5
Современная проза
Родилась в Риге, окончила Латвийский университет. Стаж журналистской деятельности – 43 года. Писать прозу начала довольно поздно, первая книга вышла в 1983 году. Сперва стала известна как автор детективов, затем написала довольно много фантастических повестей и рассказов. Как только возникла возможность публиковать историко-авантюрные романы, написала и издала их более десяти. Все литературные премии получены за фантастику. Хобби – история балета.
Потустороннее наследство
Глава первая, в которой герои ставят перед собой задачу
– Ну вот кто меня втравил в эту авантюру? – безнадежно спросил мужчина.
– Я! – бодро ответила женщина.
Истории этой, наверно, под семь тысяч лет. «Кто втравил меня?..» – спросил Адам, с ужасом глядя на огрызок в своей руке. «Я… – рассеянно ответила Ева, пытаясь осознать, что творится с ее душой и телом, и тут же добавила: – А меня змей научил…»
Только вот прародители наши сидели на зеленой травке под яблоней, а не в двух огромных офисных креслах. И разговор свой они вели днем, ну, вечером, но уж никак не во втором часу ночи. Ночью прародители спали – и бессонница их не допекала. Не было у них повода для бессонницы. Да и если уработаешься в поте лица своего, собирая корешки, сбивая с веток плоды, лазя по деревьям за птичьими яйцами и гоняя обнаглевшее после грехопадения зверье, – спать будешь без задних ног.
– Мы горим синим пламенем, – сказал мужчина.
Это был сильный, крепкий, мускулистый мужчина – из тех, что к сорока годам еще не наживают себе пивного пуза, но становятся чуть шире и основательнее, чем в юности; из тех, кого трудно, почти невозможно довести до бешенства, но если кому удастся – тот может сразу звонить в похоронное бюро и заказывать гроб своего размера; из тех, кого подчиненные малость побаиваются, потому что решения такие люди принимают быстро и живут по принципу «рыбка задом не плывет».
– У нас еще целых две недели, – напомнила женщина.
Женщина была именно такая, какая требуется мужчине этой породы: стремительная, даже отчаянная, с легким безумием во взоре; настоящая боевая подруга, которая придумывает войну, бросается в атаку с поднятым знаменем и тащит за собой своего мужчину невзирая на его формальное сопротивление. А если он вдруг попробует посмотреть на ситуацию реалистически… ох, лучше не думать, что она тогда может натворить…
– И что изменится за две недели? Учти, Ринка, деньги на рекламу закончились.
– Много изменится!
– Ну, полпроцента, ну, три четверти, – бубнил мужчина. – А нужно по меньшей мере два. Если не войдем в семь процентов – считай, проиграли. Где мы их возьмем? Кучу денег потратили! А отдача?
– Как ни странно, проценты тут ни при чем, – задумчиво произнесла женщина. – Тебе почему-то кажется, что это они виноваты. А виновато…
– Что?
– Хм… Во! Сформулировала! Желание достичь духовной цели материальными средствами! Вот ты посмотри. Мы сколотили партию и вложились в предвыборную кампанию. У нас высокодуховная цель – взять власть в городе и выгнать из Думы тупое ворье. И наш избиратель, чтобы присоединиться к нам, должен воспарить душой. А что мы для этого сделали? Замусорили все почтовые ящики своими бумажками? Если бы мы нашли духовные средства – то смотрели бы на этот семипроцентный идиотский барьер свысока… да какое смотрели? Мы бы его не заметили!
– Перестань нести околесицу.
– Нет, Саша, это не околесица. Ты единственный, кто может выгнать из Думы этих зажравшихся жуликов. Просто бороться за власть и работать хозяином – две разные профессии. Ты по жизни – хозяин. Тебе нужно попасть и зацепиться…
– Сейчас за нас готовы голосовать пять процентов. И мы пролетели, как пустое ведро, со свистом. Давай смотреть…
– Нет!
– …правде в глаза…
– Нет! Это неправда! Сашка, я не знаю, что я сделаю, но мы пройдем в Думу…
– Хватит с меня авантюр.
– А с меня не хватит!
Великое дело – любовь. Но и опасное. Жил себе бывший следователь прокуратуры, ныне бизнесмен средней руки, работал восемь-девять часов в сутки, остальное время отдыхал, честно платил алименты, раза два в месяц выезжал на рыбалку и примерно раз в месяц говорил себе, что хватит нервотрепки, хватит принципов, хватит сражений, пора успокоиться. И вот является женщина, для которой он – событие всей жизни, причем жизни бурной.
– Рина!
– Что?
– Угомонись. Мы проиграли.
– Нет, не проиграли.
Женщина с редчайшим именем Северина выбралась из глубокого офисного кресла.
– Еду домой, – сказала она. – И постараюсь заснуть. Завтра меня не ищи. Завтра я буду спасать нашу кампанию.
– А я уберусь из города к чертям собачьим.
– Не говори так. До победы – всего две недели, тебе нельзя сходить с дистанции.
На том и расстались.
Саша вызвал такси – он выпил стопку водки, чтобы сбить напряжение, и не хотел рисковать – ему только встречи с гайцами сейчас недоставало. А Северина села за руль своего «гольфика», но поехала отнюдь не домой. Из машины она позвонила человеку, который раньше трех вообще не ложился. И напросилась на чай с чабрецом.
Человек был загадочный, то ли фантазер несусветный, то ли действительно выходил из своего тела и шлялся по неким иным мирам, кто его разберет. Но Северина видела, что материальные средства пробуксовывают, и почему бы не спросить совета у чудака?
Она любила и бережно собирала занятные цитаты. Например, из «Красавиц селищанок» Кальмана Миксата она выписала такие мудрые слова: «– Э, нет, погоди! Прежде нужно подумать, – остановил его Матяш, любивший помудрствовать над всяким пустяком. – Дело это необычное и уж ни в коем случае не умное. Значит – глупое. А посему и совета о нем нужно просить у глупца. Позвать сюда Муйко!»
Северина не была уверена, что ей нужен именно Кенст. Но кто его разберет – может, наведет на умную мысль. Дело, по которому она хотела просить помощи, было чудным – так что и совета следовало просить у чудака, который еще немного – и сподобится титула городского сумасшедшего.
Кенст был, прежде всего, реконструктором. Он мог сплести кольчугу любого фасона, мог сам сшить рыцарские подштанники и те смешные чепчики, которые крестоносцы носили под шлемом. К большому удивлению Северины, странное ремесло его неплохо кормило – были, были на бескрайних просторах Российской империи безумцы, которых хлебом не корми, а дай блеснуть на реконструкторских тусовках и боевках кольчугой от Кенста. Затем – он неплохо рисовал и промышлял изготовлением пятиминутных портретов. Еще – он пел под лютню и в этом качестве кормился при ресторане «Баллада», где в меню имелись странные кушанья, якобы подаваемые на пирах средневековых королей. Туристам нравилось. Туристы не знали, что помидоров, которыми эти кушанья приправляли, при дворе Ричарда Львиное Сердце и быть не могло – Америку еще не открыли. Но на то они и туристы – им за их деньги подавай все тридцать три удовольствия, дурацкое меню в виде свитков с печатями, официантов в разноцветных чулках-шоссах от пояса и живого лютниста, сладкозвучно поющего на школярской латыни. Вот тогда им будет о чем дома рассказывать, приправляя воспоминания картинками в ресторанном интерьере и при Кенсте с лютней.
Но это были милые забавы. Кенст встревал и в опасные авантюры. Говорили, что он служит проводником при выходе в астрал, а это дело такое – можно и не вернуться…
Северина ни в какие астралы никогда не выходила. Что это такое – имела темное понятие. Но она чувствовала: раз материальные средства не помогут победить, нужны духовные и потусторонние. Так что начать можно и с Кенста – что-нибудь присоветует.
Страшная сила – влюбленная женщина. Особенно когда избранник достоин любви. Астрал?! Да хоть в черную дыру! Потому что он должен победить. Потому что любить побежденных Северина уже пробовала, и муторное это занятие.
Кенст принял ее там, где часто ночевал, – в мастерской. Там у него был топчан, установленный на зимней резине приятеля Торина. И Торину удобно – резину не сопрут, и Кенсту удобно – как раз по высоте удачно получается. Нет, у него и нормальное жилье было, с диваном и даже с телевизором. Но там обычно жила какая-нибудь женщина – жила столько, чтобы понять: раз Кенст до сорока пяти лет не женился, то надежды мало.
– Ты, матушка, того… – сказал он, выслушав Северину. – Ты это… Тебя, в общем, занесло.
– Кто бы говорил! – съязвила она. – На себя посмотри.
Кенст был бы очень хорош в роли Франсуа Вийона: тощий, смуглый, лысоватый, черноглазый, вот только что сидел скрючившись за рабочим столом, похожий на больную обезьяну, и вдруг выпрямился, в глазах полыхнуло, стихи зазвучали. Чужие, естественно, но так зазвучали – будто сию минуту на свет родились.
– Дурью маешься, – ответил Кенст. – По-твоему, твой Сашенька с командой отставных сыскарей сможет навести в нашей гордуре порядок? Окстись.
– Сможет. Потому что город уже просто устал от бардака. Сашку ждут, понимаешь? А деньги на предвыборную кампанию у нас закончились.
– Это твои девичьи фантазии.
– Кенст, что тут можно сделать?
– Ничего.
– А если подумать?
– Ринка, я не верю, что в этой стране можно что-то всерьез поменять.
– А ты пробовал?
Кенст расхохотался.
– Я думал, ты умнее.
– Я тоже думала, что я умнее. Но, Кенст, когда любишь… когда видишь, что любимый человек мог бы горы своротить, а занят выживанием… Кенст, вот скажи честно – тебя когда-нибудь любили? По-настоящему? Чтобы за тебя – на амбразуру?
– Любили, наверно…
– И где она? Куда ты ее девал?
– Она уехала в Германию.
– Чтобы сидеть там на пособии?
– Ну, я не знаю…
– Сашка кормит сорок человек народа. Если бы не он – эти сорок человек сидели бы охранниками в массажных салонах! Ты когда-нибудь отвечал за сорок человек? Нет? А он отвечает. Он знает, что это такое… В общем, давай думать. Где-то же есть сила, которая ему поможет!
Кенст ответил не сразу.
– Ты хоть представляешь, что это такое – выход в астрал? – спросил он.
– Понятия не имею. Но если понадобится…
– Ринка, Рина – это твое полное имя? – вдруг спросил он.
– Нет, я по паспорту – Северина.
– Как?!
– Северина. А что?
– Ничего… Имя – это судьба… – пробормотал он. – Как родители додумались?
– Деда звали Север. А дед был лихой. Он родился в тридцать четвертом, как раз во время челюскинской эпопеи. Тогда все бредили Севером. Дед стал полярным летчиком, представляешь? А папа родился в шестидесятом. Он хотел сына, родились две дочки, я младшая. Ну, мне и передали имя, раз сына не получилось.
– Я бы послал тебя на хутор бабочек ловить, – серьезно сказал Кенст, – но я выходил с одним чудаком, и мне там было сказано ждать северного ветра. Я это запомнил. Я только не мог представить, что это будешь ты.
Северина решила не спорить. Что-то в ней было от атмосферного явления – от шалого летнего ливня или от внезапной бури, и от легчайшего ветерка в жаркий полдень – тоже. Но не очень ошибся бы человек, сравнивший ее со стихийным бедствием.
– Кенст, эти твои выходы – они как? В определенное время? Там важно, как звезды в небе встали? Или что-то другое?
– Да я могу хоть сейчас выйти. Но когда берешь с собой человека…
– Двоих.
– Думаешь, твой Сашенька согласится?
Северина усмехнулась.
– Он врет, что его это больше не волнует. Как еще волнует! Он знает, что пять процентов у нас есть. Нужно еще два. И ему просто стыдно отступать – у нас же команда, все ждут – вот сейчас он что-то придумает!
– То есть – вот сейчас ты что-то придумаешь?
– Кенст, я уже не девочка, которая всем хочет что-то доказать, а что – и сама не знает. Теперь у меня есть мужчина, Кенст. Все решения принимает он, и вся добыча принадлежит ему…
– А ты?
– А мне достаточно того, что он меня любит.
Кенст с интересом посмотрел на эту женщину – раньше она была другой…
– Я должен все обдумать и кое с кем посоветоваться.
– Хорошо. Если какие-то расходы… Мы еще не совсем вылетели в трубу!
– Расходы на похороны, если я не смогу привести вас обратно.
– Ну… Ну, пусть так.
Приехав домой, Северина тщательно вытрясла одежду и вытряхнула сумку. В берлоге Кенста она как-то видела таракана и очень не хотела принести эту гадость домой. К паукам она относилась хорошо, старалась их не обижать, мышей и лягушек не боялась, но вот тараканов ненавидела лютой ненавистью.
Потом она залезла в горячую ванну. Север севером, а погреться на сон грядущий она любила.
Кенст объявился почти через сутки.
– Ну, я кое-что узнал, – сказал он. – Но это все такое туманное…
– Годится!
– Да ты сперва узнай, о чем речь! Ты в онлайне?
– Да.
Действительно, ее ноут был включен, и она после дневной суеты развлекалась тупым серфингом по кулинарным страничкам, заведомо зная, что никаких разносолов готовить сейчас не станет.
– Лови ссылку.
Это оказалась ссылка на какой-то мистически-исторический форум, и Кенст велел прочитать сообщение Капитана.
Северина уселась поудобнее и, держа смартфон возле уха, стала читать…
* * *
«Говорят, в старых книгах, переводимых с языка на язык уже, пожалуй, шесть тысяч лет, предсказано их появление. Сам я не видел, ассиро-вавилонским и хеттским не владею. Если верить рукописи примерно шестнадцатого века, выглядят они так: «муж статен, не дороден, одет на иноземный лад, бровьми союзен, учтив и малоречив, и жена росту невеликого, очьми черна, ликом бела и румяна, громкогласна, норовом сварлива». В мемуарах восемнадцатого века есть упоминание о кавалере и даме, которые неведомо откуда взялись в Париже, на заседании Генеральных Штатов, послушали немного и, пройдя через зал, пропали. Именно поэтому их отметили – шли, шли да и растворились в воздухе. Кавалер был высок и молчалив, а дама, когда ей не уступили дорогу да еще сказали что-то неприятное, дала наглецу оплеуху. Оплеуха, кстати, была вполне материальная. Кавалер был высок, худ, кафтан сидел на нем отменно, а дама – толста, кругла и даже комична в модном платье, затянутом на талии до треска швов, и в широкополой шляпе с перьями. Были и другие странные эпизоды, уже в веке девятнадцатом. А умные люди передавали за верное: если этой парочке кто-то приглянется, того человека ждет в жизни большая удача, потому что люди будут ему доверять и с радостью за ним пойдут, куда поведет. Это я вычитал в мемуарах княгини Струйской. Но кавалер с дамой разборчивы, к дураку и вору близко не подойдут, ищут людей умных и совестливых. А у нас теперь как? Или умный, или совестливый, так что слоняется парочка неведомо где и ждет неведомо чего, давно уже не появлялась…»