Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что под модерном подразумевается комплекс атрибутов современной цивилизации, из которых основными являются:
1) Привилегированный статус эмпирических наук и их методов (наблюдение, эксперимент и проч. в противовес спекулятивным умозаключениям, присущим, например, философии и теологии). Эти методы предоставляют, в первую очередь, практические, «преобразовательные» возможности: с их помощью человек способен открывать, определять, предвидеть и, наконец, планировать и изменять различные явления этого мира.
2) Беспрецедентное развитие технологий (прикладных наук) и индустрии (материального воплощения технологий), появление новых методов промышленного производства, феномен специализации труда.
3) Повышение уровня жизни и материального благосостояния людей наряду с повсеместным распространением городского образа жизни.
4) Гуманизм как идеологическая подоплека всех преобразований.
5) Рационализм и опора на инструментальный разум, рационализация всех сторон жизни социума.
6) Индивидуализм.
7) Либерализм.
8) Демократия: укоренение и упрочение идеи о ключевой роли народа в определении судьбы страны, идеализация демократических политических инструментов.
9) Капиталистический способ производства и свободная рыночная экономика.
10) Секуляризм: господство научного, нерелигиозного разума, отделение религиозных институтов от государства и минимизация их влияния во всех сферах общественной жизни, доминирующая позиция светской культуры, ориентированной на наличное, а не потустороннее бытие.
При этом хотелось бы обратить внимание на два момента.
Во-первых, перечисленные черты модерна обрисовывают некий «идеальный тип», который зачастую не находит полного и совершенного воплощения. Данные характеристики, по сути, можно отнести к разряду идеалов и целей – проекта модерна. В реальности модерн никогда не предстает в «чистом виде», он всегда модифицируется под влиянием старинных обычаев, убеждений, привычек, мифов и традиционных институтов. Таким образом, между декларируемым модерном и его реализацией имеются существенные различия. В связи с этим наиболее примечательно то, что такие нарративы или учения, как марксизм и социализм (противостоящие либерализму и капитализму), выросшие на почве модерна, тем не менее, не относятся к преобладающим интерпретациям эпохи модерна как на уровне декларируемых идеалов, так и на уровне их реализации.
Во-вторых, определенные характеристики и компоненты модерна мы можем обнаружить в целом ряде цивилизаций, существовавших задолго до интересующей нас эпохи. Сойдясь в указанных временных и пространственных рамках, они образовали некую систему, или комплекс, а именно: современную цивилизацию, представленную модернизированными социумами (Байат и др. 1386 (2007): 527–529).
Модернизм (modernism)
В своем узком, специальном значении это понятие соотносится с явлениями культуры, а также с философией, на основе которой происходит самоопределение модерна.
Среди важнейших особенностей культуры модернизма, получивших отражение в суждениях западных мыслителей:
1) ориентация на наблюдение, опыт и эксперимент: единственным источником истинного знания считается поддающийся контролю внешний чувственный опыт;
2) признание правомочности лишь инструментального индивидуального разума, функция которого состоит в том, чтобы, на основе данных опыта и следуя правилам логики, делать выводы, позволяющие познать мир и прогнозировать события будущего, а следовательно, подчинять себе природу; поэтому такой разум является по своей сути практическим разумом;
3) материализм, т. е. признание материального мира единственным реально существующим, что является неизбежным следствием двух предыдущих тезисов: истинное знание основано только на наблюдении – разум занимается не чем иным, как систематизацией фактов, полученных этим путем, – доступное наблюдению, начинает естественным образом восприниматься как эквивалент «реальности», или «сущего», а то, что недоступно наблюдению, получает статус несуществующего;
4) атеизм или по меньшей мере агностицизм;
5) антропоцентризм: человечество ставится на место Бога – всё и вся должно служить человеку;
6) свободомыслие: всё подлежит сомнению; идейный диктат уступает место доказательствам и рациональному убеждению (Набавиян, 1387 (2008): 27–28).
Общество модерна
Какое общество и каких людей можно считать современными? Общество, членам которого доступны самые передовые научно-технические достижения (например, обмениваясь сообщениями, они не отправляют друг к другу гонцов, а прибегают к новейшим средствам коммуникации)? Если да, то арабские шейхи, широко использующие благодаря своим нефтедолларам самые последние технические разработки, должны считаться и самыми современными людьми на планете. Но таковыми они не являются. Выходит, для того чтобы корректно ответить на поставленный вопрос, следует скорее учитывать не инструменты, которыми принято пользоваться в данном обществе, а волевые импульсы и действия пользующихся инструментами индивидов. Несомненно, средства играют важную роль в осуществлении действий, и без них опознать ту или иную эпоху (в нашем случае модерн) невозможно, однако значимость действия индивида перевешивает значимость его подручных средств. Поэтому в данной статье, цель которой – максимально полно реконструировать черты модерна, дабы затем сопоставить его с основоположениями ислама, мы не будем пренебрегать ключевой ролью действия. Что касается оценки действия как модерного (современного), производить ее мы предлагаем с помощью такого критерия, как рациональность.
Рациональность (rationality) как критерий оценки действия
Техническая рациональность (technical ratio nality)
Основной задачей технической рациональности является соблюдение эффективности, успешности любого действия, а главным ее принципом – построение плана (программы) действий, что подразумевает описание мероприятий, последовательное осуществление которых порождает эффективное действие.
Но при таком понимании рациональности за скобками остаются два других принципа, лежащих в основе действия, а именно: существующие в сознании субъекта действия представление о его положении в мире и понимание субъектом самой цели совершения действия.
Техническая рациональность предполагает, таким образом, субъект, которому безразлично знание о его подлинном положении в мире, он ограничен сферой видимой материальной предметности, довольствуясь лишь тем слоем действительности, с которым непосредственно соприкасается, т. е. смотрит на вещи поверхностно. А кроме того, такой субъект совершенно безразличен к качеству выбранной цели – ему неважно, правильна она или нет. Его заботит только, достижима ли она – достижимость цели представляет основной момент при ее выборе. Такой тип рациональности Макс Вебер определяет как разум, ориентированный на успех.
Аутентичная рациональность (authentic rationality)
Такого типа рациональность имеет отношение к тому, что может быть названо правильностью действия. В этом случае субъект, определяя положение дел, не ограничивается лишь своей контактной средой и тем, что ему непосредственно доступно, но строит картину исходя из осознания мира в целом, стремясь последовательно дойти до самых его основ. То же касается и оценки цели действия: последняя представляет неотъемлемый элемент искомой картины мира, напрямую соотносится с осознанием субъектом своего положения в бытии. Только при соблюдении этих параметров может быть выработана правильная программа действия, а само оно оценено как рациональное.
Исходя из вышесказанного, три возможных точки зрения о модерне могут распределяться по уровням, в зависимости от их точности и полноты.
На первом уровне – популярная точка зрения, согласно которой признаком модернизма является применение передовых и высокотехнологичных инструментов безотносительно к характеру действия индивида и общества.
На втором, более продвинутом уровне – точка зрения о модерне, согласно которой во главу угла ставится наличие «технической рациональности», безразличной к моральным ценностям и фундаментальным аспектам бытия и применяющей, разумеется, все те же передовые инструменты действия.
На третьем уровне – точка зрения о модернизме, основанная на «аутентичной рациональности». Она представляет собой более полный взгляд на предмет в сравнении со второй, так как опирается на такую оценку самого действия, которая соотносит его с реальностью, истиной и моралью и не содержит каких-либо конвенциональных элементов (Лариджани М.Д., 1376 (1997): 160–169).
Секулярное
Латинское слово saeculum использовалось в раннехристианских текстах в значении «мирское» в противоположность «духовному». Производное от него прилагательное saecularis составляет основу английского secular и французского séculier, которые в XVI в. стали указывать на нечто мирское, светское (Эйто, 1386 (2007): 1056.), а также не имеющее отношения или стремления к духовному и религиозному (Элиаде, 1374 (1995): 610; Джафари, 1378 (1999): 133; Батени, 1375 (1996): 808). Соответственно, «секуляризация» означает обмирщение, обращение к мирскому, освобождение от власти религии и клерикалов, и даже придание мирского характера церковному вероучению или устройству (Джафари, 1378 (1999): 233).
Термин «секулярное» использовался уже в период схоластики, но широкое распространение получил в протестантских странах, что было связано с поиском путей установления религиозного мира в условиях сосуществования в пределах одного государства нескольких религиозных деноминаций, стремившихся преодолеть доминирование той из них, которая признавалась в качестве государственной, а также с обострением противоречий между европейскими монархиями и Ватиканом, претендовавшим на политический диктат в обличье духовного руководства. При этом в католических странах, таких как Франция, наряду с понятием «секулярный» получило распространение понятие laïque (от греч. Хаос, или лат. laicus – «население», «народ»), обозначающее тех, кто не относится к священнослужителям (Миз-е герд-е «Таджаддод ва секуларисм» 1383 (2005): 27; Ваэзи, 1378 (1999): 53–54).
Термином «секулярное» помечается определенный комплекс убеждений и ценностей, имеющий более или менее ярко выраженную форму. При этом следует выделить три следующих аспекта:
– преобладание такого интеллектуального подхода к сущему, в соответствии с которым реальность интерпретируется и анализируется без обращения к чему-либо вне природы и общества, т. е. исключительно на основе эмпирических и рационально-технических критериев (секулярное мировоззрение);
– такие ценности, как мирские счастье, благополучие и комфорт, а также власть и господство над природой, прогресс и получение материальных выгод, превращаются в высшие ценности (секулярные ценности).
– упомянутые мирские предпочтения воплощаются благодаря деятельности, выносящей за скобки религиозные принципы, а прагматические установки, вытекающие из рационального объяснения причинно-следственных связей в природе, берут верх над установкой подчинения религиозным предписаниям и любви к Богу (секулярные эмоции) (Брюс, 1387 (2008): 18–19).
Секуляризм
Словарь Вебстера дает следующее определение: «Секуляризм – это убеждение в том, что человеку следует дистанцироваться от религии, игнорируя религиозные предписания. Поэтому нравственные ценности и деятельность социума определяются мирскими целями и не имеют отношения к религии (Webster’s Collegiate Dictionary, 2004: 1123). В Оксфордском словаре секуляризм определяется как «убежденность в том, что законы, касающиеся образования и социальной сферы, должны опираться не на религию, а на научные знания» (Oxford Advanced Learner’s Dictionary, 2005: 1155).
«Секуляризм» – это лексическое обозначение целой совокупности традиций, институтов, дискурсов и теорий, имеющих место в различных странах Европы (Асад Ализаде, 1381 (2002): 101) и, как и многие другие «измы» Нового времени, начавшихся с движения за религиозную реформу (Лариджани Али, 1382 (2004): 113). Под секуляризмом подразумевают иррелигиозность, неприятие религиозных норм и заповедей, приверженность мирским и светским принципам, отход от религии, стремление к отделению религиозных институтов от государства и т. д. (Ариянпур Кашани, 1369 (1990): 4953). Макс Вебер трактует секуляризм именно в последнем смысле: государство не имеет какого-либо права осуществлять власть в религиозных вопросах, а церковь не обладает правом вмешиваться в политические дела (Ноурузи: 24).
Связь между модернизацией и секуляризмом
Выше мы установили, что на Западе модернизм прочно увязывается с секуляризмом. Но так ли однозначна эта связь?
Обширные и долгосрочные исторические процессы, подготовившие в Европе почву для резкого сокращения влияния религии и распространения рационализма на все сферы общественной жизни, не имели такой силы и продолжительности на Ближнем Востоке и в Азии, однако и здесь успехи индустриализации и развитие технологий привели к аналогичным результатам (Элиаде, 1374 (1995): 142). И все же не следует забывать, что модерн означает модернизацию каждой отдельной региональной традиции, а значит, он не может иметь единой формы. Иллюзия единообразия возникла оттого, что один конкретный феномен модерна, а именно западный модерн, стал толковаться настолько расширительно, начиная с Ренессанса и эпохи Реформации, что приобрел статус универсального. Но является ли этот феномен глобальным и станет ли он повсеместным именно в таком виде? Будет ли он похож на модерн исламского мира или такой страны, как Япония, или же здесь он окажется несколько иным? Например, придя в Японию, модерн не уничтожил ее самобытной культуры, неотделимой от религии с тысячами ее божеств и не признающей идеи единого Бога. Кроме того, это означает, что отношение к сакральному японца, исповедующего синтоизм или буддизм, принципиально отличается от отношения мусульманина или христианина. Поскольку у японцев отсутствует единое понятие, дающее общее описание сущего, а их боги не требуют отречения от одних в пользу других, ментальность настраивается на плюралистичность: японец не нуждается в изменении своих представлений, для того чтобы принять модерн с присущими ему новыми понятиями. Таким образом, сочетание технологий, которые являются важнейшим символом модерна, с японской культурой происходило легче и гармоничнее, чем с культурой ислама. На сегодняшний день японцы продолжают широко практиковать разного рода магические действия, такие как целительство, гадание, заговоры и проч., хотя они, казалось бы, плохо сочетаются с рационализмом, проникающим во все сферы жизни, и с самым высоким уровнем научных исследований.
Из плюрализма традиционных религиозно-магических верований Японии напрямую следует, что эта страна была способна без больших потрясений проделать путь к отделению религии от общественной и политической жизни: вот уже очень долгое время император этой страны не является сакральным лицом, а большинство японцев, хотя и чтут традиции, регулярно посещая буддийские святилища и синтоистские храмы, относятся к этому совершенно формально (Там же, 144–145). В результате японский случай вызвал появление диаметрально противоположных истолкований: социологи, вроде Рональда Инглхарта, видят в Японии секулярное общество, а религиоведы, вроде Питера Бергера, категорически не согласны с таким взглядом и предпочитают говорить об особой форме религиозности, в которой отсутствуют вероучительные принципы или церковь вроде той, что имеется у христиан. Так или иначе, можно сказать, что в Японии имеет место альтернативная модель модерна, ибо ее жители проявляют себя одновременно религиозными и секуляризованными (Гофтегу-йе Мэтьюс Чальс Ти ба Питер Бергер 1387 (2008): 50–51).