Но больше я желаю разорвать. Себя. На куски. Чувство отвращения к самой себе так глубоко и крепко въелось. От него не так просто избавиться.
К тому же, не особо стараюсь сделать это. Ибо я - отвратительное создание. Я даже не человек.
Смотрю в окно. Уставилась, тихо дыша, ведь горло раздирает от вздохов. Болит, горит. Обнимаю себя руками, сильнее вжавшись в угол. Мужчина бодро постукивает пальцами по рулю, подпевая. Музыка орет на весь салон. Хочется забиться куда-нибудь. Подальше. Спрятаться, будто я маленький ребенок.
Касаюсь тоненькими пальчиками одной руки шеи. Болит. Хочется кашлять, но боюсь подавать звук. Боюсь мешать ему слушать музыку.
Школа - как глоток свежего воздуха.
Правда, не могу сказать точно, почему, но с годами становится лишь труднее. Находиться в одном помещение с парнями, мужчинами, мальчиками - нечто невозможное. Может, моя крыша едет окончательно? Страх перед ними был вызван не так давно. Ведь, изначально , отчим запрещал мне общаться с ними, но я не придавала этому значение, пока он меня не ударил за то, что вышла из школы, общаясь с одноклассником. Тогда я поняла, что все происходящее - далеко не шутки.
А с четырнадцати лет стало еще хуже. Теперь страх усилился, ибо он сделал это со мной. И с тех пор я от всех жду чего-то извращенного. Чертова похоть. Она везде. Ни к кому нельзя поворачиваться спиной. Нужно видеть врага в лицо. Необходимо быть максимально внимательной, быть начеку. Кто знает, что со мной может произойти? Кто знает, что на уме у этих мужчин?
Нет, я не боюсь их. Нет.
Я сторонюсь. Избегаю контакта. Уже по моей воле. И если отчим этого добивался, то, что ж, поздравляю, у него все прекрасно получилось.
Автомобиль тормозит перед воротами школы. Мужчина с улыбкой оборачивается:
- Хорошего дня.
Киваю, берясь за ручку двери, но та заперта. Сжимаю губы, зная, чего он ждет. Приподнимаюсь, вытягиваюсь, целуя его в рыхлую кожу щеки. Дверца щелкает, и я могу быть свободна. Беру рюкзак, выбираясь из машины, и хлопаю, быстро перебирая ногами. Больно, но хочу как можно скорее попасть в школу. Ибо мужчина не уезжает, пока я не зайду. Ждет, следит. Чувствую его взгляд. Глотаю ветер, корчась. Горло жжется.
Неприятная картина предстала перед глазами: стою на коленях, его рука рвет волосы, зарываясь в них пальцами. Отвращено давлюсь, упираясь руками в его бедра. Кашляю, ведь глотка “рвется”, а его движения и толчки навстречу становятся сильнее…
- Эви, - я буквально подскакиваю на месте, но радуюсь, что смогла вырваться из воспоминаний. У входа стоит компания. Думаю, это мои одноклассники. Девушка махнула мне рукой. Я ответила легким кивком.
- Ты, почему не пришла вчера? - Парень улыбнулся. Он все время пытается заговорить со мной, ибо раньше мы дружили. Это из-за него мне влетело в первый раз. Игнорирую вопрос, но парень встает передо мной. Он скрывает свое смущение, ибо не понимает, что произошло между нами. Я просто прекратила замечать его.
Теряюсь, пытаясь обойти, но он не пускает.
- Почему ты игнорируешь меня? - Каждый день. Каждый. Задает мне один и тот же вопрос. На протяжении шести лет обучения.
Оборачиваюсь, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее: мужчина открыл дверцу, выходя. Смотрит на меня, недовольно постукивая пальцем по поверхности автомобиля.
- Эви, - парень коснулся моего плеча. Я дернулась, отскочив в сторону. Ударяюсь спиной об идущего мимо человека. Точнее, об его руку, в которой он держал открытую бутылку с водой.
- Да еб… - Он затыкается. Вода разливается. Чувствую, что моя спина мокрая. Оборачиваюсь, но не извиняюсь, ведь мужчина идет. Идет сюда, в мою сторону. И паника захватывает разум. Срываюсь с места, убегая в коридор школы. Дальше. Как можно дальше. От него.
***
- Утро доброе, - темнокожий парень не сдерживает смешок, хлопая парня по плечу. Тот держит перед собой бутылку, половина жидкости вылилась ему на футболку. Черт возьми. У него не так много одежды, а эта особа даже не извинилась. Чертова мажорка. Небось, одна из тех, кто живет в достатке, у которых полный гардероб вещей, вот и не особо морочится об этом.
Но Дилан - не гребаный мажор.
Встряхивает руками, бросая на друга взгляд, полный утреннего недовольства, и ворчит:
- Ник, сейчас как по морде дам.
Парень улыбается, подталкивая О’Брайена в коридор школы:
- Кстати, по поводу битья морды…
- Затк-нись, - протянул Дилан, наигранно улыбнувшись.
- Сплетни у нас быстро расходятся. И о твоей стычке с Макровскими знает пол школы. Осталось только мирно ждать, когда весть дойдет до тренера…
- О’Брайен! - громкий ор, заглушивший весь шум от болтовни людей. Ник только похлопал друга по спине, быстро скользнув в толпу, чтобы скрыться. Дилан бросил смешок. Как чертов малолетка себя ведет.
- Дилан!
Парень обернулся, решив, что ничего ему не остается, кроме как принять наказание от тренера.
***
У меня был трудный выбор.
Я не сообщила отчиму, что сегодня не будет занятий по балетному искусству. Почему? Не знаю точно. Наверное, хочу больше времени провести в школе. Побыть наедине с собой. Одной.
Но тогда, что я делаю здесь?
Осматриваюсь, сидя на трибунах: все болельщики кричат, орут лозунги. Все в предвкушении игры. Все эмоционально возбуждены.
Что я делаю? Чего сижу среди толпы?
Сжимаю колени, с интересом наблюдая за девушками из группы поддержки. Они широко улыбаются, исполняя свой танец под громкую музыку.
Мне просто хочется немного побыть частью общества. Немного побыть нормальной, посмотреть, как они проводят время.
Потираю плечи. Вечереет. Воздух становится холоднее. На поле выбегают игроки обеих команд. Я с интересом наблюдаю за ними. Так забавно парни смотрятся в форме. Высокие, широкие плечи. Сильные.
Почему именно мужскому полу была дана сила? Они могут многое благодаря этому. Пользуются, чувствуют свое превосходство над женщинами. Я - не феминистка. Но меня выбешивает тот факт, что женщины слабее мужчин.
Поэтому терпеть не могу их. За их превосходство над нами.
Отвлекаюсь от собственных мыслей, когда на поле началась игра. Я не знаю правил. И не хочу знать.
Как глупо: здоровые парни носятся по всему полю за мячом. Они что, собаки?
Бессмысленно и неинтересно. Совершенно…
…Потеряла счет времени.
Слежу за игрой, начиная разбираться. Мяч нужно забить в странного вида ворота, но не суть. Болельщики не устали. Они по прежнему кричат, подбадривают свою команду. Я хлопаю ресницами, когда один из парней в темно-красной, скорее бордово-фиолетовой, форме врезался плечом в игрока команды противника.
Стычка?
Да. Оба парня, сняли шлемы, выкрикивают угрозы, идя друг к другу. Тренер нашей команды выскочил на поле, что-то крича. Темноволосый парень толкнул в грудь недруга. Тот сорвался на него, но одного и второго взяли под руки. Тренер хотел схватить своего ученика за шкирку, но тот отпрянул, оттолкнул товарищей. Игнорирует зов тренера. Бросает шлем в землю, быстро направляясь в сторону трибун.
Истеричка какая-то.
Время шло. Небо почернело. Игра подходила к концу. Пускаю пар изо рта. Хмурюсь, чувствуя вибрацию в кармане джинсов. Вынимаю телефон, и ужас буквально пробирает холодом до костей. Номер. Этот номер.
Смотрю на время в правом верхнем углу. Черт возьми. По сути, моя тренировка должна была окончиться двадцать минут назад.
Вскакиваю, хватая рюкзак. Пытаюсь пробраться сквозь толпу людей, что забили трибуны. Страх сковывает движения, но я должна прорваться.
Как мне объяснить свое опоздание? Что сказать?
Спускаюсь вниз по лестнице. Бегу. Трибуны начинают верещать, когда кто-то забивает гол. Быстро перебираю ногами. Нужно выйти через главные двери школы. Придется обежать парковку. Займет больше времени, но зато мне не придется объяснять отчиму, почему я вышла с поля.
Между ног колит. Но не сбавляю скорости. Бегу, одновременно собирая волосы в пучок. Сворачиваю, широко распахивая глаза, в которые бьет яркий свет фар. Визг колес режет ушные перепонки. Отскакиваю в сторону, роняя резинку. Машина затормозила, а я уже и забыла о ней, ибо с ужасом начинаю щупать асфальт, ища резинку. Отчим вообще не позволяет мне распускать волосы.
Слышу хлопок дверцы, и тяжелые шаги. Какой-то обреченный вздох:
- Ты в порядке? - Не подходит ближе. Думаю, его смутило то, что я сижу на коленях, лапая землю руками.
- Эй, - зовет, немного наклонившись. Я ругнулась под нос, подняв лицо, но ничего не говорю, ведь вижу вдали мужчину. Его мощный силуэт приближается с огромной скоростью. Я растерянно осматриваюсь, будто ища выход, словно решение моей проблемы где-то рядом.
Касание. Дергает, немного грубо, за ткань футболки. Я поднимаю глаза на темноволосого парня, лицо которого было потным или мокрым, будто он только вышел из душа.
Отпрянула, сильно ударив его по ладони. Парень выпрямился, потирая руку:
- Ты нормальная?
- Эви! - Голос отчима звучит сухо. Он зол. Нет. Он в чертовой ярости.
Я заставляю себя подняться на ноги, которые отказываются держать тело. Зрачки по-прежнему бегают по асфальту, в поисках резинки, которую в темноте не разглядеть.
Слышу тяжелое дыхание. Оно буквально касается моего виска. Мужчина склонился, вцепившись пальцами в кожу моего плеча:
- Какого черта? - Рычит мне на ухо. Смотрит на мои распущенные волосы, затем на парня, видимо, вспомнил, что мы здесь не одни.
- Извини ее, - улыбается ему, рывком дернув меня. Я чуть не валюсь с ног, стискивая зубы от боли.
Мужчина ведет меня за собой.
Парень щурится, качая головой. Опускает лицо, делая шаги назад, чтобы уйти, но тормозит, наклонившись. Я мнусь, когда он подбирает черную резинку:
- Эй, - парень хочет подойти ко мне, но отчим резко разворачивается, толкая его в грудь. Я испуганно глотаю комки в горле. Отчим срывается на людях. Это значит лишь одно… Он в гневе. И меня ждет одна из самых неприятных поездок домой.
***
Парень сдержал ругань, которую так и хотелось выбросить на мужчину. Черт, эта идиотка выскакивает на дорогу, а он еще и виноват?
Плюет в асфальт, сунув руки в карманы кофты. Наблюдает за тем, как два силуэта отдаляются.
Он пытался быть вежливее, ведь не хочет проблем. Не хочет, чтобы на него подали заявление. Придется выплачивать деньги за моральную травму. Чертовы богатые уроды. Живут в достатке, но при этом просят еще.
Деньги играют огромную роль в жизни.
И деньги есть не у каждого.
Гребаная вежливость, сдержанность при общении с такими, как они. Черт. Эта жалость изводит, заставляя отвращено относиться к самому себе.
- Дилан! - Голос друга узнать легко, поэтому парень даже не смотрит в его сторону. Темнокожий бежит, пыхтя. Он только с поля, поэтому сгибается от тяжести формы.
Дилан открывает дверцу недорогой машины, которую приходится разбирать и собирать по частям.
- Дил, - Ник останавливается, тяжело дыша. - Тренер в ярости. Скорее всего тебя завтра поведут к дире…
Парень садится в машину, игнорируя слова друга, который давно привык к подобному. Он выпрямился, поставив руки на талию. Притоптывает ногой, позволяя автомобилю уехать. Всегда затыкается, никак не комментируя поведение Дилана. Молчит, когда тот начинает ругать все и вся, высказывая свое мнение о зажравшемся обществе. Наличие собственного мнения - вот, что привлекает Ника в этом человеке.
Правда, именно личные мысли, взгляды и портят Дилану жизнь.
***
Я была готова закричать. Но сдерживаю голос, когда меня запихивают на заднее сидение, словно в клетку. Сажусь, поджимая колени. Сжимаю пальцами кожаное сидение, мысленно прося, чтобы его гнев утих. Но отчим громко хлопает дверцей, и как только мы изолируемся от реальности в этом небольшом салоне автомобиля, его ругань вырывается:
- Я предупреждал тебя, блять! Предупреждал?!
Я вжимаюсь в сидение, кусая губы, ведь стоило ему закричать, как глаза начали гореть.
Моя ответная реакция - слезы, сбившиеся дыхание и бешеное сердцебиение.
Прижимаю согнутые в локтях руки к груди:
- Я-я не говорила с ним, я…
- Ты, блять, почему не сказала, что у тебя сегодня нет тренировки?! Я и так разрешил тебе посещать их, так какого ты… - заикается, давясь собственными словами, когда слышит, как я начинаю рыдать в голос, дрожа. - Заткнись. Заткнись, нахер! - разворачивается, взмахнув рукой, и бьет кулаком по коленке. - Заткнись! - орет, а я плачу, судорожно забираясь ногами на кресло, чтобы быть чуть дальше от него. Закрываю рот руками, продолжая мычать, но изо всех сил стараюсь быть тише. Стекла окон запотели. Мужчина тяжело дышит. Его гнев не стих.
По щекам текут горячие слезы. Мне трудно дышать, ведь судорога сковала мышцы тела. Трясусь от нервов. Всё происходящее серьезно сказывается на моем здоровье, на моей психике. Смотрю куда-то перед собой, продолжая мычать в вспотевшие ладони.
Машина трогается с места. Не моргаю.
Я солгала. Я ослушалась. И я понесу наказание за это.
***
Небольшая автомастерская на окраине леса. Она не пользуется большой популярностью у водителей, ведь не расположена близко к городу. Да и из-за финансовых трудностей её могут закрыть.
Но эта работа многое значит для того, кто начал этот бизнес. К тому же, если отберут здание, то лишат одновременно и работы, и дома.
Да, мастерская - это место, в котором живет Дилан.
Правда, парень не видит улучшений. Не может понять, чего добивается его отец. И добивается ли вообще?
Дилан шел по залу, бросая короткий взгляд на мужчину, что уснул за пыльным столиком. Бутылка опрокинулась, поэтому алкоголь мирно себе стекал со стола на давно уже не мытый пол.
Парень проходит к служебной двери, выходя в коридор. Там находится лестница, ведущая на второй этаж.
Молчит. А что он может? Достучаться до отца? Каким-то образом помочь ему?
Верно, вот только О’Брайен выбрал более легкий путь. Он просто винит во всем общество: в том, что не все живут в достатке, то, что есть бедность, что каждый день какой-нибудь человек остается без крыши над головой.
Это всё государство. И Дилан сдался, решив просто наговаривать, бросаться пустыми словами.
Это глупо и совершенно не принесет никаких плодов. Чтобы чего-то исправить, необходимо желание, рвение.
А Дилану незачем вылезать из ямы. У него нет особого желания, нет того, ради чего стоит менять свой образ жизни.
Тишина дома убивает. Пахнет краской. Пол еще влажный после уборки.
Девушка сидит в темноте. Прижимается лбом к поверхности двери. Согнула колени. Желает всем телом проникнуть, слиться со стеной, за которой находится комната матери. Щеки горят, в глазах, как и в висках, давление. Тихо дышит. Нет, не дышит вовсе. Вслушивается в биение собственного сердца. Интересно, сколько нужно не дышать, чтобы оно остановилось? Замерло. Навсегда.
Обнимаю себя руками, прикрывая мокрые глаза.
Но тяжелые шаги и скрип ступенек заставляет, в который раз, потерять рассудок…
***
Как назло солнце шпарит не по-детски.
Я иду не так быстро. Урок давно начался, но мое тело пережило один из сильнейших стрессов. Впервые не вынуждаю себя не думать о произошедшем ночью. Просто, иду вверх по лестнице, считая ступеньки под ногами. Опускаю лицо, ровное выражение которого не сменяется с самого утра.
Одна. Две. Три.
Он поставил меня на колени.
Четыре. Пять. Шесть.
Заламывал мне руки.
Семь. Восемь. Девять.
Выпускал весь гнев. Наказывал, покрывая тело ударами, чтобы, благодаря боли, я запомнила полученный урок надолго.
Десять. Одиннадцать. Двенад…
Торможу. Стою на середине лестницы, смотря в пол. Если замереть, то можно прочувствовать боль каждой клеткой своего тела. Тяжело дышать, ибо мужчина сильно сдавливал мою грудь, колотил так, будто вместо меня под ним лежала чертова бойцовская груша.
Как в одном человеке может быть столько жестокости?
Сейчас иду не в класс. Нет, я не прогуливаю уроки. Меня вызвала к себе директриса, чтобы высказать недовольства по поводу того, что я не сообщаю отчиму о своем местонахождении. Видимо, он вчера звонил и выносил ей мозг, так что не буду злиться на женщину. Это не её вина. Это обязанности перед родителями за их ребенка. Только вот Джаред - не мой отец.