— Я хочу посмотреть остальных. — Негромко произнёс он.
— Прошу, следуйте за нами.
Они вышли, а дверь осталась открытой. Мы с Эриком, не сговариваясь, прошмыгнули из амбара, и сразу засели в ближайшем кусте, наблюдая за происходящим. Они вернулись, закрыв амбар на ключ, и вошли в ближайший дом. Странно, но нас никто не заметил, словно кто-то отводил от нас глаза.
— Уходим, — шепнул я на ухо Эрику.
— Угу, — получил ответ.
И мы поползли на пузе в противоположную сторону от амбаров и стоящих повозок.
Через некоторое время мы смогли настолько уйти от работорговцев, что вскочив на ноги, как два зайца, петляя, побежали в лес. Сердце ушло в пятки, а страх, что вернут нас обратно, подгонял и открывал второе дыхание. Мы бежали до тех пор, пока хватало сил.
Оказавшись в лесу, далеко от поселения, сначала решили переночевать на дереве, под лунным светом, который почти не проникал через крону деревьев, но побоявшись, что мы упадем, решили переночевать на траве.
Пришлось понадеяться, что они поймут лишь к утру, что нас нет, и не будут искать.
Поставив защитный купол, я улёгся спиной к Эрику.
«Так теплее и безопаснее…» — подумал я.
Снова по кругу вопросы, уже в который раз, но ответа нет… «Откуда я знаю, как поставить эту защиту? Откуда знаю, что владею магией, но не помню какой? Кто я? Откуда я? Кто мои родители?» Ничего не помню. Память ускользает и приносит лишь головную боль.
Последнее, что помню, я ехал куда-то и с кем-то в карете, она перевернулась, ударился головой. Очнулся, когда грабили и убивали тех с кем я ехал. За мной бежали и хотели убить. Зачем? Что может сделать десятилетний мальчик? За что хотели убить? Я так испугался, что бежал, споткнулся о корягу, упал и не помню…. Стоп, это воспоминания моего тела. Совсем запутался и разобрать, что к чему, так сложно… Слезы потекли по щекам, я тихо хлюпал носом. Эрик уже крепко посапывал, а у меня много вопросов, на которые не могу ответить. «Что дальше нам делать? Куда нам идти? В нашу деревню к родителям Эрика нельзя. Донесут, и снова попадем в рабство. Так не хочется скитаться по свету, не зная, где твой дом. Кто твои родители? Молю, о Великая Тьма, помоги мне найти ответы… И еще нужно найти скитающихся по свету бардов, примкнуть к ним, а там может сможем найти мой дом».
Так я уснул после того, как укрепился в своём желании вспомнить все и найти своих родных.
Впервые за мою недолгую жизнь мне приснился мальчик моего возраста, который играл на скрипке. У него был красивый дом, и он словно был мне родным, и как будто это я сам, но вскоре сон сменился, и видение исчезло. Тьма окутала меня, и я провалился в бездну без сна.
Свежая струя пробежала по моему лицу. Я открыл глаза: утро начиналось. Еще нигде не румянилась заря, но уже забеливалось на востоке. Все кругом стало видно, хотя и смутно. Бледно-серое небо светлело, холодело, синело; звёзды то мигали слабым светом, то исчезали; отсырела земля, на листьях появилась роса, кое-где стали раздаваться живые звуки, голоса, и легкий, ранний ветерок уже пошел бродить и порхать над землей. Тело мое ответило ему легкой, веселой дрожью. Я сел на земле и обнял себя руками. Воздух был прохладным, и я немного замерз. Я снял защитный купол. Эрик проснулся и поёжился, лишенный моего тепла. Огляделся по сторонам, и по его виду было понятно сразу, что он растерян и не знает, что делать дальше, а потом на его глазах появились слезы.
— Куда нам идти? Где нам с тобой жить? Мне страшно… — он окончательно раскис и тихо заплакал.
— Не плачь, прошу. Это все равно лучше, чем быть в рабстве. Ты хочешь, чтобы вот так и нас с тобой изнасиловали, как того омегу?
Он отрицательно помотал головой, а в его глазах стоял страх.
— Я тоже боюсь, но понимаю, что нам нужно найти кого-то, кто защитит нас.
Эрик вытер слёзы и прошептал:
— Барды, их мало трогают. Мы сможем зарабатывать себе на жизнь. Думаю, что они будут рады нас принять. Ведь отец нас обучал.
— Я тоже думал об этом. Ну, тогда чего плакать? Нам нужно найти их. Пойдём.
— Я есть хочу.
— Я тоже, но мы не умеем охотиться, и у нас нет оружия. Огонь разводить нельзя. Этим мы можем привлечь внимание работорговцев. Тем более, мы одеты, как рабы. Никто и не говорит, что будет легко, но возвращаться к твоим родителям нельзя. Сразу сдадут.
Эрик лишь вздохнул и протянул мне руку. Я встал на ноги, и мы пошли в поисках тропинки. Шли мы тихо, боясь шуметь. Хоть и забрели в лес, но именно здесь мы не знали, кого можем встретить. Сколько мы так шли? Наверное, довольно, долго, но нам повезло, мы нашли черный боярышник. Он довольно сытный, хоть и ягода.
Наконец, наша маленькая удача повернулась к нам. Мы наелись и, оторвав от рубашки край, набрали в лоскут ягод с собой, про запас.
Сытые, и довольные отправились дальше в путь.
К вечеру мы вышли на стоянку бродячего цирка и менестрелей. Все, кто сидел на поляне, обратили на нас внимание.
— Дети, вы откуда? — спросил пожилой омега.
— Ты, Филипп, совсем не видишь, что ли? Беглые рабы.
— Мы не рабы. — закричал в отчаянии Эрик. — Нас хотели сделать ими, а мы сбежали. Помогите нам. Возвращаться к моим родителям нельзя, иначе их в тюрьму отправят, а моих младших братьев заберут в рабство. Мы будущие барды. Нас отец обучал игре на инструментах и танцевать. Мы готовы работать. Примите нас!
— Хорс, это к тебе. — произнёс альфа, лет двадцати.
— Ну, что же, садитесь, гости незваные. — альфа опустился на бревно, пристроив меч под рукой и лук с правого бока.
Мы напряглись, но подошли ближе и присели.
— Хорс, не пугай детей. — произнёс Филипп. — Как звать-то вас? Откуда вы?
— Я — Эрик, а мой друг — Давид. Мы из Солнечной долины, из поселения «Черные кроны».
— А отца, случайно, не Роберт зовут? — поинтересовался Хорс.
— Да, а вы его знаете?
— Да. Мы с ним вместе долго работали и делили хлеб. Эрик, говоришь… — он помолчал немного. — Да, точно, так его первенца звали. — он улыбнулся. — Ну, здравствуй, кровник. Накормите мальчишек, да и переоденьте их.
Нас завели в кибитку, из сундука Филипп достал одежду. Мы быстро переоделись, он помог нам вымыть руки. Нам вручили клубни и на тарелку положили куски хорошо прожаренного мяса. Мы ели и были счастливы обрести будущую семью в лице этих людей, а в это время один из бардов положил гусли на колени.
— Развлеки нас, Валуш!
Бард улыбнулся, тронул струны, и заиграла музыка. Звук придавал ему сил. Плечи распрямились, взгляд оторвался от огня, и полился его голос, завораживая и притягивая слушателей. Он смотрел на меня в этот момент.
— Я расскажу вам легенду, достойную храбрых мужей и имеющую мораль, полезную молодым и мудрым. Эта песнь о древнем роде и Тёмном маге, о любви и о проклятии рода, но они смогли избежать его, лишь став Хранителями этого мира. Легенда о Хранителе тьмы и его паре.
— Давай, Валуш! — подбодрил его кто-то из присутствующих. — Давно не слышали ее, пора вспомнить старое, давно забытое.
Валуш, запел в стихах:
Будь проклят день, когда моим он стал.
Люблю до сих пор, а ты прощай, сказал.
Будь проклята жажда вновь тебя увидеть,
Если ты забыл, как любить…
Находясь у края, жить ради тебя. Все время умирая.
Будь проклят день, когда ты отказался от меня.
Проклятая любовь, она разбавляет кровь.
И будет всегда с тобой
Охранять твой покой.
Любовь, любовь разбавляет Тьмою, болью кровь.
Болью плачу за возможность видеть,
Кровью плачу за умение слышать.
Тьму и память — Как ненавидеть?
Память и тьму — А, что же ближе?
Черных одежд не снять раз одевшим.
В ночь Хранителем тьмы навсегда ушедшим,
Песен о свете хвалебных не певшим,
Ставшим от памяти сумасшедшим.
Валуш, вещал о непобедимом царстве тьмы, о Хранителе, спасающем мир от нежити, о магии огня и воды, и его брате — Хранителе Света. Это было две тысячи лет назад, больше долго не рождался Хранитель тьмы. Они были, как две стихии, две противоположности и взаимосвязи всего живого. Лишь недавно вновь родились близнецы… Что принесут они в этот мир, не повторится ли снова эта грустная история любви… Ещё долго мы сидели у костра и слушали менестрелей. Так началась наша жизнь в этой большой и дружной семье.
Скитались мы по разным городам. Хорс обучал нас защите. Филипп — игре на разных инструментах. Арант, партнер Филиппа, танцам. Валуш — легендам, балладам и песням.
***
Прошло шесть лет с того памятного дня. Наши кибитки по пыльной дороге уже шли много часов. Лошади устали. Арант, наблюдал за нашей игрой на скрипке и поправлял, если мы делали ошибку. Жак и Ларс ехали далеко впереди, иногда возвращаясь, и снова уезжали. Они проверяли безопасность нашего пути.
Вскоре появился Дорожный трактир Андалузии «Чёрный креб».
Здесь любили, когда мы останавливались. Хозяин всегда выходил встречать нас с улыбкой. Ну, конечно, у него будет прибыль, причём очень большая. Разместившись в двух комнатках, мы отправились в трапезный зал. Наши альфы в три глотки стали петь на разогрев, донося до самых дальних ушей истинную правду о заморских моряках, а публика начала подпевать:
— Эх, моряк, с печки бряк!
Растянулся, как червяк…
Головою на пороге,
А елдою на дороге.
Вся трава в вине, а елда сине!
Хохот публики, а тут и Эрик топнул ногой, зазвенели монеты на его поясе. Ему дали гитару и он запел:
— Солнце светит над моей головой.
У моего альфы встал передо мной.
Нас встреча окрылила
И вновь и вновь вы будете шептать,
Что за сука эта любовь?
Альфы моей жизни!
Альфы моей жизни!
Вино и музыка текли рекой. Работать было легко. Вот теперь публика готова слушать меня. Я взял скрипку и, чтобы остудить пыл разгорячённой публики, заиграл. Звуки лились из-под моих пальцев, они были подобны отзвукам серебряного ветра, весне, переходящей в лето, дождю и восхищению природой. Закончил я под аплодисменты публики. Монеты летели со всех сторон. Собрав их, мы сели за столик. Вот теперь можно позаботиться и о себе. Заказали ужин и слушали новости и сплетни, что творится в мире. К нам подсели ходоки, вот от них-то мы и получали проверенную информацию.
— Что в мире интересного? — спросил Хорс одного альфу.
— Да много чего. Вот, например, в Арелии Повелитель обзавёлся новинкой. Инструмент клавишный. Большое красивое фортепьяно и ещё такой же огромный, его органом называют. Только вот беда, не нашлось ни одного барда умеющего играть на этих инструментах, а мастер, который придумал их, помер, так и не научив никого играть на них. Но придворный маг пророчествовал, что такой менестрель найдётся, а другую половину пророчества умолчал. Говорят, тайна великая. Вот и ищут теперь они в свой гарем талантливых менестрелей. Да ещё принц подрастает. Не за горами его совершеннолетие. Берегите своих мальчишек, а то будут собирать новый гарем для принца, пойдут облавы. Раньше хоть за зерно и деньги выкупали омег, а теперь совсем распустились. Законы княжеств способствуют более мирному определению в рабство — за провинность. Украл, убил, посягнул на жизнь, оскорбил лордов, даже по-пьяни — ведут на суд к тауну, а оттуда в рабство прямая дорога. А еще проще просто загнать в ловушку омег и альф, а потом продать в рабство.
— А альф зачем? — тихо спросил я.
— Как зачем? Специально отлавливают именно молоденьких мальчишек, чтобы их евнухами сделать. Они в гареме имеют большую цену. Ведь верного слугу найти сложно.
Больше мы с Эриком не слушали, а поднялись наверх и легли спать. С того времени много воды утекло, много троп изъездили, много песен и баллад рассказано и спето.
И вот однажды мы оказались на границе земель Арелии. Говорил Филипп, что туда нам опасно ехать, а Хорс все твердил — не опаснее, чем здесь. Ночью на поляне мы расположили свой лагерь. Многие уже видели не первый сон, а под утро начался кошмар, который в корне изменил нашу жизнь…
Эрик.
Открыл глаза и спросонья не мог понять, что за крики и запах гари, паленой плоти. Огляделся, и мое сердце ухнуло со страху в пятки. Хорс лежал мертвым, везде сновали воины — захватчики работорговцев. И тут я услышал истошный крик Давида:
— Эрик, беги! Спасайся. — он громко и истошно кричал.
Его уже схватили работорговцы и тащили в клетку для рабов. Я испугался и побежал. Я думал, что если сам спасусь, то вытащу Давида. Поэтому бежал, сам не зная куда. Не разбирая дороги или тропинок в лесу, петляя. Я бежал без оглядки. Ноги заплетались, лёгкие болели, не хватало воздуха, усталость брала свое. Но сколько не беги, если тело не приспособлено к такому образу жизни, от преследователей не сбежать. Меня загнали в ловушку, и я попался.
— Ну, что, добегался, красавчик? — они зажали, а я пытался отдышаться.
— Вяжите его, но будьте поаккуратней с его руками, музыкант все же.
— Милашка.
— Нет, куколка. Хозяин будет доволен им.
— Нет, отпустите, — у меня потекли слезы. — Прошу вас!
«Сам попал и Давида не спас.» — подумал я.
Скрутив меня, они потащили меня к остальным. Вскоре я увидел нашу поляну, на которой расположились обозы, больше похожие на передвижные клетки и уже стояли палатки. Я увидел наших. Они лежали на земле, и в их телах теперь не теплилась жизнь. Я плакал и сквозь слезы видел в отчаянии таких же омег, кто-то плакал, кто-то забился в угол, а кто-то уже смирился со своей участью.
В одну из таких передвижных клеток посадили меня, прикрепив на одежду знак в виде скрипки. Он был у всех омег в моём окружении. Ко мне подполз черноволосый парень с длинными волосами и карими глазами.
— Привет, как тебя зовут? Меня — Том.
— Привет, я Эрик. Ты не знаешь, куда нас везут?
— Многих на рынок рабов, а некоторых в гарем к Повелителю. Остальных отберут для принца в подарок на его День Рождения.
— Нет, я не хочу быть игрушкой для кого-то, а ты? Может попробовать сбежать?
— Лучше от побега не станет, один тут такой решительный нашёлся и вон сидит теперь в клетке для шлюх, а мог бы стать привилегированным товаром.
— Это как?
— Видишь знак на нашей одежде, это не просто так. Мы относимся к музыкантам. Это самое лучшее положение, чем быть наложником в постели у Повелителя. Нас не тронут, проверят, кто на что годен, и отправят самых лучших. В замке Повелителя у них есть свои комнаты, их прекрасно кормят и дают некоторую свободу передвижения. Говорят, что там есть прекрасный сад, и в нем разрешают гулять и репетировать. Главное понравиться Повелителю. Сам посуди: не нужно будет скитаться, и искать деньги на пропитание, не нужно думать об одежде и где переночевать, ведь знаешь, что являешься собственностью Повелителя, а значит, никто не посмеет тебя тронуть! Говорят, что Повелитель может даровать даже земли и дом своему рабу, если тот виртуозен и пришёлся по сердцу. Подумай над этим вопросом. Стоит ли бежать, чтобы тебя потом поймали и пустили по кругу? А еще не плохо, попасть в гарем принца. Ведь он совсем новый и меньше интриг и передряг.
Я вздрогнул от ужаса. Сам я никогда ни с кем не был. Я девственник. Страх запал в душу с детских лет и теперь не могу, поэтому подпустить к себе альфу. Да и Давид тоже до стих пор не может преодолеть этот страх.
— Том, скажи, а каким талантом ты обладаешь?
— Я-то, пою и танцую. У меня красивый голос, а ещё рассказываю разные баллады. А ты?
— Я играю на лютне, ну владею немного знаниями на скрипке, сочиняю песни и танцую.
— Вау, предлагаю держаться вместе, так легче. Ты с кем был, когда облава началась?
— С другом. Он. — я помолчал немного, ища глазами среди клеток и улыбнулся, когда нашёл его глазами. — Вон он, от нас пятая повозка. Он скрипач, а помимо этого владеет разными инструментами. Может петь, но не любит, кажется, он стесняется своего голоса. Давно не слышал. Его имя Давид.
— Здорово, мы можем создать свою маленькую группу. А вы откуда?
— Мы с Солнечной долины, а ты?
—Я с Пограничья северных земель. Я из простых, не благородных кровей. Мой отец староста большого поселения на границе. А ты?
— Я тоже из простых, а вот Давид не знаю. Сколько помню его, он всё время скитается по просторам нашего мира. Он не знает своих корней, не помнит своих родителей, тогда нам было десять лет. Он пришел в наше поселение и попросился у нас жить, так я и познакомился с ним. Знаю лишь, что он владел уже знаниями о музыке и умением игры на инструментах. Потом нас хотели захватить в рабство. Там впервые столкнулся с жестокостью. Мы видели, как омегу насиловал альфа. Парень кричал, сначала, а потом стал умолять, чтобы его ещё… — я замолчал. — Это было так ужасно.