У юрты были поставлены на ночь часовые, которые должны были предупредить о появлении зверей или падения снега, который мог совершенно засыпать юрту.
За ночь не произошло ничего особенного. Генрих, чувствовавший легкий приступ лихорадки, к утру совершенно выздоровел. Когда в полдень все еще не получились никакие результаты, Вигбольд начал настаивать на возвращении. Он понимал, в какой опасности они находились. Лед мог сломаться, унести лодку и совершенно отрезать их от корабля, которого они давно уже потеряли из виду.
— Если я не ошибаюсь, — ответил Штертебекер, — мы почти у цели. Смотри, как собака рвется вперед. Теперь она уже уверена в своем деле.
Все опять очутились перед гребнем льдин, преграждавшим остров на две части. Плуто насторожился и с громким лаем бросился бежать, исчезнув за гребнем. Генрих загорелся любопытством.
— Она что-то нашла! Я посмотрю, что это! — крикнул он и бросился за собакой. Штертебекер тоже поднялся на гору и вздрогнул от изумления.
— Гром и молния! — крикнул он в волнении и бросился бежать к гребню, а за ним все остальные. Ужасное зрелище представилось их глазам, когда они приблизились. Там стояли остатки разрушенной лодки. Посередине поднималась одинокая мачта с тряпкой, которая была когда-то гордым знаменем. А пассажиры? Их последние печальные остатки тоже были здесь. Скелеты и кости валялись кругом в разных позах.
Голые черепа и глазные впадины как бы рассказывали о величайших страданиях, перенесенных несчастными на этом снежно-ледяном острове.
Это, вне сомнения, люди пославшие бутылочную почту. Спасители явились слишком поздно для них. Явятся ли они слишком поздно также для их жертвы?
Штертебекер направил все свое внимание, чтобы найти здесь какую-нибудь путеводную нить к несчастному, ставшему жертвой их позорного деяния.
Штертебекер первый начал копаться в лодке, в мусоре разных остатков пищи и одежды. Внутренний голос подсказывал ему, что он найдет в этом мусоре что-нибудь важное, и он не ошибся.
Крик торжества вырвался у него, когда он вдруг заметил в мусоре какой-то твердый массивный предмет. При внимательном осмотре оказалось, что это заржавленная, но все еще запертая железная кассетка значительного веса. Она была так тяжела, что даже сам Штертебекер, человек, рвавший железные цепи, как нитки, не мог ее поднять. Общими силами ее уложили на сани, на которых они везли за собой дрова и провиант.
— От этой кассеты мы узнаем много интересного, — сказал Штертебекер. — Это корабельная касса, в которой обычно хранятся не только деньги, но и важные, касающиеся корабля и его обитателей документы. Это ужасная ирония судьбы, эти люди, скелеты которых валяются здесь, умерли с голода рядом с ящиком, полным золота.
Не найдя больше ничего интересного, все повернули обратно. К вечеру они достигли своей юрты, поужинали и выспались, а на второе утро вернулись на корабль, где их уже ожидали с нетерпением и беспокойством.
Самым важным делом для Штертебекера, после того как он распорядился о главных предосторожностях, чтобы корабль не примерз, было теперь разобраться в содержании кассы.
Открыть ее никоим способом невозможно было и пришлось взорвать ее порохом.
Предчувствия Штертебекера оправдались. Касса была наполненная золотом и драгоценностями в таком количестве, какое бывает только на очень богатых кораблях. Но там много разных бумаг и между ними большая книга, в которой ежедневно записывается, на кораблях, все события, печали и радости.
Клаус раскрыл книгу, и оттуда выпал отдельный кусок пергамента, похожий на тот, который был в бутылке.
Он тоже пожелтел, но надписи были достаточно разборчивы, и Штертебекер сразу узнал, что это копия того сообщения, которое интересует их.
С захватывающим вниманием он прочел теперь все, что они раньше не могли разобрать.
«Кто бы ты не был, кому попадет это печальное сообщение, выслушай последний крик отчаяния грешников, тяжело провинившихся.
Действительно, мы не главные виновники этого ужасного преступления совершенного по отношению к бедному Рейнмару. Мы исполнили только приказ сената, у которого мы служим.
Но все-таки мы чувствуем себя виновными в этом грехе, последствия которого обрушились на нас самых. Да, мы подверглись той же участи, которую мы приготовили наследнику Ритцебутеля по приказу сенатора фон Шенка. Приближается наш конец. Окруженные льдом, нам приходится погибнуть без всякой надежды на избавление из этой ужасной пустыни.
Наш корабль, трехмачтовый «Быстрый» раздавлен льдинами и пошел ко дну. Большинство из нас потонуло. Хорошо им, что они нашли быструю смерть и избавлены от ужасных мучений. Семеро спаслись на лодке. Теперь она разбита, харчи кончились, трое умерли от холода, один лишил себя жизни. Мы, все остальные, ждем смерти как милости. Тринадцать недель мы уже мучаемся здесь, лишенные самого необходимого для поддержания жизни на этой плавающей льдине. Вы не сумеете спасти нас, ибо вы нас не найдете. Но мы заклинаем вас, облегчите наши моральные страдания, спасите наши души и избавьте того несчастного, который находится в худшем положении, чем мы. Имя несчастного Рейнмар фон Ритцебутель, он единственный наследник графов, владевших замком Ритцебутель. Мы его увели туда, по приказанию сенатора, чтобы его наследство перешло к городу Гамбургу. Он на коленях умолял нас убить его лучше, чем оставить в таком ужасном положении. Но мы получили строгий приказ непременно высадить его живого и отобрать у него оружие, чтобы он сам не причинил себе смерть. Мы высадили его на берег Гренландии, 28 град. 36 м. западной длины, 65 град 27 м. северной широты. Боже, сжалься над нашими душами. Мы стараемся исправить то, что еще возможно исправить».
Штертебекер, потрясенный, смотрел на ужасный документ, рассказавший в коротких ясных словах, всю подлость человеческой натуры.
— Негодяй получили по заслугам. Детлев фон Шенк тоже наказан. Теперь посмотрим, застанем ли графского сына в живых. Это было бы действительно чудом.
ГЛАВА VI. Найден, но в безумии
Вигбольд, Генрих, как и весь экипаж «Буревестника», тоже были потрясены, узнав об ужасной драме, разыгравшейся в этой ледяной пустыне и все хотели ехать в Гренландию, спасти несчастного. Штертебекер опять натянул все паруса, чтобы не терять драгоценное время. Так как ледяной остров, на котором находились остатки печальной экспедиции, преграждал им дорогу, так им пришлось объехать кругом, и теперь только они увидели, какое громадное пространство он занимает.
Они видели громадные ледяные горы, верхушки которых скрывались в облаках. Никто не мог оторвать глаз от них, когда они под лучами солнца обнаруживали всю свою красоту. Получить какое-нибудь представление о сверкающих кристаллах льда, о величественной красивой стене красок может только человек, видевший собственными глазами полярную природу.
Генрих Нисен с наивным восхищением смотрел на грозное величие чудесной природы. В магистре Вигбольде сейчас же обнаружился ученый, с жадностью проверявший свои познания. В то время было очень мало ученых, видевших собственными глазами полярную природу. География и геология находились еще в младенческом состоянии, и магистр был счастлив представившейся возможностью подвергнуть свои неточные познания сравнению с настоящей действительностью.
Но Штертебекер горел только одним желанием — возможно скорее добраться до восточного берега Гренландии и найти несчастного.
К тому же он чувствовал какое то странное беспокойство. Его долгая разлука с флотом Виталийцев терзала его. Он не предполагал, что экспедиция, предпринятая во имя справедливости, так долго задержит его.
Раз, ночью, он увидел плохой сон. Годеке Михаил появился пред ним так ясно, как будто бы он его видел в действительности.
Заместитель короля виталийцев носил кандалы на руках и ногах и смотрел на Штертебекера умоляющим взглядом.
— Тысяча чертей! — крикнул Штертебекер, проснувшись, и выбежал на палубу, чтобы освежиться на свежем воздухе.
К его великому изумлению, он встретил здесь Вигбольда с его инструментами.
— Ты здесь? — изумленно крикнул Штертебекер. — Удивительно, что нам пришлось встретиться здесь в такой поздний час.
— На земле много удивительного; по крайней мере нам много непонятно, и мы называем это удивительным.
Ученый сделал при этом такую сериозную, даже печальную мину, что Штертебекер испугался.
— Что ты, Вигбольд? — спросил он, обеспокоенный. — Разве случилось что-нибудь плохое?
Ученый пожал плечами.
— Что я могу знать? — ответил он дипломатически.
— Ты один из тех мудрецов, которые знают многое недоступное обыкновенным смертным. Угадай будущее.
— В данном случае дело идет скорее о настоящем, чем о будущем.
— Ах, ты знаешь что-то определенное. Так говори! Не мучь меня больше.
— Да, я видел неприятный сон…
— Годеке Михаил? — крикнул Клаус, схватив учителя за руку.
— …в плену, — глухо закончил ученый.
— Это тебе снилось, это только сон! — громко крикнул Штертебекер. — Это еще не действительность.
— Это правда, — твердо сказал магистр. — Я поставил гороскоп. Этой ночью Годеке Михаил попал в руки гамбургцев.
— А наш флот?
— Не думаю, чтобы он потерял корабль. Но все-таки ты хорошо сделаешь, если ты сейчас же вернешься, ибо Годеке Михаил самый способный руководитель виталийцев, помимо тебя. Что же будет с флотом, если вас обоих там нет?
Штертебекер схватился за голову. Противоположные чувства боролись в его душе. Он направился в северные пустыни, чтобы спасти невинного, а дома тем временем изнывает в тюрьме его лучший друг и руководитель виталийцев. Что ему делать? Он беспомощно посмотрел на магистра.
— Отдать приказ к возвращению? — спросил магистр.
— Так недалеко от цели? — стонал капитан.
— Кто знает, действительно ли мы близко к цели. Может быть, это еще очень, очень далеко. Мы гонимся за человеком, который, может быть, уже давно погиб. Если мы найдем Рейнмара, то, вне сомнения, в том же виде, что тех несчастных с корабля «Быстрый».
— Обождем еще до завтра. Если мы до завтра не достигнем берега Гренладии, мы вернемся.
— Дай руку в знак того, что так будет, Клаус.
— Вот она.
Друзья пожали друг другу руки и попрощались, чтобы отдохнуть еще остаток ночи.
На рассвете второго дня показался берег Гренландии. Хотя весь берег был покрыт льдом и снегом, но по особенным формам гор видно было, что это действительно земля, а не плавающий остров.
Штертебекер сильно обрадовался, увидев, что он наконец достиг цели своего путешествия. Теперь он уже найдет несчастную жертву людской жадности, если не живого, то хоть трупа. Он скоро выискал удобное место для корабля, ибо здесь придется стоять продолжительное время на якоре, и все занялись снаряжением экспедиции. Считаясь с возможностью долгого пребывания на материке, они взяли с собой богатые запасы провианта, дров, оружия, шуб и прочее.
Так как они пристали немного южнее того места, которое было указано в корабельной книге, то Штертебекер решил двигаться по берегу к северу, ибо нельзя было полагать, что Рейнмар пустился в глубь страны. Во-первых, он у моря скорее может добыть себе пропитание, занявшись рыбной ловлей, и во-вторых, у берега все же есть надежда увидеть еще когда-нибудь корабль.
На долю смелых путешественников выпало тяжелое испытание. Восемь дней экспедиция уже находилась в дороге, не добившись никаких результатов.
Местами попадались обглоданные кости или целые скелеты зверей, но эти могли быть жертвами более сильных хищных зверей. Погода значительно ухудшилась все время свирепствовали снежные бури, так что моряки подвергались опасности быть засыпанными снегом.
По ночам приходилось ставить стражей, чтобы предупредить об угрожающей опасности от снежных заносов или пожара.
Сегодняшняя ночь была особенно бурная. Ветер и вихры разгулялись во всю, так что на пять шагов от себя ничего не видно было.
Штертебекер установил правильную ночную стражу часовых. Ежечасно проверяли и осведомлялись о виденном. Сам Клаус тоже не спал в эту ночь. В последнее время попадалось слишком много костей и приходилось полагать, что вблизи находятся много хищных зверей, которых нужно было теперь остерегаться.
На этот раз Вигбольд тоже бодрствовал. Оба они совещались, вернуться ли им или нет, и глубокие складки на лбах указывали, как тяжело им решить этот вопрос.
Вигбольд опять, настаивал на возвращении, но Штертебекер не мог решиться на это.
— Неужели вся поездка будет напрасна? — мрачно сказал он. — Дай мне еще один день, Вигбольд. Пусть Бог рассудит. Если мы завтра не найдем несчастного или его следы, то я воз… Слышишь? Кажется кто-то кричит?
Клаус выбежал с гарпуном в руке и заметил промелькнувшую тень. Это человек или зверь? Он опасался бросить гарпун, чтобы не попасть в часового. Тень быстро исчезла в снежной метели.
— Стеффан! Стеф-фан! — закричал Штертебекер громовым голос.
— Здесь! — ответил слабый голос с другой стороны. Промелькнувшая тень, значит, не была часового.
— Стеффен, где ты? — крикнул Клаус и направился по ответному голосу.
Он нашел матроса лежащим на земле.
— Что случилось? На тебя напали?
— Да, капитан. Он хотел задавить меня. Его пальцы проникли глубоко в шею.
— Он? о ком ты говоришь? Тебе снилось. Ты уснул на посту.
— Нет, капитан, я слишком ясно чувствовал его пальцы на моей шее! Смотрите, вот кровь, он исцарапал меня ногтями.
— Идем в юрту. Ты можешь ходить?
— Я уже дойду, капитан.
Стеффен с трудом поднялся с земли и, поддерживаемый Клаусом, направился в палатку. Клаус сейчас же поставил смену, на этот раз из двух часовых. Затем он отогрел Стеффена вином и заставил его рассказать, что случилось.
— Я простоял около получаса на посту и начал ходить взад и вперед, чтобы не замерзнуть, как вдруг я увидел что-то на снегу. Я принял это за зверя, ибо я ясно видел шерсть шкуры. Для медведя это было слишком мало, для лисицы слишком большое. Я взял копье и хотел приблизиться к этому. Но это неожиданно сделало дикий прыжок мне на грудь, я упал, а он повалился на меня. Это сейчас же схватило меня за горло, и когда я посмотрел в лицо, я с ужасом убедился, что это человек.
— Ты говоришь, что это был человек? Это было бы ужасно. Уверен ли ты в этом?
— Я уверен, капитан. Это был человек, я думаю, сумашедший. Зверь не сумел бы сделать такой прыжок. Лицо у него было такое истощенное, похожее на лицо мертвеца, но глаза дико сверкали. Он скалил зубы, как зверь, и изо рта у него текла пена.
— Ужасно! — тихо пробормотал Штертебекер про себя. — Мы нашли его, но сумасшедшим.
— Ты уверен, что это он, Клаус? — спросил магистр.
— Так уверен, как я уверен в том, что ты Вигбольд фон Росток. Но осмотри раны Стеффена, нужно сделать ему перевязку.
Магистр крикнул Генриха, который часто помогал ему при перевязках, подавая все, что требуется. Вигбольд несколько раз звал его, но Генрих не являлся.
— Гром и молния! что это значит? — загремел Штертебекер. — Генрих, где ты? — Нет ответа.
Встревоженные матросы обыскали все уголки, но Генриха нигде не было.
— Генрих Нисен! — крикнул Штертебекер выйдя из юрты. Горное эхо повторило его крик.
Как? Больше ничего? Не слышится ли в снежной буре сатанинский смех? Дьявольский хохот адского торжества, смех безумного?
— Вы не видели мальчика? — спросил Штертебекер у обоих часовых, после бесполезных поисков.
— Мне казалось, что Генрих вышел с вами, капитан, — ответил один из них. — После я его больше не видел.
— Он вышел со мной? Неужели он решился на глупость. Ах! еще ясны следы его ног, через четверть часа все покроется снегом.
— Вот здесь следы Генриха, а здесь сумасшедшего. Можно их скорее принять за следы медведя, чем человека. А здесь сумасшедший поднял Генриха, чтобы унести его. Это ясно видно, славный парнюга хорошо защищался, а дальше идут следы сумасшедшего, а следов Генриха нет больше. Эй; вооружитесь, берите с собой факелы и спустите собаку! Мы не должны терять ни минуты.