Поэзия
Александр Андронов. Москва
Гагарин
Деревня, апрель, снег почти что растаял,
Вдали, на лужайке, мальчишка с мячом.
Он там, где посуше, ворота поставил,
Отметив границы у них кирпичом.
Полез я к нему, через грязь, по дороге,
Вот столб телефонный, динамик на нём.
Сообщение ТАСС, обернулся в тревоге –
И сердце в груди запылало огнём.
Фамилия русская, Юрий Гагарин!
Он – первый, советский, простой человек.
Летит над Землёю отчаянный парень,
И та от восторга ускорила бег.
А капли дождя по одёжке стекают,
Бегут пацаны и сосед-хулиган.
К столбу подбежав, с интересом внимают
Тому, что вещает стране Левитан.
И радость в глазах и не детская гордость,
За то, что живут в этой самой стране…
В далёкой деревне, в далёкие годы
Далёкое счастье мне снится во сне.
И страшно подумать, что всё только снится,
И много оттуда воды утекло:
Великой страны краснозвёздная птица
Парнишке тому подставляла крыло.
И грустно представить, что больше не будет,
Ни Юры, ни этого дня, ни страны,
И что не освоили русские люди,
За те полстолетия даже луны…
Про всё позабыли мы в мире наживы,
Мы даже в футбол разучились играть.
Но праздник, есть праздник. Пока ещё живы,
С достоинством будем его вспоминать!
Зарета Ахильгова. Ингушетия
Орфей
М. Магомаеву посвящается
Взошла звезда на небосвод,
Затмив горевших там светил.
Застенчив, ласков и умён,
Себя он сцене посвятил.
А как над ним горели рампы,
И плакал зритель и вставал!
С восторгом подавали трапы,
Когда куда-то прилетал…
«Мелодия» звучала в каждом,
И плакали сердца по ней.
Никто не утолит ту жажду,
Как ей же преданный «Орфей».
Но что случилось? Ты забыт!
Уже не произносят имя!
Куда похоронили стыд?!
В какую бездну его слили?!
А в это время толстосумы,
И олигархи-тугодумы,
С экранов видят, без очков
Своих бездарных сосунков!
Пройдут года, и снова встретят
Друзья и недруги тебя.
Твой Юбилей они отметят,
Свой вывод сделав для себя…
Чтоб злую истину постичь
Крутой мы путь должны пройти.
А чтоб величия достичь,
В забвенье мы должны уйти…
Мастер
Иннокентию Анненскому посвящается
Который раз держу перо,
А строчка не идёт.
Вновь Анненский, Среди миров
Лиричностью берёт.
Его я славлю за любовь,
За красоту и честь.
За то, что ту, среди миров
К светилам смог вознесть.
Он был не понят в те года,
Не признан как поэт.
Но всё меняется, всегда,
И сборник вышел в свет.
С какой тоской поёт он оды,
О бедных, нищих у ворот…
Златые строфы, вы в не моды,
Вам не грозит переворот.
Мужчины не плачут
А. Дементьеву посвящается
У нас в народе так заведено,
Каким бы страшным не было бы горе
Мужчинам плакать «не разрешено»,
Хоть сердце разрывается от боли.
А Вас, Андрей, душой мы понимаем.
Потеря сына очень велика!
И цену горю Вашему мы знаем,
И эта боль осталась навсегда.
Но Вы-поэт и несравненный Гений!
Красив, умён, талантлив и богат.
Наш диалог лишь в мире сновидений,
Иль в музыке неписанных сонат…
Живите долго, радуя стихами,
Улыбкой голливудскою своей!
А ингуши гордиться будут Вами,
Родной поэт, Дементьев наш, Андрей!
Есенину
Люблю сентябрь – осени начало,
Когда в богатстве цвета деревá.
Кода б чуть грустно музыка звучала,
И от любви кружилась голова.
Есенинскою Музой была осень.
Он трепетно и нежно её «пел».
Средь тёмных влас была заметна проседь…
В закате солнца вечер багровел.
Беспутства-час и годы молодые,
Разгульный образ, добрая душа
Его несли по жизни, как гнедые,
У кабаков пристанище ища…
Моя осень
Вот холодом повеяло опять,
И стали дни теперь ночей короче,
И солнце стало теплоту терять,
Дождь временами голову морочит.
И опадают яблоки в садах,
Уж налились они осенним соком.
И облепиха расцвела в горах,
И голубая отцвела осока.
Вода в речушке снова холодеет,
Она совсем не властна над собой.
Над ней рябина гроздьями зардеет,
Она румянцем схожа так с тобой.
Люблю тебя я, мокрую-сырую,
Люблю туман и тучи в облаках.
Дожди люблю, косые, проливные,
Тоску люблю и грусть в твоих глазах.
Валерий Бокарёв. Москва
Сент-Экз
Странно… уважая культуру, её разрушать.
В хвост заход, рой трассирующих…не стрелять!
Не стрелять…
Через небо тире потянулись в кабину.
О, как просто все то, что неотвратимо.
Из горящего выпрыгнуть? – Тренировка на точность,
В перекрестии жизнь кинофильма проще.
Твоя звезда, горя, упала в море.
Жизнь поровну делила свет и горе.
Ярчайший свет, струясь, всё заливал…
И только мессер в небе ликовал.
Он ликовал – ещё Железный крест
Себе на грудь…И жизни чьей-то крест.
Ответственность, ответственность, ответственность!
Откуда ты берёшься, ты, посредственность!?
Сто лет назад – дуэль, и двести лет – дуэль.
Иные времена, но тот же в мыслях хмель.
Мой Бог, откуда этот хмель?!
Прошу вас, берегите нашу вечность!
Её так мало, дни так быстротечны.
А 1000 лет назад – по чертежам мечом.
И каждый: «я тут не причём».
Но кто же. Кто за всё в ответе?
Давно в могилах Адама дети,
Но эти ужасы, казни эти!
Нет, только ты, только ты в ответе!
Когда кабрировал над родиной своей
И ожидал от сполохов удара,
Ты говорил – как много там друзей,
А думал ты – как в жизни смысла мало!
Не верил ты, что солнце – это к горю,
Что смерть твою оно в себе запрячет.
И падал в море… и падал в море!
Слезою падал ты – так Солнце плачет.
Мокро.
Листья яблони стучатся в окна.
Деревянный пол слегка скрипит.
Одеяло, сверху кошка спит.
Кто-то пробежит по потолку,
С чердака просыплет шелуху.
В комнате темно, не забрался ли вор?
Я прислушаюсь. За дверью разговор,
Поздний чай звенит, несёт покой.
Хорошо когда родные за стеной!
Полдетства с бабушками, каждый год в деревне!
И значит каждый год в пути.
О, сколько сказок и преданий древних
В те годы удалось приобрести!
Но годы шли. Ушедших не догнать.
Я стал делами время возвращать.
Родные, ваша светлая любовь ко мне
Сквозь рой невзгод меня взрастила.
Подобно утренней морской волне,
Я нежно глажу тайны мира.
Другого детства я б себе не захотел.
Я всё прошедшее в своей душе лелею.
Вот только жаль, что иногда болел
И видно потому я всех теперь жалею:
Увижу нищего – отдам все пятаки,
А жаждущему, дам воды напиться.
Не все дела земные велики,
Но каждое однажды пригодится.
Все детства чем-то на моё похожи.
Раскрашивать же их предоставляю вам.
В Лионе, на заре быть может,
Родился как-то мальчик Антуан.
Он рос, как все:
Как все вначале дрался,
Затем мечтать, задумываться стал.
Ночами у камина оставался
И глядя в пламя грезил и мечтал.
Писал стихи, влекло к архитектуре.
Порывом времени в пространство повело.
Увлекся техникой, года учёб минули.
Он лётчик и романтик. Повезло.
Профессия – опасней не придумать.
Летишь и жизнь твоя на волоске.
Но некогда о жизни своей думать
И принимать участие в тоске.
Авария… Разбит и покалечен.
Но небо ждёт, и ты к нему идёшь.
На картах расстоянием отмечен,
Тобой воссозданный, он скоро станет вечен,
Тот курс, который ты берёшь.
Ты так мало писал и так много сказал,
Ты своими руками миры создавал!
Ты, наш мир описав, все плохое убрал,
И от этого ярче и лучше он стал.
Тулуза, Касабланка, форт Сисперос.
Верблюды, бедуины и вражда.
О как тебе людей сдружить хотелось!
Как много ты мечтал, как долго ждал.
Спасался ты, спасался и спасал
И тех, кто в Кордильерах замерзал,
И тех, кто жаждой исходил в песках.
Но билась боль в седеющих висках.
Опять авария. Ливийская пустыня.
Пустыня – в горле крик застынет,
А горло сохнет, нет воды…
На этот раз опять спасёшься ты.
Падаю ниц перед поступью грёз –
Маленький Принц в окружении звёзд!
О эти горы в Гватемале!
Паденье…жив, хотя списали.
Года нужны, залечивать те раны,
Но не сидится дома, объезжаешь страны.
Над всей Испанией безоблачное небо.
Анархистская треба и фашистская треба.
Человек растоптан и замучен.
Почему так быстро был заучен
Тот урок кровавого насилья?
Лозунгов и виселиц засилье.
Здесь – в фашизме женщин обвиняли,
Там – всех коммунистов вырезали.
Чуть ли не руками разрывали
Плоть живых людей.
И стреляли, без суда стреляли
Всех подряд, и взрослых и детей.
Свалка. Что за мусор здесь сжигают?
Умоляю, и глазам своим не верь!
Из канистры керосином обливают
Трупы только что замученных людей!
Вам мало чумных эпидемий!
Вам мало потопов и войн!
На смерть за свои убежденья.
Какая от общества вонь!
И всюду безответственности лом.
К Европе приближается разгром!
В одной стране коричневая власть.
И эта власть раскроет скоро пасть!
В Европе смех, шампанское рекой…
Ты знаешь, что война не за горой.
Когда кресты над Францией повисли,
Когда от танков над полями дым,
О этот жар и этот ужас мысли,
И логики ответ – не устоим.
Страна хлебов, искусства, виноделья
Погибла от беспечного веселья.
Но навсегда ль? Ты знал – не навсегда!
С надеждою покинул берега.
Штормило.
Слезами брызгали морские воды –
Остатки Франции грузились в пароходы.
Тоскливо.
Чума фашизма виснет над Европой.
Но есть народ, в истории не раз
Европу от захватчиков он спас.
Он явится фашизму катастрофой.
Зима. Снегами переносит вести –
Разбит…в России…под Москвой!
Скопившись, грянуло начало страшной мести
За города, за жизни, за покой.
Россия бьётся, знаешь, трудно ей.
Придите же на помощь побыстрей!
Жуя резинку, парни молодые
Весёлою толпой к Европе плыли.
И многие навеки там застыли.
Но все ж доплыли, выгрузили танки.
Стрельба, разрывы, наступленья, янки.
Как я много увидел
И как ненавидел!
Эта ненависть желчью окрасила мир.
Как я много предвидел,
Сколько жизней обидел,
Сколько скинул ботинок затертых до дыр.
Я смеюсь над мечтами,
Скучаю часами.
Просыпаюсь ночами. Сижу у огня.
Успокой меня пламя,
Исцели меня камень –
В деспотическом мире не жить мне и дня.
Я как звезды свободен,
Как мечта недоступен.
Я кидаю вам мир, как кидают себя…
Мы не часто находим,
Чаще – просто наступим
И не видя проходим, дорогу браня.
Ты был больной, ты слишком много бился.
Как сын родной, в Европу вновь явился.
Летать нельзя. А можно ль не летать?
Ты не привык пред жизнью отступать.
И вот – в американском самолете.
Разбег, земля бежит… и вновь в полете!
Путь – Корсика – Судьба. Последний путь.
Ты улетел. Обратно не вернуть.
Лазурно море, бескрайне море.
Курс к континенту – путь на волю.
Но что-то лезло в душу как оса.
Ах – это солнце бьёт в глаза!
Гвоздями боль прошла по телу.
Ты сжал штурвал, сказал «задело».
Так жарко, а вокруг туман.
Ты вглядывался – Францию искал.
У сердца перебой, иль перебой мотора?
А может то и это хором?
Вертлявый мессер где-то здесь, он рядом!
Тебе не до него. Своим прощальным взглядом
Ты Францию в тот миг искал.
Ты звал, о как тогда ты звал!
В кабине дым дышать мешает.
Фонарь отброшен, всё горит.
И самолёт уж сам решает:
Дотянет? Нет, не долетит…
Сент-Экз Марсель увидел в дымке.
Сказал – ну вот…
В последней, ласковой улыбке
Запёкся рот.
И будто матери родимой
Махнул рукой…
Земля, твои сыны ранимы!
Бог, упокой.
Мы играли в штабы, мы играли в дуэли.
Оцарапали лбы, разодрали колени.
Вроде ночь не одну провели у костра.
Все ушли…Хоть кого-то найду?
Залила пустоту пустота –
Ни души…
Этот вечер проведу я в сквере.
Звезды Принца – маяки в дали.
Этот вечер будет мною вверен
Царствию миров Экзюпери.