– …оставить тебя там! Мне правда, правда стоило так сделать! А теперь ты болтаешь, что я такой ужасный человек, хотя сейчас именно я мучаюсь от того, что ты рядом! Ты все еще допускаешь мысль, что я кого-то убиваю…
– Ох, а мне стоит составить список того, что делает тебя таким замечательным? Того, из-за чего я не должна относиться к тебе плохо? Если подумать, я могу перечислять часами! Мне начать с расизма или убийств? Или этих двух пунктов хватит, чтобы охарактеризовать…
– Я никогда не говорил, что идеален, или что не совершал плохих поступков. Но никто не совершенен, и все ошибаются, Грейнджер! Я не гребаный геро… Я не Гарри Поттер! Я не Гарри Поттер, или кто там еще подходит под твой образец идеальности, который отделяет хорошее от плохого и…
– …да лучше с Пожирателями Смерти, чем с тобой! Ах, постойте-ка, точно! – она схватила его левую руку и ткнула ногтем в чернеющие череп и змею. – Ты же один из них! Но нет! Нет! У меня нет оснований считать тебя полным ублюдком!
Он тяжело дышал, и через секунду до Гермионы дошло, что она тоже задыхается от крика. Она стояла так близко, что могла чувствовать запах его кожи; ей пришлось откинуть голову, чтобы смотреть Малфою в лицо. Красный от гнева, тот сверлил ее злым взглядом, даже не моргая. Он застыл от душившей его ярости.
– Не притворяйся, будто знаешь то, в чем совершенно не разбираешься. Так ты только выставляешь себя идиоткой.
Он вырвал руку из ее ладони, отчего пальцам стало холодно. Она сжала их в кулак и расправила плечи.
– Я знаю факты, Малфой… Я не притворяюсь. Ты не тот человек, чтобы я даже захотела притвориться, будто знаю тебя.
Его взгляд стал тяжелым, челюсть сжалась, а зеленая вена взбухла на виске.
– У тебя свое восприятие мира…
– Факты есть факты. Они – упрямая вещь. И правдивая. То, на чем строится мир. Не…
– Да? А ты знаешь, что считает фактом Темный Лорд, Грейнджер? Или что о фактах думают верные Пожиратели Смерти? Или даже…
– Это совершенно другое дело! Не…
– Конечно, конечно. Гермиона Грейнджер, я же забыл. Всё, во что веришь ты, должно быть верным. Так ведь?
Она вскинулась и покачала головой:
– Не…
– Я думал, тебе было бы лучше с Пожирателями Смерти, Грейнджер?
– Было бы! Особен…
– Дверь находится слева от тебя. На случай, если ты забыла. Или справа? Я еще не совсем разобрался в твоих фактах.
Гермиона одарила его самым презрительным взглядом, на который только была способна, и поддавшись бурлящей в крови ярости, толкнула Малфоя. Так, что тот оступился и резко сел на матрас.
Она развернулась к двери.
– Пошел ты к черту, Драко Малфой.
День восьмой; 6:57
Послышался приглушенный крик, затем зазвучал чей-то разговор, который был больше похож на шепот. Гермиона нахмурилась и попыталась зарыться поглубже, но уже привычная боль прострелила руку, и девушка поняла, что особо зарываться-то и некуда. Когда накрыло осознание того, что ночевка была на улице, она пришла к выводу, что лучше бы ей вообще не открывать глаза.
Раздался шорох подошв, смех, зазвонили церковные колокола. Воздух холодил кожу, и весь мир постепенно наполнялся утренними запахами.
Гермиона не знала, до какого часа вчера не спала, но улеглась она явно слишком поздно, чтобы чувствовать себя в такую рань отдохнувшей. Всё оказалось совсем не так легко, как ей представлялось. Языковой барьер преодолеть было непросто, и те прохожие, которые ее не игнорировали, лишь вежливо кивали и улыбались, даже не дослушав до конца.
Гермиона планировала раздобыть деньги, купить билет до Чернобыля и там утереть нос блондинистому придурку. Но все было сложнее, чем она думала. Кроме монеты, брошенной к ее ногам случайным пьянчужкой, когда Гермиона наконец села в каком-то переулке, у нее не было ничего. Ей мало что оставалось, кроме как признать, что есть всего два варианта. Вернуться обратно в хостел или попробовать без палочки попасть в мир волшебников. Если она вообще сможет найти туда путь.
Гордость всегда доставляла Гермионе много проблем. Этого добра в ней было предостаточно, и сейчас одна лишь мысль о возвращении в хостел вызывала тошноту. Она могла представить себе всю степень малфоевского самодовольства. Но проблема заключалась в том, что особого выбора у Гермионы не было. Только если ограбить кого-то, а уж вот этого она точно делать не собиралась.
А вот Малфой был вполне на такое способен. В конце концов, он же был Пожирателем Смерти, – и Гермиона не сомневалась, что грабеж был меньшим из того, что он совершил. Но это так претило ей, что она даже не была уверена, что смогла бы есть и жить на украденные деньги, если бы знала об их происхождении. Он сказал, что никто не пострадал, и у него действительно не было причин лгать… Но это всё еще было чуждым. Всё еще было неправильным. Не её, так что в этом вопросе Малфой мог катиться к черту.
Гермиона потерла лицо ладонями. Всё это ей очень не нравилось. Ей очень не нравились оба варианта.
Открыв глаза, она инстинктивно вскрикнула. Иногда за грудиной собирается так много страха, что крик является лучшей возможностью избавиться от внутреннего напряжения. Хотя обычно этим способом Гермиона не пользовалась.
Малфой лишь приподнял брови. Руки засунуты в карманы, поза напряженная, но величавая. Он стоял в трех шагах от нее и выглядел так, словно это было совершенно нормальным – найти ее спящей в переулке.
Хотя, возможно, удивляться сильно и не стоило. В конце концов, она действительно выбрала ту улочку, что находилась рядом с хостелом. Подсознательный поиск чего-то знакомого, чтобы чувствовать себя не такой одинокой и испуганной. По крайней мере, она нашла именно такое объяснение, ведь просто так ничего не бывает. На любой вопрос есть ответ.
– Что ты делаешь? – как и всегда по утрам, ее голос звучал хрипло.
– Автобус отправляется через два часа.
– Ох, – пару мгновений она внимательно смотрела на Малфоя, а затем неуверенно спросила. – Сколько нам нужно времени, чтобы добраться до станции?
Ведь он мог прийти сюда только для того, чтобы позлорадствовать. Насладиться ее положением перед тем, как уехать. Посмеяться, поиздеваться, заставить чувствовать себя глупой и никчемной. Всё так, как в их детстве. Малфой просто не мог быть здесь для того, чтобы вести вежливую беседу или сообщить, что пора выдвигаться. Но Гермиона ошиблась.
– Столько же, сколько нам потребовалось, чтобы дойти сюда, тупица.
Он пришел, чтобы забрать ее. Поднять и заставить двигаться, потому что автобус уходит всего через два часа. И шоком для нее стало нахлынувшее чувство спокойствия и смущения, но это было всяко лучше, чем страх.
– И то правда.
Он подождал, пока она поднимется на ноги, и только после этого пошел прочь. Уже через секунду Гермиона двинулась следом, стараясь приноровиться к его быстрому шагу и пристроиться рядом, потому что терпеть не могла плестись у него за спиной.
И всё. Больше он ничего об этом не сказал. Вообще ничего.
========== Четыре ==========
День десятый; 11:22
– Что значит, он мертв?
Гермиона посмотрела на Малфоя, затем снова перевела взгляд на человека, который стоял в дверном проеме и активно размахивал руками. Эти жесты ей ни о чем не говорили, впрочем, было вообще не очень понятно, что именно хочет им сообщить этот мужчина.
– Алек Кайзер?
– Да, Алек Кайзер, – подтвердил Малфой.
Мужчина кивнул, сжал футболку в области сердца и снова затараторил на языке, понять который они были не в состоянии.
– Прошу прощения… Мы не говорим по-украински, – Гермиона пыталась объясниться, но они с Малфоем уже испробовали все языки, которые знали, и, к сожалению, безрезультатно.
Человек вдруг поднял руки, сложил их крест-накрест на груди, и Гермиона убедилась, что Малфой всё понял правильно.
– Спасибо, спасибо Вам большое.
Она слегка наклонила голову в знак признательности, хотя и сомневалась, что этот жест будет оценен. Малфой застыл рядом с таким выражением лица, словно был готов в любой момент наброситься на собеседника.
– Пошли, – он не обратил на Гермиону никакого внимания. – Ма… Пошли.
Ей пришлось четыре раза дернуть его за рубашку, прежде чем Малфой тронулся с места и тут же оттолкнул девушку от себя. Развернувшись, спустился по ступенькам и пошел по подъездной дорожке. Гермиона улыбнулась мужчине и двинулась следом.
– Он лжет.
– Он не лжет.
– Кайзер – наша единственная связь с крестражем. Частью души Темного Лорда…
– Будь любезен, прекрати так называть Волан-де-Морта.
– …и ты думаешь, что люди, обладающие хоть какой-нибудь информацией об этом, будут общительны и откровенны?
– Может быть, как раз поэтому он и мертв.
– Что?
– Может быть, этот человек обладал информацией, которая не должна была к нему попасть. Я имею в виду, он же маггл. По крайней мере жил в маггловском мире, не был Пожирателем Смерти и кем-то подобным. Ведь ты бы узнал об этом, потому что… сам был среди них. Так что, возможно, этот Алек… возможно, он просто слишком много знал?
– Слишком много знал, – повторил Малфой, словно пробуя слова на вкус.
– Нам стоит пойти в местную библиотеку. И поискать о нем информацию…
– Просто отличная идея. Я читаю – ты переводишь, – перебил ее Малфой.
– Нет, болван. Но ты можешь использовать заклинание перевода. Или уже забыл, как пользоваться палочкой? – и он еще имел наглость грубить ей, когда именно она мыслила здраво.
Малфой зарычал. В пятый раз с тех пор, как они утром тронулись в путь. А затем развернулся и пошел прочь, бормоча себе под нос что-то о маггловском воздухе и о том, как грязь отвратительно влияет на мозг.
15:33
В лучах пробивавшегося сквозь жалюзи тусклого уличного света танцевали пылинки. Кто-то поблизости перешептывался на украинском языке, а в конце зала о чем-то шумно спорила небольшая компания. Безмолвное присутствие Малфоя за спиной постепенно начинало раздражать Гермиону, хоть она и не была до конца уверена в причинах своего недовольства. Компьютер перед ней тихонько гудел и выдавал совершенно бесполезную информацию.
Малфой не доверял маггловским вещам. Это было понятно уже по тому, как он смотрел на компьютер: будто тот при первой же возможности собирался украсть его душу. Поэтому с кислым видом понаблюдав за Гермионой несколько минут, занялся своим делом. Учитывая такую очевидную неприязнь, она вызвалась сама просмотреть старые газетные статьи на предмет упоминания Кайзера, в то время как Малфой держался на расстоянии и искал в библиотечных записях заметки о документах. Но, похоже, информации было не так уж и много, раз меньше чем через четверть часа он снова устроился за ее плечом.
– Список чересчур длинный. Ты знаешь, как его сократить?
Гермиона посмотрела на девять выписанных ею имен, – буквы неряшливо прыгали по бумаге из-за необходимости писать левой рукой, – и озадаченно перевела взгляд на монитор.
– Полагаю, наши представления о том, что такое «чересчур длинный список», да и просто «длинный список» в принципе, сильно разнятся.
– А тебе не кажется, что отследить десять человек – это непомерная задача? Дело не в списке, а в том, что в нем содержится.
Гермиона вздохнула, закрыла глаза и прижала пальцы ко лбу. Сказать по правде, она даже не знала, что именно должна искать. Она обнаружила имена друзей, членов семьи, бизнес-партнеров, женщины, которая подала на Кайзера в суд за то, что тот разбил ее машину. Гермионе не попалось ничего стоящего. К тому же то, что им было нужно, вообще могло быть изъято из публичного доступа. Сейчас она даже не до конца понимала, зачем вообще предложила сюда прийти, но тогда это было первым, что пришло в голову, лишь бы не дать психованному Малфою наделать глупостей.
– Как ты предлагаешь…
– Назад.
– Куда назад? – Гермиона развернулась, чтобы в случае чего иметь возможность одарить Малфоя соответствующим презрительным взглядом.
Золотистый дневной свет расцветил его кожу: он выглядел теплее и мягче, а скользящие по лицу тени придавали лицу совсем другое выражение. Гермиона смотрела на него пару секунд, а он будто позволял ей себя изучать, потому что ответил лишь несколько мгновений спустя.
– Вот сюда, – взмахнул рукой в воздухе. – Вернись туда, где ты только что была.
Она прокрутила страницу, и Малфой перегнулся через ее плечо. Кровь прилила к коже, когда Гермиона почувствовала тепло его тела. Она просто знала, что это он, так близко к ней. Ей и в голову не могло прийти, что когда-нибудь она привыкнет к тому, что Малфой по собственной воле будет вторгаться в ее личное пространство. А как же грязнокровки – рассадник маггловских микробов или что-то в этом роде?
С самого первого дня в Хогвартсе Гермиона не сомневалась, что случись ей коснуться Малфоя, это вызовет у него отвращение. Неприятен будет даже легкий мазок одеждой или нечаянное прикосновение в коридоре во время школьной толчеи. И не то чтобы это когда-нибудь ее заботило – уж по крайней мере не так, как могло бы беспокоить девушку, скорее, это было возмущение Я-Же-Тоже-Человек, – но время от времени она все равно об этом задумывалась. Если, например, он дергался в сторону, лишь бы не задеть ее, или менял маршрут, чтобы держаться подальше. Трудно было не думать о том, что другого человека выворачивает наизнанку от одной только мысли о прикосновении к тебе. Но дела обстояли именно так, и Гермиона всегда об этом знала. Поэтому то, что теперь Малфой был рядом и даже дотрагивался до нее (обычно в приступе гнева), казалось очень странным. Она не могла не реагировать на такое. Ведь это же не обычное прикосновение. Это Малфой… Малфой, а это всегда всё меняло.
– Вот здесь, – Гермиона только сейчас поняла, как близко находится его лицо: сместись она всего на чуть-чуть, и смогла бы почувствовать щекой прядь его волос.
– Что это?
– Это… Фелициан Джургелионис. И это зацепка.
– Что… Почему ты так решил? – Гермиона покачала головой, во второй раз перечитывая документ.
Зашуршав одеждой за ее спиной, Малфой выпрямился, а затем протянул ей маленький сложенный квадрат. Развернул бумагу и ткнул пальцем прямо под упоминанием о Кайзере.
– Мы найдем его адрес и вечером отправимся в Польшу…
– Что? Ты… Ты серьезно хочешь поехать в Польшу, которая, кстати, нам совсем не по пути, и найти того парня, которому он продал машину, только потому что «Фел», «онис» и «Польша» оказались рядом? Ты тратишь свое время и силы только на основании…
– Больше не на чем, Грейнджер, и честно говоря, я считаю, что это очевидно…
– Это может быть совпадением…
– Я в них не верю.
– Рада за тебя, Малфой, но я верю, – Гермиона снова покачала головой и, опустив испещренный засохшей кровью листок, сконцентрировалась на информации на мониторе. – Это просто блажь какая-то.
– Это не блажь. Ты никогда не рисковала, ведь так? Да это и не имеет значения. Делай, что хочешь: оставайся, проваливай, мне все равно. Я прав и отправляюсь именно туда.
Он вырвал из ее рук бумагу и сложил, с подозрением оглядываясь по сторонам. Засунув листок в карман, снова посмотрел на Гермиону, ожидая, что та начнет спорить и доказывать ему, что он ошибается. Как обычно. Они всегда пытались убедить друг друга в собственной правоте.
– Я рисковала множество раз. Но это были продуманные и разумные риски. Это не тот случай. Это машина.
– Это может быть зашифро…
– Или это может быть просто машина.
– А может быть, мы и ищем машину.
Гермиона фыркнула:
– Сомневаюсь. В этом нет никакого смысла.
– Не во всем в мире есть смысл.
– Но в его решениях он есть. Они всегда что-то отражают…
– А откуда ты знаешь, что эта конкретная машина не была для него чем-то настолько особенным, чтобы использовать ее? Разве не разумно выбрать нормальный и обычный предмет хотя бы потому, что никто никогда не догадается, что к чему?
– Он испытывает слишком много эмоций. Становится сентиментальным. Выбирает предметы, которые что-то значат. В конце концов, он многое в них вкладывает.