– В логике нет эмоций, а значит, нет и оскорбления.
– Тогда это ложь, приукрашенная похвалой.
– Ложь? А что именно ты варишь? Кажется, пары повлияли на твое восприятие правды, – он прищелкнул языком. – Опять же, на прошлой неделе ты заявила, что с таким носом я похож на птицу.
– Это было в прошлом месяце, а ты до сих пор помнишь? Господи, ты так держишься за обиды. Я бы решила, что это неуверенность в себе, не будь ты таким наглым.
– Я не наглый, Грейнджер. Я честный.
4 мая, 2003
Малфой посмотрел на нее, прижав крепче, и прежде чем они развернулись, на его лице закружились золотые блики. На секунду ей почудился красно-зеленый вихрь снежинок, танцующий на щеках, но уже в следующее мгновение наваждение спало.
Она перевела глаза вниз, туда, где ее подошва прошлась по верху его ботинка, но Малфоя это не слишком озаботило.
– Прости.
Его взгляд скользнул у нее над головой, и что бы Малфой там ни рассмотрел, это заставило его отступить назад, ведя их пару вглубь танцующей публики.
– Временами ты смотришь на меня так, будто я зелье, а ты на глазок пытаешься определить ингредиенты, – он встретился с ней глазами. – Что случилось, Грейнджер?
Гермиона облизала губы, и Драко проследил ее движение взглядом – а может, это была всего лишь ее фантазия. Иногда ей казалось, что многие вещи имели место только в ее голове. Так всегда случалось, когда события сменяли друг друга слишком быстро или же происходили так давно, что вытеснялись множеством других моментов. И тогда всё казалось сном.
– Может, я пытаюсь разобраться в твоих мотивах.
– Приглашения тебя на танец? Наш стол оккупировали оборотни, – как думаешь, почему я тебя позвал?
Гермиона закатила глаза.
– Только лишь потому, что они… немного волосаты…
– Немного? – он перевел взгляд на столик, а затем наклонился к ее уху, попутно разворачивая их пару. – Грейнджер, да ты бы могла косы плести из шерсти на их ладонях. Пожимая им руки, я чувствовал себя так, будто схватил копну твоих волос.
Она надеялась, он не заметил мурашки, что побежали по ее шее и плечам от его шепота.
– По крайне мере, они не пытались твою руку поцеловать. У меня же было ощущение, словно моя конечность исчезла в крошечном лесу, а маленькие создания собираются откусить мне пальцы.
Малфой рассмеялся, и она опустила голову, пряча улыбку, – ее лоб легко коснулся его груди.
9 июня, 2003
– Я поняла, видимо, невозможно получить всё. Иногда две разные желанные вещи находятся в противоположных сторонах, или же ты хочешь добиться двух разных результатов. Но нельзя разорваться надвое и оказаться сразу и тут, и там – придется выбирать.
– Не всегда.
– Но достаточно часто. И неважно, чего ты достигнешь, ты всегда будешь думать о том втором варианте и задаваться вопросом, а правильный ли выбор был сделан.
– Ответ прост, Грейнджер, хотя реализация сложновата – ты не успокаиваешься. Во время своего пути ты получаешь что-то одно, а затем берешь его с собой в другую сторону.
– Но поезд уже ушел. Выбор сделан до того, как ты понял, что это был он.
– Тогда надо вернуться назад.
– Но не все ходят как слоны. Мы не помним или не знаем пути назад. Не понимаем, как остановиться, развернуться, получить то, что мы оставили за спиной, и выйти на другую тропинку. Мы просто катимся вниз с холма, – и обратной дороги нет.
– Катимся вниз с холма? – Малфой тряхнул свой стакан с кофе. – Я думал, мы говорим о слонах?
Гермиона махнула рукой, делая глоток из своей чашки.
– Грейнджер, если ты желаешь бродить как слон, то именно так и будет. В этой жизни нет ничего, что бы нас остановило. Пропустил дорогу, на которую хотел выйти, – развернись. Люди то и дело теряются в собственных жизнях, но даже если тебе предстоит долгое странствие по дюжине нехоженых ранее тропок, рано или поздно ты найдешь путь назад.
– Но дороги исчезают и…
– А думаешь, лес не растет, долины не становятся озерами, а земля не меняется? Слоны не приходят назад и не видят то же самое, что они лицезрели когда-то, но они все равно находят свой путь. Можешь сидеть и винить окружающий мир и время, но именно ты не приложил достаточно усилий. Путь есть всегда.
– Считаешь, мы контролируем свои судьбы?
Он пожал плечами.
– На это влияет много всего. Люди, решения, которые не казались такими уж важными, то, кем мы стали. Мне кажется, есть вещи, предназначенные нам, но думаю, мы не всегда знаем, что же они такое, и не всегда можем их все отыскать. Но у каждого человека есть силы изменить свою судьбу, и таким образом, да, мы ее контролируем.
– До некоторой степени, полагаю, ты прав. Я… Почему ты так смотришь на мое лицо? – Гермиона потерла щеку уже в пятый раз за последние две минуты.
Малфой усмехнулся.
– Вовсе нет. Я смотрю тебе за спину.
Можно подумать, он не мог ей сказать этого, когда она в первый раз скребла лицо, явно смущенная его взглядом.
Гермиона сместилась так, чтобы оглянуться назад, затем повернулась обратно и осуждающе смерила Малфоя глазами.
– Она трет свою ногу.
– Да ладно? А я уж решил, что это моя судьба: стать свидетелем того, как пожилая дама…
– Малфой.
– Думаю, это все потому, что яйца и колбаса на ее тарелке расположились…
– Будь это причиной, она бы терла… себя постоянно. Ты заметил, что фаллические символы окружают нас повсюду? Даже раковины, ванные и душевые кабины – там есть два вентиля и кран. Пенисы везде, так что…
Гермиона отпрянула, когда Малфой засмеялся, расплевывая кофе по сторонам и тут же зажимая себе рот кулаком. Его лицо покраснело, он начал кашлять – жидкость явно попала ему не в то горло. Гермиона перегнулась через стол и похлопала его по спине.
– Мы не будем заносить это в твой нелепый список моих попыток сжить тебя со свету.
4 июля, 2003
Гермиона обернулась на хруст и увидела Малфоя, выходящего из тени на каменистую тропинку. Руки в карманах, волосы растрепаны, – он странно смотрел на нее. Но по крайней мере, в его взгляде не было злости.
– Что?
– Ты сидишь в платье, посреди сада, в лунном свете, окруженная цветами. Будь ты другой женщиной, я бы решил, что это сделано нарочно.
Она нахмурилась, глядя на то, как он кончиком пальца обводит края лепестка.
– Почему?
Малфой открыл было рот, но уже в следующее мгновение сомкнул губы, выдохнул через нос и подошел ближе.
– Плакроу уехал.
– И хорошо. Я не буду извиняться. Если хочешь аннулировать мой контракт…
– Он приставал к тебе?
– Что? Нет. Нет, он отрывал крылья фее. Эдакий ребенок-маньяк на тренировке. Очевидно, хотел показать мне какой-то фокус, который проделал уже несколько раз до того, как я подошла к его столику, – Гермиона покачала головой и отвернулась, смаргивая набежавшие слезы. – А их крылья нельзя прирастить обратно, ты же знаешь.
– Существуют центры, занимающиеся реабилитацией пострадавших магических существ и подыскивающие дом для тех, кто не может вернуться в дикую природу.
– Знаю, я уже отнесла ее в один такой, – проговорила она. Малфой, похоже, хотел было что-то сказать, но передумал, садясь с Гермионой рядом. И наверное, она не слишком горела желанием услышать, что же у него голове. – Знаешь, люди, они… совершают такие поступки. По понятным причинам, а чаще всего вообще без них, лишь потому, что это каким-то образом приносит им пользу. Каким-то мизерным идиотским образом. И они плевать хотели на то, что могут причинить вред окружающим. Люди просто топчут друг друга.
– Не все разделяют твое мнение, Грейнджер. Большинство полагает, что феи – это нечто наподобие больших мух, с которыми, я лично видел, ты можешь разобраться при помощи свернутой газеты, вертикальной поверхности и прыжков.
– Это потому, что они вечно пытаются залететь в мои зелья, иначе бы я их не трогала. Они живут всего три дня. С чего вдруг мне сокращать им этот срок без веской причины? – она ткнула Малфоя пальцем в бок, и тот дернулся в сторону. – И у мух нет разума – они всего лишь насекомые. Поэтому пока мои рассуждения…
– Я не обвиняю тебя, Грейнджер. Просто объясняю, пока ты не попыталась наколдовать мне на спине гигантские крылья.
Она фыркнула.
– Он это заслужил, – она следила взглядом за тем, как водила пальцем по скамейке, затем подняла глаза, – Малфой пристально смотрел на нее. – Ты понимаешь, насколько лучше был бы этот мир, имей мы чуть больше сострадания и понимания по отношению к другому существу? И неважно, какие мы разные?
– Да. Рукопожатия бы сменились объятиями, а очереди бы стали бесконечными: прошу вас, проходите, о нет, только после вас… – он вздрогнул, ощутив неслабый удар, и схватил ее за локоть. – Я не чувствую сострадания.
– Ох, прошу прощения… А тогда чувствовал? Может…
Она выдернула руку и отпрыгнула в сторону, когда он снова попытался ее схватить. Отступила на шаг, когда Малфой встал, и попятилась быстрее, когда он двинулся к ней. Гермиона ожидала, что он ткнет или ущипнет ее – Малфой обнаружил, что подобные действия вызывают у нее приступы мерзкого смеха, и обычно использовал их против нее в самые неподходящие моменты: на публике, или когда она на него ругалась. Гермиона терпеть не могла, когда ее прерывали подобным образом. А что было еще неприятнее, так это ухмылка, что в итоге появлялась на лице Малфоя.
– Сострадание!
– Ты пыталась сломать мне ребра…
– Пшш, ты так всё драмати… Нет! Еще один шаг, и я кину в тебя скамейкой.
Он вздернул бровь, и Гермиона повторила его движение.
– Не посмеешь.
– Да? – мановением кисти она подняла скамейку, и та, качаясь, двинулась в сторону Малфоя.
Драко пригнулся, хотя никакой опасности ему не грозило, затем резко выпрямился. Он сверлил ее таким решительным взглядом, что Гермиона широко раскрыла глаза. Размахивая руками, она начала отступать, когда Малфой пролез под скамейкой.
– Нет, нет! Я знала, это бы не… Нет!
Он сжал ее бока прежде, чем она успела отвернуться, и дернул на себя. Гермиона уперлась ладонями ему в грудь, откинулась назад, но ни щипков, ни тычков не последовало. Малфой просто смотрел на нее. Она прищурилась:
– Не планировал так наперед, да?
Он мотнул головой.
– Я вообще этого не планировал, – проговорил он и затем поцеловал ее.
Гермиона слепо уставилась на его прикрытые веки, когда мужские руки обхватили ее талию. Сердце дрогнуло, в животе затрепетала дюжина бабочек, – и Малфой отстранился, когда она судорожно вздохнула. Он смотрел на их ноги, закусив губу, затем взглянул ей в глаза, моргнул, а Гермиона понятия не имела, дышал ли кто-нибудь из них в этот момент.
Она потянулась к нему и замерла у его губ, – взгляд Малфоя метался вверх-вниз, вверх-вниз. Потом нежно поцеловала Драко и подалась чуть назад, – его пальцы коснулись ее обнаженных плеч. Крепкие ладони скользнули по коже, и когда по ее позвоночнику пробежала дрожь, Гермиона сжала в горсть рубашку на груди Малфоя. Качнулась вперед, жарко его целуя, и сильные пальцы обхватили ее руки, прижимая крепче, когда Драко ответил на поцелуй.
1 сентября, 2003
– Чего ты хочешь. Назови.
– Я ничего не хочу.
– Должно быть что-то, иначе ты бы не стала отказываться подписывать контракт.
– Я не… Я не могу больше с тобой работать, – Гермиона вскинула руки, и Малфой швырнул документы на стол. Потому что иногда ты не можешь получить и то, и другое. Иногда ты не получаешь ничего.
Его челюсти сжимались, разжимались и снова сжимались, а плечи были напряжены так, словно Малфой собирался бороться.
– Все дело в том поцелуе в саду? - его голос прозвучал намного мягче, чем до этого.
Поцелуй в саду. То, о чем они не упоминали в течение месяцев. То, от чего ее сердце до сих пускалось в бешеный галоп, а кожа окрашивалась румянцем.
– Из-за него, да? Чего ты от меня хочешь? Держаться от тебя подальше? Ты…
– Дело во многом! Дело в… – она замолчала, глубоко вздохнула и покачала головой, уставившись в потолок, – в таких вещах, которые ты еще даже не начал понимать, не знаешь, или…
– Тогда расскажи мне!
– Не могу!
Он выпрямился и вперился взглядом в стену так, словно размышлял, как быстро он мог бы ее воспламенить, и сколько радости принесла бы ему посеянная паника.
– Нет ничего, что я мог бы сделать, чтобы ты осталась?
– Я не могу работать с тобой. Мне жа…
– Ты не можешь работать со мной или не хочешь, чтобы я был рядом? – он изучал выражение ее лица и, должно быть, прочел там ответ, которого она и сама не знала, потому что отвернулся, будто она произнесла слова вслух. Будто ответила на оба вопроса.
– Значит, уходишь.
Она сглотнула, еще раз, еще и еще.
– Да.
8 ноября, 2004
Гермиона смотрела. Смотрела очень пристально, пока глаза не начало жечь. Она сообразила, что все это время не моргала, прикрыла веки и распахнула их, снова внимательно вглядываясь.
– Мы не вместе.
Ей должно было показаться странным, что он об этом спрашивает. Этот вопрос должен был прозвучать нелепо и смешно. Но она знала. И знала давно.
– Нет, – прошептала она. – Ты ушел.
– Я был там.
Долгую минуту она изучала его, затем покачала головой.
– Нет.
– Да. Ты проработала на меня год, поцеловала, а затем ушла. Неужели не помнишь?
Гермиона наклонила голову, почувствовав подступающие слезы, и всё расплывалось перед глазами, когда она уткнулась взглядом в его грудь.
– Это был не ты.
– Я. Всё это время был я.
– Это не одно и то же, – она покосилась на его руку, на янтарь в его кольце. – Это было не одно и то же.
– Возможно, всё выглядело иначе, но дорога осталась прежней. Я… не думал, что ты станешь работать на меня после того, как я ушел.
– Собирался принести в жертву всё путешествие ради финала? Если бы я не поняла? Если бы как-то не вспомнила дорогу или знала нужный мне конечный пункт?
– Я ничем не жертвовал.
– Так ты хотел такого конца?
– Это не конец, – он нахмурился, посмотрел ей в глаза, и его рука соскользнула с дверного косяка. – Ведь так?
Она прикусила щеку, но решила, что Малфой мог заметить, как дрогнули уголки ее губ.
– Значит ли это, что твоя судьба в моих руках? Это было бы отличным разнообразием, – он качнулся назад, но она вскинула руку, хватая его за предплечье. – Нет.
Гермиона подошла ближе, ее пальцы нащупали цепочку на его шее и резко дернули. Звенья с треском разорвались, и Драко прикрыл глаза. Она задавалась вопросом, как же долго он ее носил? Как долго пытался найти путь назад? Но он прошел своей слоновьей тропой и наконец вернулся домой.
Цепочка упала на пол, когда Гермиона поднялась на цыпочки и поцеловала Малфоя. Ее сердце забухало в груди, когда он резко выдохнул и сильно прижался ртом к ее губам. Она отступила на шаг, ее ладонь скользнула по его руке, нащупала пальцы, которые тут же переплелись с ее, и Драко открыл глаза.
– Останься.