– Я имею в виду, быть с кем-то другим. Даже просто думать об этом. Мне никто не нужен. Ни тот человек, ни кто-то другой не в состоянии дать того, чего я желаю. Не сможет стать достойным, тем, кого я хочу, в ком нуждаюсь и кого достаточно. Потому что они не ты. И мне жаль, Драко, богом клянусь, мне очень жаль.
Сеанс восьмой.
Озадаченно разглядывая Драко, Перри похлопывала пером по блокноту.
– Значит, вы полагаете, что все родители неизбежно наносят своим детям вред, пусть даже не желая этого?
– Именно так я и сказал.
– И вы никогда не хотели детей, потому что боитесь ответственности?
– Дело не в ответственности. Я работаю с дюжиной компаний и принимаю решения об их будущем. Я делаю свою работу и делаю хорошо. Это не ответственность. Это факт, что я не хочу загубить своих отпрысков. Я не создан для отцовства.
– Потому что обречены превратить собственного ребенка в плохого человека? Ни один родитель не знает, как растить детей. Да, могут быть какие-то идеи, но принятие происходящего и посильные старания – удел всех родителей. У взрослых есть проблемы, но большинство из них проистекает из полученного опыта. И лишь небольшой процент…
– Ты приводишь ребёнка в мир. На то, кем он станет, повлияют личные переживания и общество, но родители закладывают основу. Которая сказывается на всём, что случается впоследствии. Загубишь это – испортишь своему ребенку оставшуюся жизнь. Некоторые не могут быть родителями. Я из их числа.
Перри медленно кивнула.
– Я понимаю вашу позицию. Гермиона, вы хотите детей?
Гермиона так долго молчала, что Драко резко повернулся в ее сторону. Перед свадьбой она согласилась не заводить детей, но за четыре года многое изменилось. Она начала улыбаться малышам, копошащимся в грязи, радоваться лепету крох – вот же оно. Биологический удар в самое сердце. Но Драко оставался непреклонен, и долгое время она полагала, что сможет принести в жертву эту часть своего будущего.
– Я занята своей карьерой. Мне еще нет и тридцати.
– Ты хочешь детей? – медленно переспросил Драко, будто бы сделав открытие. То самое, что озарило ее саму год назад.
Гермиона перевела взгляд на свои ладони и пожала плечами. В голове пульсировала мысль: сломает ли их это. Разрушит ли ее желание стать матерью их и без того хрупкие отношения. Но эти чувства переполняли ее – разрывали на части. И если они не решат этот вопрос, если не разберутся… возможно, уже ничего нельзя исправить.
– Я сознательно этим пожертвовала. Чтобы быть с тобой, сохранить наш брак, – она посмотрела на него. – Я знала, что дети сделают тебя несчастным. К тому же всегда оставался шанс, что с возрастом ты изменишь свое мнение.
– Это делает несчастной вас? – спросила Перри, пока Драко прожигал Гермиону глазами. – Знание, что, скорее всего, вы никогда не получите желаемого? Что ваш муж не хочет иметь с вами детей?
– С вами? – выплюнул Драко, прежде чем Гермиона смогла издать хоть какой-то звук. Тяжелый ищущий взгляд Малфоя метался между лицами женщин. – Подразумеваете, что я бы захотел детей с кем-то другим?
– Я ничего не подразумеваю, мистер Малфой. Я констатирую факт, что вы не хотите детей с вашей женой. А почему вы решили, что я хочу сказать что-то иное?
Гермиона чувствовала гнев, волнами исходящий от Драко, и знала, что сейчас он думает о своем отце, о слухах и той ссоре с Джинни два года назад. О сплетнях, что отсутствие детей может быть связано с нежеланием пачкать малфоевскую кровь. Если терапевт хотя бы заикнется о подобных подозрениях, Гермиона больше не сможет затащить Драко сюда. И вышло очень кстати, что перед началом сеанса они сдали свои палочки.
– Давайте пока оставим эту тему, – Перри постаралась разрядить накалившуюся обстановку, – Драко так сильно сжал челюсти, что, казалось, может сломать себе зубы. – Вы уже оказывались в подобной ситуации? Расставались на какое-то время?
Гермиона закатила глаза к потолку и досчитала до трех. Случалось ли такое еще? Она уже и не помнила. Возможно, задумайся она сильнее… но Перри была права: они могут вернуться к этому вопросу, когда Драко остынет, и чем скорее они сменят тему, тем лучше. Не помогало то, что он не рассчитывал на ее ответ.
– Да, в начале мы расставались несколько раз. Но всегда ненадолго. Каждый раз мы возвращались друг к другу. Я имею в виду… это очевидно.
2004: “Иногда его рост замедляется или замирает. Это зависит от питательных элементов. Если солнце скрывается, или деревья вокруг высасывают из почвы все необходимые вещества”.
Гермиона сверлила его яростным взглядом, совершенно игнорируя оставшуюся на комоде заколку. У нее их еще дюжина, – а эту он и сам в состоянии выбросить. Ей нужны только ее папки, одежда, зубная щетка, обувь и свободный проход к камину. Как только она доберется до дома, ей тут же станет лучше во многих смыслах. Да. Именно так Гермиона говорила себе и именно этого собиралась придерживаться. Не как в прошлый раз. Спустя два дня, проведенных в хандре и тоске, она появилась в его квартире ночью, прокручивая совет Луны – из всех людей выбрать именно ее! – в голове.
Луна была безумна – очаровательно, интересно, уникально. А Гермиона была совершенной идиоткой, что прислушалась к ней. Вернуться к нему. Гермиона Грейнджер не нуждается в Драко Малфое. И выжгла это в своём мозгу.
– Не получается.
– Конечно не получается. Ты самая невыносимая из всех женщин, что рождались на свет.
– А ты невозможен! – закричала она. – С тобой невозможно общаться, работать, быть с…
– Ты пришла сюда по делу или…
– Забрать свои вещи.
– Тогда забирай и заткнись. Мне и так пришлось терпеть их в своей квартире с тех самых пор, как три дня назад ты фурией вылетела отсюда.
– Я бы не вылетела и не бросила свои вещи, не будь ты таким неисправимым засранцем!
– Что ж, – усмехнулся Малфой, наклоняя голову вперед, – может, я и не был бы таким засранцем, не будь ты такой сукой.
Она злобно стрельнула глазами в его сторону, запихнула папки в сумку и огляделась в поисках кроссовок. Она оставила их тут несколько дней назад, когда рванулась к лифту, что служил входной дверью в его гигантское жилище. Гермиона аппарировала между девятнадцатым и восемнадцатым этажами – сразу же, как сумела снять защиту – и только в своей квартире сообразила, что кое-что осталось у Драко.
Да она бы вообще не вернулась, если бы не ее рабочие документы. Это он виноват, что она пришла, – Гермиона была бы просто счастлива держаться от него подальше после их ссоры о… чем-то. О чем-то, что являлось неимоверно важным. И что сейчас едва ли имело значение. Она не могла даже…
– Где мои кроссовки? – спросила она, и Драко пожал плечом, все еще подпирая косяк двери и сверля Гермиону глазами. – Да. Продолжай в том же духе – неотзывчивый, неумелый эго…
– Неумелый?
– Я понятия не имею, как это – мы – вообще могло случиться, – она покосилась на Драко. – Кто знает, что я тогда думала.
– О, я знаю, что ты думала, – он оглядел ее, и его рот искривила усмешка.
– Именно. Что я думала.
Малфой молча проследил за тем, как Гермиона проверила кладовку, не удостоив вниманием его коллекцию метел и экипировки для квиддича, и с грохотом захлопнула дверь. Развернулась и прошествовала к дивану, когда Драко выругался и отлепился от косяка. Она услышала его приближающиеся шаги только тогда, когда наклонилась, заглядывая под диван. Быстро выпрямилась, и Малфой прижался к ее спине, – Гермиона не сомневалась, что головокружение было вызвано исключительно резким подъёмом.
Одной рукой он обхватил ее бедра, удерживая. Другая его ладонь зарылась в густые волосы, поворачивая Гермиону лицом, когда сам Драко наклонился над ее плечом. Он с силой поцеловал ее, его язык скользнул между губ в ту же секунду, как она приоткрыла рот. Не отвечай на поцелуй, не отвечай на поцелуй, – Гермиона откликнулась на ласку и сжала пальцы на его предплечье. Ее губы дрожали под натиском его рта, а рука Драко то сжималась, то разжималась на ее бедре.
Она отбросила сумку и начала поворачиваться, чтобы встать поудобнее, но запуталась в ногах и упала на диван, краснея от неловкости. Драко же расценил это как приглашение к действию и стянул свою рубашку. Что было совершенно нечестно, поскольку она… была… что-то там. Гермиона с трудом смогла сохранить ясность мышления, когда он поцеловал ее снова, вот так, одной рукой уперевшись в диванную подушку возле ее головы, а второй хозяйничая под блузкой.
– Почему ты сердишься? – спросил Драко, касаясь губами женской щеки, челюсти, давая время для ответа.
Что ж… три дня назад у нее был очень весомый повод, и вот именно тогда ему стоило этим озадачиться!
– А ты?
Он вскинул голову и посмотрел на нее, прищурившись.
– Ты не знаешь, – его голос звучал заинтересованно. Странная смесь веселья и обвинения.
– Ты тоже, – она фыркнула, не сумев сдержать улыбки, когда его губы начали изгибаться. – Но это была очень веская причина.
– О, не сомневаюсь.
Он поцеловал ее шею, горло, подбородок.
– Драко… ты спрятал мою обувь?
Он хмыкнул, и она почувствовала его усмешку, прежде чем Малфой снова ее поцеловал.
Настоящее: “Нет, я не утверждаю, что оно лучше растёт в одиночестве. На самом деле некоторые деревья не могут существовать в изоляции. Ты… Нет, ты не слушаешь”.
Она провела в совещаниях целый день. И было неизбежным то, что на какой-то из встреч она столкнется с Драко, – по правде сказать, Гермиону удивляло, что этого не произошло до обеда. Подле него оказалось свободное место. И она сомневалась, что Малфой в принципе хочет видеть ее рядом, но вряд ли бы люди удержались от сплетен, сядь она в другое место.
Она пристроила на столе свой портфель и стакан с кофе и, стараясь выглядеть спокойной, опустилась на стул. Окинула Драко глазами, – тот был сконцентрирован на лежащем перед ним отчете. Малфой выглядел усталым, и Гермиона знала, что ему тяжело. Интересно, хорошо ли он спит? Без его тепла рядом у нее выспаться не получалось. Будто бы тело понимало, что что-то неправильно, и будило ее посреди ночи, дабы она могла осознать, что же именно. Снова. И снова, снова и снова.
Господи, она скучала по нему. Вот он, прямо перед ней, но она ужасно тосковала. За время их брака на большинстве таких совещаний они дразнили друг друга. Обменивались комментариями, нашептывали возражения, пытались рассмешить. Даже до того, как начать встречаться, они садились достаточно близко, чтобы касаться один другого при малейшем движении. А когда их отношения завязались, Гермиона позволяла себе носком туфли задевать его ногу, Драко же тайком гладил ее бедро. Несколько раз он пытался зайти дальше, но Гермиона никогда такого не допускала. В конце концов, она была профессионалом.
Да даже тогда, когда они оба уставали и выматывались. То, как они прислонялись друг к другу. Совсем чуть-чуть, но этого уже было достаточно. Или как Малфой ловил под столом ее руки и кончиками пальцем отстукивал по ее коже оставшиеся минуты. А она вычерчивала на его ладони такие слова как ванна, сон или что-то более провокационное. Гермиона так скучала по всему этому. Тосковала по тому времени, когда он был ее. Открыто, совершенно, полностью ее.
Гермиона не понимала, что все еще смотрит на него, когда Малфой повернул голову. И на автомате улыбнулась, отмечая, как подчеркивает синеву его глаз голубая рубашка. Она ощущала необходимость что-то сказать или сделать, вернуть всё обратно. Или хотя бы зацепиться мизинцем за его палец. Но тут гул голосов стих, владелец компании занял свое место, и момент был упущен.
Сеанс десятый.
Гермионе было интересно, когда же они доберутся до этой темы. Они уже упоминали ее, но всякий раз возвращались к более важным вопросам. Тем не менее рано или поздно им пришлось бы ее обсудить.
– Как обстоят дела с вашими сексуальными отношениями?
– Хорошо.
– Нормально.
Перри несколько секунд внимательно на них смотрела.
– Ясно. Как часто вы занимаетесь сексом?
Кажется, неловкость возросла.
– Мы не… – Гермиона замолчала, задумавшись.
– Около трех месяцев, – закончил Драко. Точно. Это был его день рождения.
– А разговор о разводе и поцелуй случились около двух с половиной месяцев назад?
– Да.
– Как часто у вас был секс до этого?
Драко молча откинулся назад, а Гермиона подбирала слова для ответа.
– Мы оба много работаем. Приходим домой уставшими… – попыталась объяснить она.
Малфой откашлялся и закинул руку на спинку дивана. Его пальцы лежали совсем рядом с ее плечом, и сконцентрируйся Гермиона на этом сильнее, смогла бы почувствовать исходящее от его кожи тепло даже сквозь хлопок блузки. За последние недели он впервые по собственной воле был так близко.
– За прошлый год раз или два в неделю.
– Около того, – пробормотала Гермиона.
– А раньше вы занимались сексом чаще?
– Да, – оба ответили быстро.
– За время наших отношений – и в начале, и в браке – секс у нас был каждый день, – Гермиона взглянула на Драко, прикидывая, и тот опустил взгляд на ее колено. – Я имею в виду, случалось по-разному, но… в среднем, по крайней мере, раз в день.
2004: “Что ж, да, но оно растет и вширь тоже. Это же не только ствол. Ветви вытягиваются, делаются гуще. Оно разрастается, становясь все больше. Выпуская все эти маленькие листья, что его покрывают”.
Драко Малфой не был великим любовником. Не ужасным, нет, но и не отличным. Прелюдия, предшествующая постели – или любой другой поверхности – была великолепной. Фантастической. Дыхание становилось рваным, сердце скакало как сумасшедшее, желание захлестывало – просто сказка. А вот после начиналась проблема.
Некоторые мужчины растворялись в процессе полностью, Малфой же всегда отдавал себе отчет в том, что она была рядом. Помнил о ее плечах, судя по тому, как часто оставлял на них следы. И совершенно точно не выпускал из внимания места их соприкосновения. Он встречался с Гермионой взглядом, время от времени касался рукой ее груди или ноги, шептал на ухо всякую милую чепуху, называл по имени. Но всё это как-то походя.
У Гермионы не возникало впечатления, что ее партнер забывает о том, что вместе с ним находится еще один человек, но тревожило ощущение, будто ее приравнивали к устройству для доставления удовольствия. Конечно, ей тоже было хорошо – но не так, как могло бы быть. Гермиона достигла с Малфоем оргазма всего лишь однажды, до того, как они добрались до кровати – он сотворил своими пальцами какое-то волшебство. Она знала, что способна достичь разрядки только от проникновения. А еще была уверена, что есть разные способы решения этого вопроса.
Драко Малфой был эгоистичным любовником. А эгоисты обычно редко добиваются величия. Гермиона подождала, не наметятся ли перемены. Понаблюдала за своим партнером, отмечая звуки, которые тот издает, движения его тела – наяву Малфой впечатлял так же, как и в ее фантазиях. Заставлял ее сердце пускаться в галоп. Ей нравились его улыбка после оргазма, то, как он вытягивался на кровати, как обхватывал ее рукой и прижимал теснее к себе.
Но постепенно стало тошно. Она смотрела на его вялые шевеления, обдумывала за и против того, чтобы довести себя до разрядки самостоятельно, и задавалась вопросом, успеет ли она справиться, пока Драко лежит рядом. Возбуждение уже не доставляло такого удовольствия, ведь в итоге ее все равно ждало разочарование. Ладно бы еще несколько раз. Но всё время? Гермиона не представляла, как с подобным мирится такое количество женщин. Это же не перепих на одну ночь, в конце-то концов. Гермиона собиралась сама позаботиться о собственном удовольствии. Ей хотелось большего.
На какой-то момент встал вопрос: а для чего все эти хлопоты? Но уже в следующую секунду Гермиона не сомневалась, что как раз хлопотать она была готова. Более того, очень сильно этого хотела. И неважно, что она внушала самой себе, будто ей все равно, как долго продлится эта связь. Уходить из-за того, что секс не так уж и хорош, она не собиралась. Особенно, если могла сама всё исправить. И именно этим Гермиона и озаботилась, выпив несколько бокалов вина и удостоверившись в интересе Драко попробовать реализовать ее кое-какие идеи.