Те же и граф - Тартынская Ольга 2 стр.


Возвращаясь к действительности, Колосова уже взялась за трубку городского телефона, чтобы звонить Милке и клянчить деньги, когда телефон в ее руках взорвался звонком. Маша вздрогнула и чуть не выронила трубку. Явно звонил кто-то недоброжелательный, так нагло и требовательно. Вздохнув, Маша сказала в трубку:

- Да?

Монотонный металлический голос без пауз сообщил ей, что на этом абонентном номере обнаружено незарегистрированное телефонное устройство. Если его не зарегистрировать, то телефон непременно будет отключен. Выслушав до конца и ни слова не поняв, Маша положила трубку и пожала плечами. Оглядев комнату в поисках того самого устройства, ничего не обнаружила. Привычная незамысловатая мебель, стеллажи с книгами, занимающие основное пространство, компьютер на специальном столике. Еще фарфоровые куклы, которые Маша собирала чуть ли не с детства, пялились отовсюду широко распахнутыми глазами. Была еще одна комната, будуар, как ее называла хозяйка. Там гнездилась девическая кушетка с тумбочкой да платяной шкаф. Для зеркала места не оставалось. Пришлось его на дверь повесить, а вторую тумбочку вытащить в прихожую, которая своими размерами напоминала кочку посреди болота.

Месяц назад Колосова еще жила в родной квартире в уютном переулке близ Остоженки. С детства знакомый двор, зеленый, закрытый, с бельем на веревках и столиком для домино, все как полагалось в старом московском дворике. Рядом шумная набережная и вид на чудовище под названием Петр Первый, а у них во дворике - будто девятнадцатый век, обожаемый Машей. Теперь ни камня не осталось от этих старых домов. Машин был последний, его уничтожили буквально на днях. Им с мамой еще крупно повезло: попали на Комсомольский проспект. В площади основательно проигрывали, про потолки можно и не говорить. Однако Маша так не хотела уезжать из родного района, что этот вариант сочла самым подходящим. Маме-то что: она давно уже живет за городом. У мамы муж, дача в Подмосковье. Вернее, вполне себе жилой дом, оставшийся от семьи отца, профессионального военного в седьмом колене.

Телефон зазвонил снова, но на этот раз как-то интеллигентно, ненавязчиво.

- Маш, - услышала Колосова голос Ирины Николаевны, коллеги, - нам дают премию новогоднюю, ты еще не получила?

- Да ты что? - возрадовалась Маша такому подарку судьбы. Значит, не все еще потеряно, и можно Милке пока не звонить!

- Но ты поспеши, - предупредила Ирина Николаевна, - они сегодня последний день выдают и то только до обеда. Да, там еще конфеты и шампанское возьми на кафедре. Вчера на банкете раздавали.

- Ой, Ир, какое тебе спасибо! Ведь не позвони ты, осталась бы я без денег на Новый год. И никто не предупреждает же...

Оказалось, что премия какая-то шальная, никто об этом не знал. Объявление повесили уже после того, как занятия прекратились. Обычно деньги на карточку переводят, но тут директор сменился, подпись никак не утвердят, вот и приходится мотаться в кассу.

- Маш, ты прямо сейчас поезжай, а то они могут раньше на обед уйти и тогда все, - еще раз предостерегла Ирина.

- Да-да, сейчас вылетаю! - крикнула в трубку Маша и заметалась по комнате в сборах.

Глава 3.

Прекрасный незнакомец

И вот, всхлипывая и утирая глаза, она поднялась на кафедру (по счастливой случайности там было открыто), нашла в шкафу подарок: шампанское и конфеты. Села к телефону, раздумывая и всхлипывая по инерции. Надо что-то делать, как-то добираться до дома. Догадалась вывернуть карманы. По рассеянности она часто совала туда мелочь, иногда и десятки, если деньги были. Еще одна счастливая случайность! Обыскав себя, Маша обнаружила ключи от квартиры и те злосчастные сто рублей, которые машинально сунула в карман, когда расплачивалась с водителем! Нет, рано она отчаялась, вполне еще можно жить. "До дома доберусь, дверь открою! А еще и подарки! Не так уж напрасно съездила". Утешив себя таким образом, она отправилась в обратный путь. Садясь в метро, подумала: "Где же все-таки моя сумка? В машине осталась?" Решила пока не думать на тему паспорта и пропуска, как-нибудь потом. Сумку жалко: итальянская кожа. Копила на нее полгода. Ну да ладно!

Дома она окончательно успокоилась. Подобрав возле елочного базара несколько приличных веток, соорудила новогоднюю икебану при помощи стеклянных шаров и мишуры. И вазочку для всего этого великолепия подобрала подходящую: под малахит, глубокого зеленого цвета. Рядом посадила свою любимицу - фарфоровую Аглаю в роскошном вечернем туалете. Подумав, присоединила к ней фарфорового мужичка в крылатке и цилиндре, с тоненькими усиками и бакенбардами.

В квартире было чисто и уютно, но Колосова придирчиво осмотрелась вокруг и взялась за уборку. Занавески были выстираны и выглажены еще вчера, скатерть, хрустящая, ослепительная, ждала своего часа. Книжные полки можно было пылесосить бесконечно: окна на проспект, пыль и грязь. Да, еще надо придумать, в чем встречать Новый год. Нового наряда у нее не было, да и перед кем красоваться? Толя может не прийти, а перед телевизором сидеть сойдет даже домашнее.

Потом Маша перекинулась на кухню, снова мыла все, терла. Осмотрев содержимое холодильника, достала овощи, поставила варить их для оливье. Стала готовить праздничный стол с жалкой закуской и единственной бутылкой шампанского. Для себя, если Толя не придет. Постояла у окна. Красота! Весь проспект сияет огнями, Дворец молодежи весь в лампочках, и деревья украшены гирляндами.

Уже стемнело, и снег летел, заметая грязь и лужи. Маша довольно долго стояла у окна, наблюдая за снежинками. Как пишут в сочинениях ее школьники: "Наташа любовалась ароматом ночи". Мария Кирилловна грешила тем, что выписывала для себя на память школярские "шедевры". Иногда зачитывала их в классе под гомерический хохот и любила про себя цитировать что-нибудь, подходящее к случаю, чтобы не впадать в излишнюю патетику. За пятнадцать лет преподавательской практики этой "мудрости" накопилось предостаточно.

Внизу под метелью люди спешили домой, к праздничным столам, к уюту елочных огней. Много людей, среди них много мужчин. И ни одного близкого, родного. Маша безнадежно вздохнула. С чего это люди решили, что именно в этой жизни им суждено обрести свою половинку? Из каких это легенд? Вполне вероятно, что можно и не совпасть. Например, один родился, а другой уже умер. Или один уже в возрасте, прожил большую часть жизни, а другой только начинает. Все равно разминулись и встретятся только там, в вечности...

Почему же Толя не звонит?

Тут в тишине квартиры прозвучал властный, но не наглый звонок в дверь. Колосова вздрогнула. Толя не так звонит, это явно не он. Маша осторожно посмотрела в глазок, но на площадке было темно, и она не смогла понять, кто за дверью. Нисколько не пугаясь, хотя то, что незнакомый человек прошел в подъезд, не позвонив в домофон, было весьма подозрительно, она распахнула дверь. С порога донеслось раздраженное:

- Мне что, делать нечего, кроме как таскаться по городу и искать чужие квартиры?!

Перед Машей стоял высокий худощавый человек со смутно-знакомыми чертами. Колосова узнала голос. Тут у гостя в кармане зазвонил телефон, и он заорал в трубку:

- Да, да! Скоро уже, не психуй! Да скоро же!

Из соседней квартиры выглянула недовольная старушечья физиономия. Маша втянула гостя в прихожую и закрыла за ним дверь. Он продолжал кричать в трубку и одновременно протягивал хозяйке ее сумку, забытую в машине. Та прижала руку к сердцу в знак благодарности. Мужчина отключил мобильник и наконец взглянул на Машу относительно спокойно и даже с некоторым любопытством.

- Часто теряете вещи? - докторским тоном спросил он.

- Да нет, что вы, не часто, - стала оправдываться Колосова, безосновательно и сразу почувствовав желание подчиниться мужской харизме нежданного пришельца.

- Одна живете? - оглядываясь вокруг, спросил тем же тоном странный гость.

- Одна, - покорно ответила Маша.

Не разуваясь и не спрашивая разрешения, он вошел в комнату, критически оглядел украшенную ветку, кукол, жалкий стол.

- Забавные у вас дед Мороз со Снегурочкой.

Затем, будто поставив диагноз, многозначительно произнес:

- Ясно.

И больше ни слова не говоря, не слушая благодарного бормотанья хозяйки и не прощаясь, направился к выходу, а, уходя, громко хлопнул дверью. Колосова ошалело стояла посреди комнаты и прижимала к себе злосчастную сумку. Потом очнулась и стала рыться в ней, проверяя, все ли на месте. Неожиданно обнаружила двести рублей. Водитель все-таки не взял с нее денег, вот упрямец!

Проходя мимо зеркала, Колосова нечаянно увидела себя. Ну и зрелище! Волосы выбились из-под косынки, поверх домашнего индийского платья повязан фартук не первой свежести. Да, видок незамысловат, гость, должно быть, совсем разжалобился от такого убожества. Наверное, поэтому и вылетел пулей из ее дома. Ну и скатертью дорога, подумаешь.

Однако надо привести себя в порядок. Полночь подкрадется незаметно, а Колосова так и останется Золушкой-перестарком. Лучше, конечно, принцессой-перестарком, хмыкнула она про себя. Для кого быть принцессой-то? Или королевой? Вот если бы для какого-нибудь, как этот стремительный мужчина, короля... Маша обнаружила в себе подозрительный интерес к недавнему гостю. Это что-то! Ничего, утешила она себя. Если поближе с ним познакомиться, то окажется, что он женат и на стороне имеет как минимум две тяжких, обременительных связи. А к тому же еще пьет и страдает от отвращения к жене и всему домашнему. Уйти не может, потому что порядочный. Такие, как он, не уходят из семьи. Под этим "такие" Колосова подразумевала свой любимый тип мужчины.

Выходит, что подсознательно она уже отнесла этого быстрого к любимому типу! Вот почему сразу захотелось подчиниться, и что-то внутри, в душе, завибрировало, когда он появился на пороге ее квартиры. Самое противное, что неважно, каков интеллектуальный уровень у подобного типа. Он может быть бывшим пэтэушником и технарем до мозга костей, ничего не смыслящим в искусстве и литературе. Ему все прощается за ясные серые глаза, вытянутое лицо, внушительный нос и низкий голос. Да, еще рост! Рост обязательно высокий, а телосложение совсем не атлетическое. Вот и говорите после о родстве душ!

Однако Маша давно заметила, что мужчины любимого типа оказываются и по духу очень родными, а главное - отвечают взаимностью. Правда, ко времени встречи с Колосовой они обычно уже несвободны, и это все решает.

Глава 4

Толя

Однажды, лет десять назад, а, может, и больше, Маша увидела по телевизору какой-то современный фильм об Отечественной войне. Молодой актер, играющий в фильме интеллигентного мальчика-курсанта, поразил ее воображение своей органичностью, полным отсутствием даже намека на игру. Было ли это достоинством или просто непрофессионализмом, ее не волновало. Мальчик идеально воплощал ее любимый тип. В нем тонко сочеталась трогательность чистоты с яркой мужественностью. Жесты, мимика, бархатистый тембр голоса - все так узнаваемо! Может, когда-то в другой жизни они были вместе? Маша тогда как с ума сошла. Имя актера ей ничего не говорило, это был начинающий артист. Потом выяснилось, что в фильме снялся еще студентом. Порывшись в афишках, узнала, в каком театре он играет. Сходила на модный тогда, нашумевший спектакль с его участием.

Ошеломление не исчезло. Добавилось еще восхищение: актер обнаружил незаурядное дарование. Хотя никак не укладывалось в голове: как человек с такими данными может быть актером? Что-то там юный Пушкин писал о шампанском и актрисах? "То пьется, а те ... - аминь, аминь, так и должно". Не то чтобы Колосова не любила лицедейство в театре и кино, но считала его занятием не для настоящих мужчин. Все-таки есть что-то кощунственное в том, что превосходный человеческий экземпляр, созданный по образу и подобию Божию, превращается в руках режиссера в игрушку, в пластилин, материал. Конечно, бывают исключения: Высоцкий, например. Везде и всюду он выражал собственную исключительную личность, лишь примеряя условные маски. Может, Движинский - тот же случай?

Увлечение актером приобрело подозрительные формы. Маша узнала его телефон, но не решалась звонить. Что сказать ему? Что она влюбилась, увидев его на экране? Пошлее некуда. Однако время шло, а увлечение не проходило. Пылкая поклонница следила за каждым творческим шагом Движинского, смотрела все фильмы с его участием. Надо сказать, за редким исключением они были очень низкого качества. Движинскому не везло в кино. И везде он был собой, своим исключительно мужским обаянием одушевлял пустые роли. В театре, конечно, было что играть, но его человеческий потенциал всегда был выше предлагаемых образов. Он возмужал, и творческая натура алкала серьезной, глубокой работы, а ему все подсовывали роли хилых интеллигентиков или идеальных принцев. Движинский стал соглашаться на роли негодяев, все интересней. Наверное, он был слишком человек для такой профессии, рассуждала Маша. В его жизни было много всего другого, кроме театра и кино, а искусство этого не прощает. Движинский хотел жить ярко, насыщенно, полноценной человеческой жизнью. У него была семья: любимая жена и ребенок, он много ездил, любил фотографию, музыку, компьютерные игры, свою собаку, машину...

Маша знала о Движинском почти все, и однажды, случайно (в самом деле случайно!) встретив его у театра, заговорила с ним в каком-то шальном вдохновении. Так началась их странная связь. Нет, о любовной интриге не могло быть и речи! Маша сразу запретила себе думать об этом, а Движинский не настаивал. Интерес друг к другу был безусловный, но отношения приобрели характер легкой, необременительной дружбы. Колосова звонила ему, когда накатывала грусть и очень хотелось его видеть, Движинский приглашал на спектакль. Они встречались, перебрасывались немногими фразами и снова расходились без обязательств и обещаний. Бывало, подолгу не виделись, но стоило Маше набрать его номер, он тут же откликался и был готов ко всему.

Влюбленная Колосова старалась не анализировать происходящее, чтобы ничего не испортить, а когда актер приезжал к ней домой, принимала его не в интимной обстановке комнаты, а на кухне. Они пили чай, разговаривали о пустяках. Сидя на разных концах стола, они старательно не касались, даже случайно, друг друга. Глаза договаривали то, что не произносилось вслух. Он уезжал, а Колосова позорно прятала в свой дневник фантик от конфеты, которую он съел.

А потом он погиб. Автомобильная катастрофа, мгновенная смерть...

После него долго все мужчины казались скучными, неинтересными. Бесполыми. И надо же, вот этот странный тип, водитель с мобильником, чем-то напомнил Движинского, и душа завибрировала.

Маша потрясла головой, вытряхивая из нее печальные воспоминания и неуместные ассоциации. В конце концов, пора причесаться. Что если Толя сию минуту позвонит, а она в таком виде! Сняв косынку, она вспушила свои пепельные, до плеч волосы. Удивительно, что с годами волосы не поредели и не утратили блеск. Это потому, считала Колосова, что она не мучает себя диетами и ест все, что хочется. Фигура, конечно, оставляет желать лучшего, но кому это интересно, в конце концов? Лишь бы самой противно не было, а если и противно, тоже можно пережить.

Новый звонок застал ее в ванной после душа. Теперь это определенно Толя. Маша набросила халат на голое тело и кинулась к двери. Открыла, не глядя в глазок. На пороге стоял высокий темноволосый юноша, одетый в длинное черное пальто. Он протянул хозяйке цветы, бутылку шампанского, нарядную подарочную сумочку с книгой. Неловко сгребая все это, Колосова уронила цветы, бросилась их поднимать, упустила халат. Толя деликатно отвернулся, вешая пальто на плечики и закрывая его в стенной шкафчик.

- Я не готова. Ты проходи, я сейчас, - смущенно пробормотала Маша, пропуская юношу в комнату и старательно запахивая коротенький халат.

Назад Дальше