывает про журналистку из "Нового знамени"... "от уха до уха"... "как будто жирную свинью..."
Моя рука ложится сзади на шею Имы, тонкую, хрупкую, горячую... живую.
- Я чушь сказал. Такой бред... прости.
- Он был твой друг?
- Нет... нет. Я знал его. Просто вместе работали. Он конченый садист.
- Почему он хотел убить меня ножом? Почему у него не было такой штуки как у тебя?
- Ему... наверное так нравилось. Но это иногда полезно. Будто просто случайное нападение какого-то отморозка. Фу, не хочу об этом говорить... я не хочу вообще об этом помнить.
- Ладно, давай просто походим.
Она взяла меня за руку, и мы побрели по лесной тропинке.
- У него осталась семья?
- Има, ну давай эту тему оставим.
- Я хочу знать.
- Нет. С ним бы никто не стал жить, я думаю. Он жестокий. Был. Злой ко всем, и к женщинам.
- Почему?
- Не знаю. Такая натура. Звериная. Не понимаю, как его взяли к нам.
- Каким ещё должен быть убийца?
- Это просто работа. Как и любая другая. Садистам там не место.
- Но... может он таким не был? Сначала.
- Думаю, он таким и родился.
- Почему же ты с ним общался? Мне показалось, ты хорошо его знаешь.
- Мне он не сделал ничего плохого. Мы были просто в одной упряжке, вот и все. Ну хватит о нем, а? Давай просто помолчим. Пусть это само собой рассосётся и больше не будем вспоминать.
Наверное, она согласилась с моим предложением. И мы пошли в тишине. Только хруст сосновых иголок и веточек под ногами.
И все-таки он не был мне посторонним. Во всяком случае, он сам так думал. Ведь только мне он признался тогда, что устал. Может, это было предчувствие такого страшного конца. Звериный нюх нашёптывал ему остановиться. Пан... откуда к нему прилепилась эта кличка? Все так называли его. Паша - звучало слишком мягко, совсем не его имя. А Пан - какой-то греческий бог с козлиными копытами. Уже ближе.
Я бы никогда не узнал Иму, если бы Пан добрался до неё. Он не рассказывал о таком, но я догадывался, что он не всегда убивал женщин сразу. Про одну из его жертв я прочитал в газете, что ее зарезал насильник, который пробрался ночью в ее дом. У Пана были свои способы "стилизации", не очень изящные. На этом задании он решил начать с Имы... с девушки, одиноко живущей в лесу. Интересно, как же он разыскал ее? Сейчас было бы важно это знать. Так же ее могут найти и другие. Пан решил размяться перед большой битвой, немного поиграться на лоне природы. И сгинул. Има досталась мне. А он достался собакам Имы...
Мы вышли из соснового леса к полю. Вдали виднелись горы. И посёлок у подножья. Всего несколько домов. Я не сразу понял, в чем там странность, занятый только тем, что творилось в моей голове. Но потом невольно протёр глаза, решив, что мне показалось.
- Это что?..- я повернулся к Име.
- Новый посёлок. Красиво, правда? Его недавно построили. Двухэтажные коттеджи. Если бы у меня были деньги, я бы там поселилась. Там красиво! Прям под горой! Но очень дорогие... туда все коммуникации тянули от нас, еле выбили разрешения. Но зато получилась прям маленькая Швейцария, да?
Я снова посмотрел на посёлок. Что за... то, что я видел, было похоже на какую-то психоделию. Будто... гора наступила на дома. И часть из них покорёжено торчали из-под этой чудовищной каменной ступни.
- Там скала обвалилась, ты что, не видишь?!
- Ты чего? Какая скала?
- Да вон же, смотри! Прям на дома! Половина дома срезана, половина обвалена на скалу... что это? Может это... может, там нужна помощь?!
- Это обман зрения.
- Давай подойдём ближе!
- Нет, мы туда не пойдём. - Она посмотрела на меня с недоумением. - Почему ты не веришь мне?! Там не было никакого обвала, ну посмотри же! Часть горы срезали, ещё когда тут был карьер. На этом месте построили посёлок.
Я стал присматриваться пристальней. Нет, все было так, как сказал! Какую часть горы срезали?! Почему она не видела этот обвал, прямо на дома! Или даже не обвал... слишком далеко, я не мог толком разглядеть.
- Гора стоит на домах. Будто она упала на них. Смотри! Везде обломки! Ты может не туда смотришь! Вот, справа да, дома целые, нормальные. А слева! Смотри же!
Имани вздохнула и развернулась к лесу.
- Пойдём уже. Чай на тебя, смотрю, действует, убойно.
- Да нет же, это не глюки. Постой!
Я попытался схватить ее за руку, но она уже ушла. Я побрёл за ней.
- Има! Вспомни, был взрыв! Ты сказала, что это на карьере! Может это был звук обвала?
- Я такого не помню.
- Да подожди же! Вчера! Или сегодня... Я думал, это гром!
- Карьер сто лет не работает.
- Но ты же сказала...
- Артём, прекрати, ты меня пугаешь, - напряжённо бросила она. Впервые назвала по имени. Я растерялся.
- Има, но... может все-таки дойдём, посмотрим? Вдруг там...
- Почему ты называешь меня кличкой моей собаки? Когда ты так называешь меня, она всегда удивляется. Смотри, давай ещё раз попробуй...
- Има. - Послушно сказал я. Собака повернула ко мне голову.
- Ты нашёл меня через интернет? Да? У меня там ник такой.
- Да...
- Надо все удалить. Сегодня же.
Ей не удалось отвлечь меня от того странного посёлка, но, с другой стороны, какое мне дело до него. Она издали не разглядела обвал, я разглядел. Не это наши насущные проблемы.
- Знаешь, как понять любишь человека или нет? - Внезапно переключилась она.
- Как?
- Когда любишь - абсолютно ему доверяешь. Веришь. Всему что он скажет. Как только ты начинаешь сомневаться в его словах, подозревать ложь - ты уже не любишь. Это уже... что-то другое. Привязанность, жажда обладать человеком как вещью. Но не любовь. Вот так все просто.
- А если ты явно знаешь, что человек врёт тебе?
- Все равно веришь. Заставляешь себя верить.
- Это... какая-то хрень. Ты меня извини, конечно.
- Поверь, так все и есть. На этом все держится. Ты представить себе не можешь, сколько на этом держится. Это та самая черепаха, на которой стоят три слона, которые держат землю. Вера.
- Какие-то дебри эзотерики. Но красиво. - Я взял ее за руку. - К чему ты вообще про это заговорила? Это как-то связано с нами?
- А что, ты думаешь, что любишь меня?
- А ты?
Она улыбнулась.
- Но ведь я не верю тебе. Не поверила, что там был обвал.
- При чем тут...
- А ты - не поверил мне, что обвала не было. Мы сами по себе. Видишь?
Мы вернулись домой. Вместе приготовили ужин. Я предложил посмотреть какой-нибудь фильм. Она почему-то была не довольна, но согласилась. Поставили ноутбук на стол, а сами завалились на кровать. Има сказала, что ей все равно что смотреть, я нашёл какую-то новинку, и мы уставились в экран. Для меня это была просто передышка. Мне требовалось оторваться от контакта с ней, от общения, где она постоянно мною вертела и запутывала. Поэтому я просто смотрел на взрывы и перестрелки, а сам думал о своём. У меня было чувство, что она тоже не особенно следит за фильмом. Но о чем думает океан - это задачка без решения.
Она нервничала. Я не понимал почему, и не понимал, откуда это знаю. Будто волны какие-то от неё исходили. Стемнело. Я почувствовал, что устал. Ещё вчера я бы полжизни отдал, чтобы провести с Имой ночь, снова заняться с ней любовью, но сегодня... между нами стоял тот дым костра. Я понимал, что она защищала себя, головой понимал, но... каким должен быть человек, чтобы сделать то, что сделала она? Я бы не смог. Отчаяние и безнадёжность толкают людей на крайние поступки, но есть какая-то грань. За которой уже безумие. Меня по-прежнему тянуло к ней. На ней сейчас замкнулся белый свет. Но... я не хотел близости с ней. Она лежит на моей руке, этого достаточно. И ничего дальше. Может, это пройдёт... не бывает же так, что любишь человека и одновременно испытываешь к нему отвращение. Мне казалось, я люблю ее. А другое - возможно это не отвращение. Возможно, это страх.
Вдруг она поднялась на локте и посмотрела на меня.
- Ты... мог бы выпить тот чай? Я совсем чуть-чуть сделаю, не крепкий, не так как вчера.
- Зачем?
- Ну... я... мне хочется точно знать, что ты не проснёшься ночью. И не пойдёшь искать свой нейтрализатор.
- Ты дурочка?
- Попробуй меня понять...
Я долго смотрел на неё. Так вот почему она нервничает. Обнял ее, прикоснулся ладонью к ее щеке, поцеловал. Без страсти, нежно, как ребёнка.
- Я ничего тебе не сделаю плохого. Никогда.
Она молчала. Замерший испуганный зверёк.
- Хорошо, я выпью этот твой чай. - Я со вздохом ее отпустил.
Она убежала на кухню. Сразу стала успокоенной и даже весёлой.
В эту ночь мы просто спали. Чай и правда был не таким горьким как вчера. И даже не сладким. Может она добавляла туда какое-то снотворное, а не траву, я не знаю. Я не успел допить, как меня потянуло в сон.
Бух! Бух!
Я распахнул глаза и уставился в темноту. Тот же звук! Карьер, говорила она! Но это что-то другое... будто земля вздрогнула. Сердце забилось, подгоняемое адреналином. Бить или бежать. Я вскочил на постели. Тишина. И темнота. Приснилось что ли... Глаза стали постепенно привыкать, окно немного светилось, но не рассвет. И луны не видно. Имы рядом не было. Сколько сейчас? По моим внутренним часам - глубокая ночь. Время, когда нормальным людям нельзя просыпаться.
Где Има?! Я вышел на кухню. Пусто. Даже собак нет. Ушла гулять ночью?! Или сбежала?! Вернулся, надел джинсы. Подошёл к входной двери - закрыта изнутри. Что за бред? Я проснулся вообще?! Сбоку от дивана была ещё одна дверь. Только сейчас я заметил ее. Может и раньше замечал, но не придавал значения, мало ли, какая-то кладовка. Сейчас она была приоткрыта. Вот я идиот, какая кладовка?! Она же туда выходила, в первый вечер, когда приносила мотор! Это дверь на задний двор! Я осторожно приоткрыл ее и выглянул. В темноте видно большое пустое пространство, какие-то баки, бочки, кажется грядки чуть в стороне. В другом конце небольшое строение, может сарай. Сбоку забранное решёткой оконце, из которого на землю падает квадрат тусклого света. Может от свечи или фонаря. Что она там делает? Пошла кормить каких-нибудь кроликов? И в голове услужливо - пошла кормить собак останками Пана. Меня передёрнуло. Вернуться бы в постель, закрыть глаза и сделать вид, что я не просыпался. Не хочу больше ничего знать.
Но я уже был у окошка. С внутренним содроганием прилип к стене и загляну в сарай.
Сначала я увидел кемпинговый фонарь на полу. Потом спины собак. Они ничего не жрали, а просто лежали в странных позах, как кошки, опустившись на лапы. Собаки так ложатся перед игрой или прыжком. Ноги Имани. Она сидела за какой-то коробкой или комодом. Я видел только ее согнутые ноги в босоножках и натянутое на колени платье. Почему она там сидит? Фонарь светил очень тускло. Присмотревшись, я заметил, что половина сарая отгорожена решёткой с толстыми прутьями. Что это? Вольер для собак? Но там, внутри, не было собак. Стояла большая белая миска на полу. Дальше не видно. Какие-то вещи свалены в углу... или это животное... черт! Я отпрянул. Нога! Человеческая босая нога! О нет-нет-нет, Има сказала, что выбросила останки в пруд! Неужели она оставила это все... нет, стоп. Месяц назад? Какая нога, он бы уже сгнил. Пересилив тошноту, я опять вернулся к окну. Стал пристальней всматриваться в тёмное в углу клетки. Нога пошевелилась. Я чуть не наделал в штаны! Но мозг вовремя подкинул ответ - да это же просто человек, живой, Артём, не ссы! Кубики встали на свои места. Живой человек в вольере для собак. Има кого-то там держит. Но зачем? Это... Пан?! Нет, как такое возможно? Но если это Пан...