К сожалению, ни одна пьеса Фестида не сохранилась. А вот творения Софокла, Эсхила и Еврипида, хотя и не полностью, но все же дошли до нас. Говорят, что Софокл написал 123 пьесы (сохранились лишь семь), Эсхил – приблизительно 80 (до наших дней дошли тоже семь), а Еврипид – порядка 95 (сохранились семнадцать, чему способствовал обнаруженный том с его пьесами – вероятно, один из в свое время существовавших – и содержащий пьесы с названиями в диапазоне греческих букв «эта» – «каппа»).
Такой небывалый расцвет драматического искусства произошел при незначительной численности афинского населения. В середине пятого века до нашей эры в Афинах насчитывалось 250 000 жителей (с округлением), а в центре города, в пределах крепостных стен, и того меньше. Но даже среди столь небольшого количества населения в лучшем случае лишь десятая часть умела свободно читать и писать. Правда, мужчин, обученных грамоте, было больше – от 25 до 50 %, и вполне вероятно, что в среде высокородных афинян этой науке были обучены почти все.
То, что в Греции в те времена далеко не все умели читать и писать, объяснимо. Хотя греки сумели преодолеть замысловатость сопутствующих письму абстрактных понятий (которые ставили в тупик их далеких предков), они еще не довели в пятом веке до нашей эры свое письмо до удобного исполнения, что отражалось, разумеется, и на чтении. В греческом письме предложения и слова друг от друга не отделялись, абзацев в тексте не было и в помине, да и знаков препинания тоже. Для овладения грамотой существовал ряд технических трудностей: дороговизна папируса, отсутствие печатных станков и системы всеобщего обучения грамоте. В начале пятого века до нашей эры рулон папируса, содержавший примерно двадцать листов, стоил от одной до трех драхм, что равнялось 1–3-дневному заработку квалифицированного работника.
Впрочем, не только папирус использовался греками при письме. При необходимости они писали на бронзе, золоте, серебре, глиняной посуде, остраконах и даже на свинцовых пластинках, которые крепились к гробам усопших, переселявшихся в иной мир.
В словесных обществах умевший читать читал вслух группе людей. Только в современный период истории после изобретения печатных машин у людей появилась привычка читать про себя. Но все же по меркам Древнего мира греки совершили прорыв в системе коммуникаций: грамотность принесла с собой новые философские и логические конструкции и в придачу – новую концепцию театрального представления.
Развитие грамотности сопровождалось изменениями в политической жизни Греции. В середине седьмого века до нашей эры Афины начали свое долгое, постепенное и временами замедлявшееся движение по привлечению местного населения к политической власти. К 650 году до нашей эры Афины – по инициативе родовой знати – объединились с окрестными поселениями и стали городом-государством. Поначалу власть оказалась в руках афинской аристократии, из представителей которой ежегодно избирали архонта, высшее должностное лицо. В дальнейшем власть в городе-государстве перешла к трем архонтам. Один стоял во главе городских чиновников, другой исполнял религиозные функции, а на третьего возлагалось командование войсками. Затем к трем архонтам добавились еще шесть. Эти архонты занимались вопросами юрисдикции: давали консультации гражданам и вели уголовные дела. Вероятно, все архонты были грамотными людьми.
Все девять архонтов входили в ареопаг (номинально верховный правящий орган). В «ассамблеях» ареопага могли принимать участие все свободные граждане, но сам по себе этот правящий орган обладал лишь незначительной властью. На деле политической властью в Афинах заправляли аристократы, частично проводившие нужные им решения на собраниях ареопага. Несогласных с их политическими и хозяйственными решениями аристократы изгоняли из города. Пребывание на чужбине означало утрату политических и юридических прав, и потому изгнанники со своей участью не мирились и собирались с силами, привлекая отряды наемников, чтобы вернуться в Афины и захватить власть. В результате завязался непрестанный процесс замены изгнанниками бывших гонителей.
Власть переходила из рук в руки до той поры, когда в начале седьмого века до нашей эры афиняне, чтобы прекратить постоянные беспорядки, не передали все властные полномочия архонту Дракону, стоявшему во главе городских властей. Однако изданные Драконом «написанные кровью» законы ухудшили положение низших сословий, да и практика изгнания неугодных не прекратилась. Выражение «драконовы меры» сохранилось и по сей день.
В начале шестого века до нашей эры афиняне передали властные полномочия другому архонту – Солону, который издал ряд законов, доступных для понимания возросшему числу граждан, освоивших грамоту. С приходом Солона к власти Афины получили первые демократические реформы.
В частности, Солон предоставил гражданам право подавать жалобы в суд на имевшие место противозаконные действия (graphe paramomon). Суд начинался по заявлению любого полноправного гражданина. Но для того, чтобы подать жалобу в суд, несомненно, желательно было ознакомиться с опубликованными законами, то есть владеть чтением и письмом (да и сам термин graphe происходит от греческого глагола «писать»). Таким образом, грамотность стала связующим элементом между принятыми законами и политическими правами.
В дописьменных обществах судебные разбирательства отдавались на откуп определенному должностному лицу, а в тех древних обществах, в которых существовало письмо, но еще не было алфавита, в привилегированном положении пребывала грамотная элита, извлекавшая пользу из знания существовавших законов. А вот в Афинах с появлением алфавита права обыкновенных граждан намного расширились.
В седьмом и шестом столетиях Афины постепенно ввели институты, давшие возможность обычным гражданам участвовать в политической жизни города-государства. В то же время продолжалось изгнание неугодных и чехарда должностных лиц во властных структурах. В 508 году власть в Афинах захватили Алкмеониды, знатный аристократический род, из которого вышли многие известные военачальники и политики, и среди них – Перикл, крупнейший из афинских государственных деятелей.
В конце шестого века до нашей эры Клисфен из рода Алкмеонидов, опираясь на поддержку горожан, провел в Афинах демократические реформы. С целью защиты города-государства от угрозы тирании и олигархии Клисфен также ввел остракизм (суд черепков), который позволял раз в год изгонять из Афин неугодных граждан, чье политическое влияние считалось подлежащим упразднению. Однако подобного рода ссылка полагалась отчасти даже почетной, ибо при возвращении ссыльному не только сочувствовали, но и возвращали имущество. Каждую зиму афинское собрание решало голосованием, проводить ли очередной остракизм. Если решение принималось, афинским гражданам предоставлялось два месяца на раздумье, кого целесообразно изгнать. Обыкновенно суд происходил таким образом: каждый участник голосования, взяв черепок (остракон), писал на нем имя того человека, которого считал нужным изгнать из Афин. Затем черепки подсчитывали. Если их набиралось не менее шести тысяч, остракизм признавался состоявшимся, и человека, набравшего наибольшее количество голосов, изгоняли на десять лет. Во время раскопок в Афинах археологи обнаружили большое число остраконов – своего рода античный справочник об известных личностях того времени (подобный современному сборнику «Кто есть кто»).
Действительно, остракизму подвергались наиболее известные и именитые афиняне, и, когда в 415 году жертвой остракизма стал Гипербол, вождь демоса, знатные горожане сочли, что он понапрасну удостоился такой чести. А вот изгнание из Афин Фукидида и Аристида афиняне одобрили: Фукидид, историк и владелец богатых золотых приисков, как стратег принимал участие в Пелопоннесской войне и был изгнан из города-государства после поражения в битве за Амфиополь. Аристид, афинский политический деятель, принимал участие в победоносной битве при Марафоне, но был изгнан на десять лет из Афин, выступив против увеличения афинских морских сил.
А вот какую забавную историю рассказывает Плутарх по поводу изгнания Аристида по правилам остракизма:
Рассказывают, что когда надписывали черепки, какой-то неграмотный неотесанный крестьянин протянул Аристиду – первому, кто попался ему навстречу, – черепок и попросил написать имя Аристида. Тот удивился и спросил: «Не обидел ли тебя каким-нибудь образом Аристид?» – «Нет, – ответил крестьянин, – я даже не знаю этого человека, но мне надоело слышать о нем на каждом шагу: «Справедливый! Вот уж кто справедливый!» Аристид ничего не ответил, написал свое имя и вернул черепок.
Остракизм, как уже было сказано, признавался состоявшимся лишь в случае участия в суде черепков не менее шести тысяч жителей города-государства – большой процент от имевших право голоса афинян. Но для того чтобы надписать черепок, требовалась хотя бы элементарная грамотность. Тогда, может быть, большинство афинян, если не все, владело этими элементарными навыками? К сожалению, приходится усомниться. Один археолог, нашедший сто девяносто один остракон с именем Фемистокла, пришел к заключению, что это – работа пятнадцати человек, потрудившихся за других.
Такое заключение археолога объяснимо не только неграмотностью большой части горожан, принимавших участие в суде черепков, но и, как говорят в наши дни, «наполнением избирательных урн фальшивыми бюллетенями». Как бы там ни было, можно предположить, что суд черепков проходил не так гладко, как намечалось его учредителем Клисфеном. Неграмотные люди в Афинах далеко не всегда могли принять на суде самостоятельное решение, и потому на процедуру остракизма без особых усилий могли влиять обученные грамоте властные и богатые.
Американский археолог Юджин Вандерпул выдвинул гипотезу, как проходила подготовка к процессу голосования на суде черепков, по итогам которого Фемистокла изгнали из города.
Приспешники противников Фемистокла шли в гончарную мастерскую и собирали там черепки, отходы производства глиняной утвари… их подельники, получив принесенные черепки, заполняли именем Фемистокла то их количество, которое могли надписать. В день суда черепков противники Фемистокла вместе со своими подручными направлялись на афинскую Агору и, прохаживаясь среди пришедших на суд, раздавали готовые остраконы всем, кто соглашался их взять.
Однако далеко не все люди, самостоятельно заполнявшие остраконы, были в достаточной мере грамотными. На многих остраконах надписи с орфографическими ошибками. Зато на иных черепках, кроме имени человека, намеченного к изгнанию, встречалось экспрессивное добавление. Например: «Гнать в шею!»
А вот тяжкие преступления – взяточничество и государственная измена – рассматривались в Афинах народным судом. Признанного виновным могли отправить в пожизненное изгнание с конфискацией собственности или даже приговорить к смертной казни. В народный суд входило несколько сотен граждан, чтобы не позволить элите вынести произвольный и одной ей выгодный приговор.
В народном суде прениям сторон отводилось определенное время, которое отсчитывалось клепсидрой (водяными часами) и зависело от величины судебных издержек. При рассмотрении гражданского дела с судебными издержками, превышавшими пять тысяч драхм, обе стороны – обвинение и защита – получали по две возможности выступить. Время первого выступления отсчитывалось десятигалонной, второго – трехгалонной клепсидрой. Чем меньше была стоимость судебных издержек, тем меньше времени отводилось на прения.
После завершения прений каждый судья получал два баллотировочных бронзовых диска – один с полым стержнем посередине (для тайного голосования в пользу истца), второй с цельным стержнем посередине (для тайного голосования в пользу ответчика). В зале суда стояли две урны: бронзовая и деревянная; в крышке каждой имелось отверстие для просовывания только одного диска. Бронзовая урна предназначалась для дисков, определявших вердикт суда, а деревянная – для не востребованных при голосовании дисков. После голосования каждый судья получал по медному диску с проставленной на нем цифрой 3, который позже обменивал на три обола (полдрахмы) – жалованье за деятельность в суде.
Аристофан в комедии «Осы» высмеивает страсть афинян к сутяжничеству и поднимает литературные проблемы своего времени. В «Осах» слуга Филоклеона, не в меру ретивого судьи, так отзывается о своем господине:
(От покрытых воском дощечек, на которых писал)
Аристофан – Майкл Мур своих дней – высмеивает ту легкость, с которой афинский суд попадает под влияние демагогов, в частности, насмехается над демагогом Клеоном (выведенным в комедии под именем Филоклеон). Клеон привлек драматурга к суду, однако Аристофан – как и полувеком раньше Эсхил, привлеченный к суду за раскрытие религиозных таинств на сцене, – благодаря своим литературным талантам и красноречию с блеском себя защитил при разбирательстве дела в суде.
Остракизм (для которого требовалась определенная грамотность населения) как правовая норма, введенная в Афинах демократическими реформами, применялся нечасто – главным образом, в первые пятьдесят лет после осуществления этих реформ. В наше время мы понимаем, что одним из основных принципов демократии является ограничение деятельности официальных лиц. Появление в Афинах институтов, основанных на грамотности населения, означало, что властные и богатые больше не в состоянии прекратить бесконечный процесс изгнания из города неугодных и сопутствовавшие ему военные столкновения.
Кроме учреждения остракизма, Клисфен провел и другие демократические реформы, которые продолжали оказывать влияние на общество в течение двух последующих столетий, вплоть до завоевания Греции Александром. Важной реформой Клисфена стало разделение города-государства по территориальному признаку. Вместо существовавших ранее четырех, Клисфен учредил десять фил (подобие нынешних административных районов), что привело к дроблению родовых группировок и смешению населения. Старым филам, в которых правила знать, Клисфен оставил только религиозные функции. Каждая фила направляла в образованный Клисфеном Совет пятисот (Буле) по пятьдесят своих представителей. Этот совет представлял предложения народному собранию, принимавшему важнейшие юридические, военные и экономические решения. Буле и собрание теоретически были доступны для всех афинян, и растущая грамотность населения способствовала демократизации афинского общества.
Филы избирали голосованием из числа компетентных граждан архонтов, стратегов и распорядителей праздников. Стратеги, командовавшие войсками, избирались на год, но допускалось переизбрание. Известными стратегами были Аристид, Фемистокл, Фукидид, Перикл и Демосфен. Стратегами зачастую избирали известных политиков, положение которых в афинском обществе, становившемся все более грамотным, было неустойчивым, нестабильным: стратегов нередко изгоняли из государства, подвергнув предварительно остракизму.
Филы ежегодно избирали жребием шесть тысяч народных судей; в судебных заседаниях участвовали не все, а по нескольку сотен судей в зависимости от важности дела. Жребием также избирались технические работники для службы в государственном аппарате. Ежегодно все десять фил посылали по сто одному представителю в «коллегию» по налогам и сборам, которая среди прочих государственных дел взыскивала налоги, конфисковывала по определению суда имущество граждан и занималась сдачей в аренду государственных рудников. Афиняне также избирали жребием Совет одиннадцати, который осуществлял надзор за содержанием в тюрьмах узников и приводил в исполнение смертные приговоры. Для этих целей в его подчинении находились рабы – в пятом и четвертом столетиях, в основном, скифские лучники.