Харальд вдруг посерьезнел.
— Ты действительно в это веришь? — спросил он.
— Это факты, — возразил Хейдар. — В них не нужно верить. Вечером я воспользовался авиа-такси и посмотрел на ремонт участка. Там работает техника марки Genesis, так что можно надеяться на быстрый результат.
— Я не об этом, — сказал Харальд. — Мне интересно, веришь ли ты, что помогаешь построить общество будущего. Я рассказал тебе, что Сектор №13 — это эксперимент. И вот ты не рвешь на своей голове волосы, не бежишь рассказывать об этом соседям, не жалуешься в Министерство. Ты даже не сменил работу. Твой коллега написал жалобу на твою семью, а ты продолжаешь менять трубы.
— Это важно, — спокойно ответил Хейдар. — Я знаю, насколько это важно. Если бы я был ученым и проводил исследования, я бы знал, как важна моя работа. Невозможно сказать, насколько важна та или другая функция, пока не начнешь выполнять ее. Тогда понимаешь, что все играет важную роль. Построить государство будущего без канализационных стоков — невозможно. Я не горжусь тем, что делаю. Пока я не создал ничего выдающегося в своей профессии. Но я уверен, что приношу пользу.
— Наверное, ты — не гений и не слабоумный. Наверное, ты — сумасшедший, — отозвался Харальд.
Хейдар понял, что очередной разговор подошел к концу. На следующий день утром Хейдар заметил на подоконнике в гостевой небольшой цветочный горшок.
— Я посадил туда кофейное зернышко, — сказал Харальд. — Прочитал, что в этом году выращивать кофе очень модно.
— Я не слежу за модой на садоводство, — ответил Хейдар, но ему стало приятно, что партнер решил внести свой вклад в уют их дома.
Приглашение на публичное слушанье пришло на почту Хейдара спустя несколько дней. Он был на работе, когда ярко-красная табличка высветилась на дисплее импланта.
— Господин Лафейсон! — крикнул дежурный по отделу. — На сегодня вы освобождаетесь от работы!
Хейдар привел в порядок одежду и отправился в Министерство Правосудия на выделенном авиа-каре.
В здании Министерства стояло несколько журналистов. Один из них расспрашивал знакомых Хейдару специалистов Комиссии по Распределению. Другой стоял возле женщины, укутанной в черную ткань на старомодный манер. Даже на большом расстоянии Хейдар увидел, что женщина плачет.
— Господин Лафейсон! — к Хейдару устремился свободный журналист. Другие продолжили свою работу. — Господин Лафейсон, подтвердите, действительно ли господин Хендриксон подал жалобу на ваш брак с господином Стурлусоном? Это правда? Наши читатели утверждают, что это выдумка!
— Да, — ответил Хейдар, глядя в камеру. — Это правда, господин Хендриксон, мой коллега, подал жалобу на мой брак с господином Стурлусоном, назначенный Комиссией по Распределению. Мне неизвестны детали, но я уверен, что это так. Когда я пришел на работу, господина Хендриксона уволили. Других знакомых семейных людей у меня нет.
— Где вы работаете, господин Лафейсон? — спросил журналист. Его помощник записывал все, сказанное Хейдаром, графитным карандашом. Материалы каждого репортажа хранились в архиве в запечатанных блоках с приложенной рукописной стенограммой. Хейдар знал, что это исключает любой подлог.
— Я — специалист Министерства Быта, слежу за улучшением технологии обслуживания промышленных туннелей, — на этот раз Хейдар говорил спокойно, без тени гордости. Он честно отвечал на заданный вопрос.
— Господин Хендриксон занимался тем же? — спросил журналист.
— Да, наши должности совпадали, — ответил Хейдар. — Дагар работал с соседним районом.
— Мы знаем, какой район был в ведении господина Хендриксона, — сказал журналист. — Мы провели независимое расследование и выяснили, что в этом районе дважды за последний год произошла утечка отходов.
— Да, это правда, — согласился Хейдар. — Я подавал рапорты об этом начальству и просил пересмотреть решения своего коллеги.
— Как отреагировало ваше начальство? — спросил журналист.
— Дагара отправили на дополнительное обучение, — ответил Хейдар. — После этого утечек не было.
— Большое спасибо, господин Лафейсон, — журналист протянул Хейдару руку и тот пожал ее с большой охотой. Ему нравилась работа журналистов и он был рад помочь одному из них выполнить свой гражданский долг. — Пользуясь случаем, хочу от души поздравить вас с Распределением. Наши читатели внимательно следят за деятельностью господина Стурлусона. Искренне рад за вас!
— Большое спасибо, — поблагодарил Хейдар.
Прозвенел гонг, призывающий участников слушанья занять свои места. Хейдар вместе с журналистами, специалистами Комиссии и заплаканной женщиной отправились в главный зал.
Обстановка в зале напоминала о величии Сектора. Мебель из настоящей древесины, ковры из натурального ворса, высокий потолок, яркие светильники без экономии электроэнергии. Хейдар ощутил ответственность момента и занял свое место в левой половине здания на стороне государственного обвинения.
Секретарь зачитал информацию о деле, в помещение вошли судья и его помощники. Пока соблюдались процессуальные формальности, Хейдар разглядывал присутствующих. Он редко бывал на публичных слушаньях и никогда — в присутствии действующего судьи. Прежде ему доводилось свидетельствовать на разбирательствах о халатности на рабочем месте, а теперь речь шла о насилии в браке. Неслыханное дело, которое, как надеялся Хейдар, вызовет большой общественный резонанс. Уже много лет суд не рассматривал подобных дел. Насилие на улицах имело место, но чтобы кто-то причинил намеренный вред своему партнеру — из ряда вон.
— Господин Лафейсон, если не ошибаюсь? — шепотом обратился к нему сосед, сидящий слева.
— Да, все верно, — ответил Хейдар и вежливо спросил, с кем имеет честь разговаривать.
— Моя фамилия Берсон, я — специалист отдела Внешних Связей Министерства Иностранных Дел.
— Рад познакомиться, — шепотом ответил Хейдар.
— Я здесь специально для того, чтобы поговорить с вами, — добавил Берсон.
— Вы всегда можете прийти ко мне домой, — ответил Хейдар. Ему было неудобно беседовать во время слушанья.
— Дело в том, что господин Стурлусон не будет рад меня видеть, — объяснил Берсон.
— Вы могли бы прийти ко мне на работу, — предложил Хейдар.
— Моя работа не предполагает публичность, господин Лафейсон, — возразил Берсон.
— Хорошо, в таком случае мы можем поговорить во время перерыва, — сказал Хейдар, давая понять, что не одобряет беседы в подобных обстоятельствах.
— Я вынужден настаивать, господин Лафейсон, — не отступал Берсон. — Боюсь, мне пришлось сфабриковать весь процесс для того, чтобы незаметно поговорить с вами. Очень важно, чтобы ваш партнер не знал о нашей беседе.
— Вам известно, что не существует понятия тайны в отношении семьи? — строго спросил Хейдар, которому начала надоедать чужая навязчивость.
— Дело, о котором я хочу рассказать, исключительной важности, — ответил Берсон. — Я не привык угрожать, но хотел бы упомянуть о том, что прежний партнер господина Стурлусона скончался от нездоровой пищи.
Хейдар замолчал. Лицо обдало жаром. Он почувствовал, что пальцы начали конвульсивно дергаться и поспешил спрятать их в карманы пиджака.
— Что вам нужно? — набравшись храбрости, спросил он.
— Работа господина Стурлусона исключительна. Он обладает талантами, которые могут помочь работе этого Сектора и других Секторов Империи. Секретариат Императора отдал распоряжение убедить господина Стурлусона сотрудничать. Мы пытались выйти на контакт с ним и передать эту информацию официально, но столкнулись с большими трудностями. Подозреваю, что при следующей нашей встрече господин Стурлусон может причинить вред мне или даже самому себе. Он не хочет слышать о сотрудничестве, но мое начальство не потерпит отказа. Я вынужден сообщить вам, что в случае, если в течение следующего месяца мы не добьемся положительного ответа, придется прибегнуть к крайним мерам.
— Вы хотите его убить? — Хейдар был ошарашен догадкой.
— Боюсь, что да, господин Лафейсон, — прямо ответил Берсон.
«Вдовец» — всплыло перед глазами Хейдара. Достаточно потерпеть один месяц, и он станет вдовцом. Не из-за того, что сделает что-то дурное, а просто так. Из-за чужого характера и упрямства. Из-за давней ненависти Харальда к правительству и собственному Сектору.
— Я понял вас, господин Берсон, — сказал Хейдар.
Остаток слушанья он провел в глубокой задумчивости. Младшая супруга Дагара рассказала судье и присутствующим журналистам о том, что ее муж принуждал ее к совместному провождению личного времени.
«К сексу», — мысленно поправлял ее Хейдар.
Судья огласил приговор. Дагара отправили в изгнание сроком на двадцать лет с последующим повторным слушаньем по итогам отбывания наказания. В другой ситуации Хейдар был бы в ужасе, но теперь его больше пугала собственная судьба.
По дороге домой он размышлял о сказанном господином Берсоном, планируя, как поступит, но когда увидел в гостевой сидящего с тарелкой в руках Харальда, все планы вылетели из его головы.
— Сегодня со мной разговаривал специалист по внешним связям, — с порога заявил он.
Харальд уронил тарелку. Бурая жидкость — подлива — растеклась по кафельному полу комнаты.
— Он сказал, что у вас есть один месяц до того, как они… примут меры, — Хейдару не хватило духа сказать вслух «убьют вас».
— Разве они… разве они не должны были сказать тебе, чтобы ты не говорил мне о разговоре? — спросил Харальд, увлеченно подбирая кусочки мяса с пола.
— Они сказали, что убьют меня, — ответил Хейдар. — Не прямо, но я понял.
— Ты понял? — удивился Харальд.
— Они сказали, Ингвар умер от нездоровой пищи.
— Вот так ты ставишь вопрос? — Харальд отбросил тарелку с подобранной едой в сторону, и она разбилась о кафель. — Хочешь повесить на меня убийство Ингвара и свою собственную смерть? Хочешь, чтоб я до конца жизни мучился этим?
— Они убили Ингвара, потому что Ингвар ненавидел Сектор №13 и хотел, чтобы его закрыли, — сказал Хейдар. Он почти слышал сирены государственных авиа-каров за своей спиной. — Из-за него вы отказывались покинуть Сектор и работать в Канцелярии Императора.
— В Канцелярии Императора? — Харальд был поражен. — Что ты несешь? Эти ублюдки хотели упечь меня на самое дно! Они хотели, чтобы я там клепал для них участки кода! Хотели, чтобы я доработал виртуальный интеллект центрального сервера и подключил его к фабрике эмбрионов! Вот чего они хотели!
— Господин Берсон ничего подобного не говорил, — возразил Хейдар. — Он сказал, в Министерство поступил запрос из Канцелярии. Он хотел поговорить с вами лично, но в прошлый раз…
— Я бросил в него нож и послал к черту! И в позапрошлый! Они хотели промыть мозги Ингвару! Хотели заставить его прекратить писать!
— Я ничего не знаю об этом, — ответил Хейдар. — Я знаю, что сказал мне господин Берсон.
— Что я должен пойти в изгнание и работать там? Без партнера? Без дома?! — Харальд кричал, но теперь Хейдар видел, что это не крики угроз, а крики страха.
— Нет-нет, — он вытянул вперед руки, призывая к мирному решению конфликта. — Они предлагают вовсе не это. Подумайте, ведь им нужно, чтобы вы хорошо себя чувствовали! Человек лучше всего работает в ситуации, когда у него есть все необходимое, но нет излишеств. В таком случае он более продуктивен. Если вы уйдете в изгнание, вы не сможете работать с программами. Они хотят вовсе не этого!
Харальд смотрел удивленно, и Хейдар воспользовался этим.
— Они хотят, чтобы вы согласились переехать и начали работать в Центре. Там вы сможете принести пользу не только Сектору №13, но и другим. У вас будет доступ к новым сведениям и вы не будете ставить под угрозу своих соседей и знакомых участием в секретном проекте. Я думаю, им важно, чтобы вы добровольно согласились на это. Помните, они позволили вам выбрать себе партнера? Такое позволяют только в исключительных случаях!
— Да, действительно, они разрешили мне выбрать Ингвара, а потом отобрали его! — Харальд вновь разозлился.
— Вряд ли они хотели этого, — возразил Хейдар. — К вам часто приходили гости, у вас был алкоголь. Возможно, Ингвар…
— Не смей! — крикнул Харальд. — Не смей говорить это вслух! Он был единственной отдушиной среди лицемеров. Он, его стихи, его друзья!
Хейдар хотел ответить, что Ингвар потянул вслед за собой партнера. Превратил их жизнь в череду попоек и праздных бесед о вреде, который причиняет обществу государство. Хейдар наслушался много подобных разговоров, когда был мальчиком. Другие дети считали, что им полагается больше конфет. Или больше свободного времени. Больше одежды, больше пространства для хранения данных. Больше-больше-больше! Хейдар видел, как жадность затмевает их разум. Они совсем не думали о других. Не думали о том, как стать достойными членами общества. Скорее всего, Ингвар был одним из них. Одним из этих бунтарей, которые выпрашивали себе дополнительные конфеты.
— Почему ты молчишь? — рассердился Харальд.
Хейдар хотел объяснить, что ему нечего сказать, потому что он уже поставил свою жизнь под угрозу, рассказав о планах Министерства своему партнеру. И это, с его точки зрения, куда более красноречивый поступок, потому что можно сказать сколько угодно слов, в рифму или без, но ничто не сравнится с готовностью пожертвовать жизнью.
— Давай, скажи, какой я эгоистичный мерзавец! — продолжал кричать Харальд.
Хейдар мог сказать, что эгоистичным был вовсе не Харальд, а его погибший супруг, которого пришлось убить, чтобы спасти талант гения евгеники, господина Стурлусона. Кому-то из чиновников Министерства пришлось взять на себя ответственность за этот поступок. Теперь, скорее всего, этот человек мучается кошмарами. Возможно, он не сможет простить себя никогда за то, что совершил. И все из-за того, что Ингвар не думал о благополучии других людей.
— Почему ты молчишь?! — заорал Харальд, срывая голос. Закашлялся и рухнул на диван, уронив лицо на ладони.
— Я думаю, вам выпал удивительный шанс, — сказал Хейдар, тщательно подбирая слова. — Почти никому из Сектора №13 не удавалось выйти в Центр. Скорее всего, ваши способности уникальны. Представьте, сколько вы сможете сделать там. Сколько людей получат возможность прожить счастливую жизнь благодаря вашей работе.
— Ты говоришь так, будто считаешь, что я уеду один, — усмехнулся Харальд.
Хейдар не понял его слов сразу и обдумывал их, а Харальд тем временем продолжил.
— Ингвар пожертвовал собой, лишь бы они отвязались от меня! Он готов был отдать свою жизнь за мое благополучие! Ты такой же слизняк, как я и думал с самого начала. Весь пропитан их ложью. Веришь в то, чего не существует. Хочешь выбраться в Центр, хотя сам рассказываешь, что можешь чистить чужое дерьмо до самой смерти. Не переживай, теперь они приедут сюда и тебе не придется чистить его слишком долго!
— Я не хочу выбраться в Центр! — вмешался Хейдар. — Господин Берсон сказал, что запрос касается вас, а не меня. Я останусь здесь, в Секторе №13.
— Нет, — помотал головой Харальд, — они не оставят тебя в покое. Теперь, когда ты столько знаешь, ты не сможешь получить себе партнера и жить в государственном доме.
— Почему? — удивился Хейдар.
— Неужели ты действительно не понимаешь? — Харальд был поражен. — Есть секреты, которые лучше держать в могилах.
— Внутри семьи у партнеров нет тайн, — возразил Хейдар.
— Ты — больной, — резюмировал Харальд, встал и вышел к себе в комнату, как в первый день их встречи. Хейдар остался на месте.
Он разглядывал изменившийся за несколько недель облик: чистый пол, растение на подоконнике. Харальд больше не заказывал еду у разносчиков, довольствуясь тем, что готовил Хейдар. Он не раскидывал вещи, стараясь вовремя убирать их в контейнер. По утрам он выходил к завтраку, а вечером за ужином рассказывал о своей работе.
Хейдар начал считать до тысячи. Он не был уверен, что может сделать после того, как закончит счет, но успокаивал себя знакомым перебором цифр: один, два, три.