В дверь робко постучали.
- Войдите! - приказала я.
Вошел мужчина средних лет.
- Вы на прием?
- Простите, не хотел вас отвлекать, но через час у меня начинается смена, - посетитель робко протянул талончик. - Здесь написано восемь ноль-ноль.
Я посмотрела на часы: четверть девятого.
- Извините, первый день на работе, никак не освоюсь.
- Ничего, - улыбнулся мужчина. - Я знаю, как это бывает.
- Присаживайтесь! С чем пожаловали?
- Зрение падает ... ну, прямо на глазах! Простите за каламбур! - тут посетитель сдержанно хихикнул.
- Садитесь! - Я любезно улыбнулась. - Посмотрим, куда падает ваше зрение....
День выдался долгий и напряженный. Мешала головная боль, а еще постоянные мысли о Ваньке. Когда ушел последний пациент, ухмыляясь в усы, словно мартовский кот, меня уже откровенно мутило от местных мужей, с их навязчивым флиртом и явно завышенной самооценкой.
Я сняла трубку, обзвонила один за другим три лицея в надежде выяснить хоть что-нибудь о новичках. Обнаружилось, что два из них закрылись еще летом ввиду катастрофического недобора, а в последнем со мной отказались общаться.
- Никакой информации не даем! Обращайтесь к инспектору за разрешением!
Интернат для одаренных детей на поверку оказался женской гимназией и вслед за лицеями выпал из списка.
К математикам я прозвонилась уже утром перед самой работой, поинтересовалась, много ли в этом году новичков. Мне ответили, что в этом году первоклассников не набирали, а приняли трех новичков: двух мальчиков десяти и двенадцати лет и одну восьмилетнюю девочку.
Итак, что мы имеем: таинственный лицей с хамоватым начальством и целым потоком детей из закрывшихся школ плюс интернат для умственно отсталых. Не мешало бы выяснить, с какого возраста здесь набирают в школу? Если с семи, то шансов еще меньше: Ваньке стукнуло шесть с половиной, а значит, придется искать его в бесчисленных дошкольных заведениях. С этими хмурыми мыслями я вошла в кабинет, села в кресло, закрыла глаза. Дверь скрипнула и мягко отворилась:
- Можно?
- Можно! Входите!
В кабинет как-то боком протиснулась хрупкая барышня, опустилась на стул, протянула талон.
- Мой личный номер Шесть, мое имя Глафира. Я к вам записана на восемь.
- Что беспокоит? - спросила я без особого интереса.
- Совсем плохо вижу, особенно вдаль.
Я провозилась с пациенткой полчаса и нашла у нее миопическое нарушение рефракции, а по-простому, близорукость.
- Примерьте очки! - распорядилась я. - Ваша полка вторая. Выбирайте любые.
Этот массивный стеллаж я уже успела оценить по достоинству, равно как и местную особенность бесплатно выдавать очки. Мало того, что под рукой надежный консультант, ты экономишь кучу денег, не говоря о золотом рабочем времени.
Глафира выбрала очки, нацепила их на нос, уставилась в зеркало:
- Ну вот, теперь я настоящая училка!
- Вы учительница? - похоже, мой вопрос прозвучал слишком резко.
- Ну да, учительница, - смутилась барышня.
- А где преподаете?
- В городском лицее.
- Девятый сектор, строение пять?
- Ну да, теперь все там работают, - барышня смотрела на меня с любопытством и легкой иронией, похоже ее забавляла моя возбужденность.
- А с какого возраста вы принимаете в школу?
- С шести, - улыбнулась она близоруко.
- Как хорошо!
Я уже отпустила поводья: нужна была информация, и за нее я готова была на любой, даже глупый поступок.
- А можно попасть к вам в лицей? У вас там пропускной режим?
- Понимаю вас! - вздохнула пациентка. - Сейчас так трудно встретить интеллигентного человека! Все научные центры за окружной... и адвокатские конторы, и больницы. В старом городе сплошь торгаши и банкиры, а местная элита засела в Ратуше и близко никого не подпускает. Только в школе и встретишь приличных людей. Но я вас разочарую: в нашем лицее работает мало мужчин, вы не найдете там достойного партнера.
Все это время я бестолково хлопала глазами, пока окончательно не убедилась: мадам уверена, что я ищу себе культурного самца. Мысль о том, что я усердствую ради ребенка, не приходит в ее безмятежную голову. Инстинкты материнства у населения вытравлены на корню! Все это горько и печально ... и в то же время очень кстати: я снова остаюсь вне подозрений!
- Проведите меня в ваш лицей! - попросила я ангельским тоном и кротко взглянула на пациентку. - А я за это осмотрю детей. Проверю зрение у первоклашек.
Барышня поерзала на стуле, потеребила пуговицу на жакете, повздыхала, поморщилась... и согласилась:
- Я поговорю с нашим директором (кстати, очень солидный мужчина), - тут она заговорщицки подмигнула. - Хочу предупредить: на него имеет виды наша завуч - у нее после физика ни одного партнера за год.
- Обещаю вести себя скромно. Займусь кандидатами рангом пониже, - тут я позволила себе улыбку. - Тем более, физик уже на свободе!
Энтузиазм собеседницы померк на глазах. Я поняла, что брякнула очередную глупость:
- За физика не беспокойтесь! У меня с детства отвращение к естественным наукам!
Тут я запнулась, закашлялась и окончательно сникла, осознавая, что сижу в кабинете врача в белом халате и с офтальмоскопом на лбу.
Пациентка посмотрела на меня с недоверием:
- Я поговорю с нашим руководством, но ничего не обещаю!
И тут меня как будто прорвало:
- Вы не подумайте, я не какая-нибудь проходимка, просто еще до конца не освоилась. Ни друзей, ни знакомых! Все время одна! Даже не с кем поговорить!
- Да, конечно, - училка явно расслабилась, - за окружной гораздо интересней - там ваша среда: больницы, клиники, научные центры. А вас вот взяли в старый город. Все-таки ваша специальность - большая редкость! Элита к себе забирает только штучный товар, какой-нибудь жалкий терапевт сюда не попадет.
- Так вот, в кого ты превратилась! - Подумала я про себя. - Штучный товар в репродуктивном возрасте....
Глафира позвонила через день:
- Ждем вас сегодня после обеда - с начальством я уже договорилась.
Ура! Мой план начал действовать! Доработаю до перерыва и сразу же сбегу в лицей. Минут пятнадцать уйдет на дорогу, час - полтора на медосмотр, еще четверть часа на обратно. А на работе подождут: пациенты здесь смирные, администрация сильно не давит, на опоздания смотрит сквозь пальцы. Навру им, что-нибудь про спущенное колесо.
Так оно и случилось: едва досидев до обеда, я подхватила саквояж и выбежала на парковку. Не прошло и минуты, как я вырулила со двора, свернула на мостовую и покатилась вниз по улице.
Мой путь лежал через сквер, заросший папоротником и самшитом. В тени могучих эвкалиптов дрожали перьями пальмы-близняшки. Магнолии грустно кивали мне вслед и сонно шелестели на ветру. Увы, но прохлада закончилась вместе со сквером - я выкатилась на бульвар под стройные стволы каштанов. Еще пара минут пепелящего солнца, и бульвар остался позади, прямо по курсу выросли зубцы и шпили Девятого Сектора.
Девятый Учебно-Педагогический Сектор утопал в цветниках и фонтанах. Изваяния драконов всех мастей населяли и площади, и переулки; в каждом дворике, в каждом глухом закоулке гнездились их крылатые скульптуры. Похоже, Раптор был символом города и являлся фигурою номер один. Спящий, бегущий, летящий, плывущий - он дремал в цветниках, на газонах, в кустах, плескался в водоемах, его барельеф красовался на каждом фасаде. Не оставалось никаких сомнений: Учебный Сектор - истинная вотчина дракона.
Из переулка Знаний я попала на площадь Науки, притормозила и сверилась с картой. Все верно: вдоль площади на равном друг от друга расстоянии находятся три симпатичных лицея и гимназия для благородных девиц (из которых впоследствии вырастет штучный репродуктивный товар). Я отыскала строение под номером пять и здесь в тени припарковалась, поднялась по ступенькам, открыла дубовую дверь.
На этаже было пусто, где-то тикали настенные часы, из-за дверей долетали аккорды и нестройный детский хор с его традиционным "до-ми-соль-ми-до".
- Вам кого? - раздалось у меня за спиной, и я невольно вздрогнула.
Рыжеволосая девица с бойкой и умной мордашкой окинула меня небрежным взглядом, заметила модельные кроссовки (последняя коллекция New Balance), удивилась, задумалась, повеселела:
- Вы, наверное, из медицинского центра?
В этом месте я аккуратно кивнула.
- А я - Аделаида, секретарша. Пойдемте, покажу вам наших вундеркиндов.
- Только начальные классы, - строго вставила я. - У меня жесткий график.
- Конечно, конечно! - согласилась девица и поплыла вглубь коридора, - Подготовительный? Первый? С какого начнем?
- Начнем с того, который ближе.
Девица распахнула дверь:
- Подготовительный класс, шестилетки, всего пятнадцать человек.
Мы вошли в просторное светлое помещение, мебелированное лишь до середины: два ряда по четыре парты, а за ними свободное место для игр. Малыши оторвались от тетрадок, с любопытством уставились на гостей.
Я жадно вглядывалась в их мордашки и с ужасом ждала, что вот сейчас один из них вдруг выскочит из-за парты и с криком "Мама!" повиснет у меня на шее! Нас моментально расшифруют и разлучат уже надолго, ведь никакого сигнала я дать не успею!
Но класс молчал, незнакомые детские лица продолжали изучать меня все с тем же интересом, а я проклинала себя за легкомыслие и за то, что едва не подставила Ваньку.
- Медосмотр! - объявила девица.
Я подошла к доске, повесила таблицу Сивцева, отмерила пять метров, выставила стул:
- Надеюсь, все знают буквы?
Учительница утвердительно кивнула и вызвала первого по алфавиту.
Осмотр занял двадцать минут и не выявил никаких патологий.
- Зрение в норме у всех, но у двоих небольшое косоглазие, - объявила я учительнице. - Рекомендую показать их детскому офтальмологу.
- Да что вы! - махнула она обреченно. - У нас и взрослого-то нет.
- Непорядок! - я покачала головой. - Вы должны привезти их ко мне на прием.
Учительница сделала серьезное лицо:
- Исключено! Мы не имеем права покидать территорию сектора.
- Безобразие! - возмутилась я. - Вы рискуете здоровьем учеников из-за каких-то глупых правил!
Обе девушки шумно вздохнули, опустили глаза, словно двоечницы-второгодницы. Мне даже стало их немного жаль, вот только сидевший во мне офтальмолог никакой моей жалости не разделял.
- Ведите меня к первоклашкам, а потом в кабинет руководства!
У первоклашек была физкультура, и на осмотр вызывали по одному. Теперь я могла спокойно осуществлять свой хитроумный план, не подвергая риску ни себя, ни сына. Ваньки здесь тоже не оказалось и, закончив осмотр, я двинулась к директору лицея. К моему появлению он был готов - рыжеволосая Аделаида уже слила весь компромат.
- Добрый день! - расцвел директор, едва я переступила порог. - Знаю, знаю! Наслышан, наслышан! Но ничего поделать не могу!
- Значит, вам наплевать на детей?
- Зачем вы так? У нас прекрасный школьный врач и поликлиника тоже на уровне. Вот с офтальмологом точно проблема - уже три года как на пенсии.
- Пускай выходит на службу и лечит детей!
- Куда там! - махнул рукой директор. - Старику уже за восемьдесят. Сам еле видит. - И он беспомощно развел руками.
- А за городом есть врачи?
- Там офтальмолог один на весь пригород и, кажется, тоже для взрослых.
- А как же дети?
- Чего не знаю, того не знаю! - он покачал головой и с интересом уставился мне в декольте.
- Ну, все, мне пора, у меня пациенты! - объявила я строго.
- Уже уходите? Какая жалость! - расстроился похотливый начальник.
- Вы извините, у меня рабочий день! - С этой фразой я выскочила из кабинета и едва не столкнулась со своей близорукой подружкой.
- Ну как? - произнесла она тревожно.
- С мужчинами у вас беда! - Я улыбнулась сочувственно-скорбно. - Ваш директор мужчина, конечно, представительный, но мне бы чего-нибудь поэкзотичней! - и тут же поправилась. - В пределах школьной программы, конечно.
- А знаете, - она мечтательно вздохнула, - моя хорошая знакомая перевелась в закрытый интернат. Так вот, у них есть физрук, говорят, интересный мужчина, - тут она позволила себе пошловатый смешок (теперь, когда учитель физики был в безопасности). - Могу при случае вас познакомить...
- С физруком?
- Да нет, с приятельницей.
- А она...
- А она проведет вас на территорию центра.
Аллилуйя! Победа! Теперь я знаю, как попасть в интернат для опасных детей!
- Спасибо за помощь! Буду вашей должницей, - прокаркала я и с любезной улыбкой зашагала на выход.
Весь вечер, все утро и весь последующий день я не сводила глаз с телефона, но ожил он ближе к ночи. За какие-то полчаса смешливая и звонкая болтушка, учитель истории из интерната, описала мне весь свой коллектив и даже ловеласа-методиста, который явился к ним в прошлом году и за время работы успел отправить в декретный отпуск всех местных нянечек и поварих.
- А куда же смотрел ваш знаменитый физрук? Как он все это допустил?
- Ну, что вы! - рассмеялась моя собеседница. - Наш физрук уважает образованных женщин. А еще он у нас почитатель Изиды: ему подавай длинноногих и стройных и, желательно, в белых халатах! Учителя его уже не вдохновляют.
- Так, может, ему спортсменку подыскать?
- Спортсменку? - задумчиво пропела трубка, и я прикусила свой длинный язык. - Идея хорошая, только спортсменки малость туповаты, а наш эстет любит умных! Себя-то он считает просветленным, всем говорит, что учится заочно в медицинском.
- Вот те раз! - Оторопела я. - И на кого?
- Говорит, на травматолога.
- Жаль, что не на проктолога! - вставила я, и моя собеседница радостно хмыкнула.
- Я думаю, с вами ему будет интересно. Найдете, так сказать, общий профессиональный язык.
- А вы, наверное, друзья?
- С чего вы взяли?
- Вы так о нем печетесь....
- Сейчас я вам все объясню по порядку, - тут голос болтушки заметно подсел. - Мы с ним прожили вместе почти полгода, и все у нас было замечательно, и я уже надеялась на скорое потомство (вы же знаете, за каждого ребенка нам хорошо прибавляют к зарплате), так вот, две недели назад явилась эта рыжая из центра.
- Простите, кто?
- Ну, эта новенькая педиатр из центра переподготовки. Дешевая драная кошка! Говорят, она прибыла с последней партией (из тех, что поступили в конце августа).
- Поступили откуда? - задала я аккуратный вопрос.
- Откуда и все..., - растерялась болтушка.
- Никто не знает?
- Когда-то знали, а теперь забыли...
- Ну, хорошо, а я-то вам зачем?
- Ах да! - спохватилась моя собеседница и, кажется, слегка приободрилась. - Ваша кандидатура подходит идеально: во-первых, вы врач, во-вторых, вы свободны, а еще, вы натуральная блондинка, у вас высокий рост и спортивное телосложение, короче, все, что любит наш физрук.
Я поразилась:
- Разведка что надо! Теперь я тоже чувствую себя дешевой драной кошкой.
- Простите, я не хотела вас обидеть! - в трубке послышались нотки раскаяния. - Просто ужасно захотелось отомстить! Пусть тоже помучается и пострадает, пусть побывает в моей шкуре!
Вся эта непосредственность могла казаться милой, когда бы не звучала так цинично. А впрочем, что тут удивляться: в этом средневековом Содоме никто ни с кем не церемонится, а отношения между полами давно свелись к банальной случке.
- Ну, если я так хорошо вам подхожу, давайте разработаем план действий.
В душе мне было тошно и противно, но на кону стоял мой сын, а это означало лишь одно: я буду играть в эти грязные игры, претворяться, изворачиваться, лгать, и, если надо, нарушать закон. Мой план был прост: спасти сначала Ваньку, потом пытаться отыскать Максима. Я с трудом представляла, что буду говорить ему при встрече - ведь это ясно: он меня не помнит, возможно, даже не поймет, кто я такая и чего хочу. Как в этом случае действовать, как объясняться? Каким потрясением это станет для Ваньки! Стоп! Ванька,... а вдруг он тоже? Ведь неизвестно, что с ним сотворили, как действует на жителей этот отравленный воздух, как быстро угасает память? Благодаря чудесному газу в пещере я сохранила мозги и, насколько чувствую, материнский инстинкт. Пока мы были вместе, Ванька помнил, но что с ним сталось без меня? Вдруг теперь он лишился рассудка, забыл меня, забыл, кто есть сам, потерял связь с прежней жизнью и собственным прошлым?