Он смотрел ей прямо в глаза, и слабый солнечный свет выхватывал голубые и серые блики на его радужках. Его левая рука задержалась у лица Гермионы чуть дольше правой, скользнув по коже до челюсти и затем исчезнув. Гермионе пришлось сжать кулаки, чтобы снова к нему не потянуться.
– Почему ты так смотришь на меня? – прошептала она.
– Мне нравится наблюдать, как ты снова в меня влюбляешься.
Она громко фыркнула, а щеки окрасил яркий румянец.
– Ты не только думаешь, что я могу, – а это совершенно невозможно, – влюбиться в тебя, так еще и опять? Пусть ты и был чертовски крут в виде хорька. И не усмехайся так, – ее взгляд слишком задержался на его губах. – Честно говоря, ты самый заносчивый из всех, кого я встречала.
Она сделала шаг назад, просто на случай, если его грудь опять соприкоснется с ее, и Малфой каким-нибудь образом сможет почувствовать сильное биение ее сердца. Избегая смотреть ему в глаза, – этот взгляд заставлял ее чувствовать себя так, будто Драко читал все ее мысли, – она огладила ладонями пальто. Ну действительно, одно дело флирт с ней. Но дикие предположения – совершенно нелепые – только усугубляли ситуацию. Именно поэтому Гермиона покраснела, а ее сердце пустилось в галоп, хоть бы это и была просто шутка. Вот что смутило ее. Дикие предположения.
– Я видела тебя в газетах, – сказала она и подняла голову, почувствовав, как Малфой напрягся. – Там было написано о том, что ты живешь во Франции. Хотя фотография, наверное, старая. Твои волосы длиннее, и выглядишь ты моложе. Не то чтобы ты казался сейчас старым. Просто… старше.
– Общение с тобой может довести до такого. Это стресс, – ее удар в грудь, похоже, не причинил ему особого дискомфорта.
– Ты живешь во Франции?
– Что-то вроде этого.
– Так вот почему ты всегда выглядишь таким усталым, когда приходишь поздно? Аппарация между странами.
Он помолчал, и она могла поклясться, что его губы дрогнули, но все исчезло, стоило ей моргнуть.
– Путешествия изматывают меня, да. Так мы идем на книжную распродажу, или ты намереваешься превратить нас в ледяные скульптуры прямо перед витриной с женским нижним бельем?
Она открыла рот, но губы сами собой сложились в улыбку, и все, что Гермиона смогла, – это рассмеяться. Ее смех стал только задорнее – она даже откинула голову назад, – когда Малфой нахмурился и, схватив за локоть, потащил ее по улице.
– Прости, я просто не могу не представлять тебя…
– Я в курсе, что ты там себе навоображала…
– …сексуальный розовый с…
– Я представлял тебя в красном, – он светился самодовольством, когда ее смех стих, и Гермиона повернулась, чтобы взглянуть на Малфоя, пока тот вел их по улице. – Твоя кожа приобрела тот же оттенок, когда я… когда ты… что же это было? Волнение, – он взглянул на нее, с легкой улыбкой осматривая ее лицо. – Ты сейчас взволнована?
– Да. Меня терзают опасения.
– Опасения.
– Именно. Ты когда-нибудь бывал на распродаже вроде этой? Старушки превращаются в яростных зверей, дети используются как охрана, люди выстраивают баррикады из ненужных книг, лишь бы ты не добрался до стоящих экземпляров. Это опасное мероприятие.
– Уверен, что смертельное.
– Ну разумеется. Там же тяжелые тома и отчаянные люди. Меня как-то спихнули с лестницы. Я видела, как мужчине заехали в лицо Войной и миром. Это не какая-то там распродажа сластей. Это битва.
Она не до конца осознавала, что держалась за его локоть, пока на них не повеяло теплом, и они не шагнули с улицы в помещение. Малфой опустил руку и ждал, пока Гермиона осмотрится.
– Мне стоит приготовить палочку?
– Нет, ты же не захочешь что-то сделать с ничего не подозревающими магглами? – она фыркнула, оглядевшись, и понизила голос. – Но ноги и локти иногда совершенно случайно приходят на помощь, если ты понимаешь, о чем я.
– Я потрясен. Ведь считал, что гриффиндорцы – хорошие, честные и благородные.
– Наша эмблема – лев. И единственное, о чем хочу напомнить, – ты видел, что эти хищники делают с добычей?
– А твоя добыча – книги. Ты планируешь разорвать их своими зубами? Я бы предпочел знать об этом заранее, прежде чем меня увидят с тобой в публичном месте.
– Я собираюсь так поступить с каждой из них. Уходишь?
– … Нет. Хотя бы потому, что мне не хочется быть последним человеком, который был с Гермионой Грейнджер до того, как она начала поедать книги.
26 февраля, 1999
– Что?
Драко осматривал ее квартиру так, словно оказался тут впервые, или же обстановка вокруг была ужасающа – ни первое, ни второе не соответствовало действительности. Вообще-то, Гермиона так отдраила своё жилище, что все вокруг сияло, и ей пришлось заставить себя отложить моющие средства, дабы не уничтожить все покрытия.
– Ничего. Как всё прошло сегодня?
– Так же, как в прошлый раз. Думаю, у меня есть реальная зацепка, где они сейчас. Ну или по крайней мере куда направились. Как-то так.
Он кивнул, разглядывая фотографии на полках.
– Они все еще должны быть в Австралии.
– Ага, где-то там, – она поставила на стол бутылку вина и открыла сумку, чтобы достать контейнеры с едой. – А чем ты сегодня занимался? – Гермиона надеялась, что вопрос прозвучал равнодушно.
– Весь день читал.
– Ничего особенного? – неужели ее голос дрогнул в конце? Она приняла невозмутимый вид, уверенная, что сейчас Малфой на нее смотрит.
– Нет, ничего такого.
Лжец.
– Ох.
Гермиона нахмурилась. Всё это беспокоило ее с того самого момента, как доставили дневной выпуск Пророка. Она думала об этом больше, чем о предстоящей поездке в Австралию, и воспоминания о странных вещах заставляли ее чувствовать себя сумасшедшей. Скорее всего, Драко что-то почувствовал, но, несмотря на колебания, у Гермионы не было желания оставлять эту тему.
– Я просто прочитала сегодня статью о твоем появлении утром в Англии. В газете написали, что ты приехал навестить свою мать, – повисла тяжелая, тяжелая тишина. – Я тебя не проверяю, нет, просто об этом написали, а я каждый день читаю газеты. Не хочу лезть в твои личные дела, но я рассказала тебе о таком, что могло пересечь границы, о которых я не знала. И хочу сказать, ты можешь поговорить со мной о подобного рода вещах, если хочешь. Я… знаю, что твоя мать помогла Гарри. В конце концов. Так что я не…
– Это не слишком значительное событие, и неважно, как расписывают это журналисты. Неделями мусолится то, что Поттер приобрел новые очки, но на самом деле никому нет до этого дела. Я навестил маму, да, – ледяной холод разлился по животу, – но делаю так достаточно часто, чтобы не придавать этому особое значение.
– Понятно, – ее голос прозвучал слишком натянуто, а глаза метнулись к сложенной на столе газете.
Он проследил ее взгляд, затем снова посмотрел на Гермиону. Повисла пауза, которая могла длиться и мгновение, и полминуты, и за это время на его лице промелькнуло слишком много эмоций, чтобы в них можно было разобраться. И потом Драко прыгнул, на целых две секунды раньше нее, но газета была ближе к Гермионе, и она добралась до нее первой.
Ее сердце не могло определиться, как именно хочет покинуть тело: через горло или же выскочить из грудной клетки. Казалось важным, чтобы он не увидел статью, не понял, что она узнала… кое-что. Что его волосы этим самым утром были длиннее, и что он не носил ни цепочки, ни кольца, которые всегда были при нем, и что он не навещал свою мать. Отца.
Почему он не признался? Почему поддержал ее ложь про мать, ведь должен был знать, что газеты все равно напечатают эту историю. На фотографии он смотрел прямо в камеру, и Драко не был идиотом, пусть его поступки иногда свидетельствовали об обратном.
И почему сейчас он так старался заглянуть в газету, будто знал, что сказал что-то неправильное, но не понимал точно, что именно? Может, ей не стоило врать, чтобы проверить, распознает ли Драко ложь. Но было столько всего, что не давало покоя. Мелочи. Отчеты, что он никогда не покидает Францию, или его слова о том, что он уже очень давно не видел отца, и… и он был в курсе таких подробностей о ней, которых просто не мог знать – никто не мог. И господи, она сходила с ума.
Бумага смялась под их пальцами, и Гермиона попыталась вытащить газету, но лицо Малфоя выражало такую решимость, которую она видела в нем лишь однажды. Она крепче схватилась за бумагу и дернула, разрывая на части. Взметнула рукой и закрыла глаза, ожидая удара головой о столешницу, но крепкая мужская ладонь обхватила Гермиону за талию.
Она открыла веки, встречаясь с напряженным взглядом серых глаз, и ее дыхание сбилось. Навернулись слезы, которые Гермиона сморгнула, а в голове билась мысль, чего же она больше хочет: опровержения или подтверждения? Драко смотрел на нее так, будто Гермиона только что специально устроила в кухне пожар, и он раздумывал, что теперь сделать: встряхнуть ее, оставить или отправить в тюрьму.
– Статья… – она с трудом сглотнула. – Статья очень грубая. Не надо, чтобы ты ее читал.
Он смотрел так, будто хотел ей поверить. Отчаянно хотел поверить. И наверное, он лучше справлялся с ложью, нежели она, потому что Малфой со стоном прижался своим лбом к ее, а затем, не сдерживаясь, поцеловал. Его рот был горячим и требовательным, и что-то у Гермионы внутри дрожало и разрывалось, и когда ноги у нее подкосились, Драко лишь крепче прижал ее к себе.
15 марта 1999
Ее бедра задрожали под его руками. Кончиками пальцев он прошелся по всем ее чувствительным местам, обвел тазовые косточки, очертил живот. Она наклонилась, мимоходом коснувшись его кожи, схватилась за край рубашки и потянула ткань вверх, крепко сжимая ладони.
Малфой нагнулся, чтобы поцеловать вершину ее левой груди, прежде чем Гермиона стащила с его головы рубашку. В ворохе ткани сначала появилось его лицо, потом копна светлых волос, и вот он уже сместился, помогая стягивать рукава. Высвободив одну руку, уперся ею в кровать, стряхивая с другой ненужную одежду. Его цепочка устроилась в ложбинке ее грудей, и от этого прикосновения по ее коже побежали мурашки.
Она потянулась к украшению и притянула его ближе, чтобы лучше рассмотреть в сумраке комнаты.
– Что это?
– Кусочки вещей, – прошептал он.
– Например?
– Не надо, - резко одернул он, когда Гермиона сжала коричневый пятнистый полумесяц. – Они сдвинутся. Это… это частички вещей из моей жизни.
– Из…
– Одна подвеска – из стены Хогвартса. Другая – из часов, которые мне подарили на семнадцатилетие. А это галька с берега Азкабана, – она ощутила его дыхание на впадинке у горла, к которой он тут же прижался губами.
– А другие откуда?
– Позже.
Насколько именно позже? Она откинула голову назад и прикрыла веки, когда Малфой втянул в рот нежную кожу.
– Так они отмечают события в твоей жизни, начиная с Хогвартса и до настоящего момента?
Он улыбнулся.
– Правильно.
– Это как твоя слоновья тропа. Путешествие, которое ты предпринял, чтобы все их собрать. Или же они его символизируют.
– Часть из них, – приглушенно пробормотал он.
- А какая твоя любимая?
Он поднял голову и сглотнул, глядя на Гермиону.
– Красная.
– А какая это…
Перебив поцелуем, он вытащил из ее пальцев цепочку, которую тут же закинул себе за спину. Гермиона прижала ладони к его груди, ловя сильное и ровное сердцебиение. Его язык скользнул в ее рот, и она подхватила эту жаркую пляску. Почему-то сейчас она ощущала все намного ярче, чем обычно, и даже вибрация от его стона, вырвавшегося, когда Гермиона приподняла бедра, отозвалась в ней.
Он опустил руку, и уже в следующую секунду она почувствовала в себе его пальцы – медленное движение внутри, – и Гермиона нечаянно прикусила Малфою губу, стараясь удержать стон, а Драко лишь крепче поцеловал ее. Она вскинулась, и он подался ей навстречу, подушечками пальцев Гермиона коснулись его сосков. Ей хотелось целовать его так же отчаянно, как и он ее, и то крошечное пространство между ними казалось пропастью – так полно не терпелось ей его ощутить.
– Драко, – промурлыкала она, но он потянул зубами ее нижнюю губу, отклоняясь назад, чтобы уже в следующую секунду глубоко поцеловать.
Гермиона сжала его плечи и раскачивала их в такт движению своих бедер, уперевшись ногами в матрас. Драко перевернулся, и она последовала за ним, ведомая рукой, обхватившей ее талию. Приподнялась, опираясь ладонью на его грудь, оседлала его бедра и тут же вспыхнула от смущения. Первоначальное удивление Малфоя сменилось одобрительной улыбкой, которая становилась все шире, и Драко вытянулся на матрасе во весь рост. Его рука скользнула в ее волосы, и он снова поцеловал Гермиону.
Она ответила на ласку, провела губами и лизнула ямку у основания шеи. Его пальцы массировали ее голову, и Гермиона прикрыла глаза от удовольствия. Проложила цепочку из поцелуев по его горлу, пару раз прикусив кожу, от чего Малфой застонал. Добравшись до челюсти, присосалась к чувствительному местечку губами, оставляя темно-красное пятно, и тут же, улыбаясь, двинулась дальше, к его плечу, странным образом довольная собой.
Его ладони огладили ее лопатки, проследили контуры позвоночника, прошлись до поясницы. Грудь его вздымалась все быстрее, когда Гермиона с поцелуями добралась до бледного соска, поглаживая пальцами другой. Она повторяла его же движения, всё то, что он вытворял с ней, кажется, часы назад, разжигая нетерпение. Малфой приподнял бедра, когда она прикусила зубами и чуть потянула сосок на себя, прошептал что-то неразборчивое, переходящее в шумный выдох, едва она обхватила нежную кожу губами.
Она все целовала его грудь, потихоньку спустившись так, чтобы почувствовать его жаркое напряжение как раз там, где ей хотелось. И хотелось намного дольше, чем, по ее мнению, Малфой мог даже догадываться. Драко обхватил ее ягодицы и прижал к себе, выгибаясь и подаваясь навстречу, пока они оба не застонали.
Она с силой провела ладонями по его бедрам вверх к ребрам, отодвинулась и наклонилась вперед, чтобы поцеловать его живот, – под губами мышцы подтянулись, и его руки крепко вцепились в ее плечи, соскользнули ниже к локтям, не давая Гермионе двинуться ниже.
– Нет, – выдохнул он, отталкивая ее назад. – Не сейчас.
Повинуясь его прикосновениям, она выпрямилась, и Малфой, обхватив за талию, подтянул ее повыше. Она прижалась своим лбом к его, и Драко толкнулся в нее. Гермиона резко выдохнула, выгнула шею, развела колени шире и опустилась ниже, полностью вбирая его в себя.
Замерла, желая продлить этот момент лет на десять и в мельчайших деталях сохранить эти ощущение. Но Драко медлить не собирался и потянул ее вверх. Гермиона медленно приподнялась, резко опустилась, качнулась и снова неспешно скользнула вверх. Она было ускорилась, но Малфой обнял ее и сам подался наверх, когда она снова к нему прижалась.
Они начали двигаться вместе, и Гермиона вгляделась в полуприкрытые серые глаза. Сердце билось в горле, в животе зарождался приятный трепет, и ей казалось, что она не сможет справиться с дыханием под таким пристальным взглядом.
– Ты меня в могилу сведешь.
– Подожду, когда всё закончится, – пообещала она и прикрыла на мгновение веки, качая головой. – Это… – выдохнула, когда он рванулся вверх, – эт-то были ужасные слова.
Он засмеялся, а затем застонал, когда она резко опустилась, и потянулся поцеловать ее горло. Сжал губами кожу на плече, и Гермиона, улыбаясь, зарылась носом в светлые волосы – каждой клеточкой тела ей хотелось никогда не отпускать Малфоя.
1 апреля, 1999
Гермиона поднесла сикль к своему правому глазу.
– Знаешь, что это такое?
Малфой вскинул бровь.
– Ты потеряла зрение и приняла меня за попрошайку. Если ждешь от меня каких-нибудь фокусов, не думаю, что они тебе понравятся.
Она смерила его взглядом и опустила монету, сообразив, что закрытый глаз снижает нужный эффект.
– Это желание, Драко, – она отвернулась и теперь поглядывала на него исподтишка, качая головой от того, что он так медленно соображает. – Желание. Фонтан. Монета.
– Я в курсе, что ты имеешь в виду. Просто жду, пока ты пояснишь суть шутки – не можешь же ты на самом деле ждать от меня поведения пятилетнего ребенка.