Выхожу на нужный этаж, поражаясь, что не свалилась без сил на пол пути. Не спала всю ночь, поэтому утром выглядела ужасно: опухшие веки, синяки, рассыпанные по лицу, порванная губа. Пришлось использовать много косметики, чтобы хоть как-то скрыть отметины. Без косметики отчим не пустил бы в школу. А для меня это единственный способ выбраться из четырех удушающих стен.
Бреду к двери директрисы. Стучу по красному дереву, дергая ручку. Окно её кабинета выходит на солнечную сторону, поэтому в глаза бьет свет. Щурюсь, моргая. Вздыхаю, когда понимаю, что в кабинете не только женщина в строгом костюме, которая сидит за большим столом у самого окна.
Парень переступал с ноги на ногу, покачиваясь. Смотрел в потолок. Никак не реагирую на директрису, которая пыталась что-то донести до него. Кажется, ему все равно.
- Привет, Эви, - она приветствует меня с усталой улыбкой. - Проходи. Я сейчас с этим “особым” разберусь, - вновь уставилась на темноволосого парня, который опустил на меня взгляд, сощурившись, будто задумавшись над чем-то. Я послушно прохожу к столу, вставая по другую сторону, напротив незнакомца.
Думаю, моя покорность - это плод воспитания отчима.
- Дилан, - женщина ставит локти на стол, чмокая накрашенными губами. - Я хочу, чтобы ты отдал мне свою биту.
Парень лишь цокает языком, продолжая покачиваться с ноги на ногу:
- Хотите поиграть в бейсбол?
- Нет, я беру её себе на хранение, чтобы точно быть уверенной, что ты никого ею не изобьешь, - она, почему-то, улыбается, когда парень закатывает глаза, легонько пнув её стол ногой:
- Можешь выгнать меня из команды, но я её не отдам, - говорит, и я понимаю, что этот тип умеет стоять на своем. И он силен морально, ведь может отстаивать свое мнение. Это здорово. Нет, правда, это необходимая черта. Которой у меня нет.
- Дилан, - её голос не становится строже. - Попробуй наладить отношения с тренером. Ты в этой школе держишься за счет того, что состоишь в команде. Если тебя выгонят из неё, ты не сможешь платить за обучение, понимаешь?
- Я могу уже свалить? - парень указывает большими пальцами на дверь, после чего потирает ладони, закусив нижнюю губу.
Я внимательно смотрю на него. Где я могла его видеть?
Директриса выпрямляется, сидя в кожаном кресле:
- Хорошо, иди, - облизывает губы. - Надеюсь, мы поняли друг друга, - начинает рыться в ящиках, махнув рукой на дверь.
Я складываю руки на груди, отвожу взгляд, когда парень двигается с места, но тормозит. Смотрит на меня, я вижу это краем глаза. Мне не нравится, когда на меня так пристально смотрят, поэтому чувствую себя неуютно. Хочется начать покачиваться с ноги на ногу от нервов, но стою солдатиком, не шевелясь.
Женщина поглядывает то на Дилана, то на меня, открывая папку, которую достала из ящика:
- Я разрешила тебе идти, - напоминает, думая, что парень не расслышал, но тот начинает рыться в карманах, делая пару шагов в мою сторону. Я обеспокоено отступаю, смотря на него большими глазами. Хмурю брови, когда он вытаскивает черную резинку, натянув её на пальцы, и поднимает руки, чуть ли не касаясь ими моей щеки, и отпускает. Резинка бьет мне по щеке, заставив дернуться от легкой боли.
- Слишком много тоналки, - он шепчет, с отвращением вытирая пальцы о мое плечо, ибо испачкался пудрой, которую я нанесла на кожу лица. Я не возмущена. Я мирно стою на месте, молча наблюдая за ним. Парень бросает резинку на край стола, почесав нос, и, наконец, направляется к двери, чтобы покинуть кабинет. Я смотрю на черную резинку, из-за потери которой мне вчера досталось. Хмурюсь, только сейчас понимая. Получается, это он вчера меня чуть не сбил?
Поворачиваю голову, но парень уже выходит, закрывая за собой большую и тяжелую дверь.
========== Глава 3. ==========
***
- Это она? - Ник сидел за небольшим столиком в столовой. Приподнимался, вытягивая голову, рассматривая что-то за спиной Дилана. Тот непринужденно брал картофель из его тарелки, ковыряясь в ней вилкой:
- Ты о ком? - Пережевывает.
- Девчонка, на которую ты чуть не наехал вчера, - Ник кивает, заставляя О’Брайена обернуться.
Всматривается: у самой стены стоял столик. Девушка с пучком из волос на голове кушала порезанное яблоко, мельком поднимая глаза на проходящих мимо.
- Черт. Интересно, когда она попросит с меня денег за психологическую травму? - Дилан лишь ворчливо плюнул, вновь поворачиваясь к другу. Тот сощурился:
- С чего ты взял, что она будет просить?
- А разве нет? Глянь на нее. Типичная богачка, - хочет вонзить вилку в курицу, но Ник отодвигает тарелку:
- Иногда ты выдаешь неплохие мысли, но твой кретинизм сильнее, - берет кружку с соком. - Думаю, тебе стоит пересматривать свои консервативные взгляды на других.
Дилан указывает вилкой на друга, щуря глаза:
- Ты, - ухмыляется. - Заинтересовался ей?
Ник лишь бросил смешок:
- Дилан…
- Ты. Заинтересовался. Ей, - довольная улыбка темноволосого росла на глазах. - Она ж малолетка, Ник.
Темнокожий крутил вилку в руке, недовольно постукивая пальцами по столу:
- Вообще-то, она в десятом…
- Вот черт, ты точно заинтересовался. И причем сильно, - подметил Дилан.
- Ну, не сильно…
- Не сильно? Ты ж навел на нее справки, - О’Брайен вновь перебивает, а Ник только и делает, что пожимает плечами:
- С виду она ничего.
- Ага. Я поржу над тобой, когда она начнет твой кошелек опустошать, - Дилан воткнул вилку в курицу, улыбаясь. - Или же ты для неё будешь не достаточно обеспечен.
Ник закатывает глаза, ударяясь лбом об стол:
- Черт возьми, Дилан.
Тот лишь посмеиваться над другом.
Темнокожий выпрямляется, взглянув на него со всей серьезностью:
- Не думал, что буду говорить такое слюнявое дерьмо, но деньги не главное.
- Ты так считаешь, ибо они у тебя есть, - всё. На этом лучше ставить точку. Ник не осмелится продолжить беседу.
Дилан слишком помешан на деньгах. И не в том смысле, что зажирается ими. Нет. Наоборот. Их у него нет. Ник считает, что это чистой воды комплекс. Дилан, буквально, чувствует, что из-за этого не наравне с другими, что он хуже, ниже, что все смотрят на него свысока. А О’Брайен не любит признавать своей неуверенности, поэтому заменяет ее на смешки и с охотой играет роль самого обычного хулигана - трудного подростка.
Когда-нибудь Ник обязательно поговорит с ним об этом, но не сейчас. Ибо Дилан явно не доверяет ему.
Темнокожий отвлекается от своих размышлений, когда слышит голос Дилана.
- Элли, Вилли, - парень изогнул брови. - Винни…
- Что ты несешь? - Ник нахмурился.
- Имя твоей возлюбленной пытаюсь вспомнить, - Дилан сует курицу в рот, тщательно пережевывая. - Валли?
- Эви, - Ник покачал головой.
- Странное имя. Будто кличка собаки, - поглядывает в сторону девушки, которая встала из-за стола, когда к ней подсела компания людей. - Знаешь, у моего знакомого была собака. Дрессированная. Она на нее похожа.
Ник отбросил всё сказанное им, улыбнувшись мимо проходящей Эви, которая с явным недоверием взглянула на него, лишь ускорившись. Темнокожий проводил взглядом девушку, а Дилан сложил руки на груди, цокая языком. Сощурился, кривясь:
- И на таких у тебя встает?
Ник перевел взгляд на друга, пустив смешок:
- Порой ты бываешь отвратительным.
- Только не заплачь. Иначе меня удар хватит, - Дилан взял его кружку, поднеся к губам. - Она такая тощая. Одни кости. Отвечаю, одна из тех, кто только и думает о своей фигуре и морит себя голодом каждый раз, когда прибавит лишний грамм.
Ник вновь впечатал лоб в поверхность стола, тяжко выдохнув, а Дилан довольно усмехнулся, отпивая его сок.
***
Держать осанку трудно. Тяжело стоять на носках в пуантах. Расправляю плечи, пытаясь повторять движения за другими. Высокая, худая и стройная женщина ходит вдоль нас:
- Раз, два, три, - хмуро смотрит на меня. - Эви, расслабься. Ты скована, - продолжает. - И раз, два, три…
Тело не слушается меня. Чтобы не чувствовать боль, мне не достаточно просто не двигаться. Кажется, мне нужно буквально умереть. Интересно, сколько мне ещё потребуется времени, чтобы привыкнуть к боли? Чтобы не замечать её, чтобы свыкнуться с собственным положением?
А что, если я уже смирилась с тем, что происходит?
Расправляю руки, чувствуя, как по виску скользит капелька пота.
Я уже смирилась, ибо отчим знает, что без него моей маме не обеспечат лечение. Он знает, что нам необходимы его деньги. Сама понимаю это. Каждый раз, когда хочется сорваться и бежать, я напоминаю себе о матери. Не должна быть такой эгоисткой. И пока мы зависим от отчима, я обязана терпеть.
- Эви, - женщина вновь останавливается возле меня, хмуро сдвинув брови. - Ты совершенно не стараешься.
- Извините, - выдавливаю. Тяжело дышу, ведь уже выдохлась, без сил. Ставлю руки на талию, сгибаясь. Женщина качает головой, отворачиваясь.
Шепот.
Поворачиваю голову, наблюдая за тем, как все девушки скопились в одну группу. О чем-то говорили, то громко, то тихо. Смеялись, наигранно хлопали друг друга по плечу.
- Плохо, Эви. Иди, - женщина явно нервничает, видя такое расслоение в её группе.
- Что? - я хмурю брови, с тревогой взглянув на неё.
- С тебя сегодня хватит. Прими душ, езжай домой, отдохни, - она ставит точку, направляясь к девушкам. - А вы что встали? Приняли стойку смирно!
Я сутулюсь, как-то потерянно бегая зрачками по полу. Поднимаю глаза на девушек, которые со свежими лицами расправили плечи. Выглядят так грациозно. Так “легко” выполняют все движения. Ладони начинают чесаться от нервов.
Делаю шаг назад. Откашливаюсь, будто надеясь, что женщина передумает. Но она не смотрит в мою сторону. Преподавательница внимательно следит за движениями своих учениц, хлопает в ладони, чтобы задать ритм.
Я тихо выдыхаю, избавляясь от воздуха в груди, и бреду к дверям, спускаясь со сцены.
У меня есть время. До того, как приедет отчим. Мне стоит предупредить его? Или лучше спокойно поесть в школе? После случившегося вчера, не так просто сделать выбор. Но я ведь не солгу ему? Я была на тренировке, так ведь? Просто поем. Это ведь ничего, да?
К тому же, принимать душ вместе с другими девушками - опасно. Они могут заметить отметины на моем теле. Не хочу, чтобы поплыли слухи.
В раздевалке довольно холодно, но после нескольких минут в душевой, в воздухе завис пар. Я стараюсь не принимать душ дома. Давно потеряла уверенность, что никто не войдет в ванную комнату, пока я там.
Поэтому нежусь под теплым потоком, мочу волосы, мыля. Ношу с собой шампунь для этого. Руки скользят по телу. Если честно, не люблю его трогать. Да что уж там, не могу видеть его, поэтому практически не смотрюсь в зеркало, стараюсь носить большую одежду. У меня нет комплексов, просто… Просто я не могу не смотреть на себя с отвращением. Стоит мне взглянуть на свое тело, как всю передергивает от странного неприятия. Я будто не могу принять себя, не верю, что это мое тело, мои руки, ноги, лицо, живот.
Это не могу быть я.
Кручу ручки крана, встряхивая мокрыми волосами. Запускаю в них пальцы, выходя из кабинки. Прислушиваюсь, чтобы убедиться, что никого нет. Меня смущает то, что свет в раздевалке не горит. Я не выключала его.
Выглядываю из-за двери душевой, щупая ладонью стену. Нахожу выключатель, но после щелчка свет не загорается. Хмурюсь, вновь прислушиваясь.
Неужели электричество выключили? Это не удивительно. Ведь занятия еще не закончились.
Ориентируюсь в темноте. Волосы не высушить. Для фена нужно электричество, но ничего. Могу вытереться полотенцем.
Открываю сумку, ища телефон, чтобы включить фонарик. Яркий белый свет освещает лавочку, и я понимаю, что здесь нет моего полотенца. Хмурюсь, осматриваясь. Точно помню, что выкладывала его.
Дергаюсь, выронив телефон из рук, когда за дверью послышались легкие шажки, будто несколько человек на носках убегают. Хлопаю ресницами, смахивая капельки воды с лица. Смотрю в сторону двери.
Быть не может.
Это что, по-вашему, смешно?
Поверить не могу, что девушки из моей группы решили пошутить.
Ком тут же застрял в глотке. Мне и без того с трудом дается сделать обычный вздох.
Пытаюсь успокоиться. Поправляю мокрые волосы.
Чем мне вытереться?
Стискиваю зубы. Приходится сесть на корточки, чтобы поднять телефон с пола. Между ног закололо. Я испустила стон, вцепившись пальцами обеих рук в лавку. Опускаю лицо, полностью садясь на холодную плитку. Хочется распластаться по всему полу, чтобы “лёд” коснулся каждого участка тела, чтобы смягчить, уменьшить боль.
Но вместо этого поднимаюсь на ноги. Одену на мокрое тело. Ничего не поделаешь.
Наконец, натянув на тело одежду, я кое-как собрала мокрые волосы в пучок, сложила вещи и направилась в столовую. Но ноги понесли меня именно в буфет. Аппетит пропал, но от чашки горячего чая я не откажусь.
Иду по шумному коридору, скользя между людьми. Трогаю нос. Холодный. Не хватало еще заболеть. Хотя, благодарна девочкам, что хотя бы одежду оставили.
Буфет в столовой - не вариант. Помещение забито людьми, поэтому выйду на задний двор. Там находится что-то вроде школьного кафе. Продают напитки, но стоят они дороже. Нужно найти столик на солнечной стороне, чтобы согреться.
На меня бросают взгляды. Возможно, они думают, что я потная, поэтому с отвращением сторонятся.
Хотя, какая мне разница, что они думают?
К счастью на улице людей не так много. Большинство людей заняли места на траве, греясь под солнцем. Я глазами ищу свободный столик, пока плачу за чай. Беру кружку, направляясь к понравившемуся месту. Один минус - отсюда видны ворота. Следовательно, если отчим приедет раньше, то заметит меня. Хотя, на людях не будет ругаться.
К тому же, я просто пью чай. Пью среди таких же подростков, как и я.
Нервно поглядываю в сторону ворот, пока отпиваю горячей жидкости.
Просто, пью чай.
Мысленно продолжаю твердить это, будто успокаивая себя. Всё на нервной почве.
Пью и ни с кем не контактирую.
Глотаю, чувствуя пронзающую боль в горле.
Не говорю…
- Привет.
Руки дернулись, и кружка чуть не выпадает из холодных ладоней. Я поднимаю большие глаза на темнокожего парня, который с улыбкой - довольно приятной - садится напротив. Не моргаю, потерянно осматриваясь по сторонам.
Может, он спутал меня с кем-то?
В любом случае…
Оборачиваюсь, смотря в сторону дороги.
Лучше уйти, позвонить отчиму и сообщить о раннем окончании тренировки. Лучше не врать, ничего не скрывать от него.
Хочу подняться с места. Парень растерянно поднимает руку:
- Подожди, - он явно не знает, что сказать.
Ничего и не нужно.
- Ты серьезно? - этот голос мне уже знаком. Как ни странно.
Поворачиваю голову, уставившись на высокого, “особенного” ученика нашей школы, который с усмешкой смотрел на темнокожего:
- Ты променял обед со мной на неё? - щурится, садясь рядом с другом, который покачал головой, потирая лоб. Вновь поднял глаза на меня:
- Меня зовут Ник, - протягивает руку, и я невольно засматриваюсь на цвет его кожи. Напоминает… Напоминает шоколад. Молочный. Давно я не ела его.
От мысли о сладком живот неприятно скрутило. Ник явно смутился, опустив руку, ибо я её не пожала.
Мне не хочется говорить с ними, но внутренний голос так и вынуждает извиниться.
С каких пор? Во мне будто заложен какой-то код. Словно я должна обращаться к мужчинам с уважением, но при этом бояться их.
Ответ очевиден.
Последствия воспитания отчима.
- Господи, Ник, - парень хмурится, сдерживая смешки. - Я тебе говорил, что она одна из таких, - смахивает пыль с плеч. - По ней сразу понятно.
Я давно должна была уйти от них. Мне лучше даже не дышать рядом с ними, но сейчас стою на месте, опустив глаза на темноволосого парня, который с глубокой насмешливостью смотрел на меня. Его взгляд словно вцепился в моё тело, будто пальцами впился в глотку, сжимая.