В общем, когда взбеленившегося жеребца, наконец, удалось отловить, несчастный казначей в измятых, изломанных и запыленных доспехах надпоминал самовар, перееханный танком. Раздосадованный Кощун даже не стал дожидаться, когда потерпевшего выковыряют из-под груды металлолома. Он в очередной раз плюнул, замысловато выругался, и безнадежно махнув рукой, печально удалился восвояси, сопровождаемый толпой придворных.
Представление закончилось, и нам с Митричем пора было вспомнить о цели своей поездки в Стольный град, тем более на площади делать было больше нечего. Оставив лошадь и телегу под присмотром одного из стражников мы нааправились искать похитителя купеческого бюста, тем более, что судя по его уверенному поведению, мой спутник совершенно точно знал где искать злоумышленника. Совершенно безошибочно он привел меня к одному из обывательских домов, казалось бы, внешне мало чем отличающемся от других деревянных теремов, которыми был застроен город. Как пояснил мне Митрич, здешняя хозяйка славилась на все Заворотье искусством квасить овощи, до которых был весьма охоч искомый нами гражданин.
Мда не удивительно, что семидесятикилограммовый кусок бронзы он нес как пушинку. Я думаю, при желании он и в два раза больший вес унес бы так-же легко. Огромный, выше двух метров ростом и широченный в плечах детинушка лет двадцати сидел на ступенках крыльца, печально склонив кучерявую, русую головушку и угрюмо жевал соленый огурец.
Скрипнула калитка. Детинушка поднял голову и увидел входящего во двор милиционера, тоесть вашего покорного слугу. Что было дальше? Да ничего хорошего. Парень словно узрел привидение. Он испуганно охнул, вскочил на ноги, и запустив в меня огуречным огрызком, в два прыжка заскочил в дом заперев за собой дверь.
Ну и что теперь прикажете с ним делать? Ломать запоры и врываться в чужое жилище? Ага, как-же. Вы ту дверь видели? Толстенные дубовые доски и железные петли, все такое добротное, что я даже боюсь представить какой там засов внутри. Ну, ладно проникнуть в дом можно и через окно, благо оно не закрыто, а дальше, что? Я так понимаю сдаваться добровольно "тихий и безобидный Ондрюшка" не собирается в принципе. Мой тренер по самбо не раз говаривал: "чем больше шкаф, тем громче падает". Но это когда шкаф. А пытаться "уронить" пятиэтажку? Вот, вот, а в моем случае это почти одно и то же. Надеяться на помощь Митрича не приходиться, он хоть дядька на вид и крепкий, но всетаки возраст у него уже не тот, да и вряд ли он захочет вмешаться. Значит остаеться один вариант - переговоры, вот с них, пожалуй, и начнем.
- Гражданин, откройте. Милиция! - постучав в дверь, потребовал я громко и твердо, как учили.
- Не открою! - приглушенно донеслось изнутри - нашел дурака! Вам только открой!
- Андрюха, не дури, отворяй - подключился к переговорам Митрич.
- Неа, Митрич не отворю. Знаю я их. Он опять меня к этому злыдню рыжему отведет. А он током бьется ни за что, ни про что. Больно!
- Каким еще током? Гражданин вы чего-то путаете - снова вмешался я - никто вас не тронет, обещаю! Бюст где?
- Ага, обещает он. Не верю я вам, ни капельки - не сдавался подозреваемый - какой-такой бюст? Не знаю я ничего.
- Из музея, который ты спер, гад! - не выдержав такой наглости, взорвался я - нет, ну каков нахал, он еще и отпирается.
- А этот болван бронзовый чтоли? Да здесь он, вота в сенях стоит. И не нужон он мне вовсе. Хотите, забирайте. Тока я вам дверь не открою.
Мда, задачка. Я отошел от двери сел на ступени крыльца и сбив на затылок фуражку в задумчивости потер лоб. Вот как его оттуда выцарапывать?
- Ты вот, что скажи Емельян, чего с Андрюхой делать собираешься? - подсев ко мне, негромко поинтересовался Митрич.
- Ну, по-хорошему его задержать надо как подозреваемого и доставить в отдел для допроса - ответил я - а там уж как дознаватель решит. Тут ведь не просто кража, а со взломом получается, вторая часть, отягчающие обстоятельства. Могут на подписку о невыезде до суда, а могут и в камеру закрыть. Он же скрывается от следствия.
- Да знаю я - досадливо махнул рукой мой добровольный помощник - только так ведь можно и всю жизнь ему сломать. А парень то ведь не плохой, и бюст этот проклятый, скорее всего по глупости украл.
- И как-же быть?
- Давай так. Я его уговорю, отдаст он эту железяку чертову. Купца ты в музей вернешь, начальству доложишь, мол, в лесу нашел. А парня не трогай. Понимаю, "висяк" будет и все такое. Но с другой стороны, сам посуди: ведь ущерба то никому не нанесено, экспонат на месте. Все довольны и тебе плюс. А, что "глухарь", так поверь мне, нашему отделу он статистику не испортит. Там за последнее время раскрываемость почти стопроцентная, одна завешенная стопятьдесятвосьмая погоды не сделает. А за парнем я здесь присмотрю, чтобы глупостей не наделал.
Честно говоря, от подобного заявления, я даже опешил вначале. Ну, сами посудите, откуда у простого "заворотного" хуторянина такие познания? И, что значит "нашему отделу"? Но потом вдруг вспомнились бабакулины слова о том, что Митрич "из наших" и Ильюхины, про моего предшественника-участкового, тоже, кстати, Митрича, который ушел на пенсию и пропал со всей семьей и все встало на свои места.
Раздумывал долго. С одной стороны, конечно, мой сопровождающий прав и ломать жизнь молодому парню не хочется, но с другой стороны, получается, что начинаю службу с покрывательства преступника, нарушаю закон, который призван защищать. Впрочем, было еще одно, что подтолкнуло принять окончательное решение. Я чувствовал, вот не знаю почему, но чувствовал, что если задержу Андрюху, то потеряю ту только начавшую налаживаться связь со своими новыми друзьями и знакомыми в Засарайске и в Заворотье. Нет, меня наверняка будут бояться, возможно, даже уважать, но доверять перестанут. Своим для них уже никогда не стану, а для моей работы это очень плохо.
- Хорошо - наконец решившись, я хлопнул себя по колену и поднялся - не трону его. Только пусть вернет Калашникова, пообещает, что больше воровать и вообще ничем подобным заниматься не будет и объяснит, для чего он в это все затеял. Слово даю, что не трону.
- Ну, вот и ладушки - бывший участковый подошел к двери несколько раз бухнул в нее кулаком - эй балбес, ты все слышал?
- Слышал - после недолгого сосредоточенного сопения пробурчал в ответ горе-злоумышленник - правда, не буду больше воровать. Честно, я не хотел, просто подумал, что он там стоит и не нужен никому, пылиться только. А она очень просила принести.
- Кто она? Зачем ей бюст нужен?
- Кто не скажу. Она не велела говорить. Зачем, не знаю, сказала: "принесешь железного болвана, замуж за тебя пойду". Я принес, а она только смеялась. Не нужен мол такой, без рук, без ног.
Час от часу не легче. Одни загадки просто тянут за собой другие. Вот кто такая она? Зачем ей "болван железный", да еще с руками и ногами?
Однако придеться откладывать решение всех этих задачек на потом. Дело к вечеру, а мне еще домой возвращаться.
К слову сказать, в Засарайск я в тот день не вернулся. Слишком долго провозились с розысками и изъятием бюста. В общем, когда мы, наконец, добрались до хутора бывшего участкового, этот бесконечный, наполненый беготней и суетой день подошел к концу. О том, чтобы добираться до ворот ночью не могло быть и речи, Чудо-Юдо шарахался где-то рядом в лесу и встреча с ним в сумерках, в наши с Митричем планы по вполне понятной причине ну никак не входила, так, что пришлось заночевать в гостеприимном доме моего бывшего коллеги.
Зато утром, только рассвело, лошадь была запряжена в телегу, и уже через пару часов я был на дороге, ведущей в Засарайск. Митрич доехал до места, где лесная грунтовка заканчивается и начинается асфальт, здесь мы сгрузили многострадальный купеческий бюст. Мой спутник ни за, что не хотел появляться в городе, и потому дальше мне пришлось тащить произведение искусства на своем хребте. Похорошему, конечно, надо бы оставить вещдок в кустах, вызвать опергруппу, произвести осмотр, изъятие, но при ближайшем рассмотрении эту идею отмел сразу. Во-первых, не хочется оставлять "купца" без присмотра, мало-ли вдруг он опять кому-нибудь понадобиться? Бегай за ним потом. А во-вторых, при осмотре будет присутствовать эксперт, следы искать и все такое. Ну и чьи следы он там найдет? Правильно только участкового Удальцова, и неизвестного гужевого транспортного средства приехавшего откуда-то из леса, сами понимаете, при этом вся моя легенда может пойти насмарку. Так, что лучше уж я сам как-нибудь потихоньку. Тяжело. Ну ничего до Феофилычева дома не далеко, всего километра полтора будет, как-нибудь с передышками донесу, а там попрошу до отдела довезти. Думаю, старик не откажет в помощи. Блин, надо было заставить этого бугая самого тяжести перетаскивать, но нет, пожалел парня, вот и страдаю теперь за свою доброту.
К счастью долго изображать из себя вьючного осла мне не пришлось. Прошел всего метров триста, когда услышал урчание автомобильного двигателя и о чудо вскоре из-за поворота мне навстречу выкатил уже знакомый "Москвич". Машина остановилась и из открытого окна высунулась бородатая, улыбающаяся во все тридцать два зуба физиономия младшего научного сотрудника.
-Здравствуй Дедушка Мороз! - весело приветствовал он меня - тебе бороды и посоха не хватает.
- Мне много чего не хватает - буркнул я, сбрасывая со своих плеч тяжеленный мешок - здорово! Ты как здесь очутился?
- Меня Акулина Васильевна прислала. Еще вчера вечером позвонила и говорит, утром езжай, мол, помоги Емеле, у него груз тяжелый будет. Кстати чего у тебя там? По грибы, вроде рано еще. Клад, что ли откопал?
- Ага, клад. Бери выше! Это друг мой, похищенная вчера из нашего музея главная городская достопримечательность - бюст отца основателя города Засарайска гражданина Калашникова. Между прочим того самого, о котором писал где-то там в своих произведениях сам Лермонтов. О как!
- Да ну! А ты, значит, его нашел? Ну, ты брат крутой сыщик! - восхитился Пашка - не на полном серьезе! Всего неделю в городе а уже вон какие дела ворочаешь. Уважаю!
- Да ладно тебе. Давай лучше помоги в машину загрузить, да в отдел отвезем, а то взмок уже его на себе переть.
Вместе мы закинули музейное имущество на заднее сиденье и уже через пятнадцать минут, скрипнув тормозами машина остановилась возле здания горотдела.
Оставив приятеля охранять вещдок я приветственно помахал рукой дремлющему на крыльце Узюму и вошел внутрь. Что меня поразило с первого взгляда, так это бледный и взволнованный, я бы даже сказал испуганный вид обычно вальяжного и меланхоличного Кулебякина. Даже предстваить себе не могу, как что-то могло до такой степени напугать доблестного сотрудника милиции. Оказалось, могло. Возле кабинета начальника на меня словно налетел рыжий, стремительный вихрь. Ухватив меня за руку и не давая прийти в себя, Муромцева поволокла меня на выход. Выскочив на крыльцо, она остановилась, покрутила головой и, узрев пашкиного "Москвича" рванула к нему, запрыгнула на заднее сиденье, зашипела: "чего стоишь? Быстро залезай, поехали!"
Мы отъехали метров сто, свернули в какой-то переулок и там дознавательница, приказав остановиться, не обращая внимания на ошарашенного Пашку, буквально накинулась на меня с распросами и упреками.
- Удальцов! Ты чего творишь? Где пропал? Тебя Иван Иваныч ищет везде, звонил на твой мобильник, телефон не берет никто, соседка только плечами пожимает, мол, ушел пропажу музейную искать. Шеф уже собрался личный состав подымать на твои поиски! В отделе вообще дурдом. Кулебякин уверяет, что там призрак завелся, всю ночь выл и грохотал. Дежурную смену перепугал до полусмерти.
- Какой еще призрак? - я просто ошалел от такого натиска - их же не бывает. Или я чего не знаю?
- Какой, какой. Он еще спрашивает! - взвилась Ольга - тень отца Федора блин! Ключи где от кандейки?
- Кандейки?... - промямлил я и тут вспомнил. Мама дорогая! У нас же гражданин Горыныч запертый в темноте со швабрами и тряпками почти сутки сидит! А ключи вот они, у меня в кармане! Конечно, взвоешь тут и загрохочешь. И Кулебякина можно понять, жуткое дело, наверное, среди ночи такое услышать.
- Вспомнил, наконец! Надо выпускать его срочно, так, чтобы никто не видел и придумывай, что ты Иванову говорить будешь.
- Ну, это-то как раз не проблема - хмыкнул я открывая мешок - вот он родимый.
- Нашел? - и без того огромные зеленые глазищи Муромцевой стали еще больше - как ты умудрился? А вор, ты его установил?
- Нет - стараясь не глядеть в глаза Ольге, честно соврал я - в лесу нашел.
- Мда-а - разочаровано протянула дознавательница - чудес на свете не бывает. Висяк нам не нужен. Надо Илье звонить, может он чего-нибудь придумает.
Строго настрого приказав слегка опешившему от такого поворота дел Пашке стоять на месте и никуда не уезжать, Муромцева вылезла из "Москвича" и пару минут разговаривала по телефону, а потом уселась обратно, безапелляционно заявив: "все, сидим, ждем".
- А как же Горыныч - спохватился я.
- Ничего страшного посидит, еще немного. Ему полезно будет, в порядке лечения от алкоголизма. Илья сказал его пока не выпускать.
На некоторое время в машине воцарилось гробовое молчание. Даже обычно разговорчивый младший научный сотрудник, очевидно проникшись серьезностью момента, не проронил ни слова, только барабанил пальцами по "баранке" руля.
Наконец в конце переулка показалась оперативная "Нива", Лихо затормозила. Из-за руля выбрался Муромец, пожал руки мне и Пашке и усевшись на капот своей машины, сложил руки на груди приготовился слушать.
Ольга, вкратце ввела его в курс дела, а я поведал придуманную заранее историю, как отрабатывая лесной массив, случайно наткнулся на лежащий в кустах злополучный бюст и взвалив его на собственный хребет героически тащил его в отдел, пока не встретил Пашку. Тот в свою очередь подтвердил, что именно так оно и было.
- Угу - кивнул головой опер - значит в кустах лежал.
- Ну да, в кустах - глядя на него честнейшими глазами, подтвердил я.
- И где именно ты конечно не помнишь?
- Не-а. А чего там помнить, кусты и кусты. Все одинаковые.
- Ну, а в лес то тебя, чего понесло?
- Я же говорю, отрабатывал лесной массив.
- На будущее запомни - строго сказал Муромцев - если ты вдруг случайно в кустах находишь похищенное имущество, или другой, какой вещьдок, в этом случае, вызываются эксперт и дознаватель, и составляется протокол изъятия в присутствии понятых. А на месте обнаружения необходимо оставить засаду, на тот случай если преступник вернется забрать похищенное. А ты просто так схватил и понес? И чему тебя только учили в этом, вашем институте?
- Да знаю я все это, только пока я за экспертом и понятыми буду бегать вещьдок опять спереть могут. А засада бессмысленна, если похищенное имущество злоумышленник попросту выкинул. Правильно?
- Ну, вообще-то ты прав. Ладно. Нашел и нашел - махнул рукой Ильюха - сейчас это даже к лучшему, что изъятие официально не проводили. Оля ты мне скажи, дверь как была вскрыта?
- Путем выдергивания пробоя навесного замка.
- А ключи где были?
- В лопухах валялись рядом со сторожем, а что?
- Так, это уже хорошо - проигнорировав вопрос сестры, продолжил Муромцев - а сарайчик на заднем дворе музея? Там вы конечно осмотр не делали?
- Нет, а зачем?
- Замечательно! - окончательно повеселел опер - так, все в машину и поехали. Куда! Не в эту машину! Нечего мою "Ниву" там светить. Паша заводи "москвича", окажешь помощь следствию.
- Интересно вы живете ребята - ухмыльнулся уже совсем "выпавший в осадок", но не потерявший чувства юмора, наш "добровольный" помощник - может ну его институт этот. Пойду к вам в милицию. Возьмете?
- Легко! - уверенно пообещал опер - запрыгивая на переднее сидение - нам такие люди нужны. Значит, слушаем план действий...
***
Минут через двадцать наш "экипаж" высадив Ольгу и отправив ее заговаривать зубы выдающейся культурной деятельнице, объехал музей по кругу и затормозил в конце переулка. От злополучного музейного двора, тех самых лопухов, в которых я обнаружил Горыныча, нас отделял двухметровый дощатый забор. Вокруг было тихо и пустынно.
- Так, посмотрим - Муромцев ловко подпрыгнул, подтянулся, обозрел поле нашей дальнейшей деятельности - никого. Выгружайте купца.
Втроем мы выволокли увесистое творение Щукина-Осетрова из салона легковушки и кряхтя, перекинули его через забор.
- Порядок - подытожил Илья, снова обозрев окрестности - Емеля, давай теперь ты.
С помощь друзей я легко взлетел на самый верх ограды и уже собирался ловко, как в боевике про спецназовцев, спрыгнуть, как вдруг, она предательски затрещала, накренилась, и ваш покорный слуга сверзился с нее головой вниз. Ну, как-то совсем не по суперменски.